Нефритовый лёд

Квартира встретила Данилу полной тишиной. Часы показывали девять утра. Бабушка давно была на пенсии, не работала, а в это время обычно смотрела телевизор. Там транслировали какую-то кулинарную программу. Потому парень встревожился, несмотря на страшную усталость. Скинув в прихожей кроссовки, он прошёл в гостиную: — Баб? Солнечный свет игриво заливал всё пространство комнаты, большую часть которой занимали шкафы с посудой, книгами и различными нужными (и не очень) вещами. Телевизор был выключен. Данила заглянул в комнату брата, но там тоже было пусто. После недолгого обследования ванны, кухни и собственной спальни, парень понял, что в квартире никого нет. «Надеюсь, ничего не случилось» — устало подумал он, стягивая с себя одежду. Мозг отказывался продуктивно работать, ему требовался сон. Долгий и глубокий сон. Отец мог уйти в школу, а бабушка в магазин. Есть ли весомый повод переживать? Упав на свою старую скрипучую кровать, хоккеист уткнулся носом в подушку, и мгновенно забылся сладким сном. Проснулся он от того, что кто-то настойчиво тряс его за плечо. Еле разлепив глаза, повернул голову и хрипло прошептал: — Ну, чего? — Даня… Беда случилась, беда… — голос бабушки дрожал, внушив в одну секунду самый настоящий ужас. Резко перевернувшись на спину, Козловский сел. Всмотрелся в черты лица Антонины Борисовны, скрытые темнотой. Сперва Даня подумал, что на дворе стояла ночь, но нет. Просто погода испортилась, хмурясь. — Что случилось? — окончательно проснувшись, спросил Данила. — Костя так и не вернулся. Уже столько времени прошло… Мы обошли всех его друзей, оббегали все дворы соседские… Нет его нигде. Что-то произошло нехорошее, чует моё сердце. — А отец где? — Он скоро вернуться должен. Поехал на дачу, мол, последнее место, где он может скрываться. Если и там нет, то побежим в милицию, — бабушка небрежно утёрла влагу с глаз белым платком, — это ведь моя вина… Только моя. — Вовсе не твоя вина. Всё будет хорошо, вот увидишь, — поцеловав старушку в макушку, спортсмен вскочил с кровати и быстро прошёл в ванную. Тщательно умывшись холодной водой и почистив зубы, Данила мельком осмотрел своё отражение в квадратном зеркале. Выглядел он вполне свежо, вот только в груди неприятно давило. За Костьку он мало волновался, что с ним может случиться? Психанул: успокоится и вернётся. А вот Михаил… Хотел этого Козловский или нет, но он влюбился. И пусть это было абсолютно алогично и неправильно. Да, он совсем не знает этого человека. Но от этого парню не становилось легче. Он и сам не понимал, что такого могло произойти на несчастные часы, проведённые вместе, но ему до дрожи хотелось увидеть Мишу. А мысль о том, что этого больше не случится — болезненно колола в самое сердце. Выходя из ванной, он даже ударил кулаком по деревянной дверце шкафчика. — Что такое?! — в ужасе крикнула бабушка, услышав шум. — Порядок, — стараясь скрыть свои эмоции, бодро ответил Данила, заходя на кухню, — ты хоть спала? — Да когда уж тут спать… — Давай-ка, отдохни. От твоего бодрствования Костя раньше не появится. Уверен, что они с отцом уже едут сюда… — Ты буди меня, если что, хорошо? Не уверена я, что смогу уснуть, просто полежу. Сердце болит. — Хорошо. Козловский слышал, как бабушка укладывается на диване, постанывая. Спустя пару минут стало слишком тихо: уснула, видимо. Заварив себе чашку кофе и сняв фольгу с плавленого сырка, он опустился на стул. Перед глазами возникло холодное и сдержанное лицо Михаила. А после его неожиданно исказили черты блаженства… В тот момент, когда Даня взял его плоть в рот… От одних только воспоминаний щёки Козловского заалели. И что только на него нашло? Может, зря он сделал это? Вдруг это и оттолкнуло Мишу в конечном счёте? Нервно поднявшись, смял фольгу в шарик, и закинул в мусорное ведро. Вышвырнуть этого мужчину из головы оказалось практически невозможно. Он мучил самого себя различными вопросами, как бы понимая, что упустил свой шанс, что где-то повёл себя неправильно. Бездумно бродя по кухне, парень снова и снова прокручивал в голове свои разговоры с Фассбендером, пытаясь переиграть в своей голове уже случившиеся события. Сейчас бы ему не помешала хорошая разминка на льду, но отец с братом не приезжали, как назло. Он пил третью кружку кофе, когда в прихожей раздались шаги и звон ключей. Данила выскочил из кухни, встречаясь взглядом с глазами отца. Внутри у него всё оборвалось. Никогда ещё парень не видел отца таким убитым, помятым, постаревшим. — Где? — начал было хоккеист, но осёкся. Валерий Степанович рухнул на табурет, закрыв лицо ладонями. Так он сидел некоторое время, а потом медленно убрал руки, затравленно посмотрев на сына: — Сейчас пойду в милицию. Дай мне какую-нибудь фотокарточку Кости. Кивнув, парень мгновенно смотался в спальню брата, нашёл на столе под стеклом его фотографию, сделанную в том месяце, и вернулся к отцу. Валерий спрятал карточку во внутренний карман куртки. Данила помог мужчине подняться: — Давай я с тобой поеду. — Нет, ты дома будь, вдруг он вернётся. Бабка спит? — Только вот уснула недавно. Уверен, что справишься сам? — Уверен. Закрыв на миг глаза, отец двинулся в сторону двери. Взявшись за ручку, оглянулся: — Хотя… Ты на работу иди, если сегодня надо. Не стоит из-за шалостей этого паскудника пропускать службу. — Да, я понял. Когда дверь за отцом закрылась, Данила прошёл в спальню, и принялся натягивать на себя синюю футболку, красную спортивную кофту на замке, штаны с лампасами. Ему действительно нужно было в секцию, где он работал тренером. За всеми этими волнениями и гадкими новостями он и думать забыл о своих обязанностях. Тем более, скинуть напряжение бы не помешало. Прежде, чем уйти, парень заглянул в гостиную, где на диване тихо спала бабушка. Сердце свело судорогой боли. Какая же она была беззащитная в этот момент. Сволочь Костя, говорить здесь не о чем. Никогда ещё Даня не хотел так свернуть шею брату, как в тот момент. После смерти матери Антонина Борисовна стала внукам чуть ли не ближе их родного отца. Когда она была помоложе, то водила мальчишек на выставки, в детские театры, а зимой — в ледяной городок на горку. Данила прекрасно помнил, что все считали, будто это и есть их мать. Просто поздние дети, неудивительно. Эта женщина прошла войну, как и многие её сверстницы. Великое поколение. Поколение, которое не сломили тяжёлые времена, напротив, закалили. Даня смотрел, как солнечный заяц тихо ползёт по щеке бабушке, и сорвался с места, не выдержав. Наклонившись, он осторожно коснулся губами лба Антонины Борисовны, а после аккуратно прикрыл её пледом, никак не нарушая сон. Покидая квартиру, он прикрыл за собой дверь так, чтобы не издать ни малейшего звука.

***

Спортивная школа, в которой работал Козловский, находилась не так далеко от дома. Он никогда не пользовался метро или автобусом, добираясь до неё. Прогулки на свежем воздухе помогали ему расслабиться, устаканить ход мыслей в голове. Жгучая злость на Костю унялась. Когда увидит — всыпет по самое «не балуй», а распыляться в агонии ярости понапрасну точно не стоило. Занятия с детьми обычно проходили в спокойной обстановке. «Гонять» мальчишек 7-8-9 лет было не за что. Сперва разминка, потом простейшие упражнения, затем чуть более сложные. В тот день Данила был максимально собран и сосредоточен. Не шутил и не трепал по волосам какого-нибудь особо талантливого ребёнка, Витю Серова, например. Юные хоккеисты сразу заметили угрюмое и напряжённое состояние тренера, потому старались выполнять занятия лучше обычного. В половине третьего, после уходя очередной группы, Данила быстро переоделся, закидал вещи в спортивную сумку, и вышел на улицу. Отец уже должен был вернуться. Интересно, что сказали ему в милиции. Также, возможно, и сам «потерянный паскудник» вернулся. Думая только об этом, Козловский пересекал пустую дорогу, не слыша, как какой-то автомобилист настойчиво гудит, привлекая его внимание. Каким же было удивление парня, когда обернувшись, он заметил Михаила, тормозящего у обочины. Ход мыслей мгновенно сменился от бытового семейного сценария к сценарию куда более интимному. Кровь забурлила. Фассбендер жестом пригласил хоккеиста подойти. Перекинув сумку в другую руку, Данила медленно приблизился к «Волге». — Я тут подумал… Может, проведём некоторое время вместе? — облокачиваясь на руль, улыбнулся Михаил своей фирменной улыбкой, от которой у Козловского внутри всё переворачивалось. Предложение было столь неожиданным, что хоккеист не мог собраться с мыслями и что-либо ответить. — А вчера ты был таким бойким и решительным, — шутливо поддел его Фассбендер, заметив смятение на чужом лице. Это стало хорошей мотивацией для спортсмена. Открыв дверцу, он уселся на переднее пассажирское сидение, как можно спокойнее произнося: — Поехали.