Lost Generation

      Спорить с мадам Помфри — все равно что умолять солнце взойти на западе. В этом Скорпиус убедился самолично, безрезультатно ломясь в Крыло к Альбусу, который был без сознания и которому точно было все равно, кто сейчас рядом. Впрочем, рядом с ним народу хватало — семейка Поттеров-Уизли в неполном составе прискакала в Хогвартс со скоростью снитча. А вот его, Скорпиуса, пока что не пускали, и он слонялся у запертых дверей, как брошенная шишуга. Если честно, все произошедшее напоминало редкостный бред. Ужас, один из ночных кошмаров. За окном начинало светать, ночь отступала, но Скорпиусу казалось, что становилось лишь темнее. Мрак накрывал его сознание и мастерски помутнял рассудок. Это казалось нереальным. Первый звоночек тому, что Хэллоуин будет дерьмовым, прозвенел еще днем, когда Альбус прознал про то, что он целовался с его сестрой. И Скорпиус оказался настолько к этому не готов, что, едва выловив момент, лишил друга памяти. Вот так просто. Он был ужасно напуган, когда сделал это, не верил, что всерьез посмел, а потом взглянул на свои руки и увидел, что они мелко дрожат. Он стер у Альбуса память и чувствовал себя скотиной, но дело было сделано. Можно подумать, он лишь ради себя старался. Скорпиус перестал мерить шагами коридор и прислонился к холодной стене, тяжело вздохнув. Конечно же, ради себя. Кому он врал? Он чертовски боялся потерять друга, своего лучшего и первого, что греха таить, друга. О Лили Поттер он тогда думал в последнюю очередь. Потом был нудный, нудный вечер Слизнорта, на который они с Альбусом наконец умудрились протащить достаточно огневиски, чтобы спокойно выносить загробную музыку, было даже несколько неплохих танцев, правда, Скорпиус уже не помнил, с кем именно, а затем он увидел в толпе разряженных гостей отца в черном пальто, и время остановилось. Уже тогда Скорпиус понял, что должно произойти что-что плохое. Страшное. Последовал за отцом к озеру и чуть сам не грохнулся в обморок, как Альбус, когда увидел Кэтрин. Кэтрин? Нет, это была не она. Это было существо с ее лицом, заляпанным кровью, искаженным от гнева и бессильной ярости. Это существо не было его кузиной. Это было психически неуравновешенное создание, скрывавшее свое состояние почти четыре месяца, обманувшее всех, чтобы добраться до цели. Кэтрин ненавидела всех детей героев и мстила им, жадной, жестокой местью, хорошо выверенной и продуманной до мелочей. На проверку оказалось, что Скорпиус тоже попал в ее список — этим объяснялось ее желание насолить ему, спутав с Розой и заставив его почувствовать себя виноватым под конец их чудовищных отношений. А Уизли… Мерлин, бедная Роуз хлебнула еще больше, ведь она влюбилась в него своей чистой девичей любовью, печальной, искренней, а он не мог дать ей ничего, кроме такого же печального и искреннего молчания. А теперь его лучший друг лежал на больничной койке в состоянии глубокого шока. Впрочем, Скорпиус не сомневался, что Альбусу не понадобится много времени, чтобы прийти в себя, просто он очень сильно хотел его увидеть и убедиться, что все в порядке. Двери Крыла скрипнули, и в коридор выскользнула маленькая фигурка в ярко-красном платье. Скорпиус прикрыл глаза и едва поборол желание удариться затылком о стену. Поттер замерла, глядя на него своими широко распахнутыми зелеными глазищами, в которых по-прежнему горел инфернальный огонек. Она так и не сняла чары, придававшие ее образу законченность, и теперь, если бы за ним не было бы стены, он бы даже попятился — уж слишком устрашающе выглядела Лили в сумраке рассвета. И Скорпиус мог бы сказать ей какую-нибудь гадость, скривиться, усмехнуться, но вместо этого изо рта невольно вылетело: — Как он? Поттер вздохнула и бросила на него быстрый оценивающий взгляд. — Пришел в себя. Бормотал что-то про сумасшедших девчонок, а потом отключился. Сейчас просто спит. Она стояла напротив окна, и первый ноябрьский свет поднимавшегося солнца золотил ее правое плечо. Скорпиус помолчал немного, а затем рискнул спросить: — И когда мне можно будет к нему?.. — Когда родители уйдут. Ну, и остальные тоже, — она неодобрительно покосилась на двери. — Как будто день открытых дверей. Он хмыкнул, но ничего не ответил. Ему в принципе нечего было сказать, да и беседовать с Поттер для него было в новинку, ведь чаще всего они общались исключительно на повышенных тонах или вообще не общались, занимаясь... всяким. Скорпиус не хотел, чтобы она навоображала себе лишнего. — Я пойду, наверное, — Поттер почесала щеку. Жест был… неуверенный. Словно она не знала, правильно ли делает. — Иди, — кивнул Скорпиус, но, когда она повернулась спиной, не выдержал, — кстати, Поттер, ты надела это платье, чтобы меня впечатлить? Девушка медленно повернулась обратно, и он тихо цокнул языком. Огненные волосы, длинные и непокорные, под утро спутались, и это придавало образу еще больше правдоподобности, тяжелый алый корсет плотно облегал девичью талию, а за спиной тянулся такого же цвета шлейф платья. Лили была как оживший сгусток пламени, истинной ведьмой, прекрасной искусительницей Морганой Ле Фэй, и держалась в ее облике достойно. Скорпиус знал в этом толк. — Малфой, я сейчас не в том настроении, чтобы вести подобные беседы, — тихо ответила она, и Скорпиус понял, что с иронией поспешил. Он более-менее успокоился, узнав, что с Алом все в порядке, но Поттер была девчонкой и, очевидно, реагировала на все гораздо болезненнее. — Тогда продолжим завтра, — протянул он и заметил на ее лице тень улыбки. — Если завтра не случится что-то еще хуже. — Поттер, я тебе гарантирую, тебе будет плохо лишь в субботу, когда мы выиграем, а я поймаю снитч у тебя перед носом. В ответ она лишь хмыкнула, вздернула нос к потолку и ушла, а Скорпиус сполз на пол и приготовился ждать. Он ждал бы столько, сколько потребуется, чтобы его пустили к Альбусу. Дружба — понятие круглосуточное. Джеймс примостился на подоконнике, набросив на себя атмосферные чары, спустил ноги вниз, туда, где уже начинала золотиться солнечным светом иссохшая трава, и взглянул на Тэдди, с отстраненным видом пускавшего яблочный сигаретный дым в распахнутое окно. На Тэде атмосферных чар не было, и он стоял в одной большой старой футболке с логотипом «Пушек Пэддл» и пижамных штанах и пушистых тапочках с енотами, но его явно не волновала осенняя стужа. Мама уехала час назад, наказав звонить в любое время, если произойдет еще хоть что-то странное, а Джеймс остался с Алом. И с ним остался Тэдди. Творилась сплошная чертовщина, и каждому из них нужно было время, чтобы все осмыслить. Вернее, все так думали, расползлись себе по своим норам, укрылись одеялом и размышляли, а он мог думать лишь о том, что ни черта не понимает во всей этой ситуации. Сладкий яблочный запах вылетал изо рта Люпина, и осенний ветер упрямо загонял его обратно в палату. Малфой, чей аристократический нюх наверняка уловил дым, слегка дернулся, но ничего не сказал. По правде говоря, Джеймс не ожидал, что Скорпиус будет так упрямо сидеть у Больничного крыла всю ночь. Другой бы пошел, поспал, поел, принял душ (а то у Малфоя вся кожа до сих пор сияла драгоценными металлами, как у волшебного ящера), но нет, он сидел и ждал. Это вызывало уважение. С Альбусом все было хорошо, Помфри и родители волновались только за его психическое состояние, но Джеймс не волновался. Он словно чувствовал, что с этим Ал справится. И знал, что не справится он сам. Джеймса и правда мало волновала взбесившаяся Гринграсс, его даже не беспокоила предстоящая игра в квиддич, гораздо больше интересовало то, на что никто не обратил внимания — сам процесс обнаружения его брата в кровавых объятьях Кэтрин. Он не понимал, хоть убей, как Драко Малфой узнал, что с его племянницей что-то не так. В смысле… Не пророк же он, так как он понял, что именно в эту ночь у Гринграсс шарики заедут за ролики и что она нападет на Альбуса? Что-то пряталось совсем рядом, только руку протяни, но он ничего не видел, и это раздражало. Джеймс втянул в ноздри яблочный запах и зажмурился. Тэдди молчал, но ему отчаянно хотелось, чтобы он говорил. Почему-то выходило, что семья — это не список, кто кого родил, а тот, кто стоит рядом в рассветный час и пялится с тобой в окно. Тэд был ему чуть ли не большим братом, чем Альбус, и Джеймс, вынужденный вечно играть роль старшего, сейчас отчаянно нуждался в совете кого-то другого. Но Люпин курил молча, Скорпиус тоже притих на своем деревянном табурете, подвинутым вплотную к кровати Ала, и тогда Джеймс открыл рот. — Как Малфой-старший понял, Тэд? Тот выпустил изо рта волнообразную струю дыма и выгнул бровь. — Понял что? — Что надо спасать Альбуса от этой девчонки. Я просто… — Джеймс посмотрел на свои кеды, грозящие соскользнуть с ног, — не понимаю. Тэдди ничего не ответил, докуривая свою сигарету, после чего крутанул ее в своих длинных тонких пальцах и подбросил в воздух, ликвидируя окурок невербальным Эванеско. Джеймс усмехнулся и поднял одну ногу на карниз, завязывая шнурки — эти кеды он любил и не хотел вовсе, чтобы они сорвались в пропасть. Они были алые, в цвет Гриффиндора, а подошвы у них были исписаны шпаргалками по теории чар. Хорошие кеды. — Пока ты еще не пришел, Скорпиус сказал, что он тоже задавался этим вопросом, — наконец заговорил Тэдди и примостился рядом, облокачиваясь спиной о раму и также свешивая одну ногу вниз. — Малфой-старший вроде бы ответил ему, что получил письмо от Дафны Гринграсс, ну, матери Кэтрин, в котором она просила его съездить проведать ее дочь. Типа Гринграсс-младшая перестала ей отчитываться в приеме таблеток и все такое. — Как интересно получается, — Джеймс затянул шнурок и подтянул колено к подбородку, — мать не может проведать дочь, зная, что та не в себе, отправляет за ней в Хогвартс мужа сестры. Серьезно? Люпин пожал плечами. — Это Малфой-старший сказал, не я. И мало ли, может, у чистокровных такая традиция — выявлять свои темные планы в Хэллоуин. — Да уж. Крутой день рождения получился, — тихо рассмеялся Джеймс и вытащил из заднего кармана палочку. — А ведь я собирался веселиться. — Мистер Поттер, ваше веселье ограничилось тем, что вы наколдовали себе ноги козла, — ехидно подметил подошедший Скорпиус, и Джеймс чуть не вывалился из окна от неожиданности. Тэд поддержал его за плечо и закатил глаза, поворачиваясь к Малфою. — И с каких это пор ты величаешь Джеймса мистером Поттером? Скорпиус приподнял брови. — Мистер Поттер сам меня попросил. Я лишь проявляю уважение к педагогическому составу школы, профессор Люпин. Тэд поморщился. — Мерлин, не зови меня так. Я сразу чувствую себя древним злобным старикашкой. — И меня тоже, — Джеймс вздохнул, — я тогда погорячился. Малфой склонил голову набок, как филин, и Джеймс лениво скользнул взглядом по его белым волосам, искрящимся серебром. Он вывел его из себя на поле, но слышать «мистер» в свой адрес было и впрямь противно. Создавалось такое впечатление, что та сцена была не вчера, а в какой-то другой жизни. Просто поразительно, как много событий может принести всего одна-единственная ночь. — Погорячился, когда наорал или когда заменил нашу тренировку тренировкой Гриффиндора? — невинно спросил Малфой, отходя к тумбе и беря в руки свой стакан с тыквенным соком, незаметно разбавляя его чем-то из фляжки. Джеймс никогда особо не поощрял пьянство, но, во-первых, Скорпиус был уже совершеннолетним, а во-вторых, имел на это полное право. — Ты правда так сделал? — удивился Тэдди, левитируя к себе другой стакан и благодарно кивая Малфою, кинувшему им фляжку. — У них было меньше тренировок из-за другого расписания уроков. Но я совершенно забыл предупредить слизеринцев, из-за чего и случилась вся та… ситуация. Тыквенный сок вперемешку с огневиски слегка обжег горло, когда Джеймс сделал первый глоток. — За что пьем? — Скорпиус встал между ними, но садиться на карниз не стал — Джеймс подумал, что это было совсем не в его манерах, и усмехнулся. Это была еще одна странность этого утра, плавно перетекшего из наполненной странностями ночи, — сидеть в Больничном крыле, в котором мирно посапывал на койке его брат, болтая кедами на босу ногу над пропастью, и пить непонятный алкогольный напиток в компании лучшего друга и студента. Если бы хоть о чем-нибудь из этого прознала бы Макгонагалл, они с Тэдди радостно лишились бы работы и отправились бы паковать свои чемоданы. К их счастью, директор в Больничном крыле отсутствовала. — Ну… — протянул Тэд, глядя на малиновый восход, и слегка вздрогнул, когда холодный ветер приветливо обнял его за плечи, — пусть будет за то, чтобы все было хорошо? Малфой фыркнул и что-то пробормотал себе в стакан, но недовольства не высказал. А Джеймсу даже понравилось - это было просто, но это было то, чего они все по-настоящему хотели. Чтобы все было хорошо. И непонятно, то ли кто-то свыше, сильнее и могущественней, услышал просьбу трех юношей, стоящих у окна, то ли так просто совпали обстоятельства, но именно в этот момент за их спинами раздалось копошение, а потом тихий голос заметил: — С вас только колдо снимать и отправлять в “WitchWeekly”. Альбус полусидел на больничной койке и ел суп, а Скорпиус валялся где-то в его ногах и наспех писал эссе для Фарии. Он догадывался, что после бессонной ночи выглядит так себе, но Хогвартс его ждать не собирался. Жизнь шла своим чередом — утром начались уроки, правда, первый все-таки отменили, дав ученикам выспаться после Хэллоуина, учителя задавали домашнее задание, и все, как студенты, так и профессора, гудели о приближающемся первом матче сезона. Ну и еще о том, что Кэтрин Гринграсс увезли в Мунго, но подробностей никто не знал, потому одни слухи были невероятней других. Скорпиус даже слышал, как одна второкурсница втолковывала другой, что Кэтрин укусил вампир. — Нам надо будет завтра еще раз проработать тактику, — Альбус засунул в рот ложку, — это же моя первая игра в качестве капитана, мне нужно утереть нос Джею. — Уверен, что сможешь играть? — Скорпиус оторвался от эссе и взглянул на насупившегося друга, вмиг пожалев о своем вопросе. — Скорп, я уже сто раз говорил, что со мной все в порядке, — Альбус отодвинул от себя суп и хлопнул руками по одеялу, — и тебе, и учителям, и Помфри, а меня все равно закутывают и пичкают успокоительными настойками! Да, меня решила распотрошить моя подружка, но мне уже норм, правда. — Прости, — Скорпиус усмехнулся, — просто ситуация необычная. Альбус вмиг посерьезнел и уставился на него. — Скажи честно, ты знал? — Знал ли я, что моя кузина окажется бешеной психопаткой, с маниакальным упорством портящей нам жизнь? Странный вопрос, Поттер. На самом деле, это не было правдой на все сто. Нет, разумеется, Скорпиус понятия не имел, что Кэт на такое способна, с другой стороны, он был прекрасно осведомлен о ее семейном древе. Дафна Гринграсс и Тэодор Нотт поженились еще в то время, когда Англия дрожала от гнета Волан-де-Морта, но после его падения авроры отлавливали пожирателей с невероятной скоростью, и Нотт оказался за решеткой. Дафну ни в чем не смогли упрекнуть, так как не было никаких доказательств того, что она была причастна к деятельности Лорда, и они жили с Асторией в семейном поместье, ежегодно жертвуя внушительные суммы на поддержку детей-сирот, пока Нотт гнил в камере и проклинал всех победителей, лишивших его нормальной жизни. Скорпиус знал из рассказов Драко, что жизнь в чистокровном семействе в те времена была палкой о двух концах — с одной стороны, деньги и положение в обществе, с другой стороны, необходимый атрибут любого совершеннолетнего волшебника — извивающаяся черная змея на левом предплечье. Это было обязательно, неизбежно, и молодые волшебники подчинялись воле родителей, не зная толком, что все это значит. Так поступил Драко, так поступил и Тэодор, которому повезло больше — он женился и собирался создать семью. Но его запихали в Азкабан, прямо в лапы к дементорам, где он жил, свыкаясь с мыслью, что его ни за что лишили права на нормальную жизнь. Через несколько лет Дафна нашла в себе силы навестить мужа, позже ее визиты стали постоянными, а потом ее живот округлился и у них родилась дочь. Никто не знал, чья она, ведь брак Дафны и Тэодора был формально расторгнут по пожеланию четы Гринграсс, когда его заключили в тюрьму - так на их род не падала тень, и они продолжали вести свои дела с достоинством. Кэтрин носила фамилию матери, была похожа на нее, и никто не спрашивал, кто ее отец. Многие были уверены, что это Драко, другие утверждали, что это незнакомый волшебник из Европы, чистокровный и богатый. Но Дафна Гринграсс знала правду и отдалялась от дочери по мере того, как та росла, она была женщиной слабой и не могла видеть дитя, у которого не было отца и которое взрослело совсем не так, как она того хотела. Это была семейная тайна, еще Астория поведала ее ему, когда была жива, и Скорпиус никогда не относился к Кэтрин, как Альбус все эти годы — близки они не были, но он не хотел отворачиваться от нее, хотя даже мысль о том, где и в каких условия она была зачата, вызывала у него рвотные позывы. А в этом году Нотт сбежал, и в школу осенью прибыла совсем другая Кэтрин. И Скорпиус, и Драко знали, вернее, догадывались, что тот навещал дочь перед тем, как сбежать на другой континент, но думали ли они, что она настолько изменилась? Нет. Старая Кэтрин была робкой, одинокой и слегка забавной, новая же оказалась чокнутой стервой. Ему еще в сентябре почудилась в ней какая-то червоточина, но тогда Скорпиус списал это на влияние обстоятельств и еще какую-то дребедень. А червоточина разрослась и покрылась гноем. После чего напала на его лучшего друга. Кэтрин отконвоировали в Мунго, сказав ученикам лишь то, что она тяжело заболела и, возможно, в Хогвартс больше не вернется. Было даже странно не наблюдать этим утром выхода королевы в свет. Правда, за завтраком обнаружилось еще кое-что. Скорпиус сидел на своем месте и пытался не упасть в тарелку с омлетом лицом (после бессонной ночи это было нелегко), когда рядом с ним примостились Забини. Вид у них был весьма загадочный. — Мне кажется, это все Гринграсс, — зашептал Доменико, склоняя голову к сестре. — Она могла рассердиться на нее и что-нибудь сделать. — А мне кажется, она тут совершенно не при чем, — отрезала Флокс, пододвигая к себе молочник. Скорпиус зевнул и кое-как распрямился. — Вы о чем? — поинтересовался он, принимаясь, наконец, за завтрак. — А ты не слыхал? Лола пропала! Доменико мрачно отхлебнул кофе из чашки. По нему нельзя было сказать, что он думает по этому поводу, впрочем, Скорпиус и так уже все услышал. — Это как? — Она живет рядом со мной, — ответила за брата Флокс. — У нас в Шармбатоне другая система, хорошо, что я здесь попала по знаниям на седьмой курс и оказалась в гуще событий, и… — Ближе к делу, Флокс, — попросил Скорпиус, уже малость уставший от щебета своей невесты. Ему ужасно хотелось спать, и на сплетни сил не было. — Я и говорю! — она мигом нахмурилась. — Она не вернулась от Слизнорта, и я думала, что просто закокетничалась с каким-нибудь гостем, но я с утра к ней битый час стучалась, и там тишина. — Спит, наверное, — предположил Скорпиус. — Нет, я проверила — там пусто. Сбежала наверняка, знала, что Кэтрин странная, и побоялась, что и ее обвинят в чем-нибудь. Было неясно, которая из теорий правдива, но факт оставался фактом — Лолита Паркинсон исчезла из Хогвартса, даже не прихватив с собой вещи, и никто понятия не имел, куда она делась. Скорпиус прикусил кончик пера. На лекции профессора Бинса (речь шла об очередном восстании гоблинов) он успел неплохо вздремнуть, и теперь ощущал себя более-менее человеком, но это вовсе не значило, что мозги стали варить лучше, чем неделю назад. Альбус тоже выглядел недовольным — забиравшая обеденный поднос мадам Помфри решила, что он бледноват, и заставила его съесть кусок шоколада размером с кирпич, приговаривая, что не выпустит его, пока не убедится, что он в полном здравии. Он уже успел выбраться из-под одеяла, и теперь радовал взор Скорпиуса разномастными носками: серо-зеленым со змейками и ярко-оранжевым с метлами. Едва за медсестрой закрылась дверь, Альбус вскочил и подбежал к окну. — Как пить дать, в субботу будет такая же погода. Черт, а я так надеялся, что будет дождь — Лили плохо видит сквозь него и обычно дольше ищет снитч. Скорпиус чуть было не посадил на пергамент кляксу. У учителей явно была задача завалить семикурсников по самое не хочу. К понедельнику им надо было сдать три сочинения, каждое не меньше фута длиной, выучить целый перечень ингредиентов для защитных зелий долгого действия из «Магических отваров» Жига Мышьякоффа и подготовить дневник наблюдения за небесными светилами, который по-хорошему уже давно было пора заказать в Косом переулке. И это все при том, что в субботу по плану был первый матч сезона, и Альбус сходил с ума. — Я думаю, надо будет поставить охотников против солнца, так будет сложнее за ними следить, а тебе, Скорп, придется… — Перестань маячить, — попросил Скорпиус, и Альбус, скользивший по каменному полу в толстых носках, изображая квиддичные приемы, ненадолго замер. — Я от тебя одного прошу, не суйся в игру. Помнишь, как два года назад было? Тебя потом неделю откачивали! — ехидно напомнил он Скорпиусу. — Я просто ловил снитч, — огрызнулся он. — Ты вечно твердишь, что это самое важное, а Флинт мне тогда вообще всю плешь проел. «Поймай снитч, поймай снитч» - как будто я сам не знаю. Кляксу он в результате все-таки поставил, и по полям пергамента мрачно растекался невиданный доселе осьминог. — Тергео, чтоб тебя! — Скорпиус потряс палочкой, и та послушно втянула в себя незастывшие чернила. Альбус скептически приподнял бровь и заскользил дальше. — Нам надо как можно раньше уйти в отрыв и не допускать пенальти, их Гриффиндор без проблем пробьет, у них хорошие охотники. И не смотри на меня так, Малфой, то, что я по достоинству оцениваю противника вовсе не значит, что я собираюсь ему проиграть. Скорпиусу, по правде говоря, было все равно. Нет, выиграть у Гриффиндора, и, что еще важнее, победить Лили Поттер, было бы просто замечательно, просто… За два месяца в Хогвартсе и за его пределами столько всего произошло, что какой-то там матч вовсе не виделся ему вершиной всего, скорее, крохотной крупицей в череде событий. Альбусу он подобное заявлять не посмел — тот и так скакал по комнате, изображая полет на метле, как помешанный. Слава Мерлину, что он не девчонка. Иначе сидел бы в шоке несколько дней, а то и недель. Скорпиус и сам не мог еще до конца осознать, что произошло, но Кэтрин теперь сидела в Мунго, он писал эссе, а Альбус мысленно просчитывал всевозможные тактики для победы в матче. — Или, знаешь, что еще лучше будет? — восторженно спросил Альбус, огибая койку с левой стороны. Скорпиус покачал головой. Он все никак не мог придумать пятый случай, при котором попытка мага настроить симпатическую связь будет признана незаконной, и с тоской поглядывал в окно, украшенное росчерком сумерек. — Найти снитч и поймать его сразу же, пока отрыв еще велик. Гриффиндорцам придется нагонять сразу более полусотни очков, и будет недостаточно лишь заполучить снитч. Ты ведь понимаешь, что я просто обязан победить, теперь, когда Джеймс… — Альбус вновь замолчал, но они оба понимали, чего он хотел сказать. Они всегда соперничали, даже там, где это было просто глупо. Но квиддич был больным местом - с тех пор, как двенадцатилетний Джеймс Поттер занял место в команде Гриффиндора, Слизерин кубка по квиддичу даже не нюхал. Но теперь Джеймс выпустился, с ним ушел и прежний капитан слизеринцев Флинт, Альбус заменил его на посту и радостно третировал (именно третировал, не тренировал) свою команду, доводя их движения до идеала. Скорпиус думал, что, если они не победят в этом году, Альбус от горя съест тентакулу. — Это еще что такое? — увлекшись, они оба не заметили, что перерыв мадам Помфри подошел к концу, и теперь уставились на нее честными глазами. — Мистер Поттер, немедленно в постель! А вы, молодой человек, — она рассерженно обвела взглядом пергаменты, — мешаете ему отдыхать! Вид у школьной медсестры был такой, словно ей нанесли смертельное оскорбление. — Мадам Помфри, Скорпиус вовсе не мешает мне… — запротестовал было Альбус, но Помфри лишь сгребла пергаменты на другую кровать, и, пока Скорпиус спешно их собирал, указала ему на койку. — Под одеяло, мистер Поттер, если хотите покинуть Крыло до понедельника. Скорпиус повесил школьную сумку на плечо и виновато посмотрел на друга. Альбус понуро прошествовал к кровати и заполз под одеяло, но Помфри этого показалось мало, и она призвала из комода вдобавок несколько пледов. — Мадам Помфри! — взмолился Альбус, когда Скорпиус, не желавший выслушивать очередную лекцию и мечтавший разделаться с заданиями, тихо продвигался к дверям. — Вы делаете из меня кочан капусты! — Я из вас и не такое сделаю, — зловеще пообещала медсестра, подтыкая ему одеяло, — в следующий раз, когда встанете с постели, превращу вас в больничную утку. Посмотрим, как вам это понравится! — Увидимся, — одними губами прошептал Скорпиус другу и вышмыгнул в коридор. Близилось время ужина, и уставшие студенты парами и тройками покидали свои гостиные и спускались вниз, следуя за восхитительным ароматом горячей еды. Мимо него, поскрипывая, прошлись доспехи и учтиво поклонились, наверняка вспомнив, как Скорпиус вытряхнул из них однажды непотушенную сигарету. Он поклонился им в ответ, и доспехи с достоинством пошли дальше по своим железным делам. Ему не особо хотелось есть, глаза в полумраке коридора вновь начали слипаться, но стоило Скорпиусу подумать о том, что Фария превратит его во что-то похуже больничной утки, если он придет без домашнего задания, как сон испарился. Решив набрать себе еды и засесть в каком-нибудь тихом месте у огня, он направился в Большой зал, пропахший — как это ни забавно — уткой самой обычной, запеченной в соке апельсина. Студентов было больше, чем на завтраке и на обеде, видимо, большинство решило поставить сон на первое место, а образование на второе, чем явно были недовольны сидящие в конце зала профессора. Потолок в помещении напоминал звездное небо, по которому изредка лениво проплывали молочно-белые облака. — Что нового? — спросил Скорпиус, усаживаясь на свое место и окидывая взглядом ближайшие блюда. При виде роскошной утки во рту появилась избыточная слюна. — Как там Альбус? — вопросом на вопрос ответила Рони, отправляя себе в тарелку несколько картофелин в мундире и мимоходом заправляя за ухо отросшую прядь волос. — Полон энергии, — хмыкнул Скорпиус и поймал недоверчивый взгляд Доменико. — Я на полном серьезе, он над тактикой размышляет. — Но он же не выйдет на поле, правда? — обескураженно поинтересовался он. — Его мадам Помфри в жизни туда не пустит! Скорпиус промолчал. Альбус был вратарем и капитаном команды, поэтому у него ни разу не мелькала мысль о том, что его могут попросту не пустить на матч, но теперь, вспомнив поведение Помфри, он засомневался. И что же им делать, если медсестра запретит Поттеру играть? Отменять матч, на потеху гриффиндорцам? Он нашел глазами их команду и в очередной раз удивился, как распалась вечно разражающая его компания. Поттер теперь сидела с Розой и Хьюго, а ее друзья, хотя примостились там же, совсем рядом, практически не обращали на них внимания. — … он нашел себе замену? — краем уха услышал Скорпиус и перевел взгляд на Рони. Она смотрела прямо на него и, очевидно, ждала ответа. — Э-э-э, — протянул он, — да. Конечно, нашел. Россери, впрочем, позиции сдавать не собиралась. — И кто это? — тут же поинтересовалась Рони, подвигаясь ближе и нечаянно окуная локоть в соусницу. Пока она боролась с неподдававшимся пятном, Скорпиус успел закинуть в себя мясо птицы, смоченное апельсиновым сиропом, картофелину, и поднялся со своего места со скоростью, которой могла бы позавидовать гоночная метла. Мозг соображал туго, и что ему отвечать на расспросы команды, он понятия не имел. Он давно не засиживался в гостиной старост, с тех самых пор, как они с Розой, находясь под действием Амортенции, бросались друг на друга при первой же возможности. У него до сих пор не получалось понять, как он сразу не догадался, что что-то не так - ему ведь словно мозги бладжером отшибло. Роза Уизли была совершенно не в его вкусе. Да, они дружили раньше, но она не нравилась ему и не могла понравиться в принципе. Слишком тихая, слишком низкая, слишком кудрявая. Миленькая, но совершенно не его. Это во-первых. Скорпиус бросил сумку на диван, пододвинул к себе стол, водрузил на него пергамент с сочинением для Фарии, и вновь остервенело закусил перо. Локацию он сменил, а вот мыслей чего-то не прибавилось. Нужных мыслей, то есть, остального хлама вполне хватало. Симпатические чары совершенно не хотели укладываться в голове, а ведь Хальт уверяла, что они обязательно войдут в ЖАБА! Скорпиус уныло поковырял концом пера пергамент. Вот бы Альбус был в порядке, они бы засели у него в комнате и быстро все бы написали. Он бы залез в головы ближайших соседей (и плевать, что это было бы аморально), и они бы сварганили прекрасные эссе. Хотя нет, хватит Альбусу по чужим головам лазить, ни к чему хорошему это пока не привело. — Роза, я не уверена, что мне можно там находиться… — Лили, надо поговорить. Малфой сидел там со своими друзьями сутки напролет, и ничего. — А он… И вот это было во-вторых. Поттер вошла первая и не сразу увидела его, с интересом оглядывая комнату. Брось, Поттер, ты все прекрасно разглядела, когда смотрела, как мы с Уизли… Тут-то она и заметила его - едва слышно охнула, достаточно громко, чтобы услышала Роза, вошедшая следом. — Что ты тут делаешь, Малфой? — спросила Поттер, и Скорпиус мимоходом подумал, что дописать эссе ему, видно, не судьба. — Странный вопрос, Поттер, учитывая, что ты в моей гостиной. — В нашей, — тихо подметила Роза, но на нее никто не обратил ни малейшего внимания. Скорпиус допускал, что после нескольких десятков часов без нормального сна предстал не в лучшем виде, но Поттер явно приходилось не лучше. Она все-таки сняла свое красное платье, но вид по-прежнему имела зловещий. Только не ведьмы, повергавшей в ужас целые поселения, а вампира. Бледное лицо, будто бы обострившиеся скулы, темные круги под глазами и уставший, мертвый взгляд. Гриффиндорский галстук на шее до того ослаблен, что болтается, как ненужная тряпка, а ногти на руках длинные, обгрызенные. Роза мельком взглянула на его пергамент. — Мерлин, Скорпиус, ты все думаешь над пятым пунктом? Симпатические чары нельзя использовать к мертвым плотным телам, иначе получатся инферналы… В принципе, ему было не до того, но Скорпиус отмахиваться от помощи не стал, и быстро накалякал последний нужный пункт. — Поттер, а ты уверена, что моя полоумная кузина напала не на тебя? — дописывая, спросил он, чувствуя, как сердце отчего-то сжалось, как птичка в клетке. — Вид у тебя болезненный, уж извини. Спросил и не понял, зачем. Сердце все сжималось, а поперек горла что-то встало, как огромный камень. Скорпиус бы в жизни не признался самому себе, но он… волновался за нее. Дожили. — Очень по-джентельменски, — Лили закатила глаза. — Хотя, мы оба знаем, что галантность не входит в число твоих сильных сторон, да, Малфой? Особенно, когда тебе приходится что-то доказывать? Это был удар ниже пояса. Если они целую вечность притворялись, что между ними ничего не произошло, игнорировали события коридорной ниши, как могли, то теперь Поттер перечеркнула все попытки забыть, что было, одним вопросом. Скорпиус вздохнул, глядя на Уизли, а не на Поттер, чтобы не сорваться и не высказать той все, что вертелось на языке. — Мы ведь уже ничего не будем друг другу доказывать, да, Поттер? Тогда к чему твои вопросы? — Вам заняться нечем? — вмешалась Роза, до этого переводящая взгляд с одной на другого, как в магловской комедии, — Ал в крыле, а вы все собачитесь, смотреть противно, — она поморщилась. — Вы уже не малые дети, Мерлин. Скорпиус захотелось ее колдануть, чтобы она перестала быть такой невероятно-взрослой и поставила себя на их место. — Роуз, мы и так уже поняли, что взрослая жизнь пришла. Мы с тобой спали, помнишь, а еще нас отравили. С детьми обычно такого не бывает, — заметил он, и Уизли замерла. — А еще в детстве Гринграсс была более-менее нормальной и не резала моего брата, а по Лондону не шлялась шайка террористов, — добавила Лили. Она хотела сказать еще что-то, но прикусила нижнюю губу и виновато посмотрела на Розу, которая молча стояла посередине комнаты. В ее глазах вперемешку со слезами плескался ужас. — Вы… вы… — она покачала головой, а потом всхлипнула и бросилась прочь из гостиной. — Роза, стой! — Лили метнулась за кузиной, но Скорпиус резво перемахнул через диван и поймал Поттер за руку. — Пусти меня, ты!.. — Не иди за ней, — попросил он, скорее ради себя, чем ради Уизли, — ей просто нужно время на осознание. Лили дернулась. — На осознание чего, Малфой? Того, что происходит какая-то чертовщина, а мы даже не знаем, какая? — в ее голосе послышались истеричные нотки. — Послушай, — Скорпиус отпустил девичье запястье и напрягся, когда Лили сделала шаг, но она всего лишь присела на краешек стола и взглянула на распахнутую в коридор дверь. — Послушай, Поттер, — повторил он, подходя к ней и садясь на корточки, заглядывая ей в лицо, — сейчас всем непросто. В меня постоянно тыкают пальцем и гадают, не мой ли отец вновь вернулся к старому, у твоего завал на работе; а кто-то вообще дома лишился после того взрыва. А у нас что - Кэт сошла с ума и напала на твоего брата, с которым крутила роман, а мы сидим и беседуем, даже не разбили ничего. Скажи, Поттер? Лили безрадостно приподняла уголки губ. — И чего во всем этого хорошего? Скорпиус посмотрел на ее бледное лицо. Странно, но в этот момент он не ощущал ни капли той неприязни, что сжирала его семь лет. Казалось бы, они с Лили Поттер просто не могли находиться в одном помещении из-за одной детской ссоры, вечно ругались, язвили. Пока вместо всего этого не стали зажиматься, как безумные. — Наверное, то, что мир так или иначе движется вперед. Глядишь, скоро научимся летать без метел. Теперь ее улыбка стала практически искренней. — Только не думай, — Поттер шмыгнула носом, — что ты без метлы станешь лучшим ловцом. — Если ты так думаешь… — протянул Скорпиус. — Я все равно лучший ловец. — Посмотрим, — всхлипнула Поттер, все еще улыбаясь. Он ненавидел плачущих девчонок, потому что положительно не знал, что с ними делать и есть ли у них какое-нибудь руководство пользователя, отключающее фонтан. Поэтому Скорпиус лишь незаметно отодвинул свое эссе подальше и остался сидеть. Лили не рыдала, не закрывала лицо ладонями, она просто плакала, открыто и не стесняясь. И еще она улыбалась. Странное это было зрелище: огромные мокрые глаза, капающие из них слезы и такая же мокрая, но искренняя улыбка. Взгляд Лили словно светился, а веснушки подмигивали еще ярче, чем обычно. Скорпиус сидел на онемевших ногах и молился всем колдунам и волшебникам, чтобы она не восприняла его благодушие, как визит феи-крестной, но Лили, кажется, и не думала об этом. Она провела ладонями по щекам (у него внутри опять что-то противно екнуло) и покачала головой. — И что теперь? Малфой, с этим надо что-то делать. — С чем? — прекрасно понимая, о чем речь, спросил Скорпиус. Поттер помолчала. Было видно, что ей трудно это сказать. — С нами, — наконец выдавила она и уперлась в него взглядом, мол, издевайся, как тогда у озера. И Скорпиус мог бы, это было вполне в его духе. Но просто не захотел, потому что, несмотря на всю их с Поттер историю, полную всякого разного, он уважал свою дружбу с Альбусом и не мог просто взять и забыть про нее, а он никогда в жизни не поверил бы, что их с Поттер отношения (?) серьезны (?). И — что самое главное — у него была невеста. Скорпиус не любил Флокс, но был обязан ее уважать, потому что считал себя мужчиной, а не трусом, который сбежал бы, растоптав ее репутацию. Да и, Мерлин, какие могли у них с Поттер быть отношения? Наперекор всем, семьям и дружбе, как в дешевом романе? Да, он почему-то хотел ее, хотел сильно, так, что живот сводило, и с ней тоже творилось нечто похожее, но… Поттер не просто так поссорилась с друзьями, и Скорпиус словно каким-то шестым чувством понимал, что в этой ссоре так или иначе фигурировала его персона. — Поттер, я… — начал было он, но ее в глазах промелькнула горечь, и она встала, отойдя подальше. — Прости, я не должна была. Это все бред, мы просто… не знаю… Это был солнечный удар, или зелья Слизнорта, или ты спутал меня с Розой, или с Забини, неважно в общем, — залепетала она, трусливо пятясь к выходу. — Так что забудем и отпустим, я правильно понимаю? Эти… встречи… проблематичны, да это вообще бред, и… Не в силах больше выносить этот, как правильно сказала Поттер, бред, Скорпиус поднялся с корточек и нетвердыми онемевшими ногами приблизился к ней. Он хотел успокоить ее, чувствовал, что должен, что может, что обязан что-нибудь сказать, но в самый последний момент все пошло наперекосяк, и его губы впечатались в ее. Лили вцепилась в него, как в якорь, а Скорпиус сжал руками ее узенькую талию, - Мерлин, как она похудела за это время… Губы у нее были сухие и потрескавшиеся, а язык был соленый, но Скорпиус целовал ее, не обращая внимания на эти мелочи, потому что так чувствовал. Сдавшаяся Лили Поттер была как глоток прохладной воды. Его мучила жажда и голод все это время, и поцелуй словно возвращал ему силы. Безумие, о Салазар, чистое безумие… Не соображая, что творит, Скорпиус запустил пальцы в свою обсессию - длинные огненные волосы, и почувствовал, как Поттер прижалась к нему, а их поцелуй стал более глубоким и полным. От ее кожи пахло кофе и краской, а от волос - миндалем и корицей, и она была такая хрупкая, что при желании он мог бы обхватить ее стан пальцами. Маленькая испуганная лань. Они одновременно разорвали поцелуй и ошалело уставились друг на друга, тяжело дыша. Скорпиус смотрел в зеленые омуты Поттер и думал о том, что он дурак, поддающийся своим желаниям и эмоциям. Бесили его эти глаза? Конечно! Хотел он ее по-прежнему? Разумеется! Будто бы не он минутой раньше воздвигнул целую армию аргументов «против» каких бы то ни было отношений. Будто и не было всех этих недель, и они все еще в коридорной нише за гобеленом, просто обстоятельства иначе сложились. Чертовщина какая-то в Хогвартсе творилась, вот и все. Они стояли и молчали, пока Скорпиус не пришел к выводу, что им все-таки стоит по-нормальному поговорить, не находясь в безумном состоянии или на грани истерики, и не падая друг другу в объятья, и уже собирался отпустить ее, как Поттер встала на цыпочки и поцеловала его в щеку. Скорпиусу ничего не оставалось, кроме как потрясенно взглянуть на нее. — Спасибо, — сказала она, просто, будто расплачиваясь за лакричные леденцы, и сделала шаг назад. — Только не думай, что это что-то меняет. Лили Поттер сбежала от него быстрым шагом, повторяя уже начатую им традицию «поцелуй-побег», причем так поспешно, что Скорпиус и рта раскрыть не успел. Был человек в помещении — и нет человека. Потому что останься она, и он бы непременно заговорил, а Лили боялась этого разговора. Она предупредила его, что произошедшее сегодня ничего не меняет, и убежала, потому что на самом деле они оба прекрасно понимали, что это меняло все. Джеймс проснулся от холода в левом ухе и сонно поморгал, уставившись в темный балдахин над кроватью. А потом повернул голову и чуть не заорал, увидев перед собой еще одно лицо. Пивз, до этого радостно дувший ему в ухо, взлетел под потолок, весело расхохотавшись, и оттуда завопил: — Обор-рмот-тер проснулся! Проснулся Обор-рмоттер! — Ты что, рехнулся? — рявкнул Джеймс, вскакивая с кровати и кое-как нацепляя на нос очки. — А ну пошел отсюда! Пивз в ответ швырнул в него бомбой-вонючкой и опять заорал: — У Поттера в глазах бельмо, И он пахнет, как дерьмо! — Ах так? — Джеймс мимоходом стер с щеки навоз и подхватил с тумбочки волшебную палочку. — Мне позвать Кровавого барона? Полтергейст вновь зашелся диким хохотом. — Обезъяз! — ткнув в Пивза палочкой, воскликнул Джеймс, и тот схватился за горло. В таком же положении он выплыл из комнаты, то и дело пытаясь воскликнуть что-то вроде «Обормоттер!» или «дерьмо», но выходило у Пивза из рук вон плохо, и вскоре его непонятные вопли стихли. Пах он и впрямь так, как сказал полтергейст, поэтому в первую очередь, очистив спальню, Джеймс направился в душ, с сожалением взглянув на часы, показывавшие без малого пять утра. В такую рань он даже перед ЖАБА не поднимался, но раз проснулся, то вновь уже не заснет. Чертов Пивз! За окном все еще было темно, утренние сумерки еще не сменились ясным осенним днем, а над ссохшейся травой висел молочного цвета туман. Благодаря тому, что его место проживания находилось в северной башне, Джеймсу в окно прекрасно было видно квиддичное поле, также устланное туманом, купавшееся в нем, как в сахарной вате. На ходу взъерошивая мокрые после душа волосы, Джеймс натянул на себя алый свитер, но потом, мельком взглянув в зеркало, передумал: не хватало еще, чтобы кто-нибудь решил, что он предвзято относится к сегодняшней игре. Опять. Сменив свитер на нейтральный синий, он впрыгнул в штаны, по детской привычке натянув сначала одну штанину, а потом другую, а не обе разом; поскакал по комнате, застегивая их, и снова бросил взгляд на поле. Теперь очки сидели нормально, а не на кончике носа (надеть магловские линзы было бы логичнее, но Джеймсу было лень их искать), а потому он разглядел над полем маленькую фигурку. Недолго думая, Джеймс нацепил ботинки, заклинанием затянув шнурки, и решил последовать примеру неизвестного. Во время учебы Джеймс часто выбирался утром из окна и летал по территории. Полет давал ощущение свободы и полной независимости ото всех, что не могло не радовать. Перед уроками это было самое то — глотнуть свежего воздуха и придать волосам законченный вид (растрепанный и слегка безумный). Подхватив свою «Вселенную», тут же приветливо загоревшуюся теплым оранжевым светом, Джеймс распахнул окно и глянул вниз. Новая комнатушка находилось гораздо ближе к земле, чем спальня в башне Гриффиндора, но это, впрочем, было не так важно. На секунду зависнув у окна, чтобы его закрыть, на улице, как-никак, было достаточно прохладно, Джеймс выровнял полет и направился к стадиону, предусмотрительно облетев дремлющую Гремучую иву, угрожающе помахивающую веточками. Территория вокруг замка всегда завораживала, но в этот момент Джеймс даже замедлил полет, рассматривая холмы, выглядывающие из туманной дымки, неширокую речку, исчезающую в лесу; облетел пару раз совятню, проведав домашнюю сипуху и приветливо кивнув какому-то благородному филину, и даже взлетел повыше, чтобы его не засек Хагрид, вышедший покормить какое-нибудь чудо-юдо, совершенно забыв о том, что он больше не студент и прятаться ему не надо. Над стадионом носился какой-то рыжий всполох, и Джеймс даже сначала решил, что еще кто-то приобрел себе «Вселенную», но потом пригляделся повнимательней и снизился. — Хэй, Лилз! — окликнул он сестру, и та от неожиданности чуть не потеряла контроль над метлой. — Джеймс! — возмущенно воскликнула Лили, и он благодушно рассмеялся, приближаясь и зависая в воздухе. — Ты что творишь? — Я решил проветриться, потому что Пивз подумал, что мне полезно будет проснуться пораньше, — пожаловался Джеймс, и теперь уже рассмеялась Лили. — А меня разбудили плакаты над кроватью Алисы. Эти музыканты решили порепетировать. Конечно, зачем им спать! Волосы Лили были убраны в высокий хвост, но от полета они растрепались, и теперь она то и дело выплевывала их изо рта. Джеймс обвел взглядом поле и поинтересовался: — Ты просто летаешь, или тут где-то порхает непойманный снитч? — Порхает, да, — кивнула Лили и чуть снова не поперхнулась собственными волосами. Джеймс привычно прищурился, высматривая крохотный золотой мячик, после чего предложил сестре первое, что пришло в голову. И она согласилась. — Поверить не могу, что он висел прямо у моей головы, а я его не заметила! — сокрушалась Лили некоторое время спустя, когда солнце уже выползло из-за холмов и покрыло трибуны золотистой пылью. — Главное, на матче заметь, — посоветовал Джеймс и пригнулся, чтобы его не сшибла какая-то ошалевшая сова со свертком в лапах, явно спешащая на завтрак. Они приближались к Главным воротам, справедливо рассудив, что утром они должны быть открыты. Лили свою метлу оставила в небольшом сарае у поля, в то время как Джеймс со своей «Вселенной» расставаться не пожелал, и теперь шел, закинув метлу на левое плечо и придерживая погасшее древко рукой. Рот был занят жвачкой «Друбблс» — Лили нашла открытую пачку в кармане спортивной мантии, и вокруг них всю дорогу летали гигантские синие пузыри, которые Джеймс надувал с поразительной скоростью. Вкус у жвачки был сладко-мятный, его любимый, и он усиленно двигал челюстями, хотя желудок уже сводило от голода. Простившись с Лили и пожелав ей удачи на матче (разумеется, в тайне Джеймс болел за Гриффиндор), он направился к своему месту за столом преподавателей. Его ноги сами туда повели, стоило носу учуять запах бекона и свежих ароматных тостов. Игроки уже сидели за своими столами, окруженные болельщиками и друзьями, а вот когтевранцы с пуффендуйцами на завтрак не спешили, наверняка нежась в своих кроватях. Да и кому в здравом уме хочется подниматься в субботу в такую рань? Между столов прохаживались привидения, дамы обмахивали себя призрачными веерами, а их кавалеры то и дело поправляли парики. Джеймс мысленно пожелал Пивзу, которого нигде не было видно, попасть в самую крепкую ловушку для полтергейстов, после чего с аппетитом принялся за еду - надо было быть в форме, потому матч ожидался напряженный. Альбус тренировал свою команду денно и нощно и наверняка рассчитывал на победу, но Джеймсу, как гриффиндорцу до мозга костей, хотелось, чтобы его родной факультет показал себя. Состав команды практически не изменился с прошлого года, когда он был капитаном — разве что Лили заняла его место ловца, а освободившуюся вакансию охотника получила Алиса Лонгботтом, успешно прошедшая отбор. А вот у слизеринцев, наоборот, изменения были налицо, и всем было интересно, как новая команда покажет себя в игре. Джеймс посмотрел на их стол. Белые волосы Малфоя соседствовали с черно-синей макушкой Рони, рядом с ними примостился Эрни, неплохой в принципе паренек, и Нэгра Паркинсон. Загонщик Уэсли Кингсблад сидел неподалеку и горячо спорил с каким-то коренастым сокурсником, а вот капитана команды и еще одного загонщика видно не было. Впрочем, подумал Джеймс, они могли просто не пойти на завтрак. Альбус эту игру не пропустит, скорее уж наргл на горе свистнет. Заодно избавится от мыслей о полоумной девчонке. Не может же он лежать в успокоительном одеялке до конца своих дней, ведь вчера он уже выглядел, как обычно. И в конце концов, с кем не бывает? Ладно. С Джеймсом такого не было. Но это был первый матч сезона! Джеймс откусил добрую половину от сосиски, нанизанной на вилку, и, жуя, перевел взгляд на Россери. Ее, казалось, вообще ничего не волновало — она спокойно ела свой завтрак, практически не принимая участия в беседе. Посторонний мог бы решить, что Рони всегда на все плевать - вот только Джеймс помнил, как она плакала, сидя на кровати в Больничном крыле, а потом поцеловала его солеными губами. Им тогда было не до романтики - только прогремел взрыв, и они находились в абсолютно шоковом состоянии. А Джеймс понимал, что этот взрыв только начало, к этому все и шло, и ему было страшно. Вот только он бы себе язык раскусил, но не признался бы в этом. Они с Рони, не сговариваясь, списали поцелуй на состояние шока, не обсуждали тот момент, им и не нужно было, просто что-то столкнуло их и с тех пор общение словно стало легче. Джеймс это еще на тренировках подметил: Рони перестала кукситься в ответ на его шутки, только посмеивалась украдкой. — Как погодка? — спросил Тэдди, садясь рядом. На нем была обычная белая рубашка, а волосы были двуцветные: левая сторона золотая, а правая — бутылочно-зеленая. Джеймсу даже показалось, что Люпин удлинил их в честь такого события. — Взгляни на небо, — посоветовал он, приканчивая очередную сосиску, и Тэдди послушно задрал голову, оглядывая чисто-голубой потолок Большого зала, под которым висели свечки, то плавно поднимающиеся, то опускающиеся. Утром свечки не горели. — То есть игрокам повезло, — Люпин отхлебнул тыквенного сока. — Я даже спрашивать не буду, за кого ты болеешь, — фыркнул Джеймс, кивая на волосы друга, который в ответ заржал и смахнул мешающие пряди со лба. — Я решил проявить солидарность. Альбус мне весь мозг вынес, когда получил значок капитана, а Лили на метле не хуже тебя летает. — Главное, чтобы она снитч увидела, — припомнив утро, хмыкнул Джеймс и ощутил, как в кармане затрепыхался золотой шарик, привезенный сестрой из «Норы». Тэдди непонимающе покосился на него, после чего перевел взгляд на учеников. — Слушай, а где вообще Альбус? Я что-то его не вижу, да и Малфоя тоже… Джеймс хлопнул ладонь по карману, успокаивая разбушевавшийся снитч, после чего удивленно посмотрел на слизеринцев: Скорпиуса среди них и впрямь уже не было, зато теперь на его месте восседал Забини и что-то втолковывал явно недовольной Рони. — Ну не знаю, может, пошел метлу чистить? Джеймс был неправ — метлу Скорпиус почистил еще перед завтраком. Теперь же, успев бесцеременно влезть к Альбусу в шкаф, он направлялся в Крыло, ведомый неким шестым чувством. И не прогадал. — Мистер Поттер, какой квиддич? — мадам Помфри даже со спины выглядела устрашающе. Скорпиус быстро накинул на себя мантию-невидимку и прошмыгнул вовнутрь, в последнюю секунду зацепив дверь, и та обиженно скрипнула. Медсестра повернулась (вид у нее и впрямь был грозный) и захлопнула ее, что-то бормоча про вездесущие сквозняки. — Мадам Помфри, это первая игра сезона, я думал, вы меня пустите… — Альбус стоял у кровати все в тех же разных носках, и глаза у него сверкали решимостью. — Никаких игр, молодой человек, пока вы окончательно не придете в себя! — А сейчас я в ком? — огрызнулся Альбус. Мадам Помфри нахмурилась. — Я уведомлю ваших товарищей, что вы не сможете играть, если они вдруг на это надеялись, — сказала она, и, подхватив поднос с тумбочки, направилась к себе, но посередине дороги что-то вспомнила и вернулась. Альбус мигом подобрался, откидываясь на подушку, словно желая ее защитить, но медсестра этого не оценила и все равно достала из-под его головы волшебную палочку. — В целях профилактики, — заключила она и удалилась, крайне довольная собой. Альбус тут же подскочил на кровати и направился к дверям, а обнаружив, что те заперты, рассерженно поджал губы и пару раз стукнулся в двери лбом. Похоже, он был так расстроен, что даже не заметил, что бьется не в двери, а в камень возле них. — Открывайтесь! Открывайтесь! — каждое слово сопровождалось новым ударом головы. Скорпиус еле сдержал смех. — А ты посильнее попробуй, глядишь откроется, — посоветовал он, не сбрасывая мантию, и Альбус, будто ускоренный невидимым пинком, отскочил от дверей. — Скорп?! — в его голосе слышались одновременно радость и гнев. — Ты почему не на поле? Скорпиус стянул с головы невидимку и ехидно приподнял брови. — Не поверишь, но я наблюдаю, как капитан команды прямо перед матчем бьется лбом в стену с криками «откройся!». Альбус подошел поближе. Лоб у него покраснел, а вид был такой, словно он готов кого-то убить. — Скорпиус, я серьезно, какого хрена ТЫ НЕ НА ПОЛЕ? — последние слова он проорал так громко, что мадам Помфри высунулась из своего кабинета, не заметив мигом прикрывшуюся мантией голову Скорпиуса, вздохнула, посадила Альбуса на кровать и, пробормотав на этот раз что-то о бедном мальчике, вновь ушла. — Оглохни, — прошептал Скорпиус, направляя палочку на кабинет медсестры, после чего скинул мантию целиком и бросил ее Альбусу. Тот поймал сверток, но безрадостно, и уставился на друга зелеными глазами (у Скорпиуса даже дрожь по спине прошла, так сильно они напоминали ему глаза другого человека по фамилии Поттер). — И что дальше? — спросил он, расправляя мантию на коленях, отчего стало казаться, будто у него их нет. — Слушай сюда, придурок, — Скорпиус оглянулся на двери, из которых в любую секунду могла выпорхнуть озабоченная медсестра, — или ты прямо сейчас надеваешь мантию и отправляешься со мной на поле, или я за себя не отвечаю. Мы столько тренировались, и ты просто обязан там быть, наплевать на Помфри и всю эту ерунду. Ты вообще капитан или нет? Похоже, слово «капитан» подействовало на Альбуса, как Империус. Он с готовностью вскочил с кровати. — Тапочки, — вспомнив о холодных коридорах, напомнил другу Скорпиус, а про себя подумал, что надзиратель из него бы вышел хоть куда, — и халат. Напоследок накинув на Альбуса мантию, он посмотрел на пустую кровать и стащил с соседней плед и подушку, положив их под одеяло, после чего трансфигурировал другую подушку в голову манекена (у головы изо лба лезли перья, но при мельком брошенном взгляде это было незаметно) и кивнул сам себе. Как минимум два часа (до кормежки пациентов) у них было — Помфри не решилась бы нарушить праведный сон «бедного мальчика». В коридорах сновали студенты, спешившие на стадион, отчего Скорпиусу пришлось то и дело останавливаться, поджидая Альбуса, в силу своей невидимости вынужденного прижиматься к стенам, чтобы его не сбили. Поттер то и дело что-то бормотал себе под нос, наверняка, какие-нибудь приемы, но Скорпиусу было глубоко наплевать. Он только что похитил друга из Больничного крыла, и это попахивало мазохизмом, ибо в случае обнаружения пропажи больного мадам Помфри могла его просто-напросто заавадить. Высыпав на улицу в числе кучки опаздывающих, Скорпиус толкнул предполагаемого Альбуса в плечо, не задумываясь, как это выглядит со стороны, и они припустили к квиддичному полю, уже наполненному болельщиками в разноцветных шарфах. Кто-то размахивал громадными гриффиндорскими стягами, а над трибунами взрывались маленькие хлопушки. Хорошо быть болельщиком. Скорпиус увидел, как в грязи из ниоткуда появляются следы, и поспешил за Поттером, как таран идущего к своей цели, случайно по дороге толкнув в плечо Джейн Айсвуд. Выглядела девушка не очень — вполне понятно, одна подруга в Мунго, другая — пропала… Не лучшие перспективы. — Вы где были? — накинулся на них Доменико, никак не прокомментировав появление Альбуса в пижаме буквально из воздуха. — Матч через пять минут начнется! Скорпиус оглядел команду, с веселым ужасом уставившуюся на них, как на привидений. Все были в сборе, все были в форме, а вот капитан… Впрочем, капитана не волновало даже, одет ли он. Вместо этого Альбус наспех проговаривал тактику, соответствующую погодным условиям матча. — Рони, Нэгра и Эрни, — перечислил он охотников, — старайтесь залетать со стороны солнца, вас так видно не будет, а гриффиндорские охотники как тираннозавр Рекс, у них зрение основано на движении: скажем, они не могут увидеть Роро, пока Нэгра не двигается… По лицам охотников было видно, что они ни дракла не поняли, но Альбус уже перешел к загонщикам, и они переглянулись, недоуменно пожимая плечами. — Скорпиус… — помедлил Альбус, но тут раздался свисток мадам Трюк, и они столпились у выхода на поле. Скорпиус кивнул, давая понять, что помнит, что самое главное — уйти в отрыв. Порой он мог понимать Поттера без слов, хотя тот наверняка просто залез в его голову. Опять. Подумать о том, как много нехорошего мог бы увидеть в его мозгах Альбус, Скорпиус не успел — ловец должен был выйти первым. Рев трибун оглушил его, едва только под ногами оказалась на удивление зеленая трава, а солнце слепило глаза так, что глазеть на небо было больно. Скорпиус поудобнее перехватил древко метлы и встал на свое место, прямо напротив Лили Поттер, которая в упор на него не смотрела. — На поле выходят капитаны, Поттер и Спиннет! — объявил в рупор комментатор Джаред Акерли. — Напоминаю всем, что Альбус Поттер на посту капитана первый год, а Спиннет сменил его старшего брата, легендарного Джеймса Поттера! — О да, Джаред, и не забудь упомянуть, что Джеймса пытались заманить «Паддлмир Юнайтед»! — вступил в игру Шеннон, второй комментатор и по совместительству брат Джареда. Он был старше Джареда на год и всегда сыпал интересными фактами. — Надеемся, что вскоре мы увидим его на всех плакатах, Шеннон, а пока давай присмотримся к новым игрокам! Скорпиус посмотрел на то, как Альбус пожал руку могучему Андре Спиннету, после чего взмыл в воздух параллельно с остальными игроками и стал ждать, пока Трюк не выпустит квоффл. Кроха-снитч шустро помахал крылышками у него перед носом и взлетел в небо, прямо к слепящему солнцу. — Ты, как всегда, прав, Джаред! В команде Слизерина много замен, свои прежние места занимают только Поттер и Малфой, а вот с игрой остальных мы познакомимся впервые! — Зато в команде Гриффиндора замены практически отсутствуют, и мы рады приветствовать ловца, Лили Поттер, на месте ее брата… — Квиддич — дело семейное, да? Впрочем, вспомни, чьи это дети! — воскликнул Шеннон, и Скорпиус вновь отвлекся — про Гарри Поттера он знал больше, чем братья Акерли. Мадам Трюк сжала в ладонях квоффл - это, по больше части, была единственная ее обязанность, поскольку с воздуха игру судил Джеймс. — Я жду честной игры от каждого из вас! — по старинке воскликнула Трюк и вскинула мяч в воздух. — Итак, игра началась, Шен, и пока что новобранцы Слизерина играют превосходно! Квоффл в руках у Нэгры Паркинсон, она перебрасывает его Россери… — И теперь мяч в руках у гриффиндорцев, Хьюго Уизли перехватывает квоффл прямо в полете, совершив, между прочим, смертельную петлю… Перебрасывает мяч Саре Джордан, молодец девушка, еще и красивая, жаль, занята… — АКЕРЛИ! — прикрикнула на комментатора Фария, и по трибунам пронесся смешок. — Я шучу, профессор, с меня же Финниган три шкуры сдерет… Джордан направляется к кольцам, ее преследуют загонщики и два охотника слизеринцев, такой прием называется «голова ястреба»… Бросок… — Скорпиус напрягся, — нет, Альбус Поттер наготове и отбивает удар в самую последнюю секунду. — Кстати о Поттере, — подхватил брата Джаред, — Шен, капитан команды Слизерина сегодня выглядит полностью готовым к игре… — Ты абсолютно прав, Джаред, похоже, сегодня Альбус настолько взволнован, что побежал на стадион, едва встав с постели… — голос Шеннона задрожал от едва сдерживаемого смеха, — иначе я не могу найти объяснения этому халату и… ТАПОЧКАМ? С трибун грянул хохот, и Скорпиус только головой покачал, - радовались бы, что он хоть такого им привел… Он уже успел дважды облететь стадион, но золотого мячика нигде видно не было. Поттер же зависла в центре поле и теперь, казалось, увлеченно наблюдала за игрой. — Квоффл опять у Джордан, она уходит от Забини, обводит Паркинсон… ох… ее настигает бладжер Кингсблада, квоффл перехватывает Паркинсон, она устремляется к кольцам противников… Вратарь у гриффиндорцев по-прежнему Финч-Флетчли, а вот приемы у него новые… Он отбрасывает квоффл Уизли, но мяч отнимает Россери, бросок… ГОЛ! Слизерин открывает счет и зарабатывает десять очков! Скорпиус усмехнулся - не зря же они столько потели на стадионе, - после чего опять оглядел трибуны. За годы игры в квиддич он привык вслушиваться лишь в самое важное, потому что другие слова все равно приглушал свист ветра в ушах, выкрики болельщиков, шум и гам, свист, улюлюканье, взрывы хлопушек и частушки. — Алиса Лонгботтом вновь отбирает квоффл у Паркинсон, и та выглядит весьма недовольной этим фактом… Пас назад, мяч принимает Уизли… Стремительный бросок вверх, Джордан ударяет мяч хвостовым оперением, и-и-и… Поттер не успевает отбить, это ГОЛ, дамы и господа, гриффиндорцы сравнивают счет! — Похоже, Джордан делает победный круг над стадионом. А пока что секунда рекламы! «Синяя Муха» — метла для всей семьи — новое оформление по специальной цене, успейте купить до Рождества! — И не забудь про «Всевозможные Волшебные Вредилки»! Дамы, вы найдете там не только забастовочные завтраки, но и набор «Чудо-ведьма», включающий в себя все, что может понадобится юным волшебницам! А как поживает снитч, Джаред? — Пока что его не видно, Шенни, видимо, ловцы настолько увлечены игрой, что совершенно забыли свои роли… Прекрасный удар, Спиннет! Бладжер только что встретился с рукой Забини, непохоже, чтобы тот был доволен таким свиданием… Скорпиус посмотрел вверх — Поттер также, как и он, смотрела игру, и, встретив его взгляд, мигом отвернулась и помчалась к восточным трибунам. Сердце екнуло от страха, что она заметила снитч — но нет, Поттер просто убегала, как обычно. Через сорок минут Слизерин вел со счетом сто девяносто — пятьдесят, и гриффиндорцы перестали безумно вопить, напряженно наблюдая за ходом игры, в то время как Скорпиусу смертельно надоело наворачивать круги над полем. — Ты что творишь? — рявкнул на него Альбус, когда он подлетел к кольцам и решил размять плечи. Поттер смотрелся на метле весьма комично в этой пижаме и в развевающемся за спиной халате, но вид имел угрожающий. — Если Лили сейчас поймает снитч, мы проиграем! — Да брось, она не… — протянул Скорпиус, но тут его взгляд остановился на маленькой фигурке в красной мантии, спикировавшей вниз, и сердце екнуло во второй раз, на этот раз по делу. — Пока Малфой беседовал с капитаном, развесив уши, Лили Поттер, похоже, заметила снитч… — объявил в рупор кто-то из братьев Акерли (Скорпиусу было все равно, кто именно). — Безупречно выполнив финт Вронского, она стремительно огибает южную трибуну… Посмотрим, быть может, это обманный маневр… а вот квоффл в это время опять находится в руках Россери… Пас Паркинсон… Они направляются к кольцам, и знаете, Альбус Поттер неплохо их вымуштровал… — Я с тобой согласен, Джаред! А вот мистеру Спиннету, похоже, звание капитана оказалось не по плечу, Финч-Флетчли не особо удачно берет мячи, кажется, за моей спиной даже прозвучала частушка на его счет… Скорпиус лихо помчался вслед за Поттер, чьи рыжие волосы так раздражающе колыхались практически у него перед самым носом. Лили обернулась и прибавила скорости, а прямо перед ней летел маленький золотый мячик, помахивавший серебристыми крылышками… — Поттер! — окликнул он ее, и Лили вздрогнула, но не обернулась. Вместо этого она сделала крутой вираж влево, так, что Скорпиус едва не напоролся на трибуну. — Поттер, давай поболтаем о том, что ничто ничего не меняет! — вновь заорал он, и теперь это оказало эффект - Поттер гневно развернулась, вплотную подлетая к нему. — Тебе что, невыносима сама мысль о том, чтобы проиграть Гриффиндору? — громко спросила она, чтобы перекричать воющий на этой высоте ветер. — Похоже, у ловцов нашлись дела поважнее, чем ловить снитч, да, Шеннон? — Абсолютно верно, Джар, ты только посмотри, как они мило беседуют… Скорпиус едва удержался от того, чтобы показать комментаторскому месту средний палец. Вместо этого он посмотрел на раскрасневшуюся от игры Поттер, ужасно растрепанную и злую, и ухмыльнулся. — Не переживай, Поттер, — он всмотрелся в пространство за ее спиной, выискивая заветный мячик, — мы не проиграем. Ваш вратарь не больно охотно защищает свои кольца. — Зато ваш ловец… — Лили помедлила, — не особо озабочен игрой, скорее тем, как бы достать другого ловца! И тут Скорпиус заметил его — снитч завис прямо над ее ухом, разве что не в волосах запутался. Поттер же, казалось, вообще ничего не видела — ее глаза сверкали от гнева. Братья Акерли надрывались в рупор, но Скорпиусу совсем не до них было — они с Поттер висели в воздухе прям напротив друг друга, и снитч был буквально в паре футов от него. Самым главным было отвлекать ее всеми возможными способами. Прямо между ними со свистом пролетел бладжер, направленный битой одного из гриффиндорских охотников, и устремился к Рони, летевшей к кольцам. — Поттер, если хочешь знать, я бы хотел, чтобы ты осталась вчера, — медленно проговорил Скорпиус, наблюдая, как ее глаза расширяются. — И знаешь, что бы мы делали? Мы бы, — быстрый взгляд на снитч, — целовались, — слегка накренить метлу, — или, что еще лучше, — сгруппироваться, — трахались. Лили даже рта раскрыть не успела, как он стремительно бросился вперед, выставив перед собой правую руку, и даже не понял, что произошло, когда, чудом не врезавшись в нее, обнаружил в кулаке лишь пару рыжих волос. Ало-золотые трибуны закричали, даже не так, заорали, и заорали громко, и Скорпиус стремительно развернул метлу. Поттер держалась за древко одной рукой, а другой… Другая рука была вскинута наверх, и в кулаке слабо трепыхался снитч. Щеки у нее были совсем красные, и вовсе не от ветра, но губы против воли расползались в улыбке. На него она опять не обратила ни малейшего внимания и устремилась к своей команде, напоследок продемонстрировав Скорпиусу туго обтянутую спортивными штанами попу. Черт. — Я даже не знаю, как лучше озвучить то, что сейчас произошло… — донеслось с трибун. — Джаред, я могу лишь с уверенностью сказать, что Лили Поттер только что спасла свою команду от оглушительного разгрома. Так и есть, дамы и господа, Лили Поттер поймала снитч и получила сто пятьдесят очков! — Шен, гораздо интереснее другое — Россери и Паркинсон забили по мячу, пока она беседовала со Скорпиусом Малфоем, а это значит… — Слизерин победил! — подвел итог Шеннон, и тут произошло нечто невероятное — раздалось сразу несколько оглушительных взрывов, над трибунами в небо взмыли бомбочки-фейерверки, осыпавшие болельщиков разноцветными звездами, и раздались такие крики, каких Скорпиус отродясь не слышал. Это было что-то поразительное: Слизерин не выигрывал у Гриффиндора с тех самых пор, как в команду пришел щуплый второкурсник Джеймс Поттер, и теперь, словно не веря своему счастью, слизеринцы бесновались вовсю. Скорпиус глянул, как команда набросилась на Альбуса, и поспешил присоединиться — они были как братья, и, как бы хреново ему ни было, он был обязан поддержать счастливого до одури Поттера. Огромным клубком из рук, ног и метел, они спустились на землю, и Скорпиус не преминул похлопать Альбуса по плечу, на которого, впрочем, вскоре навалились болельщики, и Поттеру стало не до него. Да, Слизерин победил, но не благодаря Скорпиусу - от этого на душе было погано. Скорпиус понимал, какую огромную работу проделала команда, но, не забей Рони с Нэгрой по мячу в последние минуты матча, победили бы вовсе не они. Лили Поттер победила бы. Она перехитрила его. Девчонка-Поттер перехитрила его, и, пока Скорпиус пытался вывести ее из душевного равновесия, про себя наверняка насмехалась, чтобы потом выхватить снитч у него прямо из-под носа. Альбус схватил его за плечи, приговаривая, какой шикарный костер они разведут у озера в честь победы, и как на нем можно будет поджарить еду, чтобы была вкуснее, и Скорпиус отбросил от себя гнетущие мысли — в конце концов, они и правда победили. И неважно, как победили, ведь победили же! Нэгра запустила в воздух хлопушку доктора Фейерверкуса, и Доменико, метко прицелившись, взорвал ее заклинанием. Внутри хлопушки оказались розовые блестки, и они, обнявшись кто с кем, распевая песенки весьма фривольного содержания, отплевываясь от конфетти, направились к такому родному замку, крепко стоявшему на холме, чуть ли не вросшего в него. Капитан команды был в тапочках и в халате, но кому какое дело, если они выиграли, дракл побери, выиграли, победили этих гриффиндорцев! Казалось, что даже Гремучая ива выглядит иначе, чем утром, менее бойкой и куда более дружелюбной. Хогвартс взирал на счастливых слизеринцев со старческой понимающей улыбкой — много он таких повидал, даже слишком; — после чего его башни засияли чуточку ярче, чем до того. Был солнечный денек, свободный от уроков и проблем. В замке на холме все было хорошо.