Там высоко

— Может, зачислить тебя в штат? — безнадёжно интересуется Эрик, отчаявшись получить обратно свой стол, заваленный документами так, что дубовой столешницы совсем не видно. — Смеёшься? — зарывшийся в эти самые документы Данте подхватывает с пола кружку с давно остывшим кофе. — В моём деле больше тысячи страниц. Кто меня с таким багажом в полицию возьмёт? — То есть копаться в бумагах для служебного пользования тебе можно, а работать нельзя? — И по чьей же просьбе я в них копаюсь, позволь спросить? — ехидно тянет нефилим. Потом меняет тон на серьёзный, обращаясь к сидящему в кресле в углу кабинета с ноутбуком брату. — Верг, похоже, ты прав, закономерность есть. — Сам вижу. Эрик, поставьте уже нормальную систему защиты на базу данных. — Чтоб я ещё раз просил вашей помощи, — полицейский качает головой. — Попросишь, и не раз, — Данте усмехается, допивая холодный кофе. — Это действительно похоже на пентаграмму. Сможешь вычислить следующую точку? — Да. Думаю, да. — Кстати, почему вы здесь? — поняв, что в ближайшее время он в своём кабинете не хозяин, а гость, Эрик устраивается на стуле для посетителей. — У Кэтти же сегодня день рождения. Переглянувшись, братья одинаково горько усмехаются. — Вот именно потому мы и здесь. Малышка имеет право отпраздновать свой день с друзьями. А нормальным детям свойственно бояться тех, кто не единожды прошёл сквозь ад. Если мы останемся дома, она всё равно будет тянуть нас в компанию. А мы не хотим испортить ей праздник. Лучше пока маньяков тебе поймаем. — Парни, а у вас-то день рождения когда? А то вы мне столько раз помогали, надо когда-то и отблагодарить. — А у нас его нет. — Как это? Но Данте вдруг мрачнеет и отворачивается, словно потеряв к разговору интерес. — Мы даже вдвоём так и не вспомнили, когда он, — тихо и грустно поясняет Вергилий. — А выбрать наугад кажется неправильным. Впрочем, мы уже не дети, да и не люди, так что для нас этот праздник не так важен. — Но это не значит, что вам его не хочется, — прозорливо замечает Эрик. — Вот вычистим с нашей территории эту заразу, будет нам праздник, — усмехается Данте. — Верг, что там с расчетами? — Нашёл. Это недалеко, пешком доберёмся. — Отлично, — поднявшись, Данте с хрустом потягивается и вешает за спину меч. — Идём, может, сразу и закончим. Эрик, думай, что писать в отчет. — И не надо мной командовать, — шутливо отзывается начальник полицейского участка. Место будущего преступления выглядит совершенно обыденно. Типовой многоквартирный дом в конце переулка, серый и неприметный. Данте прислушивается к своему внутреннему детектору, но демонов поблизости нет. Странно. Ему так и не удалось отучить этих тварей ползти на человеческие пороки. И то, что сейчас их тут нет, наводит на нехорошие размышления. — Мы идём внутрь? — Да, все фотографии сделаны внутри. Возможно, сумеем понять, что этому психу надо, дилетант он или знает, что делает, — Данте отсылает Верную подальше. Хотя по-хорошему, стоило бы вообще не брать её с собой: тип, развлекающийся жертвоприношениями, рисующими по городу и его окрестностям правильную пентаграмму — вряд ли обычный человек. Это началось две недели назад, в то время, когда они выбирались из ада. В городе, в основном, в трущобной его части, стали находить тела девушек и юношей, обескровленных и убитых точным ударом в сердце. Когда число жертв перевалило за десяток, власти забили тревогу. А вчера беспокоиться начали и демоны. Пришлось идти разбираться. Внутри здание выглядит так же убого, на обшарпанной лестнице пахнет сыростью и крысами. Никаких подозрительных шорохов, свидетельствующих о готовящемся преступлении, да и никаких вообще следов чьего-то присутствия. Данте неуверенно касается рукояти меча. — Разделимся? Пройди по первому этажу, а я проверю второй. — Хорошо, — Вергилий кивает и касается наушника. — Только не пытайся всё сделать сам. Зови меня, если на что-то наткнешься. Не хватало твои отпечатки с места преступления уничтожать. * * * Возмущённо фыркнув на его последнее заявление, Данте поднимается на второй этаж, невесть как сумев заставить рассохшуюся лестницу не скрипеть. Вергилий пожимает плечами и идёт обследовать первый. Типовые обшарпанные квартиры, в которых никто не живёт, обломки старой мебели в коридорах, сорванные обои и облетевшая краска. Что-то в этой обычности его настораживает, и Вергилий понимает, что — мгновением позже, чем дверь в одну из квартир захлопывается за его спиной, отрезая путь к отступлению, и зарастает алым магическим барьером. — Данте, уходи отсюда! В наушнике только шорох отсутствия связи… Дом, в котором нет жизни, даже крыс и тараканов, к которому не подходят демоны! Как можно было пропустить такое и полезть сюда без поддержки извне?! Скрежет открывающегося портала — и в комнате появляется существо, закутанное в тьму, как в плащ. Когда горящие щёлки глаз останавливаются на нём, Вергилий ощущает, как по позвоночнику проходит волна дрожи. Теперь ему совсем, совсем не всё равно… Кэт была права, на все сто, когда приковывала его к батарее. Жаль только, что она сделала это не до того, как он додумался связаться с этой тварью, а уже после. Исполнитель желаний, джинн из арабских сказок, а на самом деле — демон, очень дорого берущий за свои услуги, независимо от того, были ли те оказаны. И, кажется, для него настало время платить по счетам. Молчание начинает затягиваться. Вергилий переступает с ноги на ногу, но демон никак не реагирует. Впрочем, джинны любят нагнетать обстановку. Возможно, всё не так страшно, как ему показалось вначале… Со второго этажа доносится отчаянный крик. И — исчезает ощущение присутствия близнеца. Впервые с тех пор, как они вырвались из плена, Данте сознательно закрывается от него, всеми силами стараясь скрыть происходящее с ним прямо сейчас. В следующий момент Вергилий обнаруживает себя прижимающим демона к стене лезвием обнажённой катаны. Он всё равно не сможет выйти отсюда, пока джинн жив. И он уже не настроен соблюдать условия договора. — Что ты с ним сделал, тварь? — Ничшшего, — насмешливо шипит ничуть не боящийся демон. — Я лишшь служшшу моему повелителю. — Я должен платить. Не он. Демон подёргивается, сипло дыша. Кажется, у твари это обозначает смех. — Есссть ли рассзница межшшду теми, кто суть одно? Повелитель ссзахотел того. — Повелитель? — его пронзает страшная догадка. В одном арабские сказки не лгали — у джиннов всегда был хозяин. А сильные демоны соглашались служить только самому сильному. Кусочки мозаики стремительно складываются в цельную картину — пентаграмма, обескровленные юные тела, энергия жизни… ритуал призыва высшего демона. И он сам, своими руками привёл ему идеальную жертву. Магический барьер с хрустом лопается, пропуская еще одного демона. Единственного из низших, кому можно доверять, не ожидая удара в спину. — Взять. Уничтожить, — коротко командует Вергилий оскалившейся, нервно прижимающей уши Верной и телепортируется сквозь потолок. Он должен успеть спасти брата. На втором этаже его почти оглушает ощущение чёрной, злобной, неправильно-родственной силы. Мундус. Увы, это даже не удивляет, он уже понял всё сам. Ориентироваться на всепоглощающую ауру крайне сложно, но вдруг оживший наушник доносит слабый сдавленный стон, и этого ему достаточно. Вергилий вламывается в нужную квартиру, не думая о факторе внезапности и своей безопасности, движимый только осознанием той боли, которую испытывает брат. Лезвие Ямато проходит сквозь полуматериальную фигуру, склонившуюся над Данте. Мундус выглядит человеком, только его тень выдаёт высшего демона — гигантское рогатое существо чернее самой тьмы. Бывший? повелитель демонов оглядывает его, вставшего над телом брата, взглядом, в котором отчётливо читается злое торжество, потом неторопливо облизывает испачканные кровью губы и застёгивает штаны. И исчезает. Вергилий опускается на колени рядом с братом, помедлив, осторожно касается, стирая текущую из прокушенной вены на шее кровь, пробует пережать. Кровь выбивается из раны толчками, значит, Данте, по крайней мере, жив. Осторожно поправляя и застёгивая на нём полуразорванную одежду, Вергилий пытается вспомнить, были ли изнасилованы предыдущие жертвы. Вроде бы да, один из мальчишек, визуально похожий на Данте. Тоже смуглый, темноволосый и невероятно худой. Вергилий понимает, что не хочет даже думать о том, что пережил этот несчастный перед смертью. В дверной проём просовывает голову Верная, коротко отчитываясь, что джинн отправлен в небытие, но нефилим не обращает на неё внимания. Оглядевшись, демоница в два мягких скачка оказывается рядом, ложится на пол и, вытянувшись всем телом, касается носом щеки Данте, чуть подталкивая, словно котёнка, и Вергилий впервые слышит, как это свирепое существо тихо-тихо горестно поскуливает. — Он живой, — нефилим сглатывает горький комок в своём горле, кладёт ладонь на голову Верной. Ему страшно будить брата. Страшно посмотреть ему в глаза и признаться, что это он снова швырнул его в этот кошмар. Вергилий устраивает брата на своих коленях, едва касаясь, поглаживает по щеке. — Данте… Не просыпайся. Ещё чуть-чуть… Останься там, где тебе не больно… Если бы только можно было знать заранее… Да он на пушечный выстрел не подпустил бы Данте к этому дому, и всему этому делу тоже! Плевать на людей, пусть бы дальше дохли, кретины, идущие в пасть к дьяволу за сиюминутными удовольствиями, которыми соблазнял их джинн. Но Данте был бы в порядке… Лежащий на его коленях брат вдруг вздрагивает, выгибается всем телом и распахивает глаза с совершенно безумным взглядом, в котором пополам с болью мечется невыразимый ужас. — Данте, — он старается произнести это мягко, но голос срывается. Брат судорожно выдыхает и, заметив, наконец, что не один, цепляется за его пальцы. — Верг… Мне же это приснилось, правда? — жалобно, так по-детски, тянет брат, и на мгновение Вергилий цепляется за эту мысль. Убедить его в том, что это был просто кошмар, наваждение, что всё уже позади, он рядом и никого к нему не подпустит. Но… он не может обманывать близнеца. Даже зная, что этим причинит ему боль. — Нет, — Вергилий чуть качает головой и отводит взгляд. — Это действительно случилось. Он был здесь… Данте, прости меня! Это я виноват… Если бы я не связался с этой тварью… — Не вини себя, — Данте слегка сжимает его пальцы. — Лучше помоги мне встать и давай уйдём отсюда. Кивнув, Вергилий обхватывает его под спину, помогая подняться, придерживает, когда брат едва не падает после первого же шага. И снова и снова отводит взгляд, не в силах видеть разверзшуюся в глазах близнеца чёрную пустоту. Данте подбирает валяющийся неподалёку Ребеллион, но — вдруг — вместо того, чтобы вернуть свой меч на его законное место за спину, впихивает его в руки Вергилию, чуть покачав головой. Так же молча передаёт ему пистолеты и маленький перочинный ножик, которым иногда добывает для Кэт ингредиенты. Аккуратно отступает на попытку к нему прикоснуться, и Вергилий видит, каких усилий ему стоит не шарахнуться от протянутой руки. — Пойдём. Я отведу тебя домой. — Только не туда, — Данте качает головой, отступая ещё на шаг. — Не сейчас. Я не смогу… — Тшш, — шагнув к брату, Вергилий обнимает его, с горечью чувствуя, как он весь каменеет в его руках, слишком напуганный, чтобы быть способным это скрыть. — Хорошо. Не домой. Сначала приведём тебя в порядок. Куда ты хочешь? — Не знаю. Всё равно. Просто забери меня отсюда. — Конечно. Видеть Данте забившимся в угол крошечной кофейни мучительно. Вергилий отсутствует всего две с половиной минуты, необходимых, чтобы сделать заказ, а вернувшись, обнаруживает брата в почти невменяемом состоянии. Он… действительно не знает, что делать. Сюда они дошли только чудом — Данте ускользал от прикосновений и был категорически против того, чтобы его несли, но было так ясно видно, какой мукой для него является каждый шаг. Вергилий жалеет, что не повёл его сразу домой, он нашёл бы способ скрыть его от домашних, но сейчас взгляд брата не скользил бы настороженно по редким посетителям кофейни, выискивая несуществующую опасность. Подошедшей официантке Данте пытается почти искренне улыбнуться, но улыбка остаётся бледной тенью на побелевших губах. Девушка, невольно поёжившись под его пустым взглядом, ставит на стол поднос с заказом и спешит уйти. — Данте… — Не говори сейчас ничего, — Данте берёт с подноса чашку кофе, безошибочно распознав предназначавшуюся ему — с двойной порцией сахара. — Мне нужно как-то… смириться с тем, что произошло. И позвони Эрику, предупреди, что нападений больше не будет. Он уже взял всё, что хотел. — Позже, — сейчас ему меньше всего хочется тратить время на объяснения с полицией. — Ладно. Тогда объясни мне, почему считаешь себя виноватым. Я этого так и не понял. Вергилий берёт свою чашку кофе и выпивает его залпом, не ощутив вкуса. — «Исполнители желаний», демоны, которых люди древности назвали джиннами, очень редкие и очень сильные. Они действительно могут выполнить желание, но редко и так, как хочется им самим. И чаще всего берут платой жизнь просящего. Когда я тебя искал… тогда, четыре года назад… Я нашёл одного из них и заключил договор. Я так хотел, чтобы ты вернулся, что меня не пугали риски. Честно говоря, я был даже согласен, чтобы он убил меня прямо там, сразу же, как вернёт тебя. Я бы умер рядом с тобой… Но он только сказал, что не может выполнить мой заказ, и исчез, — Вергилий с глухим стоном взъерошивает себе волосы. — Я показал этой твари путь в наш мир, в этот город. Если бы не я, ничего этого сегодня бы не произошло… — Прекрати, — спокойно говорит Данте. — Это не твоя вина. Мундус искал способ выбраться и в любом случае нашёл бы его — не этот, так другой. И всё равно пришёл бы за мной. Потому что это я отправил его в ад. И потому что кровь нефилима — редкое лакомство и источник силы, от которого не отказываются. Ну и бонус в виде возможности снова меня трахнуть. — Данте, у тебя начинается истерика. — Ага, — безразлично кивает брат. — Поэтому пусть лучше оружие побудет у тебя. Принеси мне ещё кофе? — Тебе нужно восстановить потерянную кровь. — Мне нужно сегодня не заснуть, или моя крыша поедет и уже не вернётся. Пожалуйста, брат, принеси мне ещё кофе. И энергетик, если он у них здесь есть. Не протестуя, Вергилий поднимается из-за столика, на мгновение сжав пальцы близнеца, и Данте больше не сжимается весь от прикосновения, не пытается отстраниться. Просто не реагирует. Но это уже прогресс. Энергетики в кофейне, к сожалению, продают. Вергилий приносит брату банку и двойной эспрессо, на этот раз вообще без сахара. Отчаянно морщась, Данте выпивает кофе так же, как и он, залпом, а энергетик цедит мелкими глотками, растягивая время. Вергилий сначала не решается, а потом всё-таки касается его плеча и, не встретив сопротивления, притискивает к себе, обнимает, закрывая от всех. Данте судорожно выдыхает, но остаётся неподвижным, продолжая сверлить взглядом фикус в горшке у противоположной стены. — Давай вернёмся домой. Они тебя не увидят, обещаю. Помедлив, Данте кивает. Покорно позволяет поставить себя на ноги, а потом выскальзывает из объятий. Качает головой, отступая на шаг. — Не усугубляй. Мне и без этого… непросто. Вергилий снова кивает, соглашаясь. Хотя всё это ему чертовски не нравится. Дома, конечно, ещё горят все окна. Их ждут… Может быть даже, Кэтти всё-таки настояла на том, чтобы оставить им по куску праздничного торта. Вергилий оборачивается к в очередной раз оступившемуся брату, придерживает его за плечи. Данте глухо выдыхает, на миг прикрывая глаза. — Не думаю, что смогу сейчас искренне им всем улыбаться. — Я же обещал, что тебя никто не увидит. Придумаю, что им сказать. — Может, я всё-таки где-нибудь поброжу, пока все угомонятся? — неуверенно предлагает брат. — Данте, ты сам-то веришь в то, что говоришь? — Вергилий сокрушённо качает головой. — Ты же рухнул бы через десяток шагов, не лови я тебя каждый раз. Тебе нужен дом, душ, горячий ужин и кровать. — Мне нельзя спать. — Я разве что-то говорил о «спать»? Делай, что хочешь — читай, расстреливай стену, разбери мой ноутбук. Только лежи. Тебе нужно восстанавливаться. Вергилий тихонько проводит брата в дом через заднюю дверь и, прижав палец к губам, тянет в сторону ванной. С сомнением оглядывает его, замершего на пороге неосвещённой комнаты. — Помочь? — Нет, я сам, — покачав головой, Данте медленно начинает раздеваться. — Хорошо. Тогда ты побудь здесь, а я пойду покажу, что мы уже пришли, и придумаю что-нибудь, чтобы Кэтти тебя не искала. Вергилий выходит из ванной, аккуратно прикрывает дверь и пару минут стоит, прислушиваясь. Шорох одежды прекращается почти сразу же, изнутри звучат спотыкающиеся шаги, потом шум воды. Вергилий качает головой и идёт в гостиную, где по ощущениям все и собрались. — Верг! — радостно вскрикнув, Кэтти кидается к нему, но замирает на полдороге. — Почему вы так долго? И… где Данте? — девочка непонимающе обводит глазами пространство за его спиной — все давно и слишком привыкли, что братья неразлучны. Вергилию и самому неуютно и тревожно вдали от близнеца. — Он… — Вергилий смаргивает и пытается вспомнить, как лгать своим. Когда-то ему это удавалось. — Ему нездоровится, — боже, какая детская отмазка. Позор для главы Ордена. — Мы нарвались на серьёзного противника, Данте немного потрепало, и он не хочет детей пугать, — не намного удачнее, Данте уже давно не стеснялся светить при детях свои шрамы, а после того как он сутки провалялся на диване с располосованной спиной, такая внезапная забота выглядит более чем странной. Тем не менее, Кэтти сосредоточенно кивает и, ухватив его за пальцы, тянет за собой, к дивану, на котором рассыпаны её подарки. — Тогда ты передашь ему торт и расскажешь, что мне подарили. — Кэтти, дай-ка мне его на секунду, — вдруг строго говорит Кэт и, отведя его в сторону, внимательно смотрит в глаза. — Коротко и честно. Где Данте и куда вы опять влезли? Вергилий выдыхает, прикрывая глаза. Ему вдруг приходит в голову, что Кэт сейчас куда лучше сможет понять брата, чем он. — Данте в ванной. Ему действительно плохо, и он не позволяет мне ему помочь. Кэт, если… Может быть, тебя он подпустит. Медиум две секунды молчит, её зрачки в шоке расширяются, а потом она успокаивается и устало трёт пальцем переносицу. — Поправь меня, если я не права. Ты оставил брата в состоянии «жить не хочется» одного в месте, где потенциально можно сделать с собой что угодно и этого никто не заметит? — выдохнув, Кэт сокрушённо качает головой. — У меня нет слов, Вергилий. Займи детей, я иду исправлять твои косяки. * * * Кэт доходит до ванной комнаты и пару минут стоит за дверью, прислушиваясь. Ровный шум воды может означать, на самом деле, что угодно, но её интуиция не ощущает опасности. Только болезненно-знакомое чувство обречённости. Медиум барабанит пальцами по косяку и негромко окликает: — Данте, я могу войти? — Она не заперта, — в голосе нефилима слышно безразличие. Кэт заходит в помещение, в котором не включён свет и висит душное марево горячего пара. Спотыкается об небрежно брошенные у порога ботинки и идёт на шум воды. Данте сидит на полу душевой кабинки в вымокшей одежде, подставив плечи под воду, и бездумно водит пальцами по полу, рисуя какую-то бессмыслицу. Кэт присаживается рядом, стараясь не намокнуть. — Ты что-то хотела? — Данте поднимает голову, и медиум ужасается его пустому взгляду. Она давно знала, что под нарочитой невоспитанностью и вызывающим поведением скрывается добрый, эмоциональный и так и не выросший мальчишка. К ней Данте относился как к любимой сестренке, и Кэт, у которой братьев никогда не было, далеко не сразу научилась принимать как должно и ни к чему не обязывающие знаки внимания вроде редкого цветка, на который она сама давно махнула рукой, слишком уж в грязном месте рос — и когда на пороге возник перемазанный от подошв до макушки Данте с этим цветком в щербатом горшке, долго не знала, смеяться ей от детской радости или выбить из нефилима лишнюю придурь — и выверты его юмора вроде демона с лопатой на огороде знахарки. В конце концов, Кэт твёрдо знала, что всегда может на него положиться. И теперь видеть его в таком состоянии… Кэт забирается к нему, так же в одежде, порывисто обнимает, прижав его голову к своей груди. — Ты можешь мне доверять. Данте ещё минуту остаётся неподвижен. А потом его плечи опускаются, ладони ложатся ей на талию, и парень весь обмякает, судорожно выдыхая, прислоняется к ней лбом и несколько раз сильно вздрагивает. — Можешь ничего не говорить, — тихо шепчет Кэт. — Я просто посижу рядом. Данте, помедлив, кивает. Протянув руку до вентилей, регулирует температуру воды до приятно-тёплой, и Кэт наконец перестаёт ей обжигаться. Она усаживается поудобнее, прислонившись к стене, поднимает голову, внимательно следит за бегущими по стенке кабинки струйками. — Я раньше пряталась от отчима в нашей ванной. Он почему-то не любил воду. Нет, если ему очень было надо, он меня и оттуда вытаскивал… Но по большей части это была защита. Низшие демоны не жалуют чистые стихии, ты знал? — Знаю, — отзывается Данте, и безразличия в его голосе уже чуть поменьше. — Чистая вода в Лимбо-сити стоила дороже наркоты. Поэтому? — Может быть, — Кэт пожимает плечами. — Вода их ослабляет. — Как ту зеленую колдунью из Страны Оз? — Нет, там был вариант посильнее, — оживляется медиум. — Думаю, Баум имеет в виду направленное проклятие. Я пробовала вычислить, какое именно, но… — она замечает, что Данте посмеивается. — Кэт, это просто сказка. Не стоит относиться к ней так серьёзно, — выдохнув, он встряхивает головой, и брызги с мокрых волос летят во все стороны. — Спасибо. Ты можешь идти. Я приму душ, переоденусь и приду. — Ты уверен? — Кэт, я, конечно, понимаю, что ты там уже всё видела… Она решает не дожидаться, пока он договорит. * * * Когда Кэт возвращается в гостиную, Вергилий едва сдерживается, чтобы не кинуться к ней. Девушка выглядит мокрой и задумчивой, но, кажется, ничего страшнее уже произошедшего с Данте не случилось. Покачав головой на его взгляд, Кэт усаживается на диван, протирая волосы полотенцем. Данте появляется спустя почти десять минут, проскальзывает по гостиной неслышной тенью и неожиданно хватает взвизгнувшую Кэтти в охапку, падая на диван вместе с ней. — Принцесса, ты уже совсем взрослая, а ведёшь себя, как девчонка. — Данте! — Кэтти радостно обнимает нефилима, и поверх её плеча Вергилий замечает, что взгляд у брата по-прежнему измученный. И то, что он нашёл в себе силы провести немного времени с именинницей, не означает, что можно позволять ему это. — Кэт, ты не сделаешь мне кофе? — Данте улыбается уголком рта, но в глазах улыбка не отражается. А Вергилий вдруг замечает, что непреодолимая стена самоконтроля, не позволявшая ему слышать брата, истончается. Похоже, Данте слегка успокоился и принял какое-то решение. Хорошо. Вергилий позволит ему выпить ещё кофе. А потом уведёт туда, где никто не сможет его видеть. Переступая порог их комнаты, Данте вдруг прижимается к нему всем телом, и Вергилий ощущает, что брата трясёт. Он кладёт ладони ему на плечи и тихо успокаивающе поглаживает. — Здесь никого нет, кроме нас. Обещаю тебе. Вергилий доводит близнеца до кровати, помогает устроиться и садится рядом. Ему в эту ночь поспать тоже не грозит. — Чем ты хочешь заняться? Данте прикрывает глаза, передёргивается весь и твёрдо отвечает: — Сексом. — Ч… Данте, ты с ума сошёл?! — Пока ещё нет. Но могу, если не удастся себя переломать. Так что, Верг, хочешь адекватного брата — придётся меня трахнуть. — Ты всё-таки чокнутый, — Вергилий мягко привлекает брата к себе, стараясь не обращать внимания на то, как его тело, которое он сам и приучил к ласке, каждой клеткой старается отстраниться от прикосновений. — Ты хотя бы немного представляешь, чем это может для тебя закончиться? — Моё тело уже восстановило повреждения, а слабость от потери большого количества крови должна сыграть только на руку, не позволив мне активно сопротивляться. Брат, я только тебе настолько доверяю. Впрочем… если тебе неприятно ко мне прикасаться после него… Я пойму. — Причём здесь это? — Вергилий качает головой. — Мне никогда не будет неприятно к тебе прикасаться. Только я не думаю… — Верг, — Данте перебивает его, не поднимая взгляд. — Я прошу. Нужно сделать это сейчас и убедить моё подсознание, что ничего страшного не происходит. Иначе… Я не знаю, что со мной будет. Пожалуйста, помоги мне. — Скажи, только честно. Это идея Кэт? — Нет, конечно, — он качает головой. Честно. — Верг… — Я понял, понял. Ты мой упрямый, безрассудный брат. И ты можешь уговорить меня на что угодно. Вергилий кладёт ладони ему на плечи, укрытые простой домашней футболкой. Данте так напряжён, что кажется, это мраморная статуя под руками, а не живое существо. — Верг, не тяни. От этого только хуже. — Хорошо, — Вергилий кивает, избавляет его от футболки, проводит пальцами вдоль позвоночника. Данте вздрагивает всем телом, но не ведётся за прикосновением. Ясно. Значит, привычных реакций можно не ждать. Он тянется к джинсам брата, но Данте вдруг качает головой, отводя его руки. — Погоди. Я сам. Вергилий поднимает ладони в сдающемся жесте, наблюдая, как близнец, тщательно отводя взгляд, раздевается перед ним. Как же хорошо, что раньше, даже в самом игривом настроении, Данте так и не дошёл до идеи стриптиза. Иначе сейчас видеть это больное его подобие было бы совсем невыносимо. Сам Вергилий избавляется от одежды по-солдатски быстро, скидывая её на пол возле кровати, и мягко привлекает брата к себе, подхватив под спину. — Данте, ты должен расслабиться. Я не хочу причинять тебе боль. — Ещё больнее ты сделать не сможешь, — глухо отзывается уткнувшийся ему в шею Данте. — У меня просто не получится сейчас, понимаешь? — Позволь мне попробовать. Не сопротивляйся. Вергилий мягко целует брата, зарываясь пальцами в волосы и слегка перебирая жестковатые пряди — просто ни к чему не обязывающая ласка, на которую можно не отвечать. Спускает ладони на напряжённые плечи, пробует размять мышцы. Данте не отзывается — ни движением, ни звуком — но дыхание и сердечный ритм спокойны, значит, ему, по крайней мере, не неприятно. Вергилий осторожно укладывает его на спину, ведёт подушечками пальцев по груди. Данте жалобно выдыхает, закрывая глаза. — Верг, может, просто… — Никаких «может, просто». Ты должен получить удовольствие или это бессмысленно. Вот что. Это самая дурацкая из твоих идей, и она обречена на провал. Сейчас мы ничего делать не будем. — Верг… — Не перебивай. Я тебе не отказываю. Но тебе надо сначала успокоиться, расслабиться и самому этого захотеть. Или ничего хорошего не выйдет. Что выбираешь, комедию или порно? — Вторым интереснее заниматься, чем смотреть, — на губах Данте появляется бледная тень прежней ухмылки. — А для первого не то настроение. Давай что-нибудь из того, что ты находишь для Макса. — Твои вкусы не перестают меня поражать, — Вергилий качает головой и включает «Волшебника Страны Оз». Половину фильма спустя — Дороти с компанией как раз добираются до Изумрудного города — Данте придвигается ближе, устраивая голову ему на плече, и больше не вздрагивает, когда Вергилий обнимает его, скользя пальцами по плечам. Преграда между ними истончается и исчезает совсем, позволяя ему слышать бесконечную усталость и неуверенность, поселившиеся в душе брата. Вергилий продолжает поглаживать его плечи, иногда спускаясь чуть ниже по рёбрам, когда истаивает злая колдунья. А когда волшебные башмачки переносят Дороти в Канзас, Данте убирает ноутбук в сторону и решительно седлает его бёдра. — Всё. Время таймаута вышло. И теперь Вергилий даже готов ему поверить. Он проводит кончиками пальцев вдоль плавного изгиба позвоночника, и на этот раз Данте правильно прогибается под прикосновением, не напрягаясь и не пытаясь ускользнуть. Вергилий впутывает пальцы в его затылок, наклоняя к себе, целует и вылизывает доверчиво подставленное горло и ещё не сошедшие до конца отметины от клыков высшего демона, до тех пор, пока Данте не начинает тихо постанывать, цепляясь за его плечи. — Найди её, Данте. — Можно и так. — Нельзя. Мы будем сейчас делать всё по правилам или не будем делать вовсе. Ищи. Что-то неразборчиво недовольно пробормотав, Данте тянется к тумбочке, небрежно раскидывая лежащие сверху мелочи. Привстав, Вергилий кладёт ладони на выступающие острые лопатки, целует ключицы и плечи брата. Фыркнув, Данте изгибается всем телом, закапываясь в нижний ящик, и Вергилий не может удержаться — легонько проводит подушечками пальцев вдоль отчётливо проступивших рёбер. И брата ожидаемо начинает бить крупная дрожь загнанного внутрь смеха. Кто бы, всё-таки, мог подумать, что он боится щекотки… Не устояв вертикально, Данте падает на кровать, уворачиваясь от его пальцев, и рядом с ним падает найденный-таки тюбик со смазкой, запрятанный от детей они благополучно забыли где. — Может, лучше будет меня пристегнуть? — Не думаю, что это будет лучше, — Вергилий качает головой, грея смазку в ладони и начиная аккуратно растягивать брата. Данте чуть передёргивается, не своим жестом прикусывает костяшку пальца, но отстраниться не пробует. И не похоже, чтобы ради этого он себя переламывал. Данте глухо постанывает, слегка прогибая спину, и Вергилий решает, что достаточно. Убирает пальцы, склоняется над братом, затыкает его требовательным поцелуем, проталкивается внутрь, внимательно следя за реакцией. Реакция брата обычная для их близости — сперва максимально расширяются зрачки и на мгновение сбивается сердечный ритм, а потом Данте, справившись с собой, обнимает его, привлекая ближе к себе, приникает всем телом и успокоено выдыхает в губы: — Меня можно не беречь. — Тебя необходимо беречь. Особенно сейчас, — Вергилий движется в теле брата медленно и подчёркнуто-аккуратно. Он, впрочем, осознаёт, что так разрядки не получит ни один из них. И Данте это осознаёт тоже, когда, потеряв терпение, с глухим рычанием валит его на спину, усаживаясь сверху, и начинает двигаться сам. Вергилий чуть придерживает его за бедро, не давая соскользнуть, и любуется перекатывающимися под кожей сильными мышцами и яростно сверкающими глазами. Данте, впрочем, надолго не хватает, прошедший день вымотал его куда сильнее, чем он пытается показать; и Вергилий снова укладывает его на постель, уже делая всё так, как они оба любят — быстро и сильно. И вскоре Данте уже стонет в голос, сам подставляясь под редкие касания и быстрые поцелуи, и выгибается в попытках продлить ускользающий миг удовольствия. Вергилий обхватывает ладонью подрагивающую твёрдую плоть, и Данте с глухим вскриком вздрагивает всем телом, изливаясь ему в ладонь. Догнав брата в своём окончании, Вергилий аккуратно покидает его тело и ложится рядом, притягивая к себе. — Верг… — Тише. Тебе нужен отдых. — Ты же никуда… — Конечно. Я не уйду. Никуда и ни за что. Никаких кошмаров он к брату не подпустит. А обо всём остальном они подумают утром. Вместе. И ничего непоправимого не произойдёт.