Lost Generation

      Красный поезд, будто бы сошедший с винтажной открытки, весело гудел и пыхтел белоснежным дымом, въезжая на поля Шотландии. Его полировка переливалась на солнце, а начищенные до блеска маленькие золотые буквы складывались в знакомое "Хогвартс-экспресс". Это была бы очень мирная картина, достойная кисти художника, если бы не стоявший внутри шум и гам. По проходам сновали школьники в разноцветных футболках, загорелые, с выгоревшими на солнце волосами и бровями, усыпанные веснушками и лыбящиеся очень по-летнему, солнечно. То тут, то там собирались шумные компании друзей, не видевшихся все каникулы, и из открытых дверок купе то и дело раздавались взрывы хохота. Старшекурсники недоверчиво косились на младшие курсы, недоумевая, были ли они такими же смешными и маленькими в свое время, первогодки крутили головами так, будто боялись, что упустят какую-нибудь важную деталь этой поездки, пока уже успевшие освоиться третьекурсники вовсю лакомились лакричными палочками, жевали тыквенные пирожки и упражнялись в красноречии. Кто-то со смехом выпускал из палочек небольшие разноцветные искры, напоминающие маленькие фейерверки. В воздухе витал приятный аромат свежей домашней выпечки и корицы, нового пергамента и выстиранных носков, - все так и благоухало предстоящей учебой, отметками, домашними заданиями и школьными обедами, но этим детям было все равно. В конце концов, они не ехали в школу. Они возвращались домой.

***

      Роза Чуть покачиваясь на рельсах, Хогвартс-экспресс несся сквозь зеленые благоухающие поля вперед, в осень, к желтым листьям и промерзлому ветру. Лето щедро раздаривало свои последние поцелуи: буйство ярких красок колыхалось перед глазами, меж цветов скользили разнокрылые бабочки и свистели свои немудреные песни птицы. В открытую форточку игриво стучал ветер, разносивший цветочные запахи и щелкающий по носу зазевавшихся школьников. Книга лежала у нее на коленях. Роза отвлеклась от чтения несколько минут назад и прислонилась к окошку, когда поезд въехал на старинный акведук, и с тех пор не могла просто... смотреть. Там, снаружи, было жарко, - даже сиденье напротив так нагрелось на солнце, что Розе пришлось пересесть в тень, и она дождаться не могла, когда все эти краски смоет знаменитыми сентябрьскими дождями, - но там было лето. Эквивалент спокойствия и ошибок молодости. Роза поморщилась и опустила взгляд на книгу. Ей всегда нравился Хогвартс-экспресс. Нравились новые и старые лица, снующие по коридорчику, тележка со сладостями, клубы дыма. Было приятно находиться среди людей, наблюдать за ними из-за переплета книжки и улыбаться, когда они улыбаются, эти знакомые-незнакомцы. Роза не могла подолгу выносить толпу и гам, но иногда даже ее туда тянуло, в веселье, шушукания и секретики. Но Роза не была похожа на Лили, или Хьюго, или Алису Лонгботтом, нет. Роза не умела дружить. Она забросила ноги на сиденье, предварительно скинув босоножки, и притянула колени к себе, откидываясь на стенку и запрокидывая голову, прикрывая глаза, отдавая себя тому моменту и поезду. У нее было время до собрания старост - время побыть одной и подумать, как вести себя с ним. Вот только как, о великий Мерлин, как она должна была смотреть на него, говорить с ним и притворяться, что все хорошо? Судьба-злодейка и здесь удружила, иначе и не скажешь. Роза почему-то наивно верила, что сможет попросту избегать его в этом году, но нет. Мимо с хохотом пронеслась стайка будущих второкурсников, и Роза лениво приоткрыла один глаз. По хорошему, она могла бы встать и отчитать их, сказать, что в поезде надо соблюдать дисциплину, но... Она не была уверена, что у нее есть на это силы. Все эти патрули, правила, обязанности - чем только думала Макгонагалл, когда назначала Розу старостой школы? У них на курсе было полным-полно активных личностей, начиная с Кэролайн Майрс с Когтеврана и заканчивая Эмили Перкинс с Пуффендуя, но нет. Роза Уизли была самым очевидным выбором, потому страсть как любила разговаривать с людьми. Розе никогда не нужен был ярлык. Ей их хватало по горло: она была дочерью двух третей золотого трио, отличницей, тем странным ребенком из самой рыжей семьи на свете. Ей было прекрасно в компании самой себя. Мимо прошли шестикурсники, вытянувшиеся за лето и возмужавшие, и Роза автоматически выпрямила спину, но парни даже не остановились, хотя ее купе было свободно, и они вполне могли бы ужиться в нем все вместе. Боже. Она сама себе противоречила. Это было странно - жаждать общения и бегать от возможностей пообщаться. Будто в ней жило два разных человека. Читать книги было проще. В книгах плоские герои становились ее друзьями, реальными, смелыми, в книгах все было интересно и захватывающе, там были приключения и там были герои. Когда Роза читала, она забывала, что ее собственная жизнь отдает затхлостью и грустью, которая висела над ней, кажется, с самого ее рождения. Ее личная фея-крестная. Роза притянула к себе томик в темно-зеленом переплете и перевернула страницу. Одиночество давило сильнее, чем летом.       Скорпиус — Тебе не стыдно, что мы каждый раз выкуриваем из купе второгодок, чтобы в итоге занять его самим? — Альбус Поттер расплатился за пачку друбблс и пирожок и плюхнулся обратно на облюбованное место, сердито сдувая с глаз порядком отросшую челку и начиная шелестеть крафтовой бумагой, разворачивая добычу. Они совсем недавно решили покинуть купе, в котором сидели несколько часов с друзьями-сокурсниками, но, когда Доменико Забини завел разговор про свою сестру Флокс, Скорпиус тихо пнул Альбуса, и тот спустя несколько секунд серьезно кивнул. Уж о ком-ком, а о Флокс Забини Скорпиусу совсем не хотелось разговаривать. Выдворив мелкоту, воспользовавшись своим авторитетным статусом старосты школы, Скорпиус молчаливо приготовился к Разговору, но его участь была отсрочена милой леди с нагруженной сладким тележкой, к которой Альбус всегда питал необъяснимую нежность (к тележке, не леди). К нему на колени запрыгнул комок шерсти, и Скорпиус автоматически почесал Орео за черным ухом и пожал плечами. — Угрызения совести меня не терзают, если ты об этом. Альбус вместо ответа вгрызся в тесто. Орео перевернулся на спину и нагло подставил пузо пальцам Скорпиуса, лениво щуря зеленые глазищи и посматривая на Скорпиуса так, будто перед ним сидел не наследник древней чистокровной фамилии, а личная чесалочка. Орео этим очень напоминал своего хозяина. Альбус запихал добрую половину пирожка себе в рот и, толком не пережевав, вскинул бровь. — Ну и хах лето пршло? — поинтересовался он и вопросительно уставился на Скорпиуса этими своими пронзительными глазами, яркими, как летняя трава. Эти глаза можно было использовать на допросах. Скорпиус небрежно закатил глаза. — Во-первых, мы виделись две недели назад, и с тех пор я не успел трахнуть вейлу или убить лепрекона, — Альбус закашлялся, — а вчера был на свадьбе. Альбус потянулся к бутылочке сливочного пива, которую стащил у Скалы, и сделал большой глоток. — Сестра Айсвуд что ли обвенчалась? — спросил он, и Скорпиус кивнул. — Да, вот только ее муж - гей, так что так себе партия, наверное. Альбус фыркнул. — С чего ты взял, что он гей? Скорпиус ухмыльнулся. — Потому что он пытался меня склеить. Альбус вновь поперхнулся, - пиво, очевидно, пошло ему не в то горло и чуть не полилось из носа. Зеленые глаза заслезились, и Скорпиус, перегнувшись, услужливо постучал друга по спине, усмехаясь. — Такая реакция заставляет меня думать, что ты считаешь, будто я недостоин подкатов. Альбус помотал головой. Щеки у него были красные. — Вовсе нет, придурок, и ты прекрасно знаешь, что я осведомлен о твоих предпочтениях лучше, чем кто-либо другой, я просто... Дракл. Я просто хотел сказать, что две недели назад мы были пьяные, как сиреневые единороги, и так и не спросил, как все дома. Как... отец? Орео, мяукнув, свалился у него с колен - так сильно Скорпиус напрягся. Он терпеть не мог задушевные беседы, и, признаться, не думал, что они как-то помогают. Альбус, выросший в диаметрально противоположной среде, считал иначе, а Скорпиус, в свою очередь, считался с ним. Он поднял обиженного Орео и сунул его Альбусу. Говорить о Драко было тошно, и Альбус, должно быть, быстро уловил течение его мыслей, потому что устроил кота дремать на наколдованную подушку, а сам закинул ногу на ногу, будто был колдомедиком, а Скорпиус - его пациентом. — Он все еще пьет? — в упор спросил Альбус, и Скорпиус скривился. — Понятия не имею. Я его не так часто вижу, сам понимаешь, приятного мало... — Скорпиус. — Ладно! — Скорпиус облизнул пересохшие губы. — Пьет. Пьет, почти не спит. Трахается. Учит меня быть Малфоем и вести счета. В глазах Альбуса промелькнуло что-то, похожее на жалость, и Скорпиус почувствовал себя так, будто ему в мозги ввинчивали шуруп, моргнул и покачал головой. — Ал, не надо читать мои мысли. Спроси, что хочешь спросить, но вот этих всех супер-способностей легиллимента не надо. Альбус застонал и провел тыльной стороной ладони по лбу. — Прости. Мне просто проще понять, что происходит, если я вижу и чувствую это, и... Ладно. Это не оправдание. Скорпиус кивнул. Надо отдать Альбусу должное - такого почти никогда не происходило. Когда по Поттеру со всей силой шарахнуло неожиданным подарком судьбы, им было по тринадцать. Они прочитали о легиллименции в библиотеке и решили попробовать, потому что были маленькие и глупые, и у Скорпиуса ожидаемо ничего не вышло. У Альбуса же внезапно открылся дар. Он читал людей, как книги. Поначалу это было забавно и все такое, но потом шум стал слишком громким, слишком настойчивым, и Альбусу пришлось научиться закрывать свой талант, приглушать, держать на поводке. Во-первых, чтобы не сойти с ума. Во-вторых, чтобы не нарушать границы личного. У него иногда слушались выбросы, если чужие эмоции были слишком яркими, или человек был Альбусу дорог, или, как в случае со Скорпиусом, и то, и другое. Но эта терапия была Скорпиусу как гриндилоу седло. — Я просто хотел узнать, как ты относишься к этому. Мы не говорили об этом в том семестре, потому что после всего ты явно не хотел это обсуждать, — Альбус вздохнул, — но я понимаю, если ты злишься на него. Скорпиус зажевал губу. — Мне все равно, — выдавил он, и Альбус невесело улыбнулся. — Мы поэтому сбежали, стоило всплыть имени Флокс? — Флокс тут ни при чем! — возразил Скорпиус. — Она даже не здесь, и честно, вся эта история меня действительно не ебет. Ал. Правда. Но Доменико любит трепаться, а где разговор о Флокс, там и о Блейзе, и о Драко, а я слишком рад, что до Рождества могу не думать об этом, так что... А Драко корчит из себя сильного волшебника, хотя он трус. Он создал свою империю на черном рынке и теперь активно делает вид, что это не так, и я поначалу думал, что это он из-за смерти мамы такой холодный, будто ледышка, но нет. Драко просто сам по себе как голем. Ни чувств, ни переживаний. Один холодный расчет. Губы Альбуса растянулись в горькой улыбке. — Но он должен был быть отцом, Скорп. Тем более теперь, когда... вы вдвоем. — Мне не пять лет, — огрызнулся Скорпиус, которому это все уже действовало на нервы. — Мне не нужен папочка и сказки на ночь. А Драко, очевидно, важнее его «растущие акции», — он изобразил пальцами кавычки. Альбус хмыкнул. — Ну, это же только тебе на пользу, правда? Это же и твое наследство тоже. Скорпиус поморщился. — Фу, нет. Я не буду участвовать в этом теневом бизнесе Драко. Там лишь пакость и погань, которые он лишь Моргана знает каким духом впихивает людям. — Древние артефакты вовсе не пакость и не погань, — попытался возразить Альбус, но Скорпиус перебил его. — Нет? Во вторник древний фолиант затянул в себя покупателя, а затем выплюнул его. По частям, - Альбус сглотнул. — Драко, конечно, открестился тем, что темная магия - темная магия, но видел бы ты это - кровь, кишки, весь букет. Расписка, конечно, лишь подтверждает, что ответственность несет покупатель, и Драко чист, как щеки младенца, но... Воцарилась тишина. Было слышно, как за стенкой хохочут пуффендуйцы, и глаза у Альбуса были огромные. Скорпиус выдохнул. — Так что я сам справлюсь. Без Драко и его расписок. И Ал, Мерлина ради, скажи, что мы закончили на сегодня? Или мне по протоколу следует спросить тебя, как дела в раю? Альбус покачал головой. — Скорп... — Все нормально, — отрезал Скорпиус. — Правда, — он начертил в воздухе Темпус и возликовал, увидев время, — мне пора на собрание, так что можешь вернуться к нашим, я потом к вам загляну. О’кей? И он быстро вышел в коридор, оставляя Ала одного. Вышел - не сбежал, потому что Скорпиус Малфой в жизни ни от чего не бегал. Даже от своих эмоций.       Альбус Альбус и рта раскрыть не успел, как Скорпиус вылетел в коридор, как пробка из бутылки. Ничего необычного, разумеется, Малфой он и есть Малфой, но Скорпиуса так и хотелось притянуть поближе и обнять, сказать, что все будет хорошо, что он не один и одним не останется. Малфой бы, конечно, колданул бы его, решись Альбус провернуть нечто подобное, но Альбус знал его. Скорпиус был его лучшим другом уже шесть лет, и Альбус видел, какой нежной становится его улыбка, когда он читает письма от Астории, видел, каким мертвым он выглядел, стоя над гробом матери, будто с ней умерла часть его души, знал, что Скорпиус никогда не простит Драко его безразличие, пусть и притворяется, что ему все равно. Прошлой зимой Скорпиус заплатил какому-то колдуну, чтобы тот ходил за него на уроки под обороткой, а сам пропал на месяц. Альбус не знал, чем он занимался, сидел за партой как на иголках и чуть ли не каждые выходные срывался на его поиски. К сожалению, Скорпиус отличался завидным упорством - если он не хотел, что его нашли, то можно было хоть к земному ядру ход прорыть и ничего не обнаружить. Иногда Альбус думал, что это прекрасно описывало Скорпиуса, как личность. Свои проблемы тот игнорировал, пока не отступали, он и с Альбусом пытался такое провернуть, но Альбус тоже умел быть упрямым. Некоторые вещи надо было вытаскивать из Скорпиуса чуть ли не насильно, пока те не разбили в его голове лагерь, загрязняя мысли. Альбус отстраненно посмотрел на закрытую дверь. Скорпиус никогда не был самым открытым человеком в Хогвартсе, но в этом году, видимо, Альбусу придется заручиться терпением и просто наблюдать, не наседая. В конце концов, каждый по-своему справлялся со своими демонами. Он мог бы вернуться в купе к своей компании, обсудить летний сезон «Холлихэдских гарпий» и поозираться в поисках Китти (Кэтрин) Гринграсс, которая настойчиво флиртовала с ним уже который год и будто бы не хотела принимать «прости, давай будем друзьями» за ответ. Китти не была глупой или уродиной или что-то в этом духе, вовсе нет, но Альбуса просто не тянуло к ней. Он не был Скорпиусом, которому было категорически все равно на чувства в этом деле. У таких, как Альбус, даже было определение - демисексуалы. То есть не хочется, если не любится. В общем, вариант покинуть милое тихое купе его не устраивал. Да и потом - он, в отличие от Малфоя, оставался в подземельях, что означало, что Доменико, Шон, Лолита и прочие за год успеют вытрясти из него всю душу. Альбус заткнул уши магловскими наушниками. Он отвык от такого количества чувств и эмоций, и ему была просто необходима эта небольшая передышка.       Опять Скорпиус Две шестикурсницы славно порозовели, когда Скорпиус оперся на оконную раму и высунул нос наружу, прикрывая глаза и втягивая в себя пряный летний воздух. В поезде становилось душно, солнце нещадно лизало стены, превращая купе в маленькие печки, и ему страсть как хотелось наколдовать себе стакан со льдом и сунуть его себе под рубашку. Ветер растрепал его волосы, но Скорпиус не спешил возвращаться обратно в реальность, которая обещала ему медленную пытку в компании старост. Если бы кто-то предупредил его на первом курсе, что отличные отметки и присущая всем чистокровным манерная вежливость приведут его к бравому званию старосты, он бы намеренно завалил все контрольные. В этом деле, конечно, были плюсы, но минусы значительно перевешивали. Один из минусов был медно-рыжим, как киноварь. Скорпиусу очень захотелось достать сигареты, но он опаздывал, а ма... Короче, в него крепко вбили, что опоздания - дурной тон. Скорпиус подмигнул девчонкам, развернулся и чуть не сшиб какого-то смутно знакомого мальчугана, который тащил большую коробку, которая была, казалось, втрое его больше. Столкновение со Скорпиусом чуть не обернулась для мальчишки плачевно - он покачнулся, и коробка опасно накренилась к полу. Скорпиус торопливо подхватил ее, поморщился и все-таки поинтересовался. — И что это за «ведьмина служба доставки»? Мальчишка поднял глаза, охнул и стушевался. Теперь Скорпиус вспомнил его — паренек учился на Слизерине и постоянно зависал на трибунах, глядя на тренировки их команды. М-да, а теперь ему выпала сомнительная честь пообщаться с ловцом сборной. — Меня попросили донести это до двадцать седьмого, — выдохнул слизеринец и, видимо, решив, что его ждут неприятности, залепетал, — она просто подошла на платформе, сказала, что не справится, попросила помочь, я не... Скорпиус по-удобнее перехватил коробку и усмехнулся. — Эй, я не собираюсь звонить в Аврорат, выдохни. И я отнесу это, пока никто не пострадал. Тебя как хоть зовут? — Эрни, — пролепетал мальчишка, глядя на него во все глаза. Скорпиус хмыкнул. — Если так нравится квиддич, приходи на отборочные. Я передам капитану, что ты не слабак. Эрни моргнул, а затем вдруг расплылся в счастливой улыбке, будто не веря своей удаче, кивнул и понесся вперед. Скорпиус покачал головой. Двадцать седьмое купе было в нужном ему направлении, поэтому он поудобнее перехватил коробку и пошел дальше. Двадцать пять, двадцать шесть... — Ты чего тут делаешь? — раздался за спиной знакомый голос, и Скорпиусу захотелось удариться лбом о край коробки. Он так надеялся, что их общение исчерпалось на той платформе, но, увы, сегодня определенно был тот день, когда Поттеры вознамерились свести его с ума. — Поттер, — пробурчал он, поворачиваясь. — А я-то посмел надеялся, что не увижу тебя до выпускного. — Очень остроумно, — Поттер закатила глаза, а затем посмотрела прямо в его, как совсем недавно - Альбус, и у Скорпиуса аж под ложечкой засосало, такими они были... одинаковыми. Он сжал пальцами коробку, и Поттер недоверчиво вскинула брови. — А это еще что? Денег на чемодан не хватило, Малфой? Все ушли на друзей? — Полагаешь, твоего брата можно купить? — в тон спросил Скорпиус, с удовольствием подмечая, что это было засчитано - Поттер неопределенно повела плечом. — Нет. Альбус общается с тобой по собственному желанию, что, конечно, просто уму непостижимо, но... — ее губы скривились в усмешке. Ох, как Скорпиуса иногда тянуло ее придушить. — Твое купе? — он кивнул на дверь с зашторенным окном, и Поттер сложила руки на груди. — Мое. И что с того? — А то, — Скорпиус пихнул ей коробку, — что свои вещи надо носить самой, а не просить маленьких мальчиков. Рыжие брови недоуменно взлетели. Поттер сунула ему коробку обратно, и Скорпиус едва удержал ее, ругнулся и подпер низ коленом. — Мерлин, Поттер, ты родилась дикаркой или это приобретенное твое свойство? — Не знаю, что за игру ты затеял, но это, — Лили кивнула на коробку, — не мое. И не моих друзей. Так что давай ты разберешься со своими проблемами, не вмешивая меня в них, да? Рыжий хвост полоснул его лицо, и Поттер, не обернувшись, скрылась за дверью купе, на короткое мгновение впустив в коридор взрыв смеха и шорох одежды. Кто бы знал, как она его бесила. Правда. Поттер была той самой раздражающей личностью, которую Скорпиус даже не мог по-тихому где-то колдануть, потому что тогда об этом узнал бы ее брат, или другой брат, или отец, сам Спаситель Всея Вселенной и далее по списку, да он и не стал бы. Их перепалки к старшим курсам стали дежурными, чуть ли не домашними, хотя Поттер с назойливостью флоббер-червя выедала ему мозг и остатки психики одним своим существованием, и Скорпиус бы заплатил, лишь бы не видеть ее. К сожалению, где был один Поттер, там рано или поздно оказывался другой. А с одним из Поттеров Скорпиус имел счастье дружить. Он поставил коробку на пол и, подумав, что никому не будет вреда, если он посмотрит, что внутри, распаковал содержимое. И осекся, застыв прямо там, на корточках. Коробка сверху донизу была завалена темными метками из лавки братьев Уизли, а на самом верху, на черной лакрице, лежал белый листок бумаги, резко контрастируя по цвету с лакомствами. "Время еще придет". Да какого дракла? Скорпиус ликвидировал коробку невербальным Эванеско, а листок свернул и запихнул в карман. Какое счастье, что он не открыл ее при Поттер. Вот крику бы было. В целом, ничего необычного в «подарке» не было - хотя бы раз в год одному из Поттеров приходило что-то такое, от Оппозиции, бывших слизеринцев или просто тех, кто поддерживал идеи Волан-де-Морта, но эти вещицы напоминали всей школе о прошлом, о темном прошлом, будто шипучка, которая заставляла бурлить молодежное море. Вспоминалось, кем был отец Скорпиуса, или Шона, или каждого третьего слизеринца, и их факультет становился островком непризнанных, снова и снова. Их вроде бы принимали, а вроде и нет, и если инцидента можно было избежать, Скорпиус был обеими руками за. В вагоне старост он в итоге оказался последним, заслужив недовольный взгляд Кэролайн Майрс и... Тэда Люпина. Это было... неожиданно. Скорпиус прищурился и лениво примостился рядом со Скалой, который в этом году был старостой факультета, и Моргана, зачем столько старост вообще? — Рады, что ты смог присоединиться, — хмыкнул Люпин. — Хочется верить, что ничего серьезного тебя не задержало. Нет, всего лишь коробка с фальшивыми метками и Лили Поттер. Которая, кстати, показалась минутой позже, раскрасневшаяся, и уставилась на Люпина так, будто тот был затерявшимся кэлпи. Ну конечно. Было бы странно, если бы не каждый ребенок Героев получил какой-то значок. Даже мелкий Уизли - Хьюго, кажется, - сидел рядом со своей сестрой и лыбился на весь свет. Он, кажется, был на пятом курсе. С шестого у Грифов была Поттер и этот, как его, Томас, а с седьмого - какая-то малознакомая парочка. И так со всеми факультетами, а еще старосты школы. Пиздецки запутанная система. — Тэдди, а ты что вообще... — начала Лили, но Люпин шутливо погрозил ей пальцем. — Нет-нет, я - профессор Люпин, с придыханием, хорошо? — он вытянул свои бесконечно длинные ноги, а потом, посмотрев на выпучившую глаза толпу, цокнул языком. — Уход за магическими существами. На год, не больше. И прекратите так смотреть, Мерлина ради. Вы еще не... — Что, я пропустил все веселье? — в дверь ввалился взъерошенный, как черт, Джеймс Поттер, и, потеснив Лили, плюхнулся на сиденье и весело оскалился. — Не ждали? — тут он заметил Люпина, и его ладное лицо комично вытянулось. — Тэдди? Люпин усмехнулся и повторил то, что уже успел им рассказать, и Поттер причудливо цокнул языком, но никак это не прокомментировал. Ему тоже пришлось раскрыть все карты: все видели его в поезде и недоуменно переглядывались, шептались и строили теории, одну невероятнее другой, но Скорпиус знал все из сообщений Альбуса, который, прознав про новую работу брата, поспешил поделиться новостями, а потому слушал вполуха, позволив себе втихую глазеть на Уизли. Та ерзала под его взглядом, то и дело поднимала глаза и недовольно поджимала губы, но Скорпиус и не думал прекращать. В конце концов, у него были принципы. А еще он знал, чего хотел, как, когда и почему. Ладно, с последним пунктом у него были явные проблемы, но они могли подождать. Джеймс Поттер с таким запалом проповедовал о своей новой должности, что все слушали бы его часами, приоткрыв рот - потому что Джеймс Поттер был говоруном, солнцем Гриффиндора и человеком, который априори нравился всем, палец об палец для этого не ударяя, а еще талантливым, как бы ни печально было это признавать, особенно в квиддиче. Не зря «Паддлмир» открыли на него охоту в самый сезон. — Мадам Трюк, как вы понимаете, уже не может судить игры с воздуха, да и тренировать вас некому, а, признаться, летают некоторые ваши команды еле-еле, но... — Это все очень мило, — вмешался, перебивая Поттера, Люпин,— но давайте ближе к сути. Через пару часов мы уже прибудем, так что ваша первостепенная задача - организовать выход младших учеников из поезда, проводить первокурсников до Хагрида, позаботиться, чтобы вещи были доставлены в кареты. И переоденьтесь в мантии пораньше, — лицо у Люпина было такое, будто все это - была какая-то недостойная его внимания скука. Даже его впечатляющие, очень выразительные брови поникли. Скорпиусу же не верилось, что он стал старостой. Если все собрания будут такими, то он лучше прямо сейчас сойдет с поезда. Из вагона старост они выходили гуськом. Уизли сразу же затерялась далеко впереди, заведя беседу с кем-то, и Скорпиус досадливо скрипнул зубами. Ищи-свищи ее теперь. Он втянул носом аромат мяты и прищурился. Он был хорошим ловцом.       Лили — Ты... Я не верю! — Да нет, это правда, — улыбнулась Лили и убирала волосы с шеи, показывая друзьям маленькую татуировку за ухом. — И родители были не против? — Алиса недоверчиво посмотрела на нее. Лили пожала плечами. — Я им не говорила пока. Не думаю, что они будут против - у обоих есть хотя бы парочка. Да и потом, она же не на лбу. Алиса фыркнула и гордо выставила вперед голое бедро, на котором красовался сложный геометрический узор. — Когда мне набили это, и па увидел, он меня чуть не заавадил. Правда, потом чуть ли не со слезами на глазах просил не показывать прабабушке Гу. Ее бы точно припадок хватил, — Алиса перекинула волосы на плечо и шарахнула сдвинушегося на дюйм Дерека Финнигана коленкой. Задремавший было Дерек ойкнул и отодвинулся. — Я никогда не сделаю себе тату, — сидящая напротив Шарлотта Вуд поджала губы. — Рисунки на теле это... бр-р-р, — она поймала колкий взгляд Алисы и поспешила объяснить, — понимаешь, тебе это идет, со всем твоим, — она махнула рукой на Алису, будто бы это что-то объясняло, — стилем. Но... — Но тебе по душе чистая кожа, ванильные кексы и чародеи на белых драконах, — Сара Джордан зевнула и перелистнула страницу волшебного журнала, с обложки которого на гриффиндорцев мрачно взирала очередная икона волшебного мира. — Чарли, твои замки мечты были милыми в двенадцать, честно, но ты не думаешь, что пора бы сорвать вишенку? Красные губы Джордан - ее фирменный цвет - растянулись в снисходительной улыбке. У нее одной был парень, и Сара считала этот факт своей жизни невероятно значимым. Личная жизнь подруг представляла для нее особый интерес, и это было одной из тех причин, почему в прошлом году Лили так и не решилась рассказать ей о своей. Шарлотта, сама по себе похожая на пирожное своей копной золотых кудрей, отглаженной кофточкой с воланами и кружевной юбкой, упрямо тряхнула головой. Среди них всех она была очевидным романтиком и очень кроткой доброй девочкой, которую они нежно между собой звали «Одуванчик». Впрочем, Шарлотте это нисколько не мешало стоять за свои идеалы горой. — Пора будет тогда, когда я решу. И меня не волнует, что на этот счет пишет "Волшбит"*. — Ничего, — хмыкнула дочка известного спортивного комментатора и тут же добавила: — потому что ты - вымирающий вид. Лилз, — Сара повернулась к ней, и Лили отвлеклась от волос Алисы, которые заплетала в мелкие косички по ее настойчивой просьбе, — на собрании старост было что-то интересное? Лили повела плечом, задумавшись. Джеймс, конечно, велел ей никому не говорить о его новой работе, но он сам успел всем все рассказать, разве нет? А Тэдди вообще как с неба свалился, интересно, Роза знала и только изобразила, что удивлена? — В этом году два новых преподавателя, — просто сказала она. Новость вызвала ожидаемый переплох - даже Дерек открыл глаза. Вид у него в целом был помятый - кажется, они с братом всю ночь провели на магловском концерте. Алиса замерла и повернулась так резко, что Лили лишь чудом не выдрала у нее половину волос. — Кто? — Они горячие? — А кого заменяют? — Мерлин! — Лили засмеялась. — Вы даже сказать не дали! — Лили, — серьезно сказала Алиса, будто речь шла о мировом благе, — на всю школу у нас есть только Себас, который, конечно, секси и все такое, так что умоляю, скажи, что это девушка, что она ниже меня и что у нее классные сиськи! Лили не выдержала и захохотала, заслужив тычок под ребра. — Лилз, не мучай нас! — Сара шлепнула ее по голове журналом, и даже Дерек издал звук, похожий на заинтересованность. Лили выдержала торжественную паузу. — Это Джеймс. И Тэдди. Тэдди Люпин. — Что? — пискнула Шарлотта, а Алиса застонала. — Ну что за невезуха! Лили усмехнулась. — Джеймса пригласили быть тренером, ну, знаете, вместо мадам Трюк, а Тэдди будет вести Уход, но всего год, если я правильно поняла. Джеймс рассказал мне только вчера, а Тэдди вообще был сюрпризом, так что... Шарлотта качнула головой. Джеймс нравился ей с четвертого курса, но она никогда не флиртовала с ним и никак не показывала, что заинтересована в нем, а Джеймс нравился многим, и недостатка в обожательницах у него не было. Что не значило, что он был бабником - нет, конечно, но и серьезных отношений он не заводил. Лили подозревала, что он в тайне тоже был романтиком. Разговор от Джеймса и Тэдди плавно перетек к летним событиям и прогнозам на этот год, а Лили доплела Алисе косичку и взялась на шоколадную лягушку, когда дверь распахнулась и внутрь заглянула лохматая голова. Лиам Финниган кивнул на своего близнеца и поинтересовался, просачиваясь в купе и падая на сиденье рядом с Шарлоттой: — Все еще при смерти? — Мой разум жив! — невнятно буркнул Дерек и уткнулся носом в оконную раму, и Лиам закатил глаза, лапая Сару за коленку и притягивая к себе, чтобы засосать. Эти двое вообще редко где отлипали друг от друга, и, признаться, от этого начало подташнивать. Шарлотта ожидаемо скривилась и прокомментировала. — Давайте я с Сарой поменяюсь местами? Джордан промычала нечто утвердительное в поцелуй и через секунду оказалась у Дерека на коленях. Они удивительно хорошо совпадали - как жженая карамель и сливки. Одно ухо Лиама было проколото, и, в отличие от Дерека, он совершенно не заботился о чувствах окружающих. Они с Сарой целовались так, будто назавтра наступал конец света, а они еще не успели как следует изучить рты друг друга. Наблюдающие сие действо друзья молча вылупились на это зрелище, потом переглянулись и хором возмущенно возопили: — ЛИАМ! — Спокойно, — Финниган оторвался от Сары, причмокнул красными губами и, довольно прижимая ее к себе, спросил: — Чего вы орете? Я не виноват в отсутствии у вас личной жизни. — Можно потише? — взмолился бледный, как полотно Дерек, и Лиам, щелкнув пальцами, полез в карман, предварительно ссадив Сару в сторону. — Эй, чмошник, — он пихнул близнеца и сунул ему под нос колбу с янтарным зельем, — гляди, что я тебе раздобыл. Выпьешь - и будешь, как огурчик! Пока сонный Дерек заливал в себя тонизирующее зелье, Лили получила возможность закусить своей лягушкой, которая, однако, воспротивилась и спрыгнула Финнигану на колено, обтянутое темно-синими рваными джинсами. Она попыталась схватить ее, но несчастное пресноводное оказалось умнее и, квакнув, вскоре исчезло в окне. Дерек, однако, вернув себе нормальный цвет лица и благодарно сжав плечо брата, заснул руку в бумажный пакет и перекинул Лили новое лакомство, взяв себе собственную «лягушку». — Это правда, что Малфой стал старостой школы? — Дерек откусил голову у новой шоколадной лягушки и наклонил голову набок, как сова. — Что? — Сара с громким «чмок» оторвалась от Лиама (Финниган воспользовался моментом и внаглую запустил руки ей под футболку) и вскинула брови. Лили сморщила нос. — Это не правда, это кошмар. Розе еще и жить с ним придется, святые единороги. — Мы все умрем, — оптимистично заявила Алиса и чуть сползла вниз по сиденью, устраиваясь поудобнее. В купе стало тихо. Лиам и Сара вернулись к своему прежнему занятию, смущая остальных, Алиса медленно и лениво помахивала палочкой, заставляя пузырек с лаком для ногтей летать вокруг нее с кисточкой наперевес, Шарлотта листала одолженный у Джордан журнал, и Дерек и Лили переглянулись. — Поттер, как лето прошло? — Финниган с намеком пошевелил бровями. — Многие сердца разбила? Лили приподняла уголки губ. — Разве что твое. Дерек усмехнулся. — Один - один. — Как Австралия? — быстро спросила Лили, и Дерек пустился в долгий рассказ о том, как они с братом ездили в лагерь для одаренных волшебников, как тусили там с кенгуру и курили нечто. Это была безопасная тема, нейтральная территория, так сказать. Они никогда не говорили о том неудавшемся свидании, случившемся прошлой зимой, словно по тайному сговору. Но Лили никогда, признаться, не нравился Дерек Финниган - он был свой, родной. Друг. Она и на свидание согласилась, не зная, что это будет свидание. Теперь же она молилась Годрику, чтобы Дерек не решил, что она с ним флиртует. Лили было достаточно тех неловких недель, когда они не могли друг другу по-человечески в глаза смотреть. — Лили, ты в порядке? Она хлопнула ресницами. Дерек смотрел на ее руку, и Лили тоже бросила на нее взгляд, замечая, что вцепилась ногтями в сиденье. — Да, — Лили одернула платье. — Да, все в порядке.       Джеймс — Ты, Люпин, - скользкий тип, — обиженно заявил Джеймс, дождавшись, пока студенты не покинут вагон, отправившись по важным делам старост. — Мог бы и рассказать мне, знаешь. Мы тут как бы в одном колодце варимся. — Если тебя это успокоит, то я никому не сказал, — Тэдди поднялся с кресла и хлопнул его по спине. — Даже Розе. Она на меня волком все собрание смотрела. — Пока Малфой смотрел волком на нее, — скрипнул зубами Джеймс и чуть завалился на столик, когда поезд подпрыгнул. Волосы Тэдди стали белыми-белыми. — Какого обвислого Мерлина? Малфой? — Да, именно это я и сказал, — Джеймс откинулся на спинку кресла. — Смотрел так, будто хотел сожрать. — Они что, вместе?! — Спокойно, Тэд, — Джеймс подтянул к себе большой кусок пирога, — ей семнадцать. И они не первый год знакомы, разберутся. Возможно, это какие-то свободные отношения... Черт, а это вкусно! Тэдди поджал губы. — Приятно видеть, что ты так заботишься о нашей сестре, Джей. Джеймс закатил глаза. — Я просто говорю, что они дружили когда-то, разве нет? И вообще, мне могло показаться! — Но это Малфой, Джей! Они не общались почти три года, а теперь внезапно крутят тайные романы? Ты видишь логику? Джеймс вздохнул. — Слушай, я чую такое за милю. Может, мне показалось. А может и нет. И мне не плевать на Роуз, Тэд, но она - большая девочка. А Малфой - друг Ала, так что я не думаю, что он ест девственниц на ночь. Тэдди неопределенно махнул рукой, но его волосы стали пепельными, какими всегда были, когда он о чем-то серьезно думал. Мимо пронеслась старая мельница, и начались холмы. Над высокой зеленой травой носились желтые бабочки, казавшиеся светлячками в сумеречном воздухе, а Тэдди напротив казался очень взрослым и серьезным. Джеймс почувствовал себя шутом рядом с ним. Мальчишкой, заигравшимся во взрослую жизнь. Он знал Тэдди всю свою жизнь и любил, как родного брата. Так их вырастил Гарри и так они и жили, как семья. Именно с Тэдди Джеймс делился всеми своими переживаниями, чувствами и эмоциями. К нему чаще всего топал за советом, будь то проблема с мелкими, дела по учебе или свидание с понравившейся девочкой. Например, только Тедди знал, когда и с кем Джеймс лишился девственности и долго ржал над ним, краснеющим и спотыкающимся о слова через раз, а потом резко посерьезнел и сказал доставать палочку - учить заклинание, чтобы никого не одарить цветком жизни. То, что Тэдди не рассказал ему о своем назначении, кололо сердце. Учитывая, что именно Тэдди посоветовал Джеймсу принять предложение Макгонагалл и отправиться в Хогвартс. Джеймс ел и грустил. Так и молчали, каждый погруженный в свои размышления. Мимо проносились поселения, лесочки, маленькие реки серебристыми змейками сбегали с пушистых зеленых холмов. Поздние летние цветы почтительно покачивали цветными головками, и их аромат, казалось, пропитывал все: одежду, сиденья, воздух. Джеймс ехал в Хогвартс, но отчего-то чувствовал себя так, будто ушла эпоха.       и опять Скорпиус Альбус спал, привалившись к окну. На его коленях лежала толстая книга, какой-то древний фолиант из времен глубокого палеолита, а по щеке тянулась слюна, стекая ему на плечо. Донельзя милая картина. Скорпиус плюхнулся напротив Альбуса, осторожно и стараясь его не разбудить, ибо во-первых, Альбус ненавидел, когда его будили, а во-вторых, Скорпиус не был готов к очередной мозговыносящей беседе. Так что аккуратно сел и уставился в окно. Солнце прямо на его глазах печально соскользнуло с крыши поезда и упало в темнеющую траву, загоревшуюся ярко-рубиновым светом заката. Мышцы наливала сладкая нега, и Скорпиус усмехнулся, припомнив события последних двух часов и даже жмурясь, как сытый кот. «Я хочу тебя, Уизли. Понятия не имею, почему, но я постоянно хочу тебя, а если я чего-то хочу, то я это получаю». Так он и сказал, когда нашел ее купе, в котором Роза сидела тихо, как мышка, в полном одиночестве читая книжку. Скорпиус не дал ей и слова вставить, опустив шторку на двери и, перекатывая ощутимый привкус мяты на языке, приблизился. Роза была одна, и бежать ей было некуда. Да и незачем. И у нее даже не хватило времени, чтобы проанализировать эту фразу, когда он обрушился на нее, как шторм, без предупреждения, пока в висках, в венах пульсировала мята, и ему хотелось только одного - коснуться, облизать, почувствовать вкус. Это приходило и уходило, как волны прибоя. Так было и летом, когда они столкнулись в магловском Лондоне в каком-то баре, и Скорпиус помнил, как удивился, увидев в таком месте тихоню Розу Уизли, а потом что-то щелкнуло у него в мозгах, и очнулся он лишь наутро. После того, как он затащил ее в мэнор и они переспали. Так было сейчас, и у него руки дрожали, потому что хотелось. — Мы в поезде, — выдохнула в перерыве между поцелуями Роза и скользнула пальцем по выемке между его ключиц, мягко поцеловав в шею, — это неправильно. — Мне прекратить? — тихо спросил тогда Скорпиус, и Роза посмотрела на него очень внимательно и мотнула головой, едва слышно попросив: — Нет. Так что Скорпиус задрал ее юбку и без малейших угрызений совести спустился поцелуями туда, вниз, шалея от вседозволенности и безумия происходившего, думая, что это мятно, и продолжал, пока Роза Уизли мяукала у него на руках. Их было двое - двое подростков, явно сходящих с ума. Теперь же реальность обрушилась на Скорпиуса камнем. По видимому, он теперь спал с Розой Уизли, и это звучало, как очень плохой анекдот. Потому что эта была... ну, Роза Уизли. Он никогда раньше даже не думал о ней, как о потенциальной девушке. Да черт, даже сейчас, спустя какие-то пятнадцать минут, он взять в толк не мог, что на него нашло. Если бы он хуже знал ее, он бы решил, что Уизли его приворожила. Ладно. Вот это точно звучало, как плохой анекдот. Впрочем, опять же - можно игнорировать проблему, и она либо рассосется, либо укусит тебя за задницу. Шансы пятьдесят на пятьдесят, что уже неплохо. Скорпиус сто раз проверял - это лучшая стратегия. Он потянулся и взял поттеровскую книжку, чтобы чем-то себя занять. Когда над ними зажегся свет, Альбус проснулся, смахнул со лба челку и первым делом спросил, все ли в порядке. Скорпиус пригрозил ему, что уйдет из команды, если Альбус не перестанет строить из себя курицу-наседку, и Альбус заткнулся, с гордостью прицепив на мантию значок капитана, когда они переодевались в свою чешую - идеальный баланс изумрудов и серебра. Когда его спрашивали, на какой факультет он хочет пойти, Скорпиус неизменно отвечал "Слизерин", хотя понятия не имел, что это такое. Он попал на Слизерин, как и хотел Драко, и никогда, никогда не жалел об этом, хотя бы потому, что это место свело его с таким невыносимо назойливым неуклюжим придурком, как Альбус Северус Поттер. Признаться, знакомство у них получилось так себе, а дружба - настоящая дружба, такая, что на века, получилась с подачи Джеймса Поттера. Нет, вы не поняли. Джеймс не таскал братишку по всем слизеринцам с мало-мальски знакомой фамилией. О нет, второкурсник Джеймс Поттер ненавидел тот факт, что его младший братец не попал на его факультет и закатывал ему целые представления, пока Скорпиус не выдержал и не вмешался. Ма... Ему сказали, что это - черта, доставшаяся по линии Гринграсс. Задумавшись, Скорпиус не с первого раза завязал галстук, а потом поискал глазами Орео, которого еще предстояло запихнуть в переноску. Ну, Поттеру предстояло. Скорпиус старался держаться от цепких коготков подальше. Позади раздалось тихое «Скорп?», и Скорпиус обернулся. Альбус улыбнулся, как сумасшедший, а потом подмигнул и ткнул пальцев в сумерки за окном. — Хогвартс совсем рядом.