Нефритовый лёд

— Вы знаете этого человека? — на столе оказалась фотокарточка, на которой был запечатлён угловатый мужчина лет пятидесяти со впалыми щеками и прилизанными чёрными волосами. Данилу привезли в одно из отделений без лишних разговоров. Он лишь непонимающе поглядывал на людей в форме и хмурился. Но ничего не спрашивал. Ему казалось, что так будет правильней. Он заметил, что они обследовали не только дом, но и ближайшую территорию в поисках кого-то или чего-то. А лейтенант Шульгин казался человеком, не любящим вести праздные разговоры, потому Козловский и хранил молчание всю дорогу до Москвы. И вот он сидел в небольшом душном кабинете напротив Шульгина, с удивлением глядя на фотографию неизвестного человека. — Впервые вижу, если честно. — Тогда что же вы делали на его даче? — изогнув бровь, поинтересовался милицейский, упираясь на локти в стол. — Я не знал, чья это дача. Я оказался там совершенно случайно. Искал своего брата, — выдал хоккеист первое, что пришло в голову. — Но у вас были ключи от дома? Следовательно, вы искали брата внутри? — в голосе мелькнуло колоссальное удивление. — Я просто прочёсывал окрестность. Наткнулся на дом с распахнутыми настежь окнами. Вошёл внутрь, осмотрел всё, но никого не обнаружил. Тогда и пошёл к пруду, — медленно отозвался Данила, взглянув в большие серые глаза мужчины. Он понимал, что пропал, что легенда его шита белыми нитками. Если они уже опросили свидетелей, то знали, что Козловский был не один и никого не искал. Но отступать было поздно. Видимо, удача в тот день улыбнулась Дане, ибо Шульгин не стал спорить и выкладывать истинные факты насчёт случившегося. Он лишь задумчиво почесал в затылке. Открылась в дверь, в неё вошёл второй мужчина, который обнаружил на даче Козловского вместе с коллегой: — Характеристики на нашего задержанного только положительные. Хоккеист. Ни одного привода. На днях его младший брат ушёл из дома и не вернулся. До сих пор не найден. Сказав это, Борисов положил на стол перед Шульгиным папку с собранной информацией. Тот открыл её и листал какое-то время, после чего поднялся, и вывел товарища за плечо из кабинета. До Данилы доносились обрывки разговора: — Парень, кажется, действительно оказался там случайно. Вряд ли он имеет какое-то отношение к Шульцу. — Скорее всего. Его отец с бабкой всю Москву оббегали в поисках потерянного ребёнка. Видимо, и он искал. А Шульцу просто снова удалось слинять. — Самое смешное в этом то, что ни одного свидетеля. Никто не видел ни автомобиль, ни человека, заходящего в дачный домик. — Это всё из-за его положения… Вдали от остальных домов. Да и кто там был-то? От силы два человека. Остальные осенью в такие места не ездят. Раздались шаги. В кабинет вернулся Шульгин. Уселся на своё место, пряча фотографию незнакомца в стол: — Вы оказались в безлюдном месте возле дома, в котором мог скрываться один бандит, которого мы ловим. Потому и обязаны были допросить. Можете быть свободны. И свяжитесь с нами, если где-то увидите человека с фотографии, хорошо? — Да, конечно… Пытаясь изобразить улыбку, спортсмен поднялся, и вышел из кабинета. С души словно камень упал.

***

Домой он вернулся совершенно разбитым. Если ещё недавно Данила был уверен, что брат перебесится и вернётся, то теперь дело начинало пахнуть керосином. — Опять на рассвете приходишь, — раздался голос из темноты, стоило хоккеисту войти в квартиру. Нащупав кнопку выключателя, парень нажал на неё, тем самым позволяя прихожей залиться бледно-оранжевым светом. Отец поморщился и приложил ладонь к глазам. Сидел он на низком табурете, опустив плечи. — Я знаю, что он так и не вернулся, — сняв обувь, произнёс Данила. — Откуда? — Да неважно. Что делать-то будем? — вздохнул спортсмен, потирая сонные глаза. — Что тут сделаешь? Не видели его ни в университете, ни друзья. Исчез, — казалось, Валерий вот-вот расплачется. — Всё нормально будет, — Козловский хотел произнести это бодро, но получилось блекло. Подойдя к отцу, сжал его плечо. Тот с трудом проглотил подступающие слёзы: — Ты только это… не пропадай. Мы с бабкой и так все на нервах, понимаешь? Пообещай. — Обещаю. Выдавив улыбку, Данила отправился в душ. Стоя под расслабляющими горячими струями, он снова и снова вспоминал близость с Мишей. Ещё месяц назад он дал бы самому себе в морду за такое поведение, а сейчас совсем размяк. Душа болела из-за того, что всё было столь дико и неопределённо. Михаил снова исчез и одному богу известно, увидятся ли они ещё когда-нибудь. Больно. Данила сжал зубы, ударив бледно-бирюзовый кафель на стене кулаком. А вода облизывала и облизывала его тело, то ли пытаясь успокоить, то ли лишний раз напомнить о пальцах Фассбендера, совсем недавно ласкающих кожу.