Lost Generation

      — Мне осталось написать эссе для Трелони, и на этом все! — выдохнула Алиса Логботтом, откидываясь на спинку дивана и запрокидывая голову. На столе перед ней были хаотично разбросаны листы пергамента, испещренного косым острым почерком, стояла маленькая армия толстых керамических кружек (из одной по какой-то неведомой причине торчало перо), а чернильница дергала пушистым беличьим хвостом — то был результат невинной практики кого-то из младшекурсников. — Сдалась тебе эта старая кошелка, — фыркнула Лили и поставила размашистый росчерк подписи на фирменном бланке магазина дядюшек Уизли. Роза с интересом покосилась на нее. Мнение Лили она разделяла целиком и полностью, потому что Трелони четыре года назад не произвела на нее никакого впечатления со своими гигантскими очками и стеклянными шарами. Даже в этих шарах тумана было меньше, чем в ее предсказаниях. — Слушай, на ее уроках я могу спокойно спать, и она даже не заметит. А еще она обкуривает кабинет каким-то дымом, от которого всех потом вставляет, так что жаловаться на домашние задания просто смешно, — парировала Алиса и вытянула вперед свои безумно длинные ноги. — Осталось только придумать, что символизирует покрасневший Марс, сошедшийся с Венерой, и дело в шляпе. — Напиши, что скоро кто-нибудь найдет свою половинку, — с оттенком иронии в голосе посоветовала Лили, складывая бланк пополам. Алиса подняла голову и рассмеялась. — Прекрасная идея. Роза улыбнулась. Они втроем сидели в полупустой гостиной Гриффиндора и делали уроки, воспользовавшись тем, что большая часть студентов умчала в Т.К на музыкальный вечер. Точнее, это Алиса с Лили делали уроки, а Роза давала советы. С тех пор, как Лили пришла к ней в комнату, прошел месяц, и все… В самом деле изменилось. Роза все чаще и чаще обнаруживала себя в ее компании — то в башне факультета, то в Большом зале, то в библиотеке - Лили будто хотела наверстать все упущенное за годы отчуждения. Поначалу непривыкшей к такому вниманию Розе это казалось диким, но теперь ей даже начало нравиться — ей, любившей одиночество и тишину! Рядом с Лили становилось спокойнее, и настойчивые, отравляющие душу мысли куда-то исчезали. Алиса скрипела пером, от усердия высунув кончик языка, а Лили подошла к окну и открыла его, чтобы подуть в специальный свисток. Резко ворвавшийся в помещение ветер спутал пряди девичьих волос и закружил пергаменты в вальсе, чуть не заглушив тяжелое хлопанье крыльев. На подоконник опустилась сова младших Поттеров — Мята — и услужливо протянула Лили лапу. — И что тебе понадобилось во «Вредилках»? — как бы между прочим поинтересовалась Роза, запахивая на груди теплый плед и зябко поеживаясь. Мята нежно клюнула Лили за запястье и взмыла в синюю высь, быстро став мелкой точкой на небесном полотне. Окно со скрипом закрылось, и в гостиной тут же ощутимо потеплело. — Волшебные краски, — Лили плюхнулась на ковер и подгребла под себя рассыпанные по нему пергаменты. — Совсем скоро чудо-воскресенье, а я совсем про них забыла. — Если оно еще будет, — донеслось откуда-то из-за «Современного толкования движения звезд, планет и комет». — Будет, — оптимистично заверила Алису Лили, продолжив собирать пергаменты. Роза вздохнула. Несмотря на то, что осень уже передала бразды правления зиме, и новая владычица в мантии из инея уселась на свой ледяной трон, снега Хогвартс и его окрестности так и не дождались. А это было чревато последствиями. Чудо-воскресенья появились в те времена, когда синеволосый семикурсник Тэдди Люпин решил повеселить свою девушку и взорвал над территорией замка сотни бочек с красками. Говорили, что никто ни до, ни после этого случая не видел Минерву Макгонагалл настолько вне себя. И, хоть Люпин и загремел на отработки на все Рождество, яркая и веселая затея пришлась студентам по душе и быстро превратилась в самое зрелищное событие года. Чего там только не было! Огромные снежные великаны и звери со сделанными из цветного льда глазами, целые композиции и картины на белом полотне природы, оживленные магией скульптуры, расхаживающие вокруг своих создателей. У Лили всегда получалось сделать целое представление из своего творчества — она недаром отменно рисовала. А теперь стремительно приближающееся чудо-воскресенье было под угрозой, и Лили нервничала. Разумеется, его можно было перенести, велика беда — но на носу также сидели полугодовые экзамены, и эти выходные, с вылазкой в Хогсмид и раскраской снега, были последними деньками свободы от зубрежки. На лестнице показался взъерошенный Гарри Томас со следами чернил на щеке. Он на ходу прикалывал к груди блестящий значок старосты факультета, а потому чуть не споткнулся на последней ступеньке, а заметив их небольшую компанию, расплылся в улыбке. — Лилз, идешь дежурить? Лили со стоном отложила пергаменты в сторону. — Когда успела наступить среда? Гарри ухмыльнулся. — Эй, я дежурил один целую неделю, так что не ной. — Неделю? — строгим тоном переспросила Роза, и Лили закатила глаза. — Так. Я лучше и правда пойду, пока Роза не включила режим старосты. Она потянулась, разминая мышцы, и встала, подхватывая с кресла мантию. У портрета Лили обернулась и махнула им на прощание рукой. — До скорого. Стоило Гарри и Лили исчезнуть за портретом, Алису словно подменили. Ее белобрысая макушка выпрыгнула из-за стопки учебников, как садовый гном, заскучавший в своей норе, и Лонгботтом отбросила перо в сторону, уставившись на Розу. Ее глаза хитро поблескивали. — Что? — обескураженно спросила Роза, борясь с желанием накрыться пледом с головой, ведь одно дело — внимание Лили, и совсем другое — прочего населения планеты. Алиса огляделась по сторонам, словно проверяя, не подслушивает ли кто, а затем наклонилась ближе. Ее ресницы были густо накрашены черным, а в уголке губ была пенка от шоколада, который они втроем выпили под чутким надзором Лили. — Я думаю, что Лили с кем-то встречается, — доверительно сообщила Алиса, и ее губы расползлись в лукавой улыбке. Роза моргнула. Это были всем новостям новости. — С чего ты это взяла? — она приподняла брови и даже прикрыла книгу, лежащую на коленях. — Это же очевидно! — Алиса чуть ли не подпрыгнула. — Все точно так же, как и в прошлый раз, когда она встречалась с Нейтом Маклагенном! — О, — Роза закусила губу, — ты об этом знаешь? Алиса посмотрела на нее так, словно Роза сморозила величайшую глупость, и фыркнула. — Ты шутишь? Я о ней все знаю. Она же моя лучшая подруга. — Ну… просто ты же… — Роза потупила взгляд, и тут до Алисы дошло. — А-а-а… Так ты про то, что я тогда была немного не в себе? «Немного», по мнению Розы, было преуменьшением. Сильным преуменьшением. Учитывая, что год назад Алиса примерно в это время вернулась из Мунго, куда загремела после... Чего-то. Роза не знала. Похоже, что все ее мысли отразились на лице, потому что Алиса слегка отстранилась. — Прости, — виновато протянула Роза, но Лонгботтом лишь отмахнулась. — Плевать. Я просто не люблю об этом вспоминать, и все. — Так ты знаешь? — Роза переключилась на менее опасную тему. — По Лили всегда видно, когда она что-то скрывает, она же совсем врать не умеет, — Алиса подогнула под себя одну ногу, — например, около недели назад она не пошла на дежурство - ну, ты слышала, но в комнате ее не было! Она вернулась за полночь, довольная, как шишуга, нашедшая мусорный бак, а когда я ее спросила, где она была, она сказала, что на отработке у Фарии. — Может, она правда была на отработке, — неуверенно предположила Роза. Сплетничать для нее было в новинку, ведь до этого она дружила только с мальчишками, которые этим не занимались. Во всяком случае, в тринадцать лет. — Я тоже так подумала, — Алиса кивнула, — пока на следующее утро не услышала, что Фария еще прошлым днем отбыла в Лондон и вернется к обеду. Роза нахмурилась. Визит профессора Хальт в столицу ее заинтересовал куда больше, чем предполагаемый парень Лили. Особенно после того разговора в кабинете. — Зачем? — спросила она, и Алиса вскинула брови. — Что — «зачем»? — Зачем она ездила в Лондон? Лонгботтомские брови взлетели выше. — Уизли, ты не о том думаешь! — воскликнула она, и Роза смущенно пожала плечами. — Ладно, ладно, — конфликтовать не хотелось, — так что там дальше? Алиса воодушевленно продолжила. — Она как будто летает и постоянно улыбается, аж страшно. А еще пропадает где-то. — Как-то это бессмысленно, — Роза покачала головой, — и зачем она это скрывает? — А зачем скрывала про Нейта? А зачем вы с Малфоем скрывались? — Алиса цокнула языком. — Прости. На удивление, боли Роза - впервые - не почувствовала. Только сожаление о лжи и дурмане, из которых состоял ее первый... роман? Она покачала головой. — Понятно. Хочешь сказать, что это слизеринец. Алиса задумчиво посмотрела на огонь, плясавший в камине. — Другого объяснения я не вижу. Тема исчерпала себя, а больше им говорить было просто не о чем, поэтому Алиса вернулась к своим прорицаниям, а Роза так и осталась сидеть, крепко задумавшись. В словах Лонгботтом был смысл, но верилось в них с трудом. То, что Лили закрутила уже второй роман с представителем змеиного факультета, казалось нереальным. Нашла время. В мире же как раз совсем ничего интересного не происходит. И Роза не была против — вовсе нет, но… Она почти не спала, обеспокоенная накалкой в мире магии, мелкими взрывами в пригородах, демонстрациями протеста и кричащими заголовками. Она закрыла мысли о Малфое (и о том, и о другом) в самой дальней комнате разума, а ключ выбросила из сердца. Потому что девичьи мечты и проблемы могли подождать. В отличие от Лили, Роза не умела жить моментом. Ей надо было все распланировать наперед и жить по плану. Вот только придумывать план сейчас было бесполезно, потому что с каждым днем ситуация менялась. Бросалась то в лучшую, то в худшую сторону, не зная, что выбрать. Через час совсем стемнело, и в гостиную начали возвращаться из подземелий ученики, наперебой обсуждающие «как прекрасно поет тренер Поттер, ой, а ты видела, как он играет на гитаре?». У Розы даже не было сомнений в том, что Джеймс полезет в студенческую тусовку. Уж что-то, а быть в центре внимания он любил, прямо как фея Динь-Динь. Народ растекся по гостиной, вмиг превратившейся в улей, в котором по разным углам жужжали озабоченные своими проблемами пчелки. Роза перелистнула было страницу, чтобы продолжить чтение, как вдруг до нее донеслись обрывки чужого разговора, и она прислушалась. — …устроим. Нельзя, чтобы Гойлу это сошло с рук. — Согласен. Говорили двое щуплых мальчишек, рыжий и черноволосый. Гойла же Роза знала только одного — тот учился на втором курсе и отличался на редкость вспыльчивым нравом. Гриффиндорцы склонились над мерзко пахнущей коробкой — Роза узнала набор бомб-вонючек из «Зонко» — и продолжили переговариваться. Тут кто угодно догадался бы, в чем дело. Вздохнув, Роза отложила книгу до лучших времен и направилась к второкурсникам. — Привет, мальчики, — решив действовать осторожно, она присела рядом с ними и попыталась улыбнуться. — Что делаете? Мальчишки хмуро переглянулись, бросив два отчаянных взгляда на коробку запрещенных в замке предметов. Пойманными им быть совсем не хотелось. — Готовим домашнее задание, — ответил рыжий, для вида кивая на раскрытый учебник по зельеварению. — Уже декабрь, а вы все на двадцатой странице? — мимоходом заглянув в знакомую книгу, пошутила Роза. — Так мы повторяем, — нашелся черноволосый, — на следующей неделе уже контрольная. — А в коробке, должно быть, ингредиенты, — усмехнулась она, а мальчишки синхронно фыркнули. — Раз все знаешь, то не умничай, — сказал рыжий и вскинул подбородок. — Мы тебя не боимся. — Так меня и не надо бояться, — Роза сделала вид, что размышляет, — а вот профессора Хальт наличие у вас целой коробки бомб, боюсь, совсем не обрадует. Слова произвели нужный эффект — с мальчишек вмиг слетела вся бравада. Роза про себя усмехнулась. Фария по-прежнему наводила на учеников необъяснимый ужас. — Однако, — она продолжила, наблюдая за их смешно вытянутыми лицами, — ей не обязательно узнавать об этом, правда? — Так ты не расскажешь? — осторожно спросил черноволосый. Его голубые глаза смотрели почти что умоляюще. — Ни слова, если вы отдадите мне коробку и пообещаете не вредить Гойлу. — Но он заколдовал меня! — возразил рыжий. — Он плохой! Дети. Плохой — хороший, идеальное деление. Вот бы всегда все было так просто. — Гойл не плохой, он просто… — Роза поколебалась, — хочет внимания. — Нет, он слизеринец, а мама говорит, что от них ничего хорошего ждать не приходится, — поддержал друга черноволосый. Роза прикрыла глаза. Ну и как объяснять детям, что проблема не в слизеринцах, если их собственные родители твердят им обратное? Права была Макгонагалл — конфликты зреют даже не в коридорах и классах, они рождаются в гостиных, а затем выползают наружу, создавая этот отвратительный хаос. — Это неправда. Многие выпускники Слизерина - выдающиеся люди. Не стоит судить о людях только по цвету их формы. Это я ликвидирую, — коробка исчезла с невербальным Эванеско, — а дальше решайте сами. Роза вернулась на свое место и уткнулась в книгу, но буквы плясали перед глазами, а слова никак не хотели складываться в предложения. Ну вот что хотела от нее директор? И она, и Малфой, и даже старосты факультетов могли изымать у озлобленных школьников шутихи, могли назначать отработки и снимать баллы, но залезть к ним в головы и разубедить в создаваемых поколениями аллегориях они не могли. То, что она уничтожила коробку вонючек вовсе не значит, что эти мальчики не закажут еще одну. И еще. Прав Ньютон: действие всегда рождает противодействие. В гостиную протиснулся мрачный Гарри. Алиса, заметив, что староста факультета пришел один, тут же многозначительно посмотрела на Розу и громко спросила: — Гарри, а где Лили? — Чтоб я знал, — Гарри ослабил галстук, — мы разделились, так быстрее осмотреть третий этаж, а потом она куда-то пропала. — Чудненько, — сделав свои выводы, Алиса отхлебнула давно остывшего чая и потеряла к Гарри всякий интерес, переключив все внимание на прошедшую мимо дивана симпатичную Кирстен Вэнс. Синее покрылось золотой пылью, и Джеймс открыл глаза. В окна стучалось солнце. Лучик погладил его по небритой щеке и на секунду ослепил, скользя выше и зарываясь в волосы. Вслепую Джеймс нашарил на тумбочке очки и нацепил их на нос. Мир тут же обрел четкие грани. На соседней подушке сопела Рони. Она пришла сюда вечером, в мантии, накинутой на пижаму, и плюхнулась в его кровать, заявив, что спать будет в ней. Они проговорили до утра и заснули только когда на горизонте замаячил красный. Не было ни объятий, ни поцелуев - только два человека и вещи, что рассказывают лишь после полуночи. Вероника Россери оставалась для Джеймса тайной. Она умела быть веселой и серьезной, апатичной и живой, и всегда такой разной, что дух захватывало. Играла в известном только ей театре известную только ей пьесу. Только вот Джеймс понятия не имел, какую роль в этой пьесе играл он сам. Он встал и стянул пижамные штаны, чтобы надеть висящие на спинке стула черные джинсы, а потом прошлепал босыми ногами к окну, морщась от холода каменного пола. Сквозь толстое стекло на него смотрели вызолоченные башни замка. Этим утром Хогвартс будто сошел с картин художников эпохи Возрождения. Джеймс повернулся, чтобы проверить, не разбудил ли он слизеринку, но та продолжала самозабвенно пускать слюни в подушку. На глаза попалась гитара. Они полночи провозились, подбирая аккорды к услышанной на вечере музыки песне, нот которой не было даже в wizardsw. Рони наотрез отказалась брать гитару в руки, но у нее был хороший слух, поэтому они почти воссоздали запавшую им в душу мелодию. Песня была о жизни. О пути, о преградах, о предательстве, о боли, о любви и смехе в пустом поле. Там было все и одновременно не было ничего. Песню написала Нэгра Паркинсон. И ее смысл поняли очень немногие. Дело было в том, что Хогвартс знать не знал о том, что Лолита Паркинсон вовсе не сбежала в лучший мир. То есть, в другом, страшном смысле. Решение было принято единогласно — незачем нервировать студентов и родителей, когда все и так стоят на ушах. Сестры Паркинсон молчали, молчала Джейн Айсвуд, молчал Скорпиус Малфой. Брата Джеймс видел только на тренировках, на которых Альбус показывал просто чудеса терпения. Он даже не орал ежеминутно на команду, что уже было странно. Джеймс убрал гитару в чехол, нежно проведя по грифу рукой. Внутренние часы подсказали, что время движется к завтраку, поэтому он присел на кровать со стороны Рони и осторожно тронул ее за плечо. Ноль реакции. Джеймс повторил попытку, уже настойчивее, а Россери сонно повернулась и ни с того ни с сего зарядила ему коленом прямо в солнечное сплетение. Джеймс громко охнул от боли, и она проснулась. — Черт, Поттер, я не хотела, правда! — заметив его побледневшее лицо, воскликнула Рони, приподнимаясь на локтях. — Ну да, — прохрипел Джеймс. — И тебе доброе утро. — Прости, просто дурацкая привычка, — виновато покачала головой девушка и откинула одеяло. Джеймс проследил за тем, как она, не сказав больше ни слова, скрылась в ванной, после чего позволил себе усмехнуться. Россери перед ним извиняется. Кто бы подумал. Он накинул на футболку клетчатую фланелевую рубашку и заглянул под кровать в поисках вновь сбежавшей куда-то палочки. Палочка обнаружилась в спортивной сумке в тот момент, когда Рони высунула из ванны нос. — Слушай, а у тебя нет расчески? — Она мне не нужна, — хмыкнул Джеймс. Рони скептически окинула взглядом его прическу, но вслух ничего не сказала, вновь скрывшись в ванной. Джеймс, не будучи дураком, призвал ее школьную форму - не хотелось пускать ее гулять по утреннему замку в пижаме. Она вышла из ванной как раз в тот момент, когда Джеймс пропустил в комнату полный комплект одежды, и рассмеялась, когда лифчик ударил его по лицу. — Тебе не привыкать, да? Джеймс счел своим долгом уточнить. — Получать пощечины от женского белья? — И удары от спящих женщины тоже, — серьезно кивнула Рони. Они посмотрели друг на друг и улыбнулись. Джеймс заметил, что Россери густо подвела глаза, и задумался, откуда она взяла косметику, но спрашивать не стал. Девчачьи секреты - темный беспросветный лес. Она переоделась, пока Джеймс чистил зубы и умывался, возвращая лицу здоровый цвет, и теперь стояла у окна и разглядывала замок, попутно заплетая отросшие волосы в косу. — Они снова полностью голубые, — зачем-то сказал Джеймс. Рони дернула плечом. — Я подумала, что черные корни выглядят странно. Где-то далеко внизу человек в зеленой мантии пересекал внутренний двор. Стебль. Должно быть, на завтрак - с такой прытью в другое время старенькая волшебница не передвигалась. — Почему тебе не нравится свой цвет волос? — поинтересовался Джеймс. — Да он не то чтобы мне прям не нравится, — Рони наклонила голову набок, скользя взглядом по башне Когтеврана, — просто я уже привыкла к голубому. Сначала покрасила ради забавы, а теперь… Сам видишь. Джеймс протянул руку и погладил хвостик от косички. Волосы у нее были плотные и жесткие и слегка загибались на конце. Рони посмотрела как-то странно, а затем отвернулась от окна. — Мне, наверное, пора. Надо еще за учебниками зайти до занятий. — Да, — Джеймс сделал шаг назад и запустил пальцы правой руки в волосы, взлохмачивая их еще больше. — Да, конечно. Россери переступила с ноги на ногу. — Можешь набросить Дезиллюминационное? Не хочу, чтобы кто-то видел, как я выхожу из комнаты тренера. — Да, конечно, — повторил Джеймс, и через минуту дверь в его спальню распахнулась, но наружу так никто и не вышел. Оставшись один, Джеймс заправил кровать и уселся на покрывало, раздумывая, чем себя занять. Сегодня ни у кого по плану тренировок не было, и у него был свободный день, вот только как его провести, он не знал. Джеймс уже было хотел подхватить метлу и пойти полетать, но тут его взгляд упал на распечатанный вчерашним вечером конверт, и его словно по голове шарахнули. За всеми этими ночными беседами он совершенно забыл про своих двух лучших друзей, которые должны были посетить его в эти выходные. Со Скамандерами Джеймс не виделся с сентября. Просто времени не было - в этом году в Хогвартсе творилась жуткая жуть, да и отлынивать от своих многочисленных заданий он бы не стал. Вот они и обменивались письмами, пока близнецам это не надоело, и они не решили вытащить Джеймса из замка хоть за уши. И ближайший визит в Хогсмид прекрасно подходил для их планов. Джеймс взглянул на приколотое к стене кнопками расписание занятий и нашел взглядом нужный ему день. После чего, недолго думая, решил навестить профессора по уходу за магическими существами. Роза давным-давно привыкла наблюдать за своими однокурсниками, когда они о том не подозревали. Это было так же естественно, как пить утром черный кофе. В моменты, когда себя было совсем нечем занять — просто спасало. Этим она, собственно, сейчас и занималась. Тэдди опаздывал, и они столпились у подножия холма, где Люпин на последнем занятии просил его подождать. К декабрю желающих продолжать курс осталось не так уж и много - увлекательные занятия не выдержали конкуренции с подготовкой к ЖАБА, и от толпы студентов осталась лишь небольшая кучка. Курс Тэдди проводил для всех факультетов в одно время, но людей все равно было мало. Роза лениво обвела присутствующих взглядом и сосчитала. Четырнадцать человек. Больше всего когтевранцев — шестеро. Четверо с Гриффиндора, трое пуффендуйцев и Малфой. Последнего Роза, памятуя о разговоре с Алисой, рассмотрела особенно внимательно, но ничего необычного не заметила. Второй староста школы так же безучастно, как и всегда, разглядывал студентов, присевших на каменные ступеньки, предварительно наложив на них атмосферные чары. Большинство просто куталось в теплые мантии и курило, и дым разносился над их головами. Порадовавшее утром солнце вновь спряталось за пушистые серые тучи, и местность выглядела весьма угрюмо. Две темноволосые когтевранки горячо обсуждали последнее занятие по Трансфигурации, и одна из них постоянно тыкала пальцем в страницу открытого посередине учебника. — Нет, Салли, я тебе точно говорю, здесь случай трехступенчатой трансфигурации, а не двух… Если две ступени, то объект не приобретает навыки своей новой формы, вот, смотри, что тут написано… — Я не опоздала? — раздалось сзади, и Роза обернулась, встречаясь взглядом с запыхавшейся Рони Россери. Мантия сидела на ней как-то криво, галстук был явно завязан наспех, а глаза были густо намалеваны черным. Роза улыбнулась. — Да, но Тэд тоже опаздывает. — И в этом твое счастье, потому что с нас и так уже баллов немерено сняли на прошлой неделе, — добавил Скорпиус, подойдя к ним. — На тебя по дороге напали? — выгнув бровь, спросил он у Рони, на что та состроила недовольную рожицу. — Не всем же выглядеть так, словно они на приеме у министра. — Давай помогу, — вызвалась Роза и подошла вплотную к американке, взявшись за узел зеленого галстука и кожей чувствуя внимательный взгляд Скорпиуса. Когда с галстуком было покончено, она отошла назад и полюбовалась на плоды своих трудов. — Ну вот, теперь, если наткнешься на Фарию, можешь не бояться ее жутких заклинаний, приводящих в порядок. Рони задумчиво подергала галстук, слегка ослабляя узел. — Как вы только живете семь лет с такой ужасной формой, — цокнула она языком. — Наши бы все заавадились. — Это еще что, — Роза понимающе хмыкнула, — раньше еще следили за длиной юбок, чулками и туфлями. Рони открыла было рот, но сказать ничего не успела, так как на верхних ступеньках показались две высоких фигуры, и студенты мигом вскочили с насиженных мест, запихивая учебники в сумки и туша сигареты. Вниз спустились Тэдди Люпин и Джеймс Поттер, и по их лицам было понятно, что между ними произошла не самая приятная беседа. Джеймс хмуро оглядел студентов и что-то проворчал себе под нос, а Тэдди недовольно на него покосился и традиционно хлопнул в ладоши. — Прошу прощения за опоздание, меня задержали… Непредвиденные обстоятельства. Очень надеюсь, что вы не сильно скучали, — он понимающе хмыкнул, втянув носом пропитанный сигаретным дымом воздух и пожал плечами. — Я знаю, что сейчас у всех завал с особо важными предметами, поэтому сегодня предлагаю немного отдохнуть от теории и немного понаблюдать за весьма удивительными существами. Раздался облегченный вздох. Джеймс смерил их насмешливым взглядом, но никто и слова ему не сказал — он иногда приходил на такие занятия, и, пока студенты разглядывали то или иное животное, болтал с Тэдди. — …проходили их на пятом курсе! — раздался чей-то голос, и Роза моргнула. Прислушалась. — Все верно, мистер Рей. Но лукотрусы - весьма занятные существа, и изучать их поведение можно дольше одного урока. Не зря же их разведением занимался сам мистер Ньют Скамандер. Значит, лукотрусы. Роза покопалась в том, что Альбус когда-то в шутку назвал «шкафами мозга». Про лукотрусов информация в «шкафах» была, но ее было немного. Роза повертела в руках учебник. По программе они не занимались, что, впрочем, было понятно - Тэдди никогда не любил скучное записывание теории и выходы на практику раз в несколько месяцев. У него было полным-полно друзей по всему миру, которые с радостью присылали им для изучения диковинных магических существ, которых в учебнике для семикурсников не было. Запретный лес был прекрасным природным заповедником, но животных там жило не то, чтобы много. Тем более волшебных. Фамилия мистера Ньюта сверкала позолотой на обложке книги, и Роза задумчиво поскребла ее пальцем. —… добыть древесину. Роза вновь встрепенулась и даже рассердилась на саму себя — ну сколько можно быть такой невнимательной! Пусть Тэдди в жизни не сделает ей замечания, он же все-таки профессор. Джеймс тем временем направился в сторону леса. Ничего не понимая, Роза посмотрела кузену в след — за ним уже подтягивались семикурсники. — Что мы делаем? — тихо спросила она Рони, и девушка покосилась на Розу как-то странно. — Мы… — начала было она, но договорить ей опять не дали. — Эй, Роуз! — раздалось позади, и Рони скорчила извиняющуюся рожицу, подхватывая скинутую на землю сумку и устремляясь вслед группе. На плечо легла знакомая узкая ладонь. — Тэдди? — в тон ему спросила Роза, оборачиваясь. Выражение у Тэдди было нечитаемое, но грустное. По нему всегда было это заметно — когда Тэдди грустил, его глаза становились… пустыми. Роза обеспокоенно вгляделась в родное лицо. — Что такое? — спросила она, борясь с желанием приложить ладонь к отчего-то небритой щеке. Приходилось одергивать себя, ведь на этой территории Тэдди все еще оставался ее учителем, а не другом. Тэдди вздохнул. Опустил взгляд. — Альбус, — тихо сказал он. Роза припомнила, когда видела Поттера в последний раз. По всем данным «шкафов» выходило, что на завтраке. И выглядел Альбус вполне нормально. — А что с ним? — С ним не все… в порядке, — вымученно выдавил Тэд. — Я не могу тебе всего рассказать, потому что обещал, но… постарайся быть ближе, ладно? Ему сейчас необходима поддержка. — Я не… я не понимаю, — медленно проговорила Роза. — Что случилось? Тэдди выпрямился. — Я правда не могу сказать, — он постарался улыбнуться, но вышло у него не очень. — Пойдем, ты же хочешь поиграть в мастера волшебных палочек? И он шагнул к лесу, оставляя Розу наедине с вопросами. Поначалу ей хотелось догнать его. Схватить за руку, повиснуть на ней, как в детстве, и все-все выпытать. Но Роза понимала, что это ничего не даст. Глаза Тэдди не умели врать — он действительно дал обещание не рассказывать. А Альбус… На третьем курсе Роза бы сразу заметила, если бы что-то пошло не так. Они же с ним и Скорпиусом были новым «Золотым трио» и все такое. А сейчас… Стыдно признавать, но она толком не замечала его. Альбус в принципе редко отвечал на уроках, факультеты у них были разные, и, в конце концов, у каждого была своя жизнь. И пока Роза была поглощена своей, в жизни Альбуса явно происходило какое-то… — Дерьмо! — воскликнул голос у самой кромки леса, и Роза мысленно с ним согласилась, подходя поближе и вскидывая голову. Студенты столпились у деревьев, побросав свои скромные пожитки, и вглядывались в кроны. Агата Финч-Флэтчли с Пуффендуя фыркнула. — Ты как будто никогда не видел лукотрусов, Грей. — Не видел! Я, между прочим, болел, когда вы их проходили и валялся в… — Итак, лукотрусы, — прервал едва начавшийся спор Тэдди и вскинул подбородок, прищурившись. — Уже знакомые нам хранители деревьев. В принципе, строение у всех лукотрусов одинаковое, но, например, в южной Германии встречаются лукотрусы большего размера и с большим количеством листьев на голове, а в лесах Скандинавии — поменьше и более темной окраски. Маглы луктрусов никогда не замечают, и порой даже волшебники не видят этих существ, веселящихся у них под носом. Лукотрусы довольно-таки безобидные, пока никто не причиняет их дереву вред. Кто знает, как можно задобрить лукотруса? — Мокрицей, — раздалось на полянке два голоса. Рони подмигнула изумленной Розе. Тэдди удовлетворенно кивнул. — Спасибо, мисс Россери и мисс Уизли. Правильно, угостив лукотруса мокрицей, вы сможете отвлечь его на некоторое время, чтобы добыть древесины для создания волшебной палочки. Это и есть ваше задание — представьте, что вы изготовитель палочек и что вам нужна конкретно эта древесина. Зимой некоторые лукотрусы впадают в спячку, так что это должно облегчить вам задачу… Ученики всполошились, стоило Тэдди улыбнуться им напоследок и отойти к поджидающему у камней Джеймсу. Когтевранцы зачем-то зашебуршали страницами учебника, столпившись небольшой группой под одним из деревьев, пуффендуйцы так и остались стоять, разглядывая деревья. Сокурсники с Гриффиндора к учебникам и не притронулись, вместо этого достав палочки, и изучающе огибали тонкие стволы. Видимо, Распределяющая шляпа еще ни разу не ошиблась выбором. Стоящая рядом Рони толкнула Розу локтем и кивнула на Запретный лес, в который уже углубился Малфой. Роза выгнула бровь. — Мокрица! — шепотом напомнила американка. Роза понимающе кивнула. Мокрица. Это действительно имело смысл. Вот только в лес Розе не хотелось — ничего хорошего она пока что о нем не слышала, но делать было нечего, и Роза засеменила вперед. Рони шла впереди, а еще дальше маячила серебристым огоньком макушка Скорпиуса. Роза аккуратно перешагнула через корень. Мокрицы, эти мелкие ракообразные животные, любили сырость, а ее в лесу было больше, чем нужно. Они с Рони вглядывались в мох, заглядывали под странные сине-сиреневые грибы с плоскими шляпками, но мокрицы видно не было, а потому продолжали идти. Полянка вскоре скрылась из виду, но шум все еще долетал до ушей. Роза знала, что Тэдди заметил, что они ушли, но не волновался. Теперь Лес был не таким страшным, как когда-то. Показалась Арка, известная среди студентов, как «Ворота Свободы», отделяющая от них возможную опасность, и на Розу нахлынули воспоминания о тех временах, когда по ту сторону Арки умер сокурсник Джеймса. — Все хорошо? — поинтересовалась Рони, поднимая какой-то большой лист. — Да, — отстраненно ответила Роза, не отрывая взгляда от Арки. Она могла бы поклясться, что Скорпиус за мокрицей полез именно туда. — Что это такое? — Рони заметила Арку и подошла к ней прежде, чем Роза успела ее остановить. — Чувствуется магия, — она ткнула палочкой в один из камней, и по волшебной стене пошли круги, как по воде. Рони отскочила. — Барьер, — пояснила Роза. — Чтобы на территорию не входило всякое… разное. — Так вы запрятали всех волшебных существ за стену? — спросила Рони, но ответить Роза не успела, так как из Арки появился Скорпиус. В руках он нес корзинку, а в его волосах запуталась паутина. Он заметил их и остановился. — О, — выдал он. — Я не думал, что кто-то… — Полезет в ту часть леса, куда нам, кстати, запрещено ходить? — ответила за него Роза. Скорпиус закатил глаза. — Уизли, я жив и набрал мокрицы. И даже готов с вами поделиться, если ты не побежишь к директору. Роза никуда бежать не собиралась, и это предположение царапнуло коготками душу, но она постаралась не подавать виду. — Так это правда, да? Там действительно есть больше? — Рони подалась к Арке, но Скорпиус схватил ее за плечо. — С нас достаточно сняли баллов из-за тебя, — он хмыкнул. — Не хочется лишиться Кубка школы, когда тебя кто-нибудь сожрет. Рони вздернула нос. Глаза у нее сверкнули. — Я прожила в Лаврентиде полгода, Малфой. Я знаю, что такое леса. — Очень рад, — Скорпиус цокнул языком. — Но я тебя туда не пущу. Роза взглянула в сторону Арки. В горле предсказуемо появился маленький клубок ужаса. — Мы сходим, — решительно заявила она. Рони и Скорпиус уставились на нее, как на ненормальную. — Мы… что? — недоверчиво переспросила Рони, и Розе сразу же захотелось взять свои слова обратно. Желание убежать отсюда с криками пришлось подавить, и она взяла девушку за руку. Ощущения были странные. Она давно ни с кем не держалась за руки. Тэдди не в счет. Роза потянула Рони к Арке, а та и не думала сопротивляться. Скорпиус же просто стоял, и Розе казалось, что она слышит, как хлопают его ресницы. Шаг, шаг, шаг. Вдохнуть поглубже и нырнуть сквозь магический поток. Было невероятно темно. Роза сначала не поняла, в чем дело, а потом до нее дошло, что она просто крепко зажмурилась. — Вау, — выдохнула Рони, и ее рука крепко сжала руку Розы. От этого незатейливого жеста, необдуманного, простого, на душе вдруг полегчало. Роза открыла глаза. С той стороны стены эта полянка казалось самой обычной — мох на корнях, причудливые узоры на коре деревьев, парочка перебегающих с места на место лукотрусов. А с этой стороны все было совсем иначе. Небо над головой было розово-золотым, как при восходе солнца, а ветер дул теплый, весенний. Трава под ногами была слегка примята — по-видимому, ногами Скорпиуса, и в ней то и дело мелькали небольшие цветочки. Рони отпустила ее руку и присела, проводя пальцами по траве. Посмотрела на Розу снизу-вверх. — Как такое возможно? — Волшебство, — Роза пожала плечами. — Паноптикум волшебных лесов — никогда не знаешь, где застанет тебя рассвет или… весна. — И вы прячете такую красоту? — Рони сморщила нос и оглушающе чихнула. — Черт. У меня весной просыпается аллергия. — Мы не красоту прячем, — покачала головой Роза. — Это же волшебный лес. Он специально заманивает. Рони разогнулась, обводя полянку восхищенным взглядом. А потом непонимающе нахмурилась. — А где тогда Малфой нашел мокрицу? Нет, стой. Кажется, понимаю — он мог оказаться в другом времени года и суток, правильно? Роза кивнула. Такое было вполне возможно. — Да. А потому нам лучше вернуться и попросить его поделиться. — Хорошо, — согласила Рони, но тут она что-то заметила и подалась вперед. Роза хотела ее окликнуть, но вспомнила, что шуметь в лесу — не лучшая идея. Рони никуда не убегала, отошла всего на пару шагов, чтобы снять с ближайшего папоротника что-то длинное и серебристое. Потом она вновь нагнулась к земле, тщательно всматриваясь, после чего вернулась к Арке. — Волосы единорога, — пояснила она. — Я даже увидела отпечатки копыт, видимо, он проходил тут совсем недавно. Они вернулись тем же путем, что и пришли, и краски в хогвартском лесу на миг показались слишком уж тусклыми. Скорпиус никуда не уходил — он присел на корягу и сосредоточенно считал мокриц в корзинке. Заметив их появление, Скорпиус встал, и Розе показалось, что он нервничал. Впрочем, эту мысль она быстро отмела. Это было совсем не в духе Скорпиуса Малфоя. — И что вы там так долго делали? — спросил он, чуть не шипя. Видимо, слизеринцы действительно в полнолуние превращались в змей, как уверяли первокурсники. Рони показала ему волосы единорога. Скорпиус и бровью не повел — Роза знала, что Малфои дома держали сразу двух. — А где мокрицы? — Там была весна, — пояснила Роза, и Скорпиус непонимающе уставился на нее. — Нет, зима. Я нашел их под снегом. — Офигеть можно, — пробормотала Рони. — Может, вернемся? Я хочу… — Нет! — единодушно воскликнули старосты, и Рони надулась. Скорпиус любезно согласился поделиться ракообразными, Рони спрятала волосы в карман мантии, и они все вместе пошли обратно. Слизеринцы опять были впереди, а Роза плелась следом и размышляла. Она залезла в Арку. Сама. И потащила за собой Рони. Это поведение было категорически не для нее. Но это оказалось… приятно. Словно она действительно была гриффиндоркой, у которой были друзья. Рони, непоседливая американка с кучей тайн за плечами, и заботливый ворчун Скорпиус. Роза помотала головой. Да, она проявила смелость (точнее говоря, бесшабашность, которой так славился ало-золотой факультет), и, возможно, они с Рони действительно стали неплохо общаться, но выдумывать то, чего нет, не стоило. Хотя бы по той простой причине, что фантазии могли остаться фантазиями. И тогда было бы вдвойне больно. На полянке перед лесом было достаточно… сумбурно. Факультеты слились в единый ком, нападающий на деревья, с которых на них спрыгивали лукотрусы, впиваясь в жадные человеческие пальцы остренькими зубами. Студенты орали и отскакивали назад. Про мокрицу почему-то никто и не вспомнил. Даже когтевранцы. Роза, Рони и Скорпиус не сговариваясь отошли к тому деревцу, что стояло поодаль. Лукотрусы недоверчиво поглядывали на них с верхних веток, но нападать вроде не собирались. Рони поморщилась и засунула в корзинку руку, доставая оттуда перепуганную мокрицу. Лукотрусы оживились. Мокрицу опустили на землю, и она тут же побежала в сторону леса, но хранители деревьев были настроены на бой. Они спрыгнули с веток и прижали несчастное ракообразное к земле. — Сейчас, — шепнул Скорпиус, готовя новую партию мокриц, а Рони с Розой направились к обезвреженному дереву с палочками наперевес. Целью их было, слава Мерлину, не выкорчевать дерево, а всего лишь аккуратно срезать несколько толстеньких веточек, чем девушки и занялись, пока Скорпиус подкармливал лукотрусов. Те, как выяснилось, были весьма голодны, и угощение закончилось раньше, чем нужно. В итоге отделались они достаточно легко — Розу цапнул за запястье один особенно воинственный страж, а другой растрепал синие волосы Рони. Про Скорпиуса лукотрусы дружно забыли, правда, когда он трансфигурировал корзинку обратно в прутик, из нее вывалился обиженный маленький хранитель, очевидно пытавшийся раздобыть себе еще мокрицы. Лукотрус погрозил им кулачком и взобрался обратно на дерево, где его собратья уже затеяли плач по отрезанным веткам. Тэдди присудил им по десять баллов, а Джеймс хитро поинтересовался, где они достали мокриц, раз уж снега Хогвартс так и не дождался и сырости было взяться неоткуда. Роза быстро придумала сказку про скапливающуюся в корнях влагу, на что Поттер подмигнул ей. Что это значило, Роза не поняла. Правда, встретившись взглядом со смеющимися голубыми глазами Рони, поняла что-то другое. Возможно, у нее все же наконец появился друг. Суббота наступила неожиданно. Для Джеймса она пришла вместе с шаркающей поступью Филча и мяуканьем вездесущей миссис Норис. Честное слово, порой Джеймс думал, что эта парочка была создана самим Хогвартсом, а потому со временем не менялась вовсе. Он представил, как выглядел молодой Филч и поморщился. Фантазия была так себе. Джеймс уткнулся лицом в подушку и слегка потянулся. После вчерашней тренировки с Когтевраном мышцы болели знатно, хоть Джеймс и занимался квиддичем чуть ли не каждый день. У когтевранцев в этом году была сильная команда — на прошлой неделе они разгромили Пуффендуй со счетом 240:30. Утро вновь было облачное и хмурое. Джеймс заметил в окне третьего этажа толпу школьников, а потом вспомнил, что это день визита в Хогсмид, и на душе потеплело. Он чертовски соскучился по друзьям. — Вспоминаешь молодость? — спросил он у Люпина, перекидывая захваченную мантию через спинку стула и садясь рядом. Тэд был в старом свитере пуффендуйской расцветки, в ухе у него блестела серьга в виде крыла дракона — подарок дяди Чарли, а волосы были лавандовые. Фария косилась на него как-то недобро, и Джеймсу показалось, что он услышал ее коронное «возмутительно!», прежде чем обстоятельно занялся беконом. Тэд усмехнулся. — Не тебе же одному это делать. — Принято, — пробурчал Джеймс едва внятно, так как его челюсти работали не переставая. В зале народа почти не было — все с раннего утра поспешили свалить в деревню. Джеймс увидел входящего в зал Хьюго и махнул ему. Хьюго улыбнулся и махнул в ответ. Какое-то время они молча жевали и разглядывали столы факультетов. Потом Тэд смочил горло тыквенным соком и серьезно спросил: — Ты говорил с Альбусом? Джеймс неопределенно повел плечом и тоже потянулся за питьем, но Тэд не отстал. — Джей. — Я не знаю, что ему сказать, ясно? — взорвался Джеймс, и Фария вновь бросила на них взгляд. — Не ори, — попросил Люпин, после чего подвинул к нему кубок. — Я не для того тебе все рассказал, чтобы ты начал бегать от него, как от Адского пламени. Алу сейчас совсем не это нужно. — Я знаю, — Джеймс вздохнул. — Я все понимаю, но я просто… просто не могу. Не могу. Как я должен на него смотреть, теперь, когда я знаю, что он хотел сделать? Мне, блин, больно. — Нам всем больно, — философски заметил Тэд. — Джей, с ним надо поговорить. Мы с ним все обсудили, но я уверен, что ты ему нужнее. — Ладно, — коротко бросил Джеймс. Настроение у него внезапно испортилось. — Ладно, я с ним поговорю. Завтра. Ты… просто не требуй от меня слишком многого. К нему в голову я точно не залезу. — Постарайся хоть выяснить, почему. Мне он так и не сказал, — добавил Тэд и воткнул в омлет вилку. Джеймсу же кусок в горло не лез. Он со вздохом отодвинул от себя тарелку и встал, по привычке ероша волосы на затылке. Поправил очки — тренировок сегодня не было, и линзы ему были ни к чему. Замок был совсем пустой — в нем по традиции оставались лишь первые курсы. Джеймс кивнул парочке второкурсников и вышел на улицу, тут же поежившись. Декабрь все-таки наступил, пусть и скупился на снег. Джеймс от души надеялся, что вздорному месяцу устроят взбучку, и тот все-таки порадует их хоть чем-то до Рождества. Иначе было бы совсем обидно. День рождения Лили еще никогда не проходил без снега. А сочельник — тем более. Он пошел по длинной, огибающей озеро дороге, но по сторонам почти не смотрел, сосредоточенный на своих мыслях. По правде говоря, когда полторы недели назад Тэдди отвел его в сторону после ужина и сообщил, что Ал пытался покончить с собой, Джеймс не поверил. Поверить во что-то подобное было как-то дико. Это даже звучало, как неудачная шутка. Но по мере того, как Тэд рассказывал, внутри у Джеймса понималась волна непонимания. Волна? Ха! Цунами! Конечно, у Альбуса были странности. Он же был слизеринцем в их насквозь львиной семье! Альбус был упрямым, слишком умным и дружил с Малфоем. Еще одна странность. Но он никогда не казался несчастным и отчаявшимся настолько, чтобы… Джеймс пнул ни в чем не повинный камешек. Придурок малолетний. Словно существовали проблемы, с которыми он не мог прийти к нему. Они же братья. Джеймс бы выслушал. Помог. Альбус мог считать, что у Джеймса полно своих забот, мог не хотеть пугать Лилз, но родители-то у них тоже были! Двое! Двое прекрасных и понимающих родителя, прошедших войну и насмотревшихся на этой войне всяких ужасов. Уж родители точно бы его поняли. А не родители — так кто угодно из их бесконечно большой семьи. Хоть один бы, но понял. Но Альбус предпочел сражаться со своими демонами в гордом одиночестве, и это привело его к осколкам в собственных венах. Да, Люпин и про это рассказал. В Мунго они не пошли. Поговорили, как два взрослых человека, несущие ответственность за своих младших, и решили, что Альбусу надо помогать тихо, но всей семьей. Это уже после того, как Джеймса чуть не накрыла истерика. И еще он попросил у Тэда оставить правду между ними. Рассказать младшим часть истории, не раскрывая самое страшное. Им не нужно было про это знать. В лицо ударил свежий ветер, и Джеймс поднял подбородок, с удивлением отмечая, что Хогсмид уже совсем близко — он видел кривые домики и дым, валивший из труб. А потом вдохнул в себя побольше ветра. Сейчас у него по плану была встреча с друзьями. Это ведь то, чем занимаются девятнадцатилетние парни? Ходят на тусовки, общаются с друзьями, флиртуют с девчонками. Это было тем самым лекарством, которое Джеймсу было просто необходимо. Обычная жизнь. Со Скамандерами они договорились встретиться в «Трех Метлах», но до встречи у Джеймса еще был целый час, и он решил побродить по деревне. В последний раз он был тут глубокой ночью в компании Россери, и деревня тогда выглядела далеко не так приветливо. Джеймс запоздало вспомнил, что слизеринка сидит в Хогвартсе, так как ее семья не почесалась подписать ей разрешение на посещение деревни, и у него внутри шевельнулось что-то, похожее на сочувствие. Как-никак, Хогсмид был весьма очаровательным местом. Хоть было только начало декабря, деревенька уже начинала подготовку к Рождеству: на нескольких дверях висели венки из остролиста, и красные ягодки причудливо контрастировали с глянцевыми листьями; на главной площади стояла еще не украшенная разлапистая ель, под которой маленькие гномики репетировали какую-то колядку; в витрине «Сладкого королевства» были выставлены манящие красно-зеленые карамельные тросточки и сахарные совы. Джеймс добрел до Верхней улицы и остановился возле «Дэрвиша и Бэнгза», у входа в который стоял прилавок с «Ежедневным Пророком». Какая-то ведьма в темно-бордовой мантии взяла себе экземпляр и начала что-то втолковывать сопровождающему ее волшебнику с пышными усами. Джеймс задумался, когда в последний раз покупал полироль для метел, но тут его внимание привлек висящий в витрине плакат, который разглядывали несколько местных жителей. «Тэодор Нотт — вампир? Читайте статью в «Придире», правда только там!» — гласили большие черные буквы. Внизу плаката была колдография красивого темноволосого юноши. Джеймс поморщился. Заходить в «Дэрвиша» расхотелось, хоть он и понимал, что это всего-навсего реклама. Мама у Скамандеров всегда была с причудами. Как ни странно, плакат напомнил Джеймсу о времени, и наспех созданный Темпус подсказал, что он уже опаздывает. Поэтому он поспешил к началу улицы, где располагался пышущий теплом паб мадам Розмерты. Был день, поэтому в «Трех Метлах» пока что не скопилось абсурдное количество народа. Скамандеров Джеймс заметил сразу и поначалу даже растерялся. Он не видел их три месяца. Вдруг они так изменились, что даже не поймут шутки друг друга? Джеймс не знал, откуда у него вообще появились такие мысли, потому что стоило близнецам его увидеть, как они оба расплылись в широченных улыбках. — Бро! — возопил Лоркан, кидаясь к нему через все помещение, игнорируя предупреждающий вопль мадам Розмерты о том, что он опрокинет все столы. Так что Джеймс и глазом моргнуть не успел, как на него навалилось что-то высокое, стройное и пахнущее каминным порохом. За спиной Лоркана замаячил его брат, без раскачки обнявший их двоих. Мужественность Джеймса (он же парень, а не какая-то визгливая девчонка) сопротивлялась недолго. Он действительно скучал. Братья отпустили Джеймса на волю едва дышащим, но до неприличия счастливым. Лоркан хлопнул его по спине. — Пора прекратить пускать сопли и что-нибудь выпить. Согласен? Так они и очутились за одним из тех миловидных круглых столиков, что располагались у самого окна и предоставляли прекрасный обзор на суету улицы. Джеймс чуть ли не кожей чувствовал обращенные на их троицу взгляды, и даже ему, привыкшему ко всеобщему вниманию, было неуютно. А дело все было в этих двух придурках, которых он называл своими лучшими друзьями. Лоркан и Лисандр за время обучения в Хогвартсе породили немало легенд. То ли дело было в том, что они отличались весьма необычной внешностью, присущей, скорее, вейлам или фейри, со своими резкими чертами лица и заостренными ушами, то ли в том, что их дед сколотил огромное состояние на своих книгах, но слухи о них ходили самые небывалые. Джеймс никогда не жаловался на недостаток внимания или невзрачную внешность. Никогда. Но на фоне Скамандеров он бледнел, точно так же, как и комета блекнет рядом со звездами. Они были яркие и неповторимые в своей уникальности, которой они обладали в равной степени. Да что там, отличить их было трудно, даже применив заклинание лупы. — И как тебе учительская доля? — спросил Лоркан, хитро сверкая глазами и то и дело поглядывая на брата. Джеймс пожал плечами и сделал глоток фирменного вишневого грога, принесенного заботливой Розмертой. Кричать она могла на них сколько угодно, но Джеймс знал, что в свое время их троица была у нее в любимчиках. — Ничего особенного. — Прям так ничего? — продолжал допытываться бывший гриффиндорец. — А по тебе не скажешь. Джеймс нахмурился. — О чем ты? — Он о том, дорогой Джейми, — протянул Лисандр, — что до нас дошли слухи, будто бы одна прекрасная дама уже несколько раз ночевала в твоей спальне. Джеймс поперхнулся напитком. Вот уж чего он точно не ожидал. — Да, и мы были весьма разочарованы, когда не нашли даже упоминания о ней в твоих длинных и подробных письмах, — подмигнул Джеймсу второй близнец. — Так, послушайте, — Джеймс, прокашлявшись, покачал головой, — я знаю, что писал редко и немного, но в замке, если помните, перекрыли доступ во внешнюю сеть, а звонить мне нравилось всегда куда больше, чем мазаться в чернилах. И я понятия не имею, откуда вы вообще… Это Тэд рассказал? — Так Тэд в курсе? — Лоркан усмехнулся. — Это был не он. Видишь-ли, твою спальню весьма удачно разместили прямо перед портретом нашего покойного предка… — … который также висит у нас дома… — … и мы сочли своим долгом пару раз поинтересоваться у него, как там поживает наш любимый капитан. — Ну, моим капитаном он точно не был, но факт остается фактом, — фыркнул Лисандр. Близнецы переглянулись и одинаково склонили головы набок, разглядывая его, и Джеймсу на секунду стало жутко. Ко всяким близнецовым штучкам — вроде непонятной телепатической связи и одинаковым повадкам он давным-давно привык, но иногда все же становилось не по себе. В конце концов, Джеймс был простым смертным. — Я не сплю с ней, — машинально брякнул он. — Мы тусуемся, вот и все. И Тэдди мне уже всю плешь проел, так что можете не говорить, что так поступать нельзя, что это противозаконно и так далее. Лоркан моргнул, а Лисандр подавил смешок. Они посмотрели друг на друга. — Дорогой мой брат, нас, похоже, принимают за воспитателей. — Не могу не согласиться с тобой, брат. Словами не передать, как это уязвляет. — Ой, кончайте, — бросил Джеймс, делая еще глоток грога и быстро приводя мысли в порядок. Снова. Лисандр улыбнулся. — Всегда. Лоркан ничего не ответил, явно настраиваясь на боевой лад. — И все же, ДжейСи… Кто она? Мы ее знаем? Дедушка сказал что-то про синюю шерсть, но он к концу жизни слегка ослеп из-за своих исследований, так что мы не поверили… Джеймс для храбрости сделал еще глоток. — Новенькая. Из Ильверморни, США. Лисандр нахмурился. — К нам давно никого не переводили. Джеймс поджал губы. — Ну, насколько я понял, у нее очень влиятельные предки, но она явно с ними не в ладах. Я ни разу не видел, чтобы она получала от них письма или писала их. — Значит, не в ладах. А зовут-то ее как? — Рони. Рони Россери. — Вау… — пробормотал Лоркан. — У нее даже имя рычащее. — Да иди ты, — отмахнулся Джеймс и встал, подцепив кружку за ручку. — Вам еще принести? Получив два утвердительных кивка, он отправился за стойку и попросил повторить. И, пока кружки заполнялись ароматными напитками, он волей-неволей наблюдал за друзьями. Они просто так и цепляли взгляды. Несмотря на поразительную внешнюю схожесть, внутренне Скамандеры были как два противоположных полюса. Наверное, потому их и раскидало по разным факультетам. Лоркан был истинным гриффиндорцем — он обожал шумные места и лез в драку, не спрашивая, кто виноват. Он был наглым, развязным, распутным и бесстыдным. У него была вечно растрепанная шевелюра чуть ниже плеч, он носил распахнутые на татуированной груди рубашки и рваные джинсы. Лисандр был совсем другим. Состояние у их семьи было большое, поэтому братья могли иметь все, чего только душа пожелает. И если Лоркана интересовали метлы, билеты на матчи, концерты и так далее, то Лисандр мог скупить половину обувного магазина за один раз. И вот уж кто всегда выглядел, как модель с обложки волшебного журнала. Лисандр еще в школе начал носить фирменные дорогие вещи, от которых у него даже походка менялась, а сейчас Джеймс только примерно мог сказать, сколько галлеонов угрохано на его облик. Длина волос у Скамадеров была одна и та же, но свои локоны Лисандр забирал наверх, открывая поразительно острые скулы. Рубашка из дорогой изумрудной ткани (привет, Слизерин!), узкие брюки, ботинки из кожи какого-нибудь редкого существа, на которых ни пятнышка, пара браслетов на руке — таким он и был, и Джеймс видел, как на него смотрят посетительницы паба. Так голодные звери смотрят на кусок мяса. Лисандр был серьезным и высокомерным, и даже воздух вокруг него находился в напряжении. И еще он был умным. Нет, Джеймс никогда не считал себя тупым, да и Лоркан был парень смекалистый, но Лисандр… Что уж тут сказать, без него они и половину бы своих розыгрышей не потянули. Он был как Роза — он знал все. Скамандеров хотели все. Их хотели и по отдельности, и обоих разом. Потому что никто и никогда не сказал бы, кто из них лучше, ведь они были идентичны до крайности, до изгиба ресниц и родинок на плечах. Хотели Лоркана, горячего в самом грязном из всех смыслов, вместе с его шалостями и искоркой в глазах, и хотели Лисандра, от одного острого взгляда которого промокали не одни женские трусики. Так уж получалось. Джеймс вернулся за стол вместе с напитками, и оба брата встретили его синхронным молчанием. Как и ожидалось, тишину разбил Лоркан: — Я только не понял, при чем тут вообще синяя шерсть. Джеймс рассмеялся. — У Рони голубые волосы. — Ты влюбился в девчонку с голубыми волосами? Джеймс кинул в наглого близнеца салфетку. — Я не влюблялся ни в кого. — Как скажешь, — Лоркан поднял руки в примирительном жесте. Лисандр обвел пальцем обод стакана. — Джеймс, насколько все серьезно? — спросил он таким тоном, что у Джеймса внутри все заморозилось. — Я же сказал, мы тусуемся, — неуверенно начал он. — Я не про твои обжимания со студенткой, — Скамандер поморщился, когда Джеймс на него шикнул. — Я про то, что происходит в Хогвартсе. Атмосфера за столом вмиг упала на несколько градусов. Лоркан цокнул языком и откинулся на спинку стула, не сводя с Джеймса любопытных прозрачно-голубых глаз. Даже его волнистые волосы выглядели заинтересованно. А может, Джеймс просто перепил грога. Это он мог запросто. Братья не сводили с него настороженных взглядов, а потому Джеймсу пришлось вздохнуть и начать рассказ. На деревню упала ночь, скатившись с холма почти полной луной и приняв волшебников в свои радушные объятия. Джеймс уже не мог сосчитать, сколько кружек стояло на их столе — хоть он и не был вусмерть пьян, но алкоголь совершенно точно заменил собой часть крови в венах. Лоркана развезло окончательно — через слово он ржал, как конь, и нес откровенный бред, и один только Лисандр, выпивший никак не меньше их, оставался собранным, разве что румянец слегка покрыл его бледные скулы. После того, как Джеймс закончил говорить, за их столиком воцарилась тишина. Близнецов сложно было чем-либо испугать, но вид у них был… Действительно напуганный. — Чертовщина какая-то, — выдохнул Лоркан, и Джеймс кивнул, соглашаясь. — Мне надо выпить, — в тон брату сказал Лисандр. А Джеймс совершенно точно не имел ничего против. Отбросить в сторону весь тот происходящий в его жизни глобальный пиздец было невероятно приятно. Он будто вновь вернулся в золотое время старших курсов. Паб предсказуемо наполнялся местными жителями и школьниками, наплевавшими на комендантский час, огонь в камине разгорался все ярче, и тепло заполняло все тело. В легких кто-то очень маленький и невидимый опрокинул горшочек с медовухой. — Мне надо возвращаться в замок, — отсмеявшись после очередной шутки Лоркана, заявил Джеймс. Его бравое заявление было встречено ярым негодованием со стороны бывшего гриффиндорца, тут же навалившегося на Джеймса всем своим немаленьким телом. — Джейми, не покидай нас. Мы сто тыщ лет не виделись, а ты уже снова бежишь куда-то. Я вообще-то вот что скажу — мы должны были родиться рунеспуром. Ну, той змеей, у которой три головы, помните? — Так, тебе точно пора домой, — засмеялся Джеймс, хватая друга за плечи и мягко отстраняя от себя. Лоркан помотал головой. — Но это ведь гениально! Левая голова составляла бы планы — это ты, Джеймс, ты же у нас стратег… Средней был бы я, мечтатель и все такое, а правой был бы Лис — он бы все критиковал и злобно на нас шипел. — Да, и вы бы сговорились и огрызли бы меня, у рунеспуров же так принято, да? — Лисандр ухмыльнулся и встал, подцепляя со спинки стула свое темное пальто на четырех пуговицах. Лоркан тоже встал, при этом чуть не опрокинув стол, проверил шаткость пола и полез на стул, прежде чем Джеймс и Лисандр успели что-то предпринять. — Эй, народ! — воскликнул Скамандер, и Джеймс на секунду зажмурился. — Только не это, — пробормотал он, протягивая руки к другу. — Эл, слезай. — И не подумаю, — нагло сказал Лоркан. — Народ, я придумал удивительную вещь, я думаю, она всех заинрет… занире… В общем, вам будет интересно. — Эл, хватит, — Джеймс предпринял еще одну попытку. — Давай вниз. Лоркан показал ему язык. — Я не пойду к тебе. Ты — кидалово. Мы с правой головой отгрызем тебя. Джеймс беспомощно посмотрел на Лисандра и увидел на его губах хитрую усмешку. — Он правда к тебе не пойдет, — второй близнец накинул на плечи пальто и обогнул стол, и через долю секунды Лоркан вновь оказался на полу, с руками брата на талии, тесно прижатый к нему и наконец угомонившийся. Джеймс вновь заметил направленные в их сторону взгляды. Вернее, даже не в их сторону, а в сторону Скамандеров, таким непохоже-разных и отличимо-одинаковых, с подернутыми дымкой алкоголя глазами. Он также взял мантию — зима в Шотландии это вам не шутки, и они направились бесформенным клубком к дверям, в которых Джеймс на секунду остановился, чтобы застегнуться, и услышал от парня, сидящего за ближайшим столиком: — Это было невероятно горячо. Он вышел на улицу, и сначала не сообразил, в чем дело и почему Лоркан запрокинул голову и высунул язык, а потом ему на нос упало что-то холодное, и Джеймс тоже посмотрел наверх. Шел первый за зиму снег. Его хлопья кружились в подсвеченном фонарями воздухе, медленно покрывая улицу тонким белым слоем. Чья-то собака лаяла на них и оставляла на свежем снеге свои следы. Лоркан ловил языком снежинки. Джеймс вытянул вперед ладони, на которые тут же упала пара особо крупных хлопьев, и тут же бросил на них заклинание сохранности, пока снежинки не начали таять. Ему всегда было интересно наблюдать за тем, как падает снег. В детстве Джеймс был уверен, что снежинки рисуют крошечные ледяные эльфы и старался помогать им по мере сил, придумывая узоры и зарисовывая их на бумагу. Бумагу Джеймс потом распихивал по кустам, ее находила Джинни и закатывала глаза, но он верил, что помогает. Джеймсу всегда нравилось помогать. На ум пришел Ал и его ярко-зеленые грустные глаза. — Эй, — Лисандр коротко ему улыбнулся, поддерживая едва стоящего на ногах брата за талию. — Иди. Джеймс улыбнулся в ответ. Все отчего-то показалось ему совсем другим. — Спишемся. И он направился к Сладкому Королевству, так как тамошний ход срезал путь к замку лучше всех остальных. Задуматься о словах Алисы Лонгботтом Розе пришлось прямо во время невиданной доселе битвы. Разноцветные снежки летали туда-сюда, разбиваясь о носы зазевавшихся школьников, а она стояла чуть поодаль и наблюдала за тем, как обычно собранный и идеальный Доменико Забини засовывает розовый снег за шкирку Шону Руквуду. Порой даже слизеринцы возвращались в детство. В конце концов, все они были оттуда родом. На небольшой равнине трудились скульпторы. Творческих людей в Хогвартсе было немало, и все они высыпали наружу в чудо-воскресенье, чтобы показать, на что они способны. — Роуз, ты знаешь заклинание для шлифовки? — из-за своей скульптуры высунулась Лили. На голове у нее были меховые наушники, а длинные волосы она собрала в высокий хвост. Роза покопалась в памяти. — Нет, — призналась она. Лили нахмурилась. — Ну я же точно помню, что было! — и вновь скрылась за будущим произведением искусства, уже начавшим обретать очертания какой-то птицы. Неподалеку на снежный пикник устроилась компания из Флокс Забини, ухмыляющегося Розье и апатичного Крэбба, прикрытая всевозможными атмосферными чарами — снег валил всю ночь и прекращать, очевидно, не собирался. До Розы сквозь шум и гвалт долетели обрывки их беседы, и она невольно улыбнулась. —… и от сыра пахнет козлом! — Откуда тебе знать, как пахнут козлы? Эй, Крэбб, зайди-ка в magicsw, проверим! —… — Ты удивишься, Кристофер, но многие девушки в курсе, как пахнут козлы. Флокс была надменной слизеринкой, но в этот момент Роза от души мысленно ей поаплодировала. Она вновь посмотрела на творение Лили и удивилась, заметив, что та отвлеклась от своих дел и задумчиво смотрела на ту же компанию. В ее взгляде было что-то непонятное. Тогда-то Роза и вспомнила слова Алисы. Уставилась на троицу. Розье был крайне неприятной личностью. Роза вздрогнула, вспомнив про то, как он на уроке Фарии заявил про «правильные» порядки Волан-де-Морта. Лили не могла быть влюблена в него. Крэбб… В отличие от Розье, с ним общаться было можно. Крэбб был спокойным и добродушным, а еще очень большим. Если Руквуда с его широченными плечами называли «Скалой», то Крэббу бы подошло прозвище «Валун». Лили любила все доброе и недалекое, но Крэбб… Нет. Дело было не в нем. Когда Роза опомнилась, Лили уже вернулась к скульптуре и нарочито не смотрела на слизеринцев. Под ее руками гигантский кусок льда постепенно превращался в прекрасную скульптуру. — Феникс! — подытожила засыпанная снегом Рони, подойдя к ним. Волосы она упрятала под шапку и натянула желтую толстую куртку, отчего была похожа на большую канарейку. На плече у нее таяли остатки изумрудного снежка. Лили сдула со лба непослушную прядь. Ее щеки от мороза покраснели. — Да, — она улыбнулась. — Неплохо, Поттер, — хмыкнула Рони, обходя кругом почти готовую скульптуру. — Лили, — мягко поправила ее Лили, и Рони вдруг смутилась. — Прости, я просто, — ее глаза забегали, — привычка. Ты идешь? — спросила она уже у Розы. Роза кивнула. — Куда это вы? — Лили провела по клюву феникса палочкой, и тот засиял. — На каток, — Рони потянула Розу за рукав. — Вы идете вместе на каток? — уточнила Лили, смерив их непонимающим взглядом. Роза вновь кивнула, и Лили просияла, прямо как клюв ее скульптуры. — Это же отлично! Роза, ты… — Мы пойдем, — спешно прервала кузину Роза, пока из Лили не полилось непрерывным потоком счастье. В такие моменты она редко следила за тем, что слетало у нее с языка. Из-за скульптуры русалки, такой реалистичной, что хотелось отправить ее поплавать обратно в озеро, показались Джеймс с Альбусом. Они о чем-то тихо переговаривались и петляли меж ледяных статуй, пока не растворились в снежной буре. По дороге на каток Роза и Рони оказались под перекрестным огнем из снежков и чуть сами не влезли в битву, но вовремя вспомнили, что цель у них была несколько иная, и пошли дальше. Перед Хогвартсом дети играли в разноцветные снежки и катались на коньках, а где-то в директорской башне Минерва Макгонагалл наблюдала за ними из окна. — Вот видите, Минерва, — раздалось с портрета, и женщина повернулась к своему давнему другу, оставив чашку с ароматным чаем висеть прямо в воздухе. Глаза профессора Дамблдора радостно сверкали за очками-половинками. — Хорошие дни случаются. Иногда надо просто уметь ждать.