Paint it black

Человек пришел ночью, когда прозвонил третий колокол, и Жоуэн, до того приглядывавший за новым служкой, менявшим свечи, мгновенно обратил все свое внимание на него. Он был невысоким и рыжим; должно быть — уроженец северо-запада Империи. Под низко опущенным капюшоном прятал шрамы, изуродовавшие половину его лица; пола плаща потемнела от грязи, но сапоги были почти чистыми — вероятно, человек прибыл верхом. Невысоким он был — но его присутствие ощущалось так, словно он нависал над Жоуэном, глядя с немыслимой высоты. — Рад приветствовать тебя, незнакомец, — сказал Жоуэн, встретив его под аркой сплетающихся у потолка центральных колонн. — Я — Хранитель Зала Справедливости. День и ночь здесь горят огни — ибо Справедливость никогда не спит. Если ты в затруднении, ты всегда найдешь здесь Вершителя или Вершительницу Судеб. Храм Тысячи Свечей — так когда-то (еще до отца его отца) называли это место. Об этом Жоуэн незнакомцу, конечно, говорить не стал. — Б-благодарю т-тебя, — тихо сказал человек. Он скинул капюшон, и свет заиграл, заискрился в его волосах так, как будто они тоже были сплетены из пламени. Жоуэн невольно отступил на шаг; предчувствие дурного тугим комком толкнулось в грудь, лицо опалило жаром — как от открытой печи. В последнее время Зал никогда не был пуст: с запада волной накатывала война, город вот-вот должен был захлебнуться в ней, и встревоженные люди с заката до заката донимали измученных Вершителей. Жоуэн ощутил ответственность за них — и хрипло сказал: — Милорд, кем бы вы ни были, это место — Храм Справедливости. Прошу вас, обратите свой гнев... куда-то еще. Человек улыбнулся. — Не моей сп-праведливости, — сказал он; странным образом заикание ничуть не умаляло зловещего веса его слов. Воздух стал тяжелым, как перед грозой. — Милорд, — выдохнул Жоуэн. Человек вытянул руки — ладонями вверх — и все огни, все свечи и факелы в Зале погасли. Разговоры стихли. Жоуэн слышал только свое шумное дыхание, вглядываясь в темноту. Потом в ней вспыхнули две яркие золотые точки. — Мне нравится твой стиль, мальчик, — произнес чей-то незнакомый голос; интонации в нем были мягкие, игривые. Спустя мгновение тишины, разбавленное звуком, к ужасу Жоуэна, напоминавшим звук поцелуя, тот же голос спросил — совсем иным тоном: — Кто-то из них нужен тебе живым? И человек ответил: — Н-нет. Никто.