♫ ♪ ♫
— Ого! Вот это… Ничего себе! И ты тут работаешь? — возможно, Хонбин был и старомоден, но он всегда предпочитал думать о том, что удел фотографа сидеть в маленькой пыльной комнатушке или же постоянно путешествовать по свету, не выпуская из рук фотоаппарат. Воншик не путешествовал, а значит вариант оставался только один. А тут, противореча этому стереотипному мышлению, перед Хонбином представал многоэтажный бизнес-центр, вся верхняя часть которого принадлежала Хан Санхёку. О последнем как бы невзначай вещал Воншик, между восхищенными репликами Хонбина, который, кажется, слишком много времени проводил в своём кабинете, раз реагировал теперь так бурно на весьма обыденные и скучные детали здания в стиле хай-тек. Впрочем, это было даже хорошо. По крайней мере для понурого Санхёка, который через прозрачную дверь заметил лучащееся счастьем солнце, идущее к нему, и почти мгновенно собирался из унылой лужи во вполне себе влиятельного, молодого и успешного владельца журнала мод. То есть он полностью соответствовал словам Воншика, который решил представить своих знакомых по полной программе. Хан учтиво предложил кофе пришедшим, быстро и уже без нытья обрисовал Воншику сложившуюся ситуацию и вновь расплылся до состояния желейной лужицы, когда Хонбин, стараясь выглядеть невозмутимо, сказал, что ему нужно отлучиться на пару минут. — Где ты берёшь их таких?! — заскулил Хан, наклоняясь ближе к Воншику с горящими восторгом глазами. — Где ты их берёшь и почему они не в модельном бизнесе, а чёрт-пойми-где обитают?! — Ждали, когда ты школу закончишь, — не удержался Воншик, хихикая и вовремя отстраняясь от тяжелой руки своего босса, который занимался рукоприкладством исключительно в моменты, когда был крайне смущён. — Что за участь у меня такая, с первого взгляда западать на своих хёнов. Третий раз же! — восклицание чуть нетрезвого Хёка, внезапно повисло в густой тишине. Воншик смотрел на него пристально, чуть щурясь. — Что?! — Ничего, — Ким медленно отвёл взгляд, улыбаясь вернувшемуся Хонбину, и услышал, как расслабленный выдох Санхёка перерос в восторженный вдох. Да, Хонбин, даже двигаясь несколько резко и угловато, выглядел достаточно привлекательно, чтобы оба парня на мгновения забыли обо всём. Вот только если Воншик знал, что эту вершину ему никогда не покорить, то Санхёк явно ещё на что-то рассчитывал. — Слушай, Хонбин, у тебя приятная внешность и неплохое тело, ты, случайно, не хочешь подзаработать? — Что?! — и даже Воншик не подозревал, что удивление может вырывать из его друга такие высокие ноты. У Хонбина округлились глаза, а рот так и остался приоткрыт ровно до того момента, пока Ким не взял ситуацию в свои руки. — Санхёк хочет сказать, что он сейчас, как ты уже слышал, находится в затруднительном положении, а ты бы мог помочь ему, всего лишь позируя пару минут перед камерой. Ничего пошлого, ничего вульгарного, если, конечно, Хёкки не сменил целевую аудиторию своего журнала. — Я уже подумываю над этим, — порядком раздраженный Хонбин выглядел ещё более привлекательно, чем его добродушный аналог, а потому Санхёк попросту не мог контролировать себя и свою речь, чем вызывал ещё одну вспышку гнева у Хонбина. — Я не продаюсь, — гордо вскинув голову, Ли медленно с чувством собственного достоинства, развернулся к двери. — Воншик, дай нам поговорить наедине десять минут, — отозвался Санхёк с несвойственной ему до этого серьёзностью, и Воншик поспешил к выходу быстрее опешившего друга. Ким мысленно и глазами просил у друга прощения, но останавливаться и не думал, он закрывал дверь и отходил в другой конец коридора, чтобы ненароком не подслушать своего начальника и, возможно, теперь уже бывшего друга. Жертвовать Хонбином было даже несколько приятно, как подносить богам лучшие дары. Не то что Тэгуном, которого, несомненно, хотелось оставить себе. Контакт последнего, кстати, высвечивался пропущенным вызовом на экране Воншика, когда тот вспоминал о поставленном на беззвучный режим телефоне. Он так делал почти всегда, входя в офис к Хёку, вот и теперь запоздало вспоминал, что сейчас это было вовсе не обязательно. Перезванивать было волнительно, потому как в последнее время Воншик только и ждал, когда очередной звонок от старшего обернётся приказом к бронированию билетов на рейс до Японии, но, видимо, это должно было случиться не сегодня. — Ты где? — голос Тэгуна оставался непроницаемым, но было приятно прикрыть глаза и домыслить, что тот уже пришел домой, принял душ и весьма вальяжно расположился в кресле в своём божественно мягком халате, который так и хотелось снять, чтобы насладиться белоснежной кожей, втянуть её легонько губами… — Я не просил пересказывать твои фантазии, просто почему ты всё ещё не дома? — У Хёка не хватает пары фото, я должен ему помочь. Это займёт не больше часа, поэтому ты не успеешь соскучиться, — Воншик не мог удержаться от этого комментария, даже если ответом ему ожидаемо служило чужое презрительное фыркание. — Что-то нужно купить на обратном пути? — Ты вначале избавься от того, что накупил ранее, — ещё одна усмешка, и всё-таки Ким не мог сдержать улыбку. Этот разговор вполне — с натяжкой! — можно было считать беседой вполне себе полноценной пары. Нормальной пары. — Хорошо, в таком случае, через час я приеду, и мы с тобой вместе приготовим что-нибудь вкусное, — позволил себе ещё одну мечтательную вольность Воншик, за что был награждён недовольным шипением, стандартным «Я не голоден» и сброшенным вызовом. Всё было идеально.♫ ♪ ♫
Как ни странно, но дела у Хонбина и Санхёка тоже обстояли неплохо. К моменту, когда Ким вернулся обратно, Хонбин уже разглядывал предназначенный для него костюм и выслушивал комментарии по поводу выбранных для изделия тканей и особенностей пошива. Это было достаточно интересно даже для Воншика, оставшегося незамеченным. Пожалуй, в такие моменты Хёк действительно становился приятной личностью — человеком полностью любящим и знающим своё дело. В такие моменты в нём не было ничего от обычного чуть пафосного и недолюбленного родителями подростка. В последнем Воншик теперь не сомневался. Опять же такой вывод помогло сделать врождённое чутьё, а также влияние Хакёна и Хонбина, наверняка. Вот только если раньше бы Ким мог от этого отмахнуться, как от ненужной информации, то теперь анализировал и оценивал её. Всё сходилось. Наверняка родителям куда больше нравился старший сын, избравший достойную мужчины профессию. Он жил за границей. И не где-то там, а в самой Японии, наверняка в их глазах это казалось достижением большим, чем открытие младшим сыном какого-то журнала с тряпками. В этот момент, пожалуй, Воншик впервые так искренне посочувствовал Санхёку и вдруг подумал, что смерть этого самого Бёнджуна принесёт успокоение не только Тэгуну. — Ты так смотришь, как будто задумал что-то не очень хорошее, — тем временем отозвался Хонбин, наконец, выслушавший всё, получивший некоторые уточнения по требующимся от него мелочам и уже с готовностью поднялся, чтобы отправиться в нужное помещение и подготовиться к съёмкам. — Задумал сделать пару первоклассных фото для страниц журнала Санхёка, — не секунды не колеблясь признал Воншик. Конечно же, он собирался сделать и это тоже, а потому лжи в его словах не было совершенно, но на всякий случай он добавил: — Постараюсь сделать всё в лучшем виде, чтобы мой босс захотел тебя… утащить из этого скучного кабинета и от твоей рутинной работы. — Но мне нравится моя работа! — возмутился было Хонбин, но как-то стушевался под прикосновениями властно приобнявшего его за плечи Санхёка. Тот всего лишь показывал нужный путь — не более — и отстранялся спешно, но Воншик результатом всё равно остался доволен. Кажется, он нашел, кем можно заинтересовать Хана больше, чем его Тэгуном.♫ ♪ ♫
И размышления его оказались верны. Потому как, когда три десятка снимков божественно-красивого Хонбина были готовы, Хёк заявил, что на сегодня им больше услуги фотографа не нужны, а деньги за проделанную работу можно будет забрать в обычное время, то есть спустя пару дней и исключительно в кабинете Санхёка. Кроме того, Хан добавил, что может и сам подвести Хонбина домой, а тот в общем-то и не был против. Он вообще, кажется, не услышал этой части чужого диалога, так как был слишком увлечён просмотром фотографий на широком экране ноутбука. Видимо, он и правда не ожидал столь профессиональных снимков от своего друга. А быть может, от самого себя не ожидал такой красоты. Как бы там ни было, Воншик счёл этот день удавшимся как минимум наполовину. Он поболтал с лучшим другом, узнал у него много интересного, нашел новую цель для Хёка, заработал немного денег и — надо же! — ещё не успел окончательно разозлить Тэгуна. Последний, спустя полчаса или чуть большее время, нашелся в своём кресле в уже привычной позе, значащей что-то вроде: «я читаю, я увлечён и, нет, я не голоден». Но вот этот кошачий, чуть усталый взгляд поднимался на вошедшего в комнату Воншика, и в нём разгоралось любопытство. А младший, вопреки первому порыву, влекущему уместить голову на коленях хёна и рассказать всё на свете, вдруг неоднозначно ухмылялся и уходил на кухню, оставляя Тэгуна в полнейшем недоумении. На самом деле Ким бы с радостью съел что-нибудь. От плотного обеда у него остались лишь смутные воспоминания, а выпить с Хонбином кофе он так и не успел. Поэтому ему даже не нужно было изображать увлечённость приготовлением рамена и разыгрывать что-то ненастоящее перед возникшим в дверях Чоном. Он действительно хотел сейчас готовить, а не говорить. — Ты странно себя ведёшь. Всё в порядке? — наконец поинтересовался Тэгун, когда понял, что от младшего так ничего и не дождётся. Тому куда важнее было воевать с овощами и сразу же пытаться нарезать мясо, которое уже требовалось выложить на раскаленную сковороду. — Да, всё просто отлично, — бросил неуверенно Воншик и передумал возмущаться, когда его отогнали от разделочной доски с говядиной — у хёна всё выходило гораздо лучше и быстрее. И даже не верилось, что человек, так ловко орудующий кухонными принадлежностями, не был гурманом, любящим вкусно поесть. — Лжешь мне, — бросил тот тихо, не отрываясь от своего дела, и, быть может, сказал что-то ещё, но его голос утонул в шипении, которое породили нарезанные кусочки, оказавшись на сковороде. — Я… — Воншик даже отшатнулся в сторону и едва не отрезал себе палец, когда к нему приблизились так стремительно, заглядывая в глаза, а заодно и в самую душу. — Я просто стараюсь держать себя в руках, ну и лишний раз не доставать тебя своими заскоками. Ну... ты понимаешь, о чём я. И по вспыхнувшим щекам Тэгуна можно было решить, что он всё понял. Он даже кивал, возвращаясь обратно к плите, чтобы спасти аппетитные кусочки от неминуемого пригорания. Больше он не говорил ничего. Просто, когда мясо было размешано, а огонь убавлен до щадящего, он ни слова не говоря вернулся обратно, обнял Воншика за плечи и лизнул мочку его уха. — Это было нечестно сейчас, — задохнулся возмущением и удивлением Воншик. Он готов был дать руку на отсечение — и едва не дал, потому что нож всё ещё был зажат в руке, — что это была откровенная провокация. Вот только вовремя взяв себя в руки, он постарался как можно более спокойно выдохнуть. — Тебе что-то от меня нужно, верно? — Я справился со всеми важными делами на работе, — тут же промурчал Тэгун, заставляя Кима мгновенно сообразить, к чему он клонит. — Конечно, не со всеми полностью. Такого в этом сумасшедшем доме и быть не может, но я сделал многое, чтобы заслужить неделю полноценного отдыха. Как думаешь, нам хватит этого времени, чтобы… — Мясо. — Что? Я… — Тэгун сорвался с места, разжимая объятия и возвращаясь к первоначальному самолично возложенному на себя делу. — Ну так что? Ты мне поможешь. — Будто бы у меня есть выбор… — Воншик хмыкнул, когда его собеседник стал спешно утверждать, что он и сейчас может от всего отказаться, если не хочет быть замешан в этом. Чон действительно ничего не понимал, но, возможно, только до того момента, когда будто сорвавшийся с цепи Воншик сметал его своим порывом и прижимал к стене, впиваясь жадным поцелуем в шею. — У меня нет выбора. Потому что я слишком сильно завишу от тебя. От твоей близости. От твоего голоса. И даже от всех твоих чёртовых костей и скелетов в шкафах, которые — я уверен — ты показал мне далеко не полностью. Последние слова Ким произнёс уже прекратив ласкать шею несопротивляющегося Тэгуна поцелуями. Он смотрел ему прямо в глаза. А тот отводил взгляд, невольно признавая чужую правоту. Это возбуждало — все эти тайны и недомолвки, а также возможность открыть их поочерёдно, подобно мелким пуговкам на рубашке. — Чтобы ты там ни прятал, я буду готов принять всё, — прошептал он, чуть сильнее стискивая под ладонями тонкие бока и прикрывая глаза от чужого всхлипа, вызванного скорее щекоткой, нежели чем-то ещё. А потом отстранился резко. Потому что надо было ещё как-то приготовить ужин. Потому что ещё предстояло как-то затолкать его в Тэгуна, который мимоходом намекнул, что помощь в приготовлении еды ещё не залог её стопроцентного поглощения. Он даже хотел вновь сбежать из кухни перед самой сервировкой стола. И Ким заподозрил, что старший провоцирует его специально, в тайне наслаждаясь этими мгновениями чужой властности и… это было не очень хорошо. Нет, Воншику, конечно, льстило чужое подчинение, но ему куда важнее было показать Тэгуну, что он совсем не как те парни из его прошлого. Он хотел показать себя другим. И, возможно, именно поэтому его посетила одна безумная идея. Воншик был не против, когда в конце трапезы его вытолкали из кухни, не дав помыть посуду. Тэгун возмущённо шипел и заявил, что тоже должен делать что-то в своём доме, чтобы не чувствовать себя гостем. И в общем-то Воншику это было даже на руку. А Чон, всё ещё негодовал от того, что им помыкают. Пусть даже для его блага, но всё-таки его заставляли есть, и это бесило ужасно. Больше, чем на Воншика, Тэгун злился только на самого себя. Потому что его тело глупо реагировало на эту игру в подчинение. Он бы мог накричать на донсена, приказать ему не делать так больше, но он становился для него покорным, и это было невыносимо. Потому что в этом был привкус прошлого. Мерзкого, постыдного и до такой степени ненавистного, что Тэгуну просто требовались эти пять-десять минут тишины и одиночества, чтобы прийти в себя. Но ему давали даже больше. За это время Тэгун успевал не только помыть всю посуду, но и сварить кофе. Он немного поколебался, размышляя, стоит ли налить напиток Воншику или нет, но здраво посудил, что тот взрослый мальчик и обслужит себя сам, если захочет. Хихикнув над последней мыслью, Тэгун направился в зал, чтобы уделить ещё немного времени чтению. Книга действительно попалась интересная, захватывающая и отдаляющая от реального, а значит, безмерно скучного мира. Чон так увлёкся, что потерял счёт времени, но здраво полагал, что если бы Воншик ушел из дома, то предупредил бы его, как минимум громким хлопком входной двери. И, действительно, спустя какое-то время Ким вернулся, как оказалось из ванной. Тэгун не увидел его — услышал. Лёгкие крадущиеся шаги приближались достаточно быстро и, определённо, в его сторону, но Тэгун и не подумал поднимать голову вверх. И, пожалуй, из-за своего отсутствующего любопытства он и задохнулся мгновениями позже, возмущённо хватая ртом воздух, когда его ноги оседлали. — Какого… — Тэгун был рад, что допил кофе минутой ранее, потому что в противном случае он бы пролил его на себя прямо сейчас. От неожиданности. И неизвестно, что шокировало больше: то, что Воншик был одет в одно лишь полотенце, сомнительно крепко держащееся на бёдрах, или то, с каким невозмутимым видом он устраивался на бёдрах Тэгуна. — Какого чёрта ты творишь?! — вмиг осипшим голосом проговорил Тэгун, силясь спихнуть младшего. Выроненная книга с глухим стуком коснулась пола, а Воншик не сдвинулся не на сантиметр. — Прекрати! — Я ещё и не начинал, — пророкотал тихо Воншик, чуть склоняясь к чужому уху. Его голос отдавался мурчанием и вибрацией в каждой клеточке тела старшего мужчины. — Но если я остановлюсь сейчас, то ты наверняка огорчишься. — Наоборот, я наверняка буду счастлив, потому что… ах! — Тэгун прогнулся в пояснице, невольно двигаясь навстречу от малейшей попытки Воншика пошевелиться. Точнее тот не шевелился даже, а бесстыдно ёрзал на месте. И Тэгун, даже если бы не хотел смотреть, не смог оторвать свой взгляд от рельефного подтянутого живота, гипнотизирующего своим волнообразным ритмом. Но смотреть на него действительно хотелось. Секунда. Ещё одна. Возбуждение накрывало тягучим всепоглощающим спазмом. Тэгун шумно выдохнул и прикрыл глаза. А Воншику, слегка опьяневшему от собственной смелости, хотелось засмеяться неловко и сказать что-нибудь до безумия глупое. Поэтому, чтобы не испортить момент, Ким прикусил губу и только тогда чуть приподнялся, но лишь только для того, чтобы приспустить тэгуновские штаны вместе с бельём. И да, именно сейчас тот вполне бы мог воспротивиться, оттолкнуть и сбежать, но Чон лишь сильнее впился паучьими пальцами в подлокотники кресла, позволяя своему гостю делать всё, что заблагорассудится. Отбрасывая прочь ненужное более полотенце, Воншик не сдержал усмешки. Всё-таки, видимо, Хакён был прав тогда — дело было лишь в перемене мест слагаемых и только.