Эта заметка — твой последний шрам

      Фамильное гнездо Холмсов «Масгрейв» было утрачено в огне, когда Майкрофту едва исполнилось четырнадцать. После ему довелось сменить множество обстановок: служба в разведке, а затем и на непосредственное правительство обязывала к перетасовке конспиративных квартир, однако ни одну из них он никогда по-настоящему не считал своим домом. Лишь к тридцатипятилетию, достигнув всех возможных карьерных высот, мистер «британское правительство» решился воплотить свою старую детскую мечту; все состоявшиеся мужчины, ощущая макушкой давление приближающегося потолка, почему-то возвращаются именно к старым детским мечтам. Так Майкрофт обзавёлся загородным поместьем. В нём не было ни шумного семейного быта, ни строго запрещённого диетологом мёда к чаю. Те каменные стены Майкрофт наделил куда более личными штрихами — привязанностью к комфорту, непотускневшими с годами идеалами, воплотившимися декором в духе рыцарского романтизма, и маленькими радостям жизни вроде камерного кинотеатра с винтажным проектором, где можно без счёта курить, вполголоса вторя репликам циничного детектива из американской нуаровой ленты.       Поместье Майкрофта было его крепостью. А свои лондонские апартаменты с респектабельным видом на Гайд-парк Холмс распланировал как возможность ослабить узел галстука в перерывах между политическими переговорами. Единственное, чем Майкрофт подкрепил минималистичный хай-тек от себя лично, это принцип: максимум практичности и никаких намёков на сентиментальные безделушки. Для человека за сотнями масок безликость квартиры скорее являлась её преимуществом, чем недостатком. Теперь же, лишь переступив порог холла, он понял, что эпоха спокойного прагматизма канула, безвозвратно вытесненная незнакомой парфюмерной отдушкой и чем-то пока едва уловимым, злокозненным, охарактеризованным Холмсом как «Смит».       Несмотря на очевидные следы присутствия посторонней особы, в доме обосновалась ватная тишина. Свет не горел ни на кухне, ни на втором этаже, а кабинет ожидаемо оказался заперт на ключ. Оставалась гостиная, из под дверной щели которой едва-едва тянуло сквозняком и той самой сладковатой нотой.       Мысленно последовав ассоциативному ряду, Майкрофт поставил порцию шоколадного пудинга на детективные способности Антеи и в предвкушении толкнул створку. Проницательность помощницы «британского правительства» он оценивал не в пример выше Лестрейдовской. И пускай стравливание двух девушек, как ядовитых гадюк в банке, ради эфемерного шанса на повторение эпизода с инспектором было шагом по грани цинизма — совесть политика молчала. Смолкли и все прочие чувства, подавленные ударом в спину от того, кого подпускать ближе приёмной не следовало; но это останется в хрониках. Сегодня ради того, чтобы прогнуть партию под себя, он готов был сыграть с Фейт в «соломинки»: либо поданная ассистенткой разгадка дела и любимый десерт в награду, либо очередной сломанный прутик, тянущий за собой в день грядущий более радикальные методы... «С каких пор Майкрофт Холмс полагается на жуликоватую руку случая?» — промелькнула ехидная мысль. Но Холмс лишь отмахнулся, сосредоточившись на оценке открывшейся за дверью картины.       — Добрый вечер, сэр, — облегченно выдохнула тут же поспешившая на встречу боссу Антея. Впрочем, ни тон её голоса, ни атмосфера ночной промозглости, просочившаяся через приоткрытые окна, Майкрофта не обнадежили.       Первым глаза Холмса царапнуло сдвинутое на два дюйма к стене кресло — его кресло. Затем политик по-хозяйски отметил чуть примятый угол светлого ковра; потревоженные портьеры. Все эти погрешности жирными чёрными мухами облепили его гостиную, всё больше роясь по центру комнаты, где, устроившись среди небрежно набросанных диванных подушек, сидела Фейт. Девушка подчёркнуто молчала — она и была той самой ватной тишиной со вкусом карамелизированных проблем. Поверх очков мисс Смит заглядывала в безошибочно узнанный Майкрофтом сборник пьес Уайльда. Скомканный листок и авторучка обнаружились тут же, у её ног, но так как даже целый отдел натасканных на криптограммы аналитиков не извлёк из предыдущих заметок Фейт и единой рациональной крупицы, данный артефакт был признан Майкрофтом бесполезным.       Прощай, пудинг.       Не тая дребезжащего раздражения в голосе, мистер «британское правительство» потребовал:       — Докладывайте.       — Я подкорректировала Ваше расписание, отменила ряд второстепенных встреч, — услужливо затараторила Антея. — Также из приёмной Минобороны доставили пакет с документами, что Вы запрашивали, и премьер...       — Премьер-министр подождёт. В данный момент меня интересует мисс Смит, — перебил он помощницу. — Наблюдение было Вашей приоритетной задачей. И я хочу знать: неужели за минувшие пятнадцать часов моего отсутствия не случилось ничего достойного упоминания?       Антея отрицательно покачала головой. Казалось, что ей уже никак не поспеть за ходом ворчливой провокации, разыгранной Майкрофтом для единственного зрителя, по-прежнему глухо игнорирующего происходящее, однако, попав под выразительный прищур босса, ассистентка немедленно включилась в игру.       — Воспользовавшись тем, что я отвлеклась на звонок из министерства, мисс Смит обыскала первый этаж и опустошила тайник под раковиной.       — Это всё? — переспросил Майкрофт, силясь припомнить сколько сигарет «на чёрный день» оставалось в присвоенной Фейт пачке.       — И в платяном шкафу, — не забывая вдумчиво перелистывать страницы, прошептала наследница серийного убийцы... Человека, от которого она и переняла эту уязвимую тягу к моральному эксгибиционизму, — проступки Фейт обретали для неё смысл только после открытого признания вины. Теперь Майкрофт знал это наверняка.       Жестом отпустив ассистентку, Холмс прошёл вглубь комнаты, мысом ботинка оправил ковёр и, заняв своё кресло, помассировал ладонями взмокшие виски. Где-то здесь затерялась разгадка. Он фактически осязал ответ у себя в голове, но стоило лишь за ним потянуться — и долго выстраиваемая цепочка фактов рассыпалась на отдельные звенья.       — Вижу, пьесы пришлись Вам по вкусу, — вопросительно кивнув на Уайльда, произнёс Майкрофт. Стрелка наручных часов подсказывала, что он может посвятить этому ребусу ещё немного времени, перед тем как перейти к следующему шагу. И, несмотря на превозмогаемую усталость последних бессонных дней, политик не собирался растрачивать его в молчании.       — Весьма ироничные.       — Книжные полки на втором этаже полностью в Вашем распоряжении, — придерживаясь в русле светской болтовни, продолжил он. — Кстати, как Вы справляетесь с лестницей?       — О ступеньках поговорим?       — Если Вас беспокоит что-то ещё, пожалуйста, не молчите.       Шорох страниц смолк. Захлопнувшись, сборник пьес полетел в сторону. А блеснувшая стёклами очков Фейт заговорила, пачкая слова расплёскивавшейся через край обидой.       — Меня беспокоит взрыв, о котором Вы молчите, словно его не было. Беспокоит, что интересоваться чем-либо, кроме книжек и лестниц, мне категорически запрещено, ведь там, за дверью, поджидают ужасные демоны прошлого. Но только вот перспектива сидеть тут с Вами в незнании пугает меня куда больше.       — Страх — это адекватная защитная реакция.       — Чего боитесь Вы? — с вызовом вскинула бровь Фейт.       — Боюсь? — ухмыльнулся Майкрофт, про себя удовлетворённо отмечая, что разбор полётов обошёлся без слёзного аккомпанемента. — Что ж, пожалуй, самое сокрушительное впечатление в детстве на меня произвел пожар, из которого я вынес задыхавшегося в дыму младшего брата и урок: если вместо того, чтобы тушить огонь, ты питаешь его страхом — очень скоро он поглотит весь дом. Эмоции тлетворны.       Сейчас, сидя напротив ловящей каждое его слово девушки, воскрешать воспоминания об Эвр было несложно. Искреннее внимание Фейт словно удерживало Холмса на месте, не давая с головой провалиться в ловушку детских кошмаров. Никогда прежде Майкрофт не испытывал подобного. Ему хотелось говорить. Рассказывать. Вспоминать, облачив свой бесценный опыт в мантию философского монолога... Но наваждение оборвалось коротким барахтаньем мобильника во внутреннем кармане пиджака, возвестив о входящем сообщении.       «Наш уговор всё ещё в силе. Шерлок», — недовольно нахмурив лоб, прочёл политик.       Вчерашний день прошёлся по их и без того натянутым отношениям вспарывающими лезвиями, потому Холмс-старший никак не ожидал от вечно капризничающего младшего первого шага к примирению. Однако здесь было другое.       «Обсудим при встрече», — быстро набрал Майкрофт, физически не переносивший мелькание мелких букв на экране.       «Не сдержишь слово — мне будет, что рассказать Фейт, — пришёл незамедлительный ответ. — В среду, в полдень».       — Значит, по-вашему мне следует избегать эмоций? — тихо напомнила о своём существовании Смит.       — Нет. Послушайте, Фейт, я хочу помочь, — проникновенно позвал её по имени Майкрофт. С незримым появлением в комнате Шерлока время головоломок вышло. Вернув телефон на место и выудив из того же кармана пиджака стального цвета флешку, он демонстративно покрутил её в пальцах и продолжил: — Наш реабилитационный курс будет направлен на ускоренное восстановление памяти с учетом всех индивидуальных нюансов. Конечно, гарантировать я ничего не могу. Но надеюсь, что, поразмыслив, Вы согласитесь с полезностью данной меры. Приступим, как только будете готовы. Договорились?       С этими словами Холмс протянул серебристый прямоугольник девушке — такой открытый, заманчивый жест, словно бы говорящий «Я на твоей стороне». Но, сжав «подарок» в ладони, Фейт испытала лишь прикосновение лживого холода; холода, которым, должно быть, Майкрофт Холмс намеревался потушить очередной пожар, грозивший его дому.