Удачный отпуск по-вулкански

Спустившись в вестибюль отеля, который, если верить универсальному переводчику, носил странное название «Замороженная креветка», Леонард шутливо передразнил присущую коммандеру манеру высказываться, заявив, что из-за голода его эффективность снижена и, если Спок не хочет получить в спутники вялого и нервного землянина, то он должен его покормить. Вулканец проигнорировал ёрничество коллеги и со всей серьезностью заявил, что считает своим долгом позаботиться о своем спутнике. Маккой озадаченно улыбнулся, пытаясь определить, что за неведомая интонация проскользнула в голосе Спока, когда он произносил последнюю часть предложения. Выбрав на поисковой панели ближайший ресторан в «Креветке», они направились сначала к лифту-транспортеру, а из него прямиком в довольно уютное заведение. Заняв столик, предложенный обходительным администратором, и сделав заказ, оба офицера в ожидании своих блюд сидели в неловком молчании. По мнению доктора, неловком скорее для него, нежели для безэмоционального вулканца. Пытаясь найти занятие для глаз и рук, Леонард нервно водил пальцем по кромке фужера с водой и рассматривал разношерстных посетителей ресторана, а Спок устремил все своё внимание на необычный музыкальный ансамбль, развлекающий народ мелодичными композициями. Сидел он на своём месте так, будто проглотил шест, ни капли расслабленности, и никаких признаков активности. Не выдержав больше ни секунды в гнетущем молчании, доктор все же решился на беседу.       — Кхм, когда ты успел изучить русский? — прочистив горло, поинтересовался Маккой. Спок перевёл на него взгляд, переключился на коллегу, тут же теряя интерес к происходящему не только на сцене, но и вообще ко всему вокруг. Леонард даже смутился от такой резкой перемены в коммандере, принимая на себя удар заинтересованности его карамельного взгляда.       — В личное время я взял несколько уроков у лейтенанта Ухуры, — пояснил свои умения коммандер. — Но её познания были невелики, так как этот язык имеет лишь классическую ценность в наше время, а не практическую. — Он продолжал неотрывно разглядывать доктора, который заинтересованно слушал рассказ вулканца. Спок не мог не отметить в себе чувство удовольствия от искреннего интереса мужчины к своей персоне. Это отдавалось не вполне ясным удовлетворением. Нелогично наслаждаясь этим, он продолжил: — Так что, для более глубокого изучения, я обратился к мистеру Чехову, который с радостью помог мне в моих исследованиях данного языка.       — Что же, это определенно любопытный опыт, особенно, если учесть юношескую пылкость Чехова. — Маккой добродушно улыбнулся. — Подозреваю, это было незабываемо. — Искренняя доброта и отеческая любовь проскользнули в интонации Маккоя, когда он говорил о навигаторе. Видимо сказывалось наличие опыта в общении с юными представителями человечества. Спок помнил из личного дела, что у Леонарда есть дочь.       — Чехов довольно своеобразная личность, так что да, занятия с ним были занятными. — В уголке губ мелькнула улыбка, и Маккой завис на этом незначительном сокращении мышц вулканского лица. Красивого лица, к слову. Как раз в этот момент подоспел многорукий, забавного вида официант с их заказами. Лишь благодаря этому вулканец не заметил реакции доктора. А вот сам Маккой заметил за собой эту странность, от чего он быстро отвел в сторону на мгновение расширившиеся в удивлении глаза. Но хуже было, что по всему телу прокатилась волна нечаянного возбуждения, которая мало того, что была совсем некстати, так ещё и обескураживала своего обладателя. Возбуждаться на улыбку, да ещё и Спока, это ли не есть отчаяние от воздержания. Или здесь кроется иная причина? Не может же случиться так, что он что-то упустил за время их сотрудничества на «Энтерпрайз»? Возможно ли, что то раздражение, которое он испытывал при общении с этим логичным гоблином имело иное развитие, нежели неприязнь? Маккой испугался ответа, к которому он может прийти, разворошив это осиное гнездо чувств. Леонард отбросил эти дикие размышления и приступил к еде уже в весьма поникшем настроении. Растормошили его только вопросы вулканца, который, если и заметил перемены в настроении доктора, то благополучно их проигнорировал. Чтобы не привлекать к причинам своего поведения внимание, Леонард сделал над собой усилие и даже вполне повеселел к середине трапезы. После того, как оба справились со своими блюдами, Маккой ещё уговорил Спока попробовать местные десерты, схожие по вкусу с шоколадным брауни. После нескольких не совсем аргументированных отказов, Спок все-таки сдался. В этот момент Маккой окончательно перестал себя понимать, потому что действительно наслаждался видом вулканца, у которого от удовольствия слегка позеленели кончики ушей и выступил оливковый румянец на щеках, но который усердно старался обуздать эмоции и держать истинно-вулканское достоинство. От такого Спока у Леонарда перехватывало дыхание, а внутри становилось жарко. Это открытие уже не пугало, но всё же озадачивало, поэтому доктор решил с этим разобраться позднее. А пока, он мог безнаказанно залипать на вулканском гастрономическим оргазме.       — Вы должны тоже это попробовать, доктор, — смешно прошепелявил Спок, поглощая очередной кусок сладкого соблазна. Леонард совсем не смеялся, но тёплая улыбка не сходила с его лица. Сейчас перед ним был совсем иной, незнакомый Спок. Не Спок — логичный вулканец, не Спок — офицер Звёздного Флота. У этого Спока пока не было названия, но он был таким приятным и своим, что Маккою захотелось чмокнуть его покрытые сладостью губы и нежно потрепать за острое ушко. Мысли доктора вконец смутили и напугали его, поэтому он попытался отогнать их, соглашаясь на просьбу вулканца.       — Эм, хорошо, Спок, дашь мне вон тот крохотный кусочек и этого будет достаточно, — улыбаясь, ответил Маккой, указывая на шоколадное лакомство в тарелке вулканца. Но то, что произошло дальше, совсем не было тем, чего он добивался. У него была своя собственная тарелка из-под десерта и он полагал, что Спок просто отложит ему кусочек. Вместо этого вулканец зачерпнул ложкой десерт и протянул доктору. Сначала Леонард замешкался от неожиданности, но когда Спок протягивал ему ложку с такой невозмутимостью, ему просто ничего не оставалось, кроме как принять предложенное. Он слегка склонился, его губы приоткрылись и через мгновение во рту разлился вкус нежной шоколадной сладости. На мгновение Маккой завис в таком положении, его глаза прикрылись от удовольствия: действительно так хорош был этот десерт, не сравнится ни с одной земной сладостью. Но когда волна удовольствия отступила, и он кинул взгляд на коммандера, Спок все ещё смотрел на него. Глаза вулканца были по-странному тёмные и нечитаемые. Губы доктора соскользнули с ложки, но он всё ещё не отстранился от руки Спока, когда начал пережёвывать лакомство. На уголке его губ осталась крошка, Леонард чувствовал её, но прежде чем он успел что-либо предпринять под этим пристальным взглядом, Спок опередил его.       — У вас тут… — Он не договорил, а просто протянул палец и нежным прикосновением вытер уголок рта доктора. Прикосновение длилось слишком долго и слишком интимно для незначительного. Мир вокруг двух офицеров исчез, когда их взгляды переплелись. Доктор понятие не имел сколько это длилось, но видимо не очень долго, потому что, когда он очнулся, до него донеслось окончание той же фразы из песни, на которой он потерял связь с реальностью. А пришли они в себя, когда к ним обратился официант, протягивающий им нечто, напоминающее падд для оплаты счёта. Принимая падд и расплачиваясь за обед, Спок снова стал тем же логичным вулканцем, со слишком прямой спиной и холодным тоном в голосе. Доктор абсолютно не имел понятия, что всё это было, но оно ушло так же резко, как и произошло. Потому, когда они направлялись прочь из ресторана, он решил выкинуть все странности из головы. Покинув ресторан, двое прибывали в собственных мыслях, пока не пришла пора решать, чем можно занять себя в этом стылом и унылом месте. Маккой имел много планов на отпуск, например поваляться на горячем песке, получив естественный загар, попить коктейлей и возможно охмурить какую-нибудь милую инопланетянку гуманойдного вида, но все эти планы были связаны не с этой планетой холода и льда, а с её знойной сестрой-близняшкой. Теперь же у него в спутниках был только вулканец, который выбил его из колеи за последний час так, как ни разу за всё время их совместной службы, и острое желание надраться и забыться. Последнее он откидывал, так как это острое чувство сопровождалось новым и очень странным желанием узнать, что будет, если поцеловать коммандера по пьяни. Как тот отреагирует? Вызовет ли это хоть какие-то эмоции на лице Спока, а самое главное, в его застопорившейся на учениях Сурака душе? Доктор смаргивал эти мысли, пока была возможность не смотреть вулканцу в глаза. Весь путь по коридору отеля. Путь, который он прошёл на автомате, просто потому что шёл Спок. Он просто следовал за ним. Сейчас же они остановились где-то, а где Леонард не знал. Он оглянулся и сощурил взгляд, пытаясь понять, где это они находятся. В тот же миг он осознал, что они у панели навигации, в которой Спок уже сосредоточенно копался, перебирая функции на сенсорном экране.       — Что ты ищешь? — Спросил доктор, одолеваемый возникшим в миг любопытством. Таким увлечённым ему показался его остроухий спутник. Отчужденное молчание затягивалось.       — Я ищу подходящие развлечения для вашей человеческой натуры. Компенсацию за потерянный досуг. — Пояснил Спок, когда доктор уже было подумал, что ответа лучше не ждать, и недовольно вздохнул.       — Досуг? — Удивлённо скосил на вулканца взгляд Маккой. — Я думал, ты направишься в каюту и будешь там весь отпуск медитировать. — Врач смущенно усмехнулся, смотря в тёмные глаза вулканца, в которых ему померещилось веселье и предвкушение. Это снова озадачивало. Спок был здесь иным, чем на «Энтерпрайз». Возможно так только казалось, Леонард не имел понятия. Но ответ коммандера подтвердил, что Маккой не ошибается, Спок явно вёл себя иначе, чем на корабле.       — Я позволил поискать досуг для нас двоих, чтобы мы могли и дальше продолжить наш вечер. Боюсь, совместная медитация вас вряд ли привлечёт. Маккой стоял в недоумении и недоверии взирая на коммандера. Сейчас он подозревал, что возможно во время их прогулки по зимней планете, его остроухий гоблин заболел и бредит, потому что Леонард не помнил, чтобы Спок стремился проводить с ним время. «И с каких это пор Спок его гоблин?» На «Энтерпрайз» Спок всегда держался Джима, проводил свободное время только с капитаном или в своей каюте, медитируя и бог весть чем занимаясь. С ним он встреч не искал, досуг проводить вместе не предлагал. Вместе оттягивались они только, если с ними был Джим, который, казалось, заставлял своего первого помощника и друга в одном лице, общаться с другим ворчливым и эмоциональным другом. Маккой никогда не мог себе представить, что Спок захочет проводить с ним вечер. Видимо, его последние мысли, его сомнения, отразились на лице, потому что Спок как-то неестественно сморщился и произнёс ещё более ошеломляющую реплику.       — Раньше, на «Энтерпрайз», я полагал, что неуместно проводить с вами время.       — Что, прости? — Бровь доктора поражённо приподнялась, почти в споковской манере. — Почему наше общение тебе казалось неуместным? — Это было странно, слова Спока наводили на определённые, не совсем правильные мысли, которые к тому же задевали гордость, и потому он потребовал ответа от старпома. Вулканец как-то резко подобрался и снова нацепил нечитаемую маску хладнокровия.       — Я вулканец, мы не водим дружбу.       — Оу, понятно. А что насчёт Джима тогда? — Да, его определённо неприятно уколол данный факт. Но, не смотря на это, Маккой постарался проявить понимание и не быть едким. Спок почему-то стоял сейчас здесь и просто открывался ему в таких личных вещах. Может, это было логично, но честно говоря, Леонард пока совсем не видел тут логики.       — Факт нашей дружбы уже компрометирует меня. Но в той степени, которую можно назвать приемлемой.       — Ах, вот как! Рассчитываешь общение с людьми, как калории. Ясно, всё те же процентные вычисления. Сложная наука — угождать своему происхождению. — Маккой не был резок, просто говорил фактами. Казалось, что он понимает на опыте, какого это. — Иногда кажется, что у тебя фетиш на математику, Спок. — МакКой решил отвлечь разговор от сложившейся неловкости, подразнив Спока, ощущая его напряжение от открытой нечаянно темы. Сам Леонард тоже не имел никакого желания выслушивать то, насколько неприемлемо дружить с такой эмоциональной ходячей человеческой бомбой, какой был он. Это как-то обижало, хотя и не должно было. Он не должен обижаться на традиции чьей-то культуры. Но Маккоя всегда задевал этот факт общения с вулканцем. При том, только в общении со Споком. На остальных вулканцев ему было абсолютно наплевать.       — Никогда не задумывался об этом, но возможно вы правы. — На лице вулканца возникла легкая, почти эфемерная улыбка, которая повергла стоящего перед ним землянина в ступор и недоумение.       — И что же изменилось, Спок? — Решился спросить Маккой, пристально смотря в тёмную чайную глубину вулканских глаз. — Почему здесь ты вдруг решил изменить своё мнение насчёт нашего общения?       — Вам знакома цитата: «Всё, что случается в Вегасе, остаётся в Вегасе»? Я думаю, это можно применить к данной ситуации. МакКой понимающе усмехнулся. И ему не стало обидно, это место было тем, в котором Спок может отпустить поводья и, видимо, по каким-то своим причинам Спок решил открыться в этом ему. Что же, пусть так, Леонард не возражал.       — Хорошо. — Доктор по-доброму улыбнулся вулканцу. — Раз так, давай посмотрим, что ты там для нас подобрал. Потому что отпуск не резиновый, а мы и так много времени потеряли на отходняк после морозной прогулки. Леонард приблизился к панели и стал сосредоточенно её рассматривать, оценивая открытые вкладки с перечисленными в них вариантами развлечений. И конечно, он не заметил на себе любовный взгляд вулканца, которым тот его окинул. Ведь вулканец всё ещё чувствовал на пальцах сладкий отпечаток губ Леонарда, оставшийся от прикосновения в ресторане. Украсть чей-то поцелуй вот так, Спок никогда и подумать не мог, что осмелится на такую дерзость.