Логика ситхов

Редкое зрелище — полутёмный медотсек. Слепящие лампы приглушены, мертвенно-белый свет едва льётся с потолка на стоящую в центре капсулу. Человек в ней лежит неподвижно — лицо восковое, заострённое. Только мягкая бородка вьётся, упрямо выдавая жизнь. Палпатин усмехнулся, привычным жестом погружая ладони в рукава. Волосы растут и у трупов — но крошка-забрак в этот раз постарался. Хорошо бы прогресс стал постоянным, и Мол перестал оставлять за собой горы палёной плоти. Палпатин неспешно двинулся вокруг капсулы. Одежды шелестели при каждом шаге; Алые гвардейцы — трое — статуями застыли поодаль, у входа. Маски скрывали лица, но Палпатин ощущал их в Силе. Все трое — самые доверенные лица, командир и его помощники. Любопытно потом послушать их мнение о том, что случится здесь — Палпатин кинул взгляд на приборы с зелёной кардио-кривой — что случится меньше, чем через тридцать секунд. Он сделал ровный, глубокий вздох и потянулся к Силе. Незримые волны Тьмы лизнули капсулу. Запищали приборы. Квай-Гон выгнулся, как от удара током, и захрипел. Крышка капсулы разошлась пополам, втянулась в борта. Палпатин шагнул ближе. Квай-Гон безоружен, но... Светлые глаза уставились в потолок, подёрнутые лёгкой мутью. Через миг взгляд стал осмысленным — и жёстким. В Силе пахнуло морозным светом. Квай-Гон повернул голову. Палпатин из-под капюшона улыбнулся почти ласково. — С прибытием на Корускант, мастер Джин. В обветреном лице Квай-Гона не дрогнул ни единый мускул. Он дышал размеренно. Алые гвардейцы и ситх его будто не волновали вовсе. Вот он на пробу сжал и разжал пальцы, согнул колени. Палпатин наблюдал за ним с той же мягкой улыбкой и растущим в душе уважением, пополам с пьянящим, как шампанское, ощущением восторга — и правильности. Квай-Гон должен жить. Он — союзник, бесценный союзник. Осталось уверить его в этом. Квай-Гон потянулся и сел одним экономным движением. Положил руки на колени. Палпатин на миг задержал на них взгляд — руки натруженные, перевитые венами, руки воина и ремесленника. Руки бойца. — Простите мой вид, — спокойным тоном извинился Квай-Гон. — Сенатор. Как мне следует называть вас? — Сенатор будет достаточно, — ответил Палпатин. Он отпустил Тьму лишь частично, не таясь, но и не раскрывая потенциала. Он спиной чувствовал настороженность и сдержанную, глубоко скрытую радость гвардейцев — нечасто им приходилось купаться в его Тьме, стоять так близко... Всё же скрываться весьма утомительно и неполезно для навыков. Удивляло другое. Со стороны Квай-Гона не ощущалось ничего, кроме доброжелательного любопытства. Первый порыв ледяной Силы пропал бесследно, будто смыло прибоем: джедай взял себя в руки мгновенно. Палпатин чувствовал знакомый зуд в ладонях — предвкушение интересной игры. Бедняжка Мол, ему никогда не понять этого азарта... и слава Силе, ибо азарт губителен, он пожирает душу. Но тот, кто сумеет взять его под контроль, обретает небывалую мощь. Эмоции правят человеком. В них сила и слабость — кто как справляется. Палпатин секунду вглядывался в умиротворённое лицо Квай-Гона, а затем приглашающе отступил в сторону: — Как насчёт небольшой трапезы, мастер? Окажете мне честь? — Благодарю, — Квай-Гон легко спрыгнул с бортика капсулы, будто и не пролежал без движения много дней. Палпатин с изысканным поклоном пропустил его вперёд. Надвинул капюшон пониже. Двери с шипением раздвинулись, открывая полумрак коридора. Здесь, в подземных уровнях Корусканта, яркий свет был непозволительной роскошью — ни к чему привлекать внимание лишней аппаратурой. Силы хватало для многих нужд. Впрочем, Палпатин любил комфорт и подозревал, что известный бессребреник Квай-Гон при случае не откажется воспользоваться приятными условиями. Квай-Гон обладал редким навыком: он приспосабливался. Мимикрировал. Выживал где угодно. Идеальный боец, которого проморгали джедаи. Что с того, что он входит в Совет? Чихать он хотел на этот Совет — чуть что, завернётся в потёртый плащ и улетит, только его и видели. Потому что Сила позвала, например. Интересно, как он назовёт сегодняшние события? Палпатин с любознательностью учёного наблюдал, как свободно и размашисто шагает Квай-Гон, взятый в клещи тройкой Алых. Он бы раскидал их, как котят, случись что — без сомнений. Палпатин следовал замыкающим. Он чувствовал ненавязчивый интерес в Силе. Квай-Гон между делом ощупывал подземелья, как опытный хирург: в перчатках, твёрдо и бережно. Палпатин не препятствовал — он лично экранировал здесь всё, что следовало. А ещё он ощущал, что Сила Квай-Гона, умело скрытая, абсолютно неконфликтна. Ни агрессии, ни резонанса с Тьмой. Под капюшоном легко прятать глаза — Палпатин жмурился, как сытый кот. Кстати, насчёт сытости. Алые выстроились по бокам высоких дверей. Палпатин жестом велел им оставаться снаружи. Квай-Гон, не сбившись с шага, вошёл в полный мрак. Дразняще пахло жареным мясом и терпким кафом. В темноте зашипели створки, смыкаясь. Потолок протаял золотистым светом. Неяркий конус высветил круглую комнату с арочным сводом: низкий круглый стол, уставленный серебряными блюдами под крышками. Запотевшие бутылки в ведёрках. Груды мягких подушек на толстом пружинящем ковре — и ни одного кресла. — Прошу. Будьте, как дома, — Палпатин подал пример, первым устроившись на подушках. Он подвернул полы одеяния, укутывая колени. Уселся, скрестив ноги. Лёгкое удивление в Силе заставило ухмыльнуться под капюшоном: да, он повернулся спиной, когда подходил к столу. И да, Квай-Гон намеренно позволял ему чувствовать свои эмоции. Старая-добрая игра: «Я знаю, что ты знаешь...» — Вы очень любезны, — отозвался Квай-Гон. Он легко поджал ноги, отзеркалив позу без малейшего усилия. Палпатин склонил голову набок. Этот человек пробуждал в нём всё больший интерес, как и уважение. Это было опасно, но он мог себе позволить немного... развлечься. Двумя руками он взялся за края капюшона и откинул его. Тяжёлый бархат стёк по плечам. Квай-Гон дёрнул уголком губ. Палпатин улыбнулся в ответ — да, он всегда любил лёгкую театральность. Полезно, когда много работаешь на публику. Но приятно, когда тебя понимают. — Итак, теперь вы точно знаете, кто я, — Палпатин потянулся к бутылке вина. Он изящно придержал широкий рукав, чтобы не задеть бокалы. Выдернул пробку, невзначай показав, что та была прочно запечатана. Разлил прозрачную жидкость по бокалам. — Я понял сразу, сенатор, — мягко ответил Квай-Гон. — Хотя есть некоторые... вопросы. Благодарю. Белое? — Не туманит голову, — кивнул Палпатин. — За будущее? Квай-Гон вскинул глаза — светлые и холодные. По комнате как сквозняк прошёлся. Палпатин не отвёл взгляд. — За будущее, — медленно ответил Квай-Гон. Они пригубили одновременно — один глоток. — Мясо очень нежное. У вас нет аллергии на специи, как я понимаю? — Палпатин снял крышку с блюда, и пряный аромат ударил в ноздри. Рот мгновенно заполнился слюной. Палпатин подумал, что, конечно, может не есть неделями, но не стоит этим злоупотреблять. — Разумеется, никакой аллергии, — подтвердил Квай-Гон. Он невозмутимо отрезал себе сочный ломоть, положил запечёных овощей. Наколол на вилку кусочек, аккуратно попробовал и прожевал. Затем промокнул губы салфеткой и заметил: — Как и у вас, сенатор. Вы ведь не болеете очень... давно, верно? — Это один из ваших вопросов? — уточнил Палпатин. Он смаковал крошечный кусочек мяса с ложкой овощей. Соус острый, кисло-сладкий, и эти пряности... надо похвалить повара. — Возможно. — Что ж... — Палпатин прожевал ещё кусочек. — В целом, верно. Очень, очень... очень давно. Прямо-таки неприлично давно, признаюсь я вам. Но немного меньше, чем вы. Квай-Гон бестрепетной рукой выбрал незнакомый соус и полил овощи. Попробовал, хмыкнул одобрительно. — И как вам? — поинтересовался он. Палпатин вскинул глаза. Квай-Гон кивнул, чуть вскинув брови: мол, да, я об этом, вам не кажется, дорогой ситх. Как живёте-можете, ваше ситхство... Палпатин ощутил, как приглушённый азарт разгорается в крови — диким, прямо-таки неприличным весельем. — Знаете, мастер, редко кто спрашивал, — посетовал он и глотнул вина. Ледяной комок упал в желудок, тут же опаляя жаром. Квай-Гон взглянул на Палпатина, потом на мясо в его тарелке. Поднял голову. В прозрачных глазах светилось сочувствие. — Выжившие были? — Нет, — печально ответил Палпатин и воткнул вилку в мясо. Квай-Гон проводил кусочек взглядом, преисполненным сострадания. — Каковы мои шансы? — спросил он спокойно. Руки его жили своей жизнью — резали овощи, обмакивали в соус. Ни тени трепета, ни намёка на волнение. Палпатин пару секунд последил, как методично Квай-Гон расчленяет зелёный пупырчатый кубик, и некстати представил магистра Йоду. Хм. Пришлось глотнуть вина, чтобы прогнать непрошеный образ. Палпатин давно заметил, что общение с зелёным магистром и даже мысли о нём — верный путь к пьянству. Что не могло не вызвать вопроса: а как справлялся Квай-Гон? Палпатин прожевал последний кусок мяса. Положил вилку — та тихонько звякнула. Перевёл взгляд на Квай-Гона и очень натурально нахмурился. — Простите. Вы что-то спросили, мастер? Я задумался. — Пустяки, — отмахнулся тот. Он был занят: подбирал последние крохи соуса с тарелки. — Десерт? — предложил Палпатин. В хрустальных вазочках, обложенных льдом, масляно блестело мороженое. — Не откажусь, сенатор. Палпатин убрал грязные тарелки на специальный поднос и разлил горячий каф по тончайшим чашкам. Ему доставляло смутное удовольствие изображать радушие. Он даже не был уверен, сколько в этом игры, а сколько — чистого наслаждения. Он подумает об этом позже. Квай-Гон... сильный, спокойный, знающий себе цену. Он был из тех, с кем хотелось проводить время. Даром, что враг. Пока что — враг. Пожалуй, он был единственным человеком в Галактике на данный момент, о ком Палпатин позволил себе подумать в таком ключе — как о приятном собеседнике. Палпатин машинально придерживал рукава, колдуя над яствами, и делал вид, что не замечает, как неотрывно Квай-Гон наблюдает за его жестами из-под ресниц. Ему что, узор на манжетах не нравится? Вполне себе изысканный, между прочим. Чёрным по чёрному... Или, напротив, нравится? — Вы, должно быть, прекрасно танцуете, — вдруг сказал Квай-Гон. Палпатин чуть не выронил блюдце. Многолетняя выдержка спасла его — заминка длилась долю секунды. Но он знал, что Квай-Гон её заметил. — Благодарю, — прикрыл веки Палпатин. — Каф несладкий. Сахар здесь. — Предпочитаю несладкий. Бесподобно, — Квай-Гон пригубил, а затем действительно отпил сразу половину, улыбаясь в клубах пара. Капельки влаги оседали в невесомых завитках бороды, на ресницах. Палпатин, решил что может себе это позволить: добрую минуту он просто сидел и смотрел, как мастер Силы, который упорно называл себя джедаем, пьёт обжигающе-горячий и горький каф, чуть не урча от удовольствия. Совершенно искреннего, насколько он мог судить. А он мог — ибо Сила не лгала. Нет, Палпатин не сомневался, что Квай-Гон способен транслировать любые эмоции столь же легко, как он сам, вот только... он не делал этого. Он в принципе не напрягался, а расслабился и получал удовольствие. Вот так, от трапезы с исконным врагом джедаев, на его территории. — Возьму фисташковое, — сообщил Палпатин, подцепляя зеленый шарик. В пупырышках. — Под настроение. — Пожалуй, последую вашему примеру, — отозвался Квай-Гон. — Сенатор. Их взгляды скрестились. — Оно слишком замёрзшее, — констатировал Палпатин. — Я всегда жду, когда оттает. — Здесь лёд кругом. Увы, ждать бесполезно, — Палпатин звякнул ложечкой о стекло. Квай-Гон помолчал. — Надо полагать, вы тщательно исследовали... процесс? — спросил он. — Разумеется, мастер. Люблю, знаете ли, точно знать, что предстоит употребить в пищу. В повисшей паузе было слышно, как потрескивает мороженое от близости горячего кафа. Палпатин не спешил. Он грел ладони о чашку, наслаждаясь ароматом и... полным взаимопониманием с собеседником. Квай-Гон пошевелился. Сел поудобнее, поменяв скрещенные ноги. — Простите, — извиняюще улыбнулся. — Затекли — я не привык к неподвижности. — Конечно, мастер. Палпатин подобрался внутри, как кобра перед прыжком. Квай-Гон сам потянулся к заварнику. Налил новую порцию себе и Палпатину — тот лишь успел приглашающе коснуться блюдца. Значит ли это... Порыв морозной Силы обрушился сверху, как лавина. Глаза Квай-Гона вспыхнули чистым светом — как небо. Палпатин ухмыльнулся медленно и жутко. Чашка в его руках не дрогнула. Он был готов. Они застыли друг напротив друга — как изваяния, замершие во времени и пространстве. Потоки Силы вихрились вокруг, сплетаясь, сталкиваясь. Воздух трещал от незримых разрядов. Воздух давил на плечи. Тьма вздымалась языками мглы, серела и выцветала, натыкаясь на светлые волны. Тут же вновь наливалась мраком. А свет искрился, будто Тьмы не было вовсе. — Нет конфликта, — произнёс Палпатин одними губами. — Не повод для дружбы, — также беззвучно откликнулся Квай-Гон. — Но повод для контакта. Сила схлынула внезапно, будто кран перекрыли. Палпатин усмехнулся. — Вы исследователь, мастер. А я готов сотрудничать. Квай-Гон неожиданно усталым жестом потёр висок. — Хорошо, я согласен. Сенатор, — быстрый взгляд из-под ресниц. Палпатин не купился, только усмехнулся шире. Он был уверен, что Квай-Гон не предаст, но имя ситха — для другого уровня контакта. Ещё рано. — Здесь за стеной спальня и всё, что нужно для отдыха, мастер. Я взял на себя смелость подготовить. — Очень кстати, благодарю, сенатор. Ужин был превосходным. — Квай-Гон с сомнением оглядел стол. — Или обед? — В спальне есть часы и календарь. Палпатин поднялся. Квай-Гон — тоже, на этот раз не столь легко. Он будто сбросил маску, после того как перевёл Палпатина из категории врага в... скажем, временного союзника. Это было немного — но это был прорыв. — Благодарю за оказанную честь, мастер, — Палпатин вложил руки в рукава и поклонился, как равному, но — старшему. Квай-Гон замер на миг. В глазах мелькнуло уважение, и он ответил на поклон. Стена разошлась: внутри золотился светильник над кроватью. Квай-Гон проследовал внутрь, и стена вновь сомкнулась. Палпатин проводил его взглядом. Он не обольщался: Квай-Гон захочет вернуться в Совет и сам проверить подозрения насчёт деятельности одного зелёного магистра и компании. Но в положении сенатора много преимуществ, и главное из них — информация. Вопрос в том, чтобы чувство справедливости Квай-Гона не подтолкнуло его к поступкам, невыгодным Палпатину. Но он этим займётся... лично. В коридоре Алые вытянулись по струнке в ожидании указаний. — Капитан, за мной. Вы двое — свободны. Где поместили женщину и ребёнка, которых привёз Дарт Мол?