Paint it black

Грамфрель ухмыляется, когда трахается. У него белые острые зубы, кожа — серая, как у трупа, за темными наростами не разглядеть глаз; в городах таких сторонятся, на дорогах — едва увидев, хватаются за оружие. Бог Циклов и Владыка Дверей не знает нехватки в последователях и просителях (Хранитель и сам порой, когда того требовало дело, примерял черно-белую рясу), а вот к отмеченным его прикосновением народ неласков. Хранитель, по счастью, человек без предрассудков — да и зачем драться, если можно договориться? Ему нужны были свои люди в окрестностях Каэд-Нуа — а Грамфрель умел рассчитывать шансы; когда их отряды столкнулись на перепутье, вариантов развязки было два. Договариваясь, можно было бы обойтись только деньгами — и дергаться потом в ожидании того, что кто-то больше заплатит. К тому же, чего уж там, денег в кошеле водилось не то чтобы много. Грамфрель оказался не чужд благородству — не стал требовать всего и сразу. Явился со своей ватагой в крепость седмицу спустя — его люди с улюлюканьем гнали пару дезертиров — и с осознанием собственного права заявился в отстраивающиеся покои. Хранителю было любопытно, как это будет, выяснилось — охренеть как больно. Член у Грамфреля от серо-лиловой головки и вниз тоже оказался покрыт наростами, утолщающимися к основанию. Грамфрель безропотно откинулся на спину и ждал, пока Хранитель себя подготовит — даже гладил по бедрам и животу, иногда прихватывая ладонью член и медленно подрачивая. Себя не трогал, терпеливый такой. Пол флакона масла слегка помогли делу, но Грамфрель все равно был самым большим из тех, с кем Хранителю довелось трахаться. Он опускался невероятно медленно, про себя отсчитывая вдохи и выдохи; Грамфрель молча подрагивал всем телом и проявлял чудеса стойкости, не толкаясь бедрами. Даже кончить тогда не вышло, хотя ближе к концу, когда боль притупилась, а Грамфрель начал вдохновляюще постанывать, у него все-таки встал. Наверное, после того раза стоило все же ограничиться деньгами, но Хранителю всегда говорили, что ничему его жизнь не учит.