Melanie Martinez - Crazy
— Ты, наверное, заслужил награду за свои старания. Воншик кивнул, но и не подумал оглашать свои желания вслух. Они были слишком порочны для едва начавшего оттаивать Тэгуна. Да и было что-то садистски приятное в том, чтобы наблюдать за нерешительностью старшего, который запоздало понимал, что сам загнал себя в ловушку. — Что ты хочешь за свою помощь? — голос старшего подёрнулся холодком, точно окно покрывается инеем в морозное утро. Он отвёл взгляд, и руку с чужого подбородка убрал, едва только прикоснувшись. Ему уже не нравилась эта игра. Не нравилось, что ему предлагали выбор. — На твоё усмотрение, — добил его своей щедростью Воншик, незаметно сжимая кулаки под столом так, чтобы ногти чуть впивались в ладони и трезвили хоть немного от нахлынувшего наваждения. Тэгун не выглядел особо счастливым от такого широкого жеста, но что-то мелькнуло в его глазах такое, что Ким подумал о спешности этого предложения. Старший медленно согласно кивнул и даже немного улыбнулся, вставая из-за стола. Он поманил Воншика за собой совсем легко, не пальцами даже — самыми их кончиками, едва уловимое движение от которого всё нутро Воншика превратилось в стальной раскалённый стержень. Нет, конечно, у него была уйма любовников до Тэгуна, да таких, что заводили мгновенно, но сейчас это все теряло смысл и реальность. Потому что рядом с этим хёном Ким внезапно чувствовал себя неопытным старшеклассником. Впрочем, это наваждение ничуть не портило всего победного удовольствия, которое испытывал Воншик в тот миг. Его заманивали в спальню. — Сними всё, кроме нижнего белья и ляг на живот, — приказал Тэгун, будучи уверенным, что его послушаются. И так оно и случилось. Воншик поколебался лишь мгновение, а после скинул с себя всё то, что ему и было велено снять. Соприкосновение возбуждённого члена с матрасом даже через ткань нижнего белья было если не болезненным, то ужасно дискомфортным, но он не выдал себя даже шипением, покорно закусывая губы. — Надеюсь, ты знаешь что делаешь, — хрипло протянул Воншик, когда его бёдра оседлал всё тот же одетый и возмутительно желанный Тэгун. Тот лишь усмехнулся на это замечание и скользнул самыми кончиками пальцев по кромке нижнего белья донсена, при этом специально касаясь поясницы. Того прошибла крупная дрожь от этого действа, Ким прогнулся навстречу, стараясь продлить касание и заглушил рвущийся наружу скулёж, когда его властно осадили обратно, прижимая к кровати и заставляя ещё раз скользнуть членом по смятым простыням. — Расслабься, — тихий шепот вместе с губами коснулся ушной раковины младшего, и тот подумал, что попросту отключится сейчас от перевозбуждения. И если Тэгун действительно собрался сделать то, на что всё происходящее больше всего походило, то Воншик был согласен и готов умолять поторопиться прямо сейчас. Даже если в принципе не особо наслаждался прежде теми редкими разами близости, когда имел ведомую, а не ведущую роль. Тэгуна хотелось уже хоть как-нибудь, и такой вариант не был самым плохим. Воншик был готов к боли. И боль действительно была, вот только она вместе с руками Тэгуна двигалась по позвоночнику и под уверенными движениями растекалась по лопаткам и пояснице. И, как ни странно, следом за ней приходило полнейшее расслабление, оно проникало удовольствием в каждую клеточку тела, заставляя немного сходить с ума. Тэгун разминал мышцы с таким профессионализмом и рвением, что Воншик даже если бы попытался воспротивиться — не смог. Впрочем, это ли было не очевидно, когда сил не хватало даже на то, чтобы нормально дышать. Казалось, Тэгун всего себя вкладывает в каждое движение, стараясь выжать не только чужое желание, но и всю жизнь сквозь свои тонкопалые руки. И ему это, по видимому, было под силу. Потому что когда охрипший от стонов Воншик сумел развернуться и упёрся взглядом в услужливо светящийся циферблат, удивлению его не было предела. Его пытка длилась чуть меньше часа, но по ощущениям прошла целая вечность. Нещадно хотелось спать. И по довольному виду Тэгуна, наконец опустившегося неподалёку и закрывшего обзор на неоновые цифры, становилось понятно, что именно этого он и добивался. — Нужно почаще тебя так разминать, и, возможно, с тобой даже можно будет иметь дело, без опасности быть изнасилованным, — мягко пропел Тэгун, и Воншику только теперь начало казаться, что там в машине красовался своим мелодичным голосом не только Джехван. — Хочу отметить, что я и до этого не особо-то порывался тебя… — тонкий палец коснулся губ. Его нестерпимо сильно захотелось поцеловать, что Воншик и сделал, прикрывая глаза от удовольствия. От этой маленькой блажи. А потому, конечно же, пропускал момент, когда Тэгун прикусывал губу и, отстраняясь, чуть скользил самой подушечкой указательного по чужим губам. И он бы мог обмануть в этот миг кого угодно, но только не самого себя. Ему понравилось. — Что мы будем делать теперь? — в Воншике проснулось что-то донельзя детское, ему вдруг взбрело в голову, что если он не откроет глаз, то для всех, а в данном случае для Тэгуна, останется невидимкой. Так можно было действовать чуть уверенней, придвигаться ближе и утыкаться носом куда-то в ключицу. — Видимо, нас ждёт небольшое путешествие, — прошептал Тэгун, так и не зная, куда ему пристроить ещё поднятую руку. Немного поколебавшись и не найдя отрицательного отклика в себе, он положил её на плечо Воншика, чувствуя, как тот вздрогнул под его касанием. — Вот только на это потребуются деньги… — …и время на поиск конкретного места, которое следует посетить. — Но разве твой друг не сказал, что встретился с этим человеком в Нагое? — Так и было, но… мне бы хотелось всё-таки попытать удачу и сократить время поисков по минимуму. Только, Тэгун. Быть может, мы обойдёмся чем-то менее криминальным? — вопреки серьёзной теме, Воншик зевнул, его действительно слишком разморил столь профессиональный массаж, да и алкоголь в крови делал своё дело. — А кто сказал, что это будет криминально? — Твои глаза сказали, — пробормотал младший. Тэгун лишь мысленно отмахнулся на это, шепнул краткое «спи», и Воншик подчинился.♫ ♪ ♫
А утро настигало Тэгуна жаром и просто невообразимой теснотой. Его стискивали в объятиях так, что, казалось, ещё пара мгновений, и он потеряет сознание от нехватки воздуха. Слишком крепко. Взгляд на часы — ещё слишком рано для звонка будильника. Тэгун тяжело выдохнул, точнее попытался это сделать. И получалось, откровенно говоря, плохо. Потому что сильные руки расположились на груди и притягивали к жаркому телу Воншика так, что впору было опасаться получить тепловой удар. Тэгун честно попытался выбраться незамеченным. Пошевелился, попытался отползти от мужчины прочь, и пусть упасть с края ложа на пол, но только бы освободиться до того, как тот откроет глаза. Вот только в процессе ёрзаний и прочих телодвижений, Тэгуна настигло ещё одно открытие — возбуждение младшего, которое так отчётливо упиралось между ягодиц, заставляя Тэгуна залиться краской, кажется, с ног до головы. Он был так смущён, что даже не понял, что совсем не испытывает неприязни к происходящему. Он не обратил внимание на этот факт, отдавая всего себя попыткам просочиться сквозь тёплые руки. — Попался, — прорычал на ухо Воншик, едва не оставаясь после этого без челюсти — Тэгун дёрнулся так, что попросту не смог избежать встречи с чужим подбородком. Впрочем, этого оказалось достаточно для того чтобы начать побег и… тут же его закончить. Извернувшегося в руках Тэгуна Воншик прижал к себе за доли мгновений, прикасаясь пахом к чужому, на удивление, крепкому возбуждению. Вопросительно приподнимая бровь и хищно скалясь, Ким старался поймать чужой взгляд, но тщетно. Тэгун смотрел куда угодно, но не на него. — Знаешь, это мало похоже на обычное утреннее состояние, — подчёркивая, о чём именно говорит, Воншик чуть толкнулся вперёд, касаясь скользящим движением члена своего хёна. Тот резко выдохнул, скорее возмущённо, нежели восторженно, и в очередной раз попытался сбежать. — Так и будешь играть в молчанку? — Что ты хочешь услышать от меня? — выходило как-то слишком жалобно, но виной тому был лишь всё тот же Воншик, не умеющий лежать спокойно и всё трущийся о чужое возбуждение своим. — Ну, например, ты можешь сказать, чтобы я не останавливался. Или чтобы сделал уже что-нибудь более серьёзное… — Нет! — возглас разнёсся по комнате и захлебнулся в стоне Тэгуна, когда его члена коснулись уже напрямую, приспуская пижамные штаны. И вообще-то Воншик не собирался быть до такой степени настойчив, но… разве его не провоцировали? И сейчас, и минутами ранее, и всегда до этого. Тэгун ведь был достаточно сильным! Так почему же он не мог вырваться даже теперь, когда Воншик предпринимал опасный манёвр и держал Чона одной рукой, второй высвобождая из-под одежды и соединяя их члены. Наоборот, он обмякал в руках младшего, с покорностью принимая быструю чуть грубоватую ласку, и кончал, стоило только Воншику чуть прикусить ключицу выгибающегося в предоргазменной неге хёна. Пачкая ладонь Воншика, тот был совсем не против, чтобы его шею осыпали острыми укусами-поцелуями. Точнее, Тэгун просто не мог сопротивляться, расслабленный и слишком отсутствующий в этом мире в этот миг. — Какого чёрта ты творишь со мной… — сухие губы Тэгуна всё ещё умели складывать звуки в нечто осмысленное, он смотрел в потолок и до сих пор видел звёзды. — Как бы это не называлось, тебе явно по душе, — змеем-искусителем прошипел Воншик, думая, как много риска поддаться сейчас мимолётному желанию и облизать ладонь с общим семенем. Но Киму думалось, что делать это и правда опасно. Высока казалась вероятность быть выкинутым в окно, например. — Ну, а теперь вместе в душ? От этой фразы Тэгун явно очнулся. Оживился, фыркнул и едва ли не бегом бросился в ванную комнату, наплевав на собственную наготу. На это Воншик никак не отреагировал.. Лишь с большей леностью поднялся с места, вытер руку об найденную салфетку и нехотя оделся. Подходя к комнате, в которой скрылся Тэгун, он услышал весьма громкую возню и отборную ругань, за которой последовал щелчок замкнувшегося замка. — Как скажешь, в таком случае, я займусь завтраком, — Воншик оставался невозмутим, но на лице его всё равно расплывалась довольная, выдающая его с головой улыбочка. Он оставил забытое Тэгуном полотенце на полу возле двери.♫ ♪ ♫
— Опять будешь вредничать? — Воншик посчитал мысленно до десяти и ещё раз окинул взглядом стол. Нет, поджаренные им тосты и яичница не стали выглядеть хуже. Он даже ничего не сжег, за что его, несомненно, похвалил бы Хакён, но Тэгун… Тэгун лишь окинул подозрительным взглядом и принялся и дальше потягивать кофе, игнорируя стоящую перед ним тарелку. — Вот неужели нельзя без этого, а? Молчание в ответ. Чон делал вид, что занят чтением новостей или личных сообщений на экране своего гаджета, и это выводило ужасно. Воншик попытался посчитать до десяти, а потом чуть потянулся вперёд, находя под столом бедро Тэгуна и сжимая его со всей силы. Тот ойкнул, но отстраниться не смог — размеры маленькой кухоньки играли злую шутку, заставляя тщетно дёрнуться и едва не залить мобильный горячим напитком. — Какого чёрта ты… — Тэгун осёкся. На него смотрели без доли обожания, обхватывали чистой яростью и, кажется, душили. Самым ужасным было то, что от этого низ живота наливался уже знакомой тяжестью и горел-горел… — Ты. Съешь. Этот. Грёбанный. Завтрак, — процедил сквозь зубы Воншик и резко отстранился, убирая руку с чужой ноги. Он тяжело дышал, но явно не по той же причине, которая теперь заставляла Тэгуна судорожно всхлипывать и запоздало прикусывать губу. Воншик воспринимал это по-своему. — Прости, я не хотел тебе делать больно, но меня действительно злит, когда ты губишь себя этими голодовками. Я не могу смотреть на это спокойно и закрывать глаза на это так же не могу. Прости, правда. Тэгун лишь быстро кивнул, засчитывая извинения, и опустил взгляд к тарелке, принимаясь за еду. Он всё ещё периодически ощущал на себе взгляд явно обеспокоенного своим срывом Воншика и всё никак не мог решить, как ему дать знать, что всё в порядке. Просто немного странно. Странно возбуждаться от чужой властности так быстро и безропотно. И Тэгун не придумал ничего лучше, чем поднять взгляд, когда половина порции была уничтожена. Он слегка вымучено улыбнулся Воншику. — Спасибо, всё очень вкусно, — Тэгун всё сделал правильно, правильней было только продолжить трапезу, что он и сделал. Видно было, как сразу же расслабился Воншик, как разгладились морщинки меж его бровей и взгляд стал будто бы… мягче. Он наконец-то прервал это опасно затянувшееся молчание. — Знаешь, я тут подумал над этой поездкой в Японию. На неё ведь денег нужно немало: билеты, проживание в отеле, транспорт. У меня сейчас почти нет ничего, да и ты со своей зарплатой врача, не думаю, что богат, поэтому… — …поэтому я уже подумал обратиться к Хёку и предложить ему свою кандидатуру ещё для каких-нибудь снимков, — закончил Тэгун, произнося явно не то, что собирался Воншик, судя по его резко изменившемуся лицу. — Что? У мальца много денег, ему нужно моё тело и… — Ему реально нужно твоё тело, чёрт бы тебя побрал! Ты что, не понимаешь этого? — нет, Воншик не повышал голос, но говорил так грозно, на грани рычания, что Тэгуну безумно хотелось прикрыть глаза и прожить этот голос от и до. До того самого момента, пока он не испытает ещё один пик удовольствия, но уже только от этого тембра. — Я не позволю тебе брать деньги у Санхёка, даже если это будет единственным возможным вариантом. Но! Это никогда не станет единственным вариантом, потому что я найду тысячи иных, только бы вы больше не пересекались, поэтому… Тэгун, — голос младшего заметно смягчился, что не очень обрадовало Чона, но всё-таки он перевёл взгляд на собеседника. — Давай я откажусь от своей квартиры, которую арендую, тогда у меня останется довольно большая сумма для того, чтобы мы могли осилить это путешествие в ближайшее время. — Но… где ты будешь тогда жить? — Тэгун захлопал своими ресницами так, что Воншик действительно поверил в его наивность, а потому продолжил робко и совершенно мягко. — У меня немного вещей, и сам я неприхотлив, поэтому я думал, что мог бы временно пожить у тебя, — и видя как лезут вверх брови Чона, он поспешил добавить: — Или у Хакёна. Он наверняка не будет против. Выражение на лице Тэгуна не сменилось, но зато мысли в голове пронеслись с неимоверной скоростью, сменяя одна другую. Воншик собирался переезжать к нему. Нет, он уже и сейчас жил тут, но Тэгун успокаивал себя тем, что в любой момент может вытолкать его прочь, если возникнет такая необходимость. А такой, настоящий переезд уже не подразумевал подобного исхода. Но, с другой стороны, он помнил Хакёна. Да тот парень даже дышал сексуально! Стоило ли к нему пускать Воншика, помня о его вечном озабоченном состоянии? — Нет, определённо. — Что нет? — попытался уточнить Воншик. Приговор из уст Тэгуна звучал так строго и уверенно, что он успел почувствовать прилив тоски и от того едва не запищал от счастья, когда старший посмотрел на него серьёзно. — Ты переезжаешь ко мне, а не к Хакёну. Если нужно, то я помогу собрать вещи, когда решишь заняться этим. — До оплаты аренды осталось чуть меньше недели, и я мог бы заняться всем, пока ты будешь на работе, уже сегодня. — Работа! — Тэгун соскакивал с места быстро и спешил в комнату, принимаясь за поиск вещей и совсем не обращая внимание на светящегося счастьем Воншика, расплывающегося по столешнице. Подумать только, ещё совсем недавно он был уверен, что обречён на не взаимность и долгие страдания, а теперь уже планировал переезд, пусть и заслуженный не самым честным путём. Но важно было не только это, а ещё тот факт, с каким упорством Тэгун делал вид, что всё нормально, и не касался темы утреннего инцидента. То есть — постойте-ка! — Тэгун был согласен на полноценный переезд Кима к себе, даже если знал, на что тот способен. Это всё больше начинало напоминать нормальные отношения. — Я подвезу тебя, не торопись слишком, — бросил он, с сожалением вспоминая, что машина осталась у парка, и хёну всё же придётся вызвать такси. Поднимаясь со стола, он принялся собирать и мыть посуду. К своему дополнительному удовольствию Воншик уже на автомате отметил, что Тэгун всё съел.♫ ♪ ♫
А где-то на другом конце Сеула ленно и медленно просыпался Хакён. Он потягивался неспешно, как любил это делать всегда, принимая позу звезды и измеряя своим телом необъятную постель. Вот только в этот раз измерения прерывались ещё на стадии принятия нужной позы. Поначалу он было испугался, а потом вспомнил, что компанейские посиделки закончились его и Джехвана зависаниями у него дома. Причём инициатором сам же Хакён и был. Это несколько напрягало. Нет, это напрягало ужасно, как и тот факт, что не просыпающийся Джехван пристраивался к нему ближе, обнимал и совсем не эротично слюнявил плечо. Хакёну срочно требовалась психологическая самотерапия. Он попытался расслабиться, начать ровнее дышать и проанализировать произошедшее. Нравился ли ему секс с Джехваном? Определённо. Нравился ли он настолько, чтобы оставлять его ночевать у себя? Неизвестно. Было ли ему комфортно с Джехваном? Определённо. Хотел ли он этот комфорт ощущать постоянно? Неизвестно. Сейчас вообще хотелось только сползти с кровати, добраться до унитаза и проблеваться, потому что вчера они определённо перебрали. Даже стук сердца отдавался в чуть кружащейся голове громким звоном, и Хакён думать не желал о том, что же произойдёт с его черепной коробкой, когда в неё ворвётся звонкий и, как оказалось прошлым вечером, мелодичный голос Джехвана. Последний чуть шевельнулся, плотнее прижимаясь к Хакёну, будто замёрзший щенок. И это раздражало и удивляло одновременно — как могло вообще это жаркое тёплое тело мёрзнуть?! И только тут да Хакёна начало доходить, что тело это, действительно, слишком горячее, да и дыхание это не раздражающее, а сбитое попросту. Хакён отодвинулся самую малость, но только чтобы прильнуть губами к чужому лбу, проверяя температуру. — Доброе утро, — отозвался Джехван шепотом, едва разлепляя глаза, и улыбнулся. — У тебя жар, — сердце Хакёна пропустило удар. Да, он признавал очевидное, но как-то по-детски верилось, что беда, пока о ней не сказать вслух, не так страшна, как потом. А вот теперь действительно становилось жутковато. — Хочешь чего-нибудь? Может быть, пить? — Ох-хох! Нет, вот пить я теперь, наверное, ещё долго не захочу, — хохотнул Джехван, отчего его шепот на мгновения превратился в скрипучее нечто, но он, казалось, не замечал этого, продолжая смотреть на Хакёна уже почти не сонно, но так нежно, что у того сердце сжималось и пряталось где-то в пятках. — Я говорил про воду, — с укором заметил Хакён, уже начиная прикидывать в мыслях, что сам он сегодня на работу не пойдёт — нужно же будет посидеть с этим заболевшим ребёнком, отчего предстоит обзвонить минимум троих назначенных клиентов и перенести сеансы. А ещё нужно было как-то связаться с Тэгуном, чтобы дать тому знать о внезапной болезни доктора Ли. Наверное, Хакён слишком ушел с свои мысли, потому что очнулся он только от приторно-сладкой незнакомой мелодии, которая принадлежала чужому телефону. Джехван продолжал смотреть на него самыми влюблёнными на свете глазами и, кажется, не собирался отвечать. Хакён не придумал ничего лучше, чем перегнуться через мужчину и ответить на звонок самостоятельно. Утренняя эрекция упрямо упёрлась в чужой бок, заставляя Джехвана хрипло хихикнуть, а Хакёна — смутиться и запоздало обнаружить, что уснули они полностью обнаженными. Нашаривая в смятых простынях нужный гаджет он быстро скользнул обратно и слегка удивился подписи абонента, гласившей, что на данный момент доктора Ли хочет не кто иной, как Ледяной принц. Решив, что это именно то, что нужно, Хакён спешно мазнул пальцем в сторону значка, приглашающего ответить. — Тэгун, тут такое дело, — затараторил он, не давая и слова вставить звонящему, — тут Джехван, кажется, заболел. У него жар, он хрипит и как-то странно улыбается, и я не знаю, что делать, Тэгун! — Вообще-то я больше по женской части… — оторопело напомнил Чон, зависая где-то в прострации от переизбытка эмоций, нахлынувших на не выспавшуюся голову. — Дай ему аспирина или вызови скорую на крайний случай. Но суть я уловил. На работе как-нибудь отмажу. — Спасибо, друг! — прохрипел до этого момента затихший Джехван, заставляя Хакёна чуть дёрнуться в сторону. Тэгун, кажется, пробормотал что-то ободряюще-приветственное в ответ и отключился, пока Хакён не начал канючить о приезде мужчины к ним домой. А тот бы действительно мог. Он чувствовал, как подступает к горлу противным комом паника, и ещё какое-то время смотрел на потухший экран, думая, не стоит ли вызвать врача прямо сейчас. — И тебе спасибо, — прохрипел-промурлыкал Джехван, по-кошачьи потираясь о чужое плечо. — Тэгун тот ещё лжец, а потому мне провести его не просто. Но ты молодец, и я молодец. И теперь у нас есть целый свободный день впереди… —…который ты проведёшь, кутаясь в плед и глотая невкусные таблетки, и… что ты сейчас имел в виду про ложь? — Хакён опасно прищурился. Начавшая было его окутывать аура доброй мамочки-наседки дала заметную брешь. — Ну, я не совсем болен, — честно признался Джехван. — Голос я, конечно, и правда сорвал вчера — перестарался, а вот жар — это, скорее, маленькая хитрость, чтобы обмануть тебя. Горячий душ, пара минут с кружкой чая прижатой ко лбу и вот, образец Джехваниус Заболевшикус готов к применению. — Ах, ты… — Хакён в сердцах замахнулся рукой, всё ещё сжимающей чужой телефон, вот только его запястье перехватили. Сжали несильно и заставили выпустить дорогостоящий гаджет, потерять его где-то в простынях. Джехван перехватил и второе запястье, когда его попытались ударить свободной рукой, а после медленно, но властно уложил старшего мужчину на простыни. — Прости, но я действительно боялся, что слишком быстро и чрезмерно надолго потеряю тебя в этой суете, — прошептал Джехван, и от этого у Хакёна по спине пошли мурашки. Он мог и ошибаться, но, кажется, его ещё никто и никогда не доводил так легко до бешенства, а следом и до смущения. Джехван вообще был странным. Он мог сколько угодно дурачиться, а потом попросту настигал едва начавшего скучать Хакёна, понимал его с полуслова и кидал в омут новых ощущений и эмоций. Сегодня он за каких-то жалких полчаса без какого-либо труда выудил из старшего раздражение, страх, злобу и растерянность, а теперь, будто бы всего иного было мало, вытаскивал из своего хёна нечто ещё, новое и никому ранее особо-то и не заметное. — Ты такой восхитительный, когда злишься. А ещё когда спишь. А ещё когда смотришь на меня вот так, как будто сейчас обернёшься в дракона и съешь меня с потрохами. — Ну что ты, драконы исключительно благородные создания, они не едят людей целиком, — проворковал Хакён, на пробу пытаясь вырваться из захвата. И не смог. Ему это нравилось. Он, пожалуй, согласен был пролежать так ещё с десяток лет, если это щемящее чувство в груди так и не посмеет его покинуть. — Серьёзно? — Джехван изогнул бровь всем своим видом показывая, что он очень заинтересован. — Серьёзно, — кивнул Хакён, выгибаясь так, как обычный человек без развитой пластичности не сумел бы. Он приподнялся к уху Джехвана, шепча: — Драконы вначале предпочитают разделывать своих жертв. Надрез здесь, — язык прошелся по линии челюсти и скользнул к шее, — ещё один тут, — высвобожденная рука прошлась от ключицы, по соску и к самому паху, заставляя Джехвана задохнуться от ощущений. — А ещё один здесь. На совсем уже тихой фразе, пальцы Хакёна скользнули по внутренней стороне бедра мужчины, едва не касаясь возбужденного члена. Ча играл. Ему всегда нравилось доводить своих партнёров одними лишь касаниями до стадии, когда они были готовы молить о большем, но никогда прежде он не делал этого с таким удовольствием. Или, быть может, делал. С Воншиком. Но тот был сейчас слишком далеко и слишком чужой, чтобы думать об этом. Гораздо проще думалось о том, что благодаря этому дурацкому розыгрышу всё решилось само собой. Теперь Ча готов был признать, что с ума сойдёт без этого солнечного сгустка энергии, готов был признать, что зависит от него. Но последнее становилось слишком интимным откровением, а оттого оставалось только в мыслях. — А теперь я должен отомстить тебе за эту шутку, — прошептал он, сползая всё ниже и оставляя вереницу поцелуев на гладком, почти лишенном волос теле любовника. — И только попробуй издать хоть звук — накажу.