Там высоко

Данте просыпается на рассвете. Осторожно поднимается, стараясь не разбудить брата, одевается, бесшумно выскальзывает за дверь. Верная лежит за порогом — ощутив его присутствие, поднимает голову с тускло светящимися в темноте глазами. Чуть посторонившись, Данте пропускает её в комнату. Он никуда пока срываться не собирается. Дом погружён в сонную тишину, но ему на месте не сидится. И так столько времени пришлось потерять в неподвижности. На кухне неожиданно обнаруживается Нелл в компании дедушкиного самогона. Заметив его, медик приглашающе взмахивает рукой, достаёт ещё один стакан. И не то чтобы ему хотелось снова пить, но… Нефилим подсаживается к столу. — А покажись-ка, — женщина смотрит на него, и не надо быть гением, чтобы понять, что она имеет в виду. Данте позволяет алой чешуе снова заструиться по телу, сам с интересом наблюдая, как чешуйки прорастают сквозь кожу. Нелл дожидается окончания трансформации и, протянув руку, бесцеремонно выдёргивает одну из чешуек. Зашипев, Данте шарахается от неожиданности, естественно, падает на пол. Нелл, не глядя, протягивает ему ладонь, помогая подняться. Рукопожатие у медика оказывается внезапно сильным. Не человеческим. Критически осмотрев переливающуюся в первых лучах солнца чешуйку, Нелл кивает, потом заставляет его наклонить голову, ласковым жестом взъерошивает волосы, как будто что-то ищет. Добродушно ворчит: — Сколько же ещё с вами возни… Боюсь, малыш, это только первый уровень того, на что ты способен на самом деле. И чтобы пройти на него, тебе пришлось умереть. Жутко даже представить, чего потребуют остальные. — Можете рассказать, что собой представляют эти блоки? И как от них избавиться? — Блоки на сознании. То же, что и любая клетка, только созданная не из стали, а из заклинаний. Часть из них уже разбилась, но их так много, — Нелл качает головой. — От всех них избавиться будет крайне сложно, если не сказать, невозможно. Хотя, может, тот, кто их создал… Но это слишком маловероятно. — А Спарду реально найти? — Да, он заперт где-то на нижних кругах. Вот только, — медик вздыхает, — боюсь, Спарда здесь не при чём. — Что?! — Вас убедили, что Спарда стёр вашу память и заблокировал способности, чтобы вы не достались демонам. Вероятно, в этом был убеждён Вергилий, а потом убедил в этом и тебя. Не знаю, кто внушил ему эту мысль, но по Лимбо гуляет столько дряни… Он мог нацеплять чего-то, когда застрял там в детстве. Вот только правда в том, что даже Спарда, а ваш отец отнюдь не был добрым самаритянином, можешь мне поверить, никогда не поступил бы так со своими детьми. Лишить вас всякой возможности защищаться в мире, где любая тварь захочет сожрать, едва опознает — слишком жестоко. Тем более он не стал бы вас разделять. Близнецы у ангелов или у демонов рождаются не так часто, но всем известно, что их связь настолько сильна, что разделение может и убить. Сколько вам было, когда это случилось — семь? Даже человеческие дети в этом возрасте слишком зависимы от семьи, а по демоническим, да и ангельским тоже, вы и сейчас младенцы. — Что вы хотите этим сказать? — изнутри поднимается что-то горькое, яростное, давно забытое. Воспоминания, которые он сам упрятал в самый дальний угол, убедил себя, что их не существует, что не было в его жизни ничего подобного. — Вспоминай, вспоминай, — жёстко кивает Нелл. — Что случилось в ту ночь, когда на ваш дом напали? Воспоминания приносят чудовищную боль. А ещё — запах дыма, гари, палёного мяса. Крик отца, зовущего его по имени. Треск упавшей балки, перегородившей выход. Окровавленное тело матери в его руках, вой и хохот демонов. Ещё чей-то голос… Он никогда всерьёз не задавался вопросом, почему оказался в кишащем демонами приюте, в то время как у Вергилия была вполне человеческая жизнь. Медик сочувственно плескает в его стакан дедушкиной настойки, и нефилим выпивает, не ощутив алкоголя. Ему слишком… жутко. Лишиться иллюзии относительной нормальности своего прошлого, с которой уже свыкся. — Думаете, он?.. — Похоже на то. Это объясняет, почему он имеет над тобой такую власть. Цепи реагируют на его силу. Кстати, у Мундуса вроде бы бельмо на правом глазу? Когда я видела его в прошлый раз, лет пятьдесят назад, ничего подобного не было. Уж не за это ли ты поплатился? — Может быть. Не помню. Но как же Вергилий? — Как я уже говорила, связь близнецов очень прочна. Вероятно, его зацепило краем того, что ты почувствовал в тот момент. Это наверняка было адски больно. Могу предположить, что он инстинктивно порвал вашу связь, спасаясь от этой боли, и это более вероятный источник вашей амнезии. Ну не был Спарда таким уж хорошим ментальным магом, он скорее бы личность раскрошил, чем так аккуратно перекрыл семь лет воспоминаний, да чтоб ещё со временем их можно было восстановить. А вот эмоциональное потрясение подобной силы… Оно могло дать такой эффект. Может, поэтому Мундус так и не узнал, что вас двое, ты ведь память тоже потерял в тот момент. Должно быть, он хотел иметь тебя под рукой. Как средство давления на Спарду или зачем-то ещё — кто знает. — Просто иметь меня ему тоже понравилось, — криво ухмыляется нефилим. — Исправим. Вы сильнее Мундуса, Данте, поэтому он вас так боится. Не позволяй ему доломать себя. И всё ещё может быть хорошо. — Что уж тут хорошего, — дотянувшись, Данте ставит чайник. Без утреннего кофе он не чувствует себя человеком. Хотя, как ни странно, несмотря на количество выпитого вчера, похмелья нет. Абсолютно. — Вы всё ещё живы. Это уже неплохо. Кстати, красивая была татуировка. Нефилим переводит взгляд на свою руку, грустно улыбается. Татуировки действительно жалко. — И ещё одно кстати, — улыбка Нелл становится предвкушающей. — Это заклинание ты сломал сам, защищая брата, чёрная сталь тут не при чём. — Имеете в виду… — без кофе до него долго доходит. — А ты попробуй. Закрыв глаза, Данте вспоминает контуры татуировки. Заклинания ему не удавались, хотя Кэт не раз и не два пыталась научить. Но если Нелл права — а она права, это он чувствует, — восстановил же Вергилий их связь, когда вспомнил о наличии брата, без этого не нашёл бы, да и искать вряд ли бы стал… Лимбо отзывается всплеском энергии, этажом выше с интересом принюхивается к пространству Верная, сейчас он ощущает демоницу особенно отчётливо. Открыв глаза, наблюдает, как на коже заново проступают прежние линии татуировки. — А работать будет? — Должна, — Нелл пожимает плечами и встаёт, начиная шаманить над кофе. Данте хотел бы сказать, что может справиться и сам, но ему, выросшему в приютах и колониях и практически не знавшему семьи, слишком приятно, когда о нём кто-то заботится. — Можно мне тоже кофе? — на кухню входит растрёпанный Вергилий в абстрактных разводах синей чешуи. Данте смотрит на брата с восхищением, потом притягивает его к себе на колени и целует затылок. — Уверен, что тебе нужно уезжать? — Придётся, — Вергилий греет руки о чашку кофе, прикрыв глаза и думая о чём-то своём. — Не волнуйся, мне вряд ли что-то грозит. Не умри тут без меня, ладно? — Это я обещаю, — ухмыльнувшись, Данте показывает брату возрождённую татуировку. — Без тебя никуда. Вергилий проводит ладонью вдоль татуировки, хмурится, ища подвох. И от души отвешивает ему подзатыльник. У Дедушки нахватался, не иначе. — Обязательно было меня так пугать?! — Извини, — Данте пьёт кофе из рук брата, прислушиваясь, как медленно пробуждается дом. Вскакивает и сразу несётся что-то проверять Кэт, Билл тормошит Мору… ну и зачем, солнце едва встало, пусть бы дальше спала… Тяжёлые внушительные шаги вниз по лестнице — Дедушка. Потягивается в их спальне Верная. Раньше подобная чувствительность была ему недоступна. Нелл права, от блокировок надо избавляться. — Постарайся вернуться поскорее, хорошо? — Как скажешь, брат, — Вергилий спокойно кивает. Что бы за темнота ни жила в нём, сейчас её не слышно. К лучшему. Домочадцы начинают сползаться на запах кофе, и Данте для надёжности кладёт подбородок на плечо близнеца, пресекая слабые попытки вырваться, дабы соблюсти приличия. Как будто кто-то здесь не в курсе их отношений. Вошедший на кухню Дедушка первым делом неодобрительно косится на стол, но ничего по этому поводу не говорит. Интересно. Завтрак проходит по-военному быстро. И так же быстро собирается Вергилий — меч за спиной, в ножнах под небольшим городским рюкзаком, телефон в кармане и передатчик в ухе. Последний, впрочем, работает не так уж далеко. Данте внимательно осматривает брата, стряхивает невидимые пылинки с дорожной куртки и джинсов. Не хочется его отпускать. Никаких дурных предчувствий, просто… не хочется. Ощутив его нервозность, Вергилий крепко обнимает, надёжно сцепляя ладони на пояснице. — Всё будет хорошо. Я скоро. — Будь осторожен. — Ты тоже, — Вергилий крепит второй передатчик у него за ухом и опускает все щиты, давая понять, что ничего опасного не задумал, только привезти какие-то книги. Данте выныривает из сознания брата, оберегая себя от лишних подробностей, и делает шаг назад, отпуская его. * * * К счастью, ему не нужно возвращаться в Лимбо-сити. В этом городе слишком много триггеров на нежелательные воспоминания, а также знакомых, встреча с которыми может заметно удлинить путешествие. А оставлять Данте одного надолго не стоит, он же наверняка сделает какую-нибудь глупость. Зная его — делает уже в эту минуту. На дорогах, ведущих прочь из города, километровые заторы из брошенных автомобилей. Люди пытались выбраться. Кому-то, судя по пятнам крови на асфальте, сделать этого не удалось. Вергилий придирчиво выбирает наиболее не пострадавший и не подозрительный автомобиль, аккуратно вскрывает и занимает водительское сидение. Регулирует зеркало заднего вида и, ожидаемо, ловит в нём мелькнувшую тень. Хищно ухмыльнувшись, нефилим вдавливает педаль в пол, выжимая из старенького шевроле максимум скорости. Тень устремляется за ним. Вергилий бросает машину за милю до ближайшей железнодорожной станции и добирается до неё на попутке. Шофер — типичный фермер, судя по загару, рабочей одежде и потрёпанному пикапу — опасливо косится на выглядывающую из-за плеча рукоять Ямато, но ни о чём не спрашивает. Вергилий с ним честно расплачивается за помощь. Преследующая его тень держится в отдалении, но в пределах видимости. У неё нет чутья на нефилимов? Это было бы кстати. На станции он покупает билет до узловой станции, хотя она даже не по пути. Сейчас важнее стряхнуть «хвост». Служащий вокзала делает попытку не пустить его с оружием, но осекается под ледяным яростным взглядом. Вергилий на всякий случай подкрепляет его хрустящей купюрой — ему совсем не нужны лишние проблемы. В поезд он ныряет за минуту до отправления. Краем глаза ловит скользнувшую к последнему вагону тень. Отлично. В поезде маловато пассажиров. От их тихого городка распространяется тяжёлый флёр адской энергии, надёжно распугивающий всех вероятных туристов. Вергилий без труда находит полностью пустой вагон, с комфортом устраивается на лавке, вытянув ноги. На ближайшие пару часов можно расслабиться. Соглядатай оказывается ещё глупее, чем Вергилий о нём думал. Не проходит и получаса, как он объявляется в вагоне во плоти, скромно пристроившись на сидении у тамбура. Мелкий демон из числа прислуги, даже не воинов. Либо дела у Мундуса совсем плохи, либо свою гвардию ему всё-таки жалко. Пару часов спустя, когда поезд достаточно отдалился от любых станций, Вергилий поднимается. Глянув в окно, убедившись, что парой километров севернее железнодорожного пути видна трасса, медленно, со вкусом потягивается, краем глаза ловя в отражении окна встрепенувшегося шпиона. Спокойней, маленький демон, куда деваться бедному нефилиму из бешено несущегося набравшего скорость поезда, когда вокруг на много миль ничего интересного — ни жилья, ни транспорта — не пешком же он пойдёт, когда вернуться надо поскорее. Вергилий выскальзывает в тамбур и мгновенно защёлкивает дверь. Пары минут, пока демон всполошится окончательно и начнёт её выбивать, ему хватит. Нефилим закрывает глаза и ныряет внутрь себя, взывая к теневому двойнику. Чувствует, как от тела отделяется тёмная фигура, идентичная его собственной, открывает глаза, придирчиво осматривает двойника, вливая в него больше своей силы, придающей сгустку темноты более человеческие черты. Ненадолго обмануть соглядатая этого хватит. Вергилий ускользает глубже в тень, наблюдая, как двойник устраивается на его прежнем месте, вытягивая ноги на лавке и изображая намерение спать, как следящий за ним демон успокаивается, переставая ёрзать на сидении, будто его поджаривают. Выжидает пару минут, успокаивая громко бьющееся сердце, сливаясь с окружением. Его здесь нет, он там, в вагоне, спит. Медленно, аккуратно отпирает входную дверь, на миг задыхаясь от хлестнувшего по лицу ветра. Поезд и впрямь разогнался не на шутку. Поворачивается спиной, закрывает глаза. Это не его воспоминание, брата, но кажется правильным поступить так же. И отпускает поручень. Небо и земля несколько раз меняются местами, жёсткая насыпь немилосердно обдирает спину и правую ладонь. Вергилий пару минут лежит неподвижно, дожидаясь, пока регенерация справится с повреждениями, и вдыхая воздух свободы. Потом поднимается, отряхивает одежду. У него есть ещё с четверть часа, прежде чем далеко оторвавшийся от него двойник рассыплется пылью, и шпион осознает, что его провели. И, может быть, кинется в погоню. На всякий случай — не то чтобы он верил, что это сработает, но почему бы не попробовать — рассыпает вдоль места своего падения смесь из соли и полыни, отпугивающих демонов, и красного перца, отбивающего нюх, хотя и сомневается, что демон станет его вынюхивать в прямом смысле. Сейчас любая предосторожность не будет лишней. Поправляет съехавшие вбок ножны. Пора заняться тем, ради чего он оставил брата. * * * Негромкий треск передатчика сообщает, что брат покинул пределы города. Данте облизывается, чувствуя на губах привкус алкоголя, и бесшумно — когда надо, он умеет — ускользает к чёрному ходу, на ходу проверяя оружие. И внимательнейшим образом отслеживая перемещения Дедушки — затылок ещё помнит сломанную об него скалку, а кузнец вряд ли будет рад его плану. — Постой-ка, — голос Нелл настигает его в шаге от заветной двери. Нефилим застывает на месте, внутренне досадливо рыча. Медик подходит ближе, хватает его за руку и затаскивает в кладовку. Здесь темно, и Данте мгновенно чувствует, как злыми огоньками зажигаются глаза. Женщина качает головой и сама зашнуровывает на нём наручи из плотной кожи, закрывающие руку почти от пальцев до локтя. — Ваши татуировки не просто так расположены именно здесь. Линия жизни, она не только на ладони. Береги её, малыш, — Данте нервно шипит, но Нелл только благодушно отмахивается. — Запоминай. Чёрная броня почти непробиваема, полагаться только на силу не советую. Самые слабые места у локтя, под коленями, сочленение между горлом и шлемом. Сноси головы, оно надёжнее. Больше чем с тремя лучше не связывайся, иначе можешь нарваться на совсем не тот эффект, за которым идёшь. И вот ещё, — медик передаёт ему небольшую, почти что крошечную, фляжку. — Вместо лекарства. Если сильно потреплют, хоть сюда дойдёшь, а не рухнешь где-нибудь по дороге. Иди. Старого хрыча я отвлеку, с полчаса форы у тебя будет. Потом его реакцию не предскажу, может и прийти за ухо возвращать внука на место. Нелл выходит первой, не дожидаясь, пока он что-нибудь скажет. Нефилим выжидает пару секунд, прежде чем выходить следом. Коридор как будто бы пуст, но уже на выходе его догоняют последние слова Нелл: — И, Данте. Будь осторожнее. На свету наручи слегка переливаются, отсвечивая серебром. В кожу тиснением вплавлено схематичное изображение крыльев, слегка похожее на то, что было у него на спине. Он не очень-то верит, что кожаный доспех защитит от хорошего полновесного удара — иные он даже не замечает, так-то, — но от ненавязчивой заботы где-то внутри разливается тепло. Поведя головой, нефилим по-звериному принюхивается и срывается с места. Охота начинается. Город выглядит — и ощущается на всех уровнях восприятия — вымершим. Нет людей: Данте ощущает их хищничьим демонским чутьём, эта его половина считает людей за добычу, и обычно нефилим ей не потакает, давайте начистоту, ему плевать на людей, кроме своей семьи, а питаться он предпочитает тем, что можно купить в супермаркете, хотя и против стейка с кровью ничего не имеет, но зачем отрывать его от вопящего человека, когда есть уже упакованная и удобно разделанная корова? Нет низших демонов, кроме Верной, оставленной охранять дом: это подаёт голос половина ангельская, для которой демоны исконные враги. Нефилим развлекается, раскладывая себя на молекулы, вытягивая и рассматривая составляющие собственной двойственной природы, почти наслаждаясь ранее недоступным. Сила повелителя демонов отзывается тоже. Управлять некем, но как индикатор присутствия дядюшкиной гвардии вполне сходит. Данте срывается с места, устремляясь на северо-запад. Тело само, инстинктивно на всплеске адреналина, облекается в чешую, обзаводится крепкими когтями. Данте в несколько прыжков взбирается на крыши, ловя ощущение свободы, и сваливается почти на голову двум типам в чёрной броне, пользуясь эффектом неожиданности, сносит голову ближайшему, удобнее перехватывает меч, окрасившийся тёмной вязкой жижей, заменяющей этим созданиям кровь, — кажется, они даже не вполне демоны, — хищно ухмыляется. В руках оставшегося противника тускло взблёскивают длинный прямой меч и знакомый кинжал. Нефилим приглашающе разводит руками. Мгновение спустя — блокирует прямой выпад, спускает чужой меч по клинку, подныривает под кинжал, откуда-то вспоминая, как нужно двигаться, слегка достаёт противника под колено. Кинжал внезапно оказывается метательным, вонзается в ногу. Нефилим шипит от неожиданности, отступает на шаг, блокирует удар, рисковавший раскроить его пополам. Усмехается, позволяя алому огню залить зрачки, ощущая себя больше демоном, чем когда-либо, и на мгновение ему удаётся перехватить контроль, притормозить, а потом и снести противнику башку. Пока безголовое тело, грохоча доспехами, как консервная банка, валится на асфальт, Данте нагибается, выдирает из ноги кинжал, слегка подбрасывает на ладони. Хозяйственно прячет за голенищем чуть раздолбанных берцев. Неплохо вышло для начала. * * * Вергилий в последний раз внимательно осматривается, поглубже натягивает капюшон, ныряя в банковское хранилище. Поддельные документы, по которым снята ячейка, слегка жгут карман обострившейся паранойей, но всё спокойно, среди банковских служащих нет демонов, способных почуять нефилима и заинтересоваться, чем он здесь занимается. Найдя нужную ячейку, Вергилий вводит сложный код — за дополнительную защиту, конечно, пришлось доплачивать, но какие это, в сущности, мелочи — открывает дверцу, снимает сложное охранное заклинание, смесь викканской и наметок ангельской магии. Сложенные в ячейке книги ссыпает в рюкзак почти небрежно, пару блокнотов, распухших от закладок и записей, аккуратно прячет на себе. Пару секунд раздумывает, не стоит ли вспомнить террористическое прошлое и оставить в ячейке связку динамита, подчищая следы, но Данте это вряд ли бы понравилось. Брат в последнее время отходит всё дальше от беспричинной жестокости, и это радует. Они оба почти научились жить по-человечески. И дядюшка со своими претензиями вылез совершенно не вовремя. Пока он тратил время в банке, начался дождь. Нефилим подставляет лицо косым струям, ёжась от холодных капель, по телу пробегает нервная дрожь. Не иначе, Данте успел уже во что-то ввязаться. Вергилий, впрочем, и не рассчитывал, что брат будет смирно сидеть дома до его возвращения, но всё же… Досадно. Вергилий достаёт телефон, лениво набирает номер брата, слушает гудки, почти не ожидая, что ему ответят. Но спустя где-то секунд двадцать Данте принимает вызов. В динамике слышно звон металла и тяжёлое дыхание. — Всё в норме, Верг, не волнуйся, — задорно смеётся Данте, Вергилий опознаёт тяжёлый звук удара, вроде бы об стену, и сердитый вскрик. — Нам не грозит ничего особенно опасного. Ты ведь скоро вернёшься? — Через несколько часов. И если найду на тебе хоть один лишний шрам — прикую к батарее, так и знай. — Никаких шрамов, — серьёзно обещает Данте. — Возвращайся домой. Я жду там, — и сбрасывает звонок. Покачав головой, Вергилий убирает телефон и разворачивается в сторону вокзала. * * * Домой Данте возвращается почти ползком, цепляясь за стены. Перед глазами всё расплывается, но нефилим чувствует себя редкостно довольным. Кожу холодят полдюжины трофейных чёрных кинжалов, нанесённые ими раны горят огнём, но действительно серьёзных среди них нет. Дядюшка наверняка в ярости. В распахнутых воротах дома, скрестив руки на груди, возвышается сердитый Дедушка. Данте широко ухмыляется и, размашисто покачнувшись, вешается на демона с объятиями. Его догоняет опьянение битвами и выпитым с утра. Неясно ворча, кузнец сгребает его в охапку, тащит в дом, на привычный диван в гостиной. Данте знает, что протрезветь, снова начать соображать внятно, а не обрывками эмоций, может в любую минуту. Но не хочется. Сегодня, завтра, через день и далее всегда так легко ему уже не будет, и он торопится поймать ускользающее ощущение эйфории победы. Нелл впихивает ему в руки чашку с какой-то травяной настойкой, осматривает-промывает царапины. Нефилим вытягивает ноги, откидываясь на спинку, длинно выдыхает в потолок, внимательно прислушивается. Вергилий уже где-то в черте города. Успел. Вергилий врывается в дом, яростно сверкая глазами, так что призрак скалки и наручников отчётливо встаёт в воображении. Но Данте уже чинно пьёт чай на кухне, тщательно запрятав рваную и окровавленную одежду, мягко улыбается, поймав взгляд близнеца. — Покажешь, что принёс? Брат свистяще выдыхает сквозь стиснутые зубы, кидает на стол принесённую сумку. Данте с довольным урчанием закапывается в потрёпанные томики. Перелистывает несколько, зацепляясь взглядом за представленные схемы, заинтересованно хмыкает. Смотрит поверх вбитых в бумагу строчек. Дураком он никогда не был. — Значит, подопытные крысы… Ты же всё уничтожил? — Я обещал ему книги, а не возобновление исследований, — довольно кивает Вергилий. — И мне всё равно, что он там пытался создать. Подходит привлечённая шумом Нелл, скользит взглядом по корешкам книг. Удивлённо приподняв бровь, вытаскивает одну, насмешливо фыркает. — Я возьму? Данте любопытно суётся ближе, ухмыляется: — Можно рассчитывать на автограф? — Это ваше? — Вергилий удивлён. Правда. — Я ведь медик, мне немного положено писать диссертации, — Нелл пожимает плечами. — И работаю не только с людьми, иначе бы не смогла лечить твоего брата. — А говорили… — Ты же не думал, что тебе раскроют все карты сразу, правда же? — задорно улыбается Нелл. Вергилий шипит ядовитой змеёй. Пока они вяло переругиваются, Данте утаскивает сумку на диван и с головой уходит в пыльные древние гримуары. Ему нужны ответы. Или хотя бы подсказка, где их искать. Большинство книг написано на неизвестных языках, медицина и магия для него непонятны примерно в равной степени, но нефилим честно старается. Вергилий устало падает рядом, прижимается к плечу, Данте натаскивает на них плед, не отвлекаясь от чтения. — Когда ты собираешься отдавать всё это Мундусу? — Сначала отдохну, — зевает Вергилий. — Он наверняка попытается нас убить. — Предлагаешь его опередить? — Не то чтобы у нас был выбор, так? Они так и засыпают вместе на диване. Ночью Нелл заботливо укрывает их одеялом потеплее и забирает из рук Данте, сомкнувшихся на плечах брата, потрёпанный томик древних заклинаний. * * * «Пора» Они даже не осознают, чья это мысль, просто открывают глаза одновременно, зная, что Мундус ждёт их. А ещё — что его гвардия оцепила «Эдем» и, по всей видимости, ангелов и скрывающихся у них людей дядюшка собрался положить вместе с ними. Собираются молча и почти не глядя друг на друга, лишь изредка касаясь кончиками пальцев. Безмолвное ощущение угрозы, нависшее то ли над домом, то ли над ними лично не отпускает. Данте механическими движениями зашнуровывает подаренные Нелл наручи — на себе и Вергилии по одному, закрывая татуировку. И не то чтобы сейчас он верил в защиту чего-либо. Тот бой с Мундусом в аду остался в его памяти смутными обрывочными воспоминаниями, но истинный облик дядюшки он помнит. Попасть под хотя бы один прицельный удар такой туши — и придётся долго, мучительно и не факт, что удачно, регенерировать из размазанной по асфальту лепёшки. Вергилий вскидывает на плечо сумку с книгами, обнажает Ямато. Верная садится у правой ноги Данте, внимательно заглядывая в глаза. «Идёшь с нами», — от короткого импульса демоница встряхивается, кажется, будь она собакой, то завиляла бы хвостом. Но рейджи хвостом не виляют, только взъерошивают иглы на загривке, выгибая спину, готовясь атаковать. Незаметно ускользнуть порталом не выходит — в гостиной объявляется Дедушка, цапает внуков за шиворот, выдёргивая из пространственного разлома. — Нехорошо исчезать, не попрощавшись. — Дед, ты же знаешь, что мы вернёмся. — Знаю, — веско кивает кузнец. — И всё равно, так невежливо. Данте чуть приподнимается на цыпочки, утыкается лбом в плечо демона, глухо выдыхает. Ему, на самом деле, дико страшно. Только показывать это нельзя. И думать об этом — тоже. Иначе сожрёт. На самом деле, вернуться он почти не надеется. Вернуться целым — уж точно. — Возьмёте кого-то с собой? — Нет, — Данте рубит коротко, но жёстко. Люди там не выживут. Терять семью он не намерен. — Защитишь их, ладно? — Нас никто даже не спросит? — в гостиную заглядывает Кэт. Правда, не выглядит ни удивлённой, ни вообще собиравшейся куда-то сорваться. Хотя не почувствовать то же не могла — часть семьи ведь и сильный медиум вдобавок. Оказавшийся ближе Вергилий её аккуратно обнимает, но отвечает всё-таки Данте: — Кэт, там слишком опасно. Ты знаешь, на что он способен — если только дать возможность, он ударит по вам. Я не хочу… Мы не хотим чтобы пострадал кто-то из семьи. Вы слишком дороги, чтобы вами рисковать. Если сможешь найти какой-то способ помочь, не откажемся, но в открытый бой не суйся. Медиум порывисто обнимает их обоих, тихонько всхлипывая. Данте шепчет что-то про «Всё будет хорошо», наконец, сам начиная в это верить. В конце концов, однажды он Мундуса уже победил. И, наверное, даже выжил. А сейчас он не один. Данте мельком оборачивается к брату, успевает заметить мягкую улыбку мелькнувшей в коридоре Нелл и робкое касание силы от Моры. И только ради этих людей и нелюдей можно совершить невозможное. Возле «Эдема» порывы ветра хлещут наотмашь, грозя снести с ног. Близнецы проходят сквозь строй демонов в чёрных латах, подчёркнуто глядя только вперёд. Мундус сидит на ступенях запертого и заблокированного на всех возможных уровнях отеля. Выглядит удручённым. Ни дать ни взять, добрый дядюшка, которого не пустили на семейный ужин. Вергилий небрежно скидывает сумку с книгами у его ног, отступает на шаг. Мундус не менее небрежно расстёгивает «молнию», окидывает ленивым взглядом корешки, кивает. — Хорошо, ваша часть уговора выполнена. Может, вы ещё будете столь любезны, что откроете нам доступ в это премилое здание? В конце концов, что вам до ангелов и людишек? Данте зло ухмыляется. — Мы дети ангела, которую ты убил. С чего бы нам помогать убийце матери, а не тем, кто не сделал нам ничего плохого? — Жаль, жаль, — притворно разоряется Мундус, впрочем, не то чтобы он ожидал иного ответа, так ведь? — Ну что ж. Нет такой двери, которую нельзя сломать. Дозволяющую отмашку удаётся заметить-угадать буквально чудом. Вергилий сдёргивает брата с места, оберегая от удара со спины, Данте спускает с ладони один из трофейных кинжалов, вонзающийся в узкую глазницу чёрного шлема. Скалится совсем уж бешено, по коже расползаются алые разводы чешуи. — Дядя, неужели тебе не говорили, что в спину бить нечестно? — Верная с ворчанием опускает голову, Данте демонстративно зарывается пальцами в иглы на её загривке. — И отстань от нашей кошки. Ты ей не нравишься. Его тело реагирует раньше разума, уклоняясь от очередного подлого выпада, Данте разворачивается и заканчивает движение ударом на мгновение проявившегося меча под коленями противника. Глаза вспыхивают алым — он всегда жил инстинктами, это Вергилий привык планировать и высчитывать. И сейчас инстинкты требуют ввязаться в бой, но пока ещё они позволяют другой стороне нападать первыми. — Данте? — Вергилий зовёт подчёркнуто-вежливо. Данте кивает брату отрывисто и больше не убирает меч. Здесь, вдали от источников дядюшкиной силы, на своей территории, они сильнее. Мундусу придётся это признать или сдохнуть. Момент, когда мнимое спокойствие ленивого перебрасывания угрозами разлетается вдребезги, Данте позорно пропускает. Просто вдруг обнаруживает себя спина к спине с братом, а у самого своего лица — два подрагивающих чёрных кинжала, каким-то чудом остановленных всплеском внутренней энергии. Относительная тишина кончается где-то здесь же, разбивается грохотом доспехов об асфальт, рыком разъярённого рейджа, кидающейся в бой даже без команды, звоном сталкивающихся клинков и неясным гулом, опознать который Данте удаётся далеко не сразу. Сообразив, что происходит, Данте хватает брата за шиворот и мчится как можно дальше. Асфальт идёт трещинами, сквозь которые прорывается что-то, не принадлежащее этому миру, нескольких попавших под эту хрень гвардейцев просто сминает, как ржавые консервные банки. Завихрения чуждой — адской — энергии тащат их назад, в медленно формирующийся истинный облик Мундуса, древний, гигантский, чудовищный — вплавить, растворить, уничтожить… Данте глухо рычит, до крови кусая губы удлинившимися клыками, сопротивляясь давлению чужой воли. Втаскивает брата за угол ангельского отеля, приваливается к стене. Убежище максимально ненадёжно, но выгадать хоть пару секунд, выдохнуть и осознать, сойдёт. — Данте? — в яростно-ледяном взгляде Вергилия, где отражаются, или зажглись, алые огни, ясно читается вопрос. — Я не помню! — из тронутого изменением горла вырывается раздосадованное рычание, подчиняющееся адской энергии тело уже плотно покрыто чешуёй, ноют изменяющиеся мышцы, голова тяжёлая, словно там появилось что-то дополнительное, и почему-то жутко чешутся лопатки. — Не помню, как его убить! — Успокойся, — в тоне брата проскальзывают повелительные гипнотические нотки, ладони, покрытые тёмно-синими чешуйками и украшенные острыми чёрными когтями, ложатся на плечи надёжной тяжестью. Вергилий прикасается лбом к его лбу, закрывает глаза. И на мгновение всё, что снаружи, исчезает, растворяется в окутавшем его тёплом покое. Данте закрывает глаза тоже, тянется к брату всем собой, распахивает ему душу и воспоминания. У него давно нет от Вергилия секретов. — Ты помнишь, — успокаивающе шепчет брат. Данте кивает. — Третий глаз. Только не дотянемся. — Надо забраться повыше, — Вергилий хватает его за руку, когти со скрежетом проезжаются по чешуе, не причиняя ни вреда, ни дискомфорта, открывает портал и тащит его за собой. Данте тратит лишнюю секунду, чтобы найти Верную и мысленным приказом заставить её убраться подальше. Этот противник рейджу не по зубам. Он и им-то не то чтобы… — Верь в нас, — Вергилий сжимает его пальцы, делясь уверенностью. На крыше «Эдема» ветер почти сбивает с ног. Данте осматривается хищно, увлечённо. Бывать на такой высоте ему не приходилось, Сильвер Сакс можно не считать — там ему не до видов из окна было. Мундус их пока что не замечает, ищет по земле. Пара мгновений ещё есть. Данте рассматривает широколобую каменную дядюшкину башку, ища, за что бы зацепиться. Третий глаз во лбу, памятное уязвимое место, закрыт толстой каменной же бронёй. Как её вскрывать — предположений нет вообще. Вергилий проворачивает ладонь знакомым жестом, и вокруг него выстраивается шесть фантомных клинков. Данте кивает рывком, хватается за рукоять меча. Если и получится, то ненадолго, а как добраться до Мундуса он всё ещё не сообразил. Ударить первыми они не успевают. Мундус наконец замечает их, с размерами его каменного тела для этого достаточно только немного наклонить голову. Данте вспоминает, что в этой форме дядюшка любит разбрасываться огненными шарами, буквально за мгновение до того как один из таких шаров влетает в крышу. Взрыв раскидывает их с Вергилием по разные стороны, впечатывая Данте в стену. Острый обломок какой-то арматуры насквозь пробивает его многострадальную тушку. — Нет, ну сколько можно, — напополам с кровью безнадёжно выстанывает Данте, пытаясь сползти с этой «булавки» и подсчитывая ущерб. Вроде бы, обошлось без перебитого позвоночника и выдранных органов, уже хорошо. Дыра в брюхе — менее хорошо, но на тихую спокойную регенерацию времени просто нет. Данте мутным взглядом ищет брата. Пытается сразу вскочить, но даже его много раз искалеченному и привыкшему к травмам телу нужно хотя бы немного времени, чтобы снова быть способным двигаться. Вергилия взрыв откинул к самому краю крыши, заставив опасно балансировать на узком карнизе. Кажется, он выронил Ямато куда-то вниз, и закрыться от второго огненного шара, летящего прямо в него, ему просто нечем. Данте совсем не уверен, что после прямого попадания этой дряни можно выжить, тем более что потом брата ждёт падение с высоты… Внезапно появившийся на крыше демон закрывает Вергилия собой. Взрыв откидывает его прямо в руки нефилима, успевающего телепортироваться с опасного участка. Данте прорывается к ним сквозь неподатливый сейчас Лимбо, нормально ходить ему пока ещё трудновато, помогает оттащить раненного в безопасность — за короб вентиляции, хоть немного защищающий от ярости Мундуса, — прижимает пальцы к шее, проверяя пульс. Бессильно качает головой. — Ну и какого чёрта вас сюда принесло?.. Второй демон, брат убитого, встаёт над ними, убежище затягивает слабенькая защитная печать вроде тех, что рисовала Кэт. Долго такая не продержится. Данте глухо рычит от отчаяния. Он против того, чтобы из-за него гибли те, кому он пытается помочь! От демона приходит сложносочинённый комок эмоций. Не инстинктивно-полузвериный низших, не адекватно-разборчивый высших. Уникумы несчастные. И превалирующая эмоция… — Благодарность за что?! — он почти воет. За то, что поверил. Что отнёсся по-человечески. Что не стал отыгрываться на них за чужое насилие. Ну и репутация у него… Люди-то ладно, легко внушаемы, но демоны? Что за морального урода из него сделали слухи… Собственная злость горит так ярко, что почти обжигает. Данте тяжело поводит головой, рывком вставая. — Я его убью, — а голос звучит ледяно-спокойно. — Вергилий. Открой мне путь. Брат кивает рывком, кружащие вокруг него фантомные клинки устремляются к Мундусу, и Данте срывается следом. Краем глаза ловит своё отражение в какой-то луже: полностью одемоневшего, с изогнутыми рогами на побелевшей голове и кожистыми крыльями за спиной, похожими на нетопыриные. Данте передёргивает плечами, отталкиваясь от края крыши. Ветер бьёт в инстинктивно распахнутые крылья. По ощущениям, рвутся какие-то неприспособленные к дополнительным конечностям мышцы, но летать ему и не надо, лишь слегка удлинить прыжок. Данте сваливается на лоб дядюшки одновременно с последним клинком Вергилия, всё-таки разбивающим броню над глазом. Нефилим всаживает в него меч почти по самую рукоять, мимоходом жалея о потерянных адских перчатках, раздирает плоть когтями, отключая мозг, повинуясь лишь звериным инстинктам. Его разум не помнит, где там уязвимая точка, но подсознание её вполне находит. По рукам течёт гной или ещё какая-то подобная гадость, когда он наконец выдирает внутри что-то похожее на нерв. Оглушительный вой сотрясает всю гигантскую тушу Мундуса и, кажется, весь город до основания тоже, каменное тело идёт крупными трещинами, начиная рассыпаться. Испачканными скользкими когтями не выходит зацепиться. Удар об землю вышибает из лёгких весь воздух, Данте отчётливо слышит треск ломающегося позвоночника и, вероятно, нескольких рёбер, но боли пока не чувствует. Из полыхнувшего рядом портала вываливается очумевший растрёпанный Вергилий, кидается к нему. Данте с усилием мотает головой. Один раз. — Не дай ему сбежать. Закончи, — изо рта с каждым словом выплёскивается кровь. Внутренности в кашу, можно не сомневаться. Встать у него сейчас точно не выйдет. Лучше и не двигаться вообще. — За меня. Притянув брата к себе, Данте взахлёб целует, отдавая ему остатки своей энергии, с восхищением наблюдая, как по тёмно-синей чешуе пробегают алые всполохи. Адская боль прорывается сквозь адреналиновую блокаду, нефилим воет в голос, наверняка выдавая своё местоположение всем окрестным врагам, но уже плевать. Он ещё успевает почувствовать, как Вергилий касается его лба своим, а потом разум просто выключается. * * * Вергилий отстраняется от потерявшего сознание брата. Татуировку на руке жжёт почти нестерпимо, но жизнь Данте вне опасности, особенно если быстро доставить его домой. Бережно подбирает бессильно распластанные крылья, укрывает близнеца своим снятым плащом. Его самого трансформация не затронула так сильно, но выяснять, почему, можно будет позже. Сейчас всё в нём подчинено последней просьбе брата. Заметив среди каменных обломков движение, нефилим телепортируется туда и с размаху вгоняет лезвие Ямато в ногу пытавшегося подняться Мундуса. Дядя больше не выглядит человеком — бесполое гуманоидное тело с антрацитово-чёрной кожей, расцвеченной голубоватыми «венами» — проводниками не крови, но энергии. Выжранной, в том числе, у Данте. Вергилий тихо рычит, стискивая клыки. Части его хочется впиться этими клыками в глотку Мундуса, терзать и мучить его, расплачиваясь за все причинённые страдания. Но у Данте не так много свободного времени. Ему нужна помощь. Вергилий сгоняет дополнительную энергию в левую руку, укрепляя кости и мышцы, хватает дядю за горло, с почти наслаждением загоняя когти в податливую плоть, поднимает на уровень своих глаз, зная, что там сейчас полыхает чёрно-алый огонь — сила повелителя демонов. Сила, принадлежащая им с братом. — Убирайся туда, откуда вылез, — рычит нефилим сквозь спазмом стиснутое горло. В голове шумит и толчками переливается бурлящая кровь, рука с Ямато поднимается словно сама собой, вонзая клинок точно в небьющееся сердце. Вспышка взрыва, в котором тонет последний крик Мундуса, ослепляет его. Вергилий медленно опускается на колени, роняя меч, сипло кашляет. Кажется, в последний удар вложил слишком много силы, нефилим не чувствует себя способным даже хотя бы доползти до Данте. Под дрожащие руки подныривает гибкое псевдо-кошачье тело, покачнувшись, Вергилий утыкается лбом в загривок Верной, тяжело выдыхает. Нет, не встанет. Нет сил. Чужие руки подхватывают его под плечи, вздёргивая на ноги. Вергилий тупо рассматривает тёмную кожу с просвечивающими венами, тонкие пальцы с бритвенно-острыми загнутыми когтями. Защищаться от демона тоже нет сил, но и Верная почему-то не спешит нападать. Невероятным усилием воли нефилим опознаёт одного из близнецов-полукровок, пришедших за братом. Демон почти волоком оттаскивает его к Данте. Вергилий находит ладонь брата, судорожно стискивает, слушая ток его крови под кожей. Он не уверен, но на мгновение кажется, что рядом мелькает Мора, серьёзно о чём-то беседующая с демоном. Сознание медленно гаснет. В следующий раз Вергилий приходит в себя от странного ощущения чего-то чужеродного, проникающего в тело. Рывком вскидывает руку к лицу, с удивлением натыкается на кислородную маску. Вот кислород чувствовать ему ещё не доводилось. — Лежи спокойно, — шикает Нелл, склоняясь над ним. Метнувшись взглядом по сторонам, Вергилий опознаёт салон машины скорой помощи, но самих медиков в нём нет. — Данте, — хрипит Вергилий, стискивая пальцы, в которых нет руки брата. — Жив, — успокаивает Нелл. — В себя пока не пришёл, да и ты сейчас снова отключишься. Вы, ребятки, полгорода разворотили, восстанавливать теперь долго придётся. Люди в панике, но мы им всё объясним со временем. — Мундус? — Вероятно, мёртв окончательно. Отдыхай, Вергилий, — медик ласковым, почти материнским жестом гладит его по волосам. — Всё закончилось. Вы победили. Нефилим медленно кивает. Он, наконец, снова чувствует рядом брата — приглушённо, Данте всё ещё без сознания, и его раны не регенерируют. Интуиция подсказывает, что после этого приключения восстанавливаться они будут по-человечески долго, потому что потратили реально всё. Но зато никакие больше родственники с комплексом бога их семье не угрожают.