Paint it black

— Я подожду, — говорит Хранитель. Он улыбается, и Алот смотрит на его губы. Поспешно опускает взгляд и обнаруживает, что уперся ладонью Хранителю в грудь — жест, во всех культурах означающий одно и то же — призыв держать дистанцию. Алот торопливо убирает руку; это просто нелепо. — Не надо... ждать, — говорит он, потому что Хранитель заслуживает кого-то лучше, кого-то менее проблемного, кого-то... сейчас. — Я... просто не подхожу для такого рода отношений. Хранитель приподнимает бровь — на крестьянок Дирвуда это обыкновенно производит неизгладимое впечатление. — Дело в Изельмир? — спрашивает он. — Нет, — говорит Алот и секунду спустя уязвленно признает: — Да. Но не только в ней. — Тебе это... — Хранитель делает пальцами замысловатое движение — что-то из вайлианского языка жестов, — вообще неинтересно? Алот отводит взгляд, чувствуя, как жар медленно ползет от шеи вверх, заливая румянцем щеки. Ему интересно. Иногда — когда они оставались в Брайтхоллоу на пару ночей подряд, и Алот мог позволить себе удовольствие уединения — он думал о предмете своего интереса особенно пристально. Ему всегда было неловко касаться себя — он никогда не был по-настоящему один, и ожидание колкой насмешки от Изельмир мешало расслабиться и погрузиться в мысли о чем-нибудь... приятном. Ему нравились руки Хранителя. Раз или два Алот позволял себе представить, каково было бы ощутить их прикосновение под одеждой. Он лежал на постели, простыни которой пахли мыльным корнем и льном, и думал о том, что Хранитель, похоже, действительно заботится о нем — действительно хочет быть рядом. Алот не воображал ничего конкретного; пальцы скользили по члену, ритмично и неторопливо, пока образы в сознании не оформились во что-то более реалистичное. Тогда Алот ладонью зажал себе рот, заерзал на постели, сбивая простыни, задвигал рукой резче. Изельмир не мешала. Алот перевернулся на живот, уткнувшись лбом в подушку, приподнялся на колени и позволил себе потеряться в теплом удовольствии. Кончив, он почувствовал себя невероятно одиноким, но что было еще хуже — он не жалел о том, что Хранитель не был с ним; ни на мгновение ему не захотелось, чтобы это была чужая рука. Где-то внутри его черепа Изельмир весело спрашивает: о чем ты только думаешь? То, что Алот находит в себе силы не спрятать пылающее лицо за ладонями — настоящее чудо. — Ты нравишься женщинам... — осторожно говорит он. — Полагаю, не только им. — Мне нравишься ты, — отзывается Хранитель. — Не хочу тебя расстраивать, но от того, чувствуешь ли ты что-то в ответ, это не изменится. — Тогда... чего ты хочешь от меня? — растерянно спрашивает Алот. Хранитель весело фыркает, и Алот неожиданно злится на него, потому что любовь — честное слово! — это совсем не повод для веселья. — Чтобы ты попросил меня подождать, — тихо говорит Хранитель. — Когда ты будешь готов. Столько, сколько потребуется. — В конце может оказаться, что ты ждал зря, — предупреждает Алот — и сам понимает, что почти уже сдался. Хранитель тоже это чувствует — но не сокращает расстояние между ними и не пытается поцеловать. — Я готов рискнуть, — решительно говорит он. Ну конечно, он готов. Алот абсолютно уверен, что не сможет пережить его разочарование. Он слабо вздыхает — и спрашивает: — Тогда... можешь дать мне время? Пока я не буду готов.