Кофе, котик, шинигами.

Когда ты единственный демон в доме, невольно привыкаешь к мысли, что кроме тебя вытворять всякие нечеловеческие штуки, включая мгновенные перемещения в пространстве, никто не может. И вдруг какой-то ощипанный… Голос господина отвлек меня от мыслей о немедленной расправе над неосмотрительно пригретой на груди пушистой гадиной. — Ты оглох? Я спрашиваю, что это такое? — Не «что», а «кто», мой господин — машинально поправил я. — Это Томас. — А не я ли запретил тебе заводить в доме кошек? — сладким голосом пропел Сиэль. У меня возникло чувство, что сейчас я все-таки пойду пешком до Лондона в панталонах Мейлин и корсете мисс Элизабет. — Но господин, я не заводил этого кота, — с улыбкой, плохо скрывающей клыки, возразил я. — Он сам завелся. — Ах сам! Я поймал бронзовый подсвечник, целивший мне в лицо, обтер его носовым платком и поставил на подоконник. — Вы же знаете, что я не могу солгать вам, — сказал я. — Сегодня ночью я нашел его в библиотеке в совершенно ужасном состоянии. Должно быть, он пострадал от зубов дикого зверя (здесь, чтобы не нарушать своей клятвы насчет лжи, я представил старого знакомого по имени Грелль Сатклифф, который интеллектом не превосходил барсука), а может быть, его пытался убить человек (попадались мне такие идиоты — из начинающих экзорцистов, с душонками на один укус). Посмотрите на его раны. Сиэль недоверчиво посмотрел на меня, а затем на Томаса, который с готовностью продемонстрировал ему грубые запекшиеся рубцы на своем боку и плече. — Бедняга, — фыркнул он. — Даже твои размеры не могут защитить тебя от неприятностей! Себастьян, послушай… — Да, мой господин? — я внимательно следил за Томасом, любопытный нос которого приподнял челку хозяина и принялся обнюхивать его правый глаз. — Я почему-то не чихаю от него, — рука мальчика неуверенно дотронулась до пышных белых бакенбард зверя. — Порода, наверное, такая, — я максимально постарался скрыть сарказм, но меня крайне занимала цель обнюхивания Томасом печати. Проверяет нет ли погрешностей в контракте? В любом случае, бесцеремонного поведения я от него не потерплю, даже если он безобиден. — Ваш завтрак стынет, — сухо напомнил я, подходя к кровати с намерением поймать Томаса и выдворить его за дверь. — О, ты ревнуешь? — с удовольствием заметил мой досадно прозорливый наниматель. — Нет, но я боюсь, что он может помешать вашему пищеварению, — я выбросил вперед руку, но вместо кошачьей шкирки схватил воздух. Огромный полосатый шар мелькнул в воздухе и филигранно приземлился лапками на поднос со столовыми приборами, не сдвинув и чайной ложки. — Постой спокойно, — попросил я, подкрадываясь к коту в надежде спасти завтрак. — Не думаю, что сейчас подходящее время для игр. К моему неудовольствию, при виде этой сцены улыбка на лице бессердечного господина становилась все шире. Демон Томас проследил за направлением моего взгляда, и, когда до столика с подносом оставался ровно шаг, невозмутимо сел на тарелку со штруделем, метнул хвостом соусник с нежным кремом Шарлотт и принялся лакать свежезаваренный Эрл Грэй из фарфоровой чашки с изысканными цветами. Сиэль покатился со смеху. Колеблясь между фразами: «Я удавлю тебя, полосатая сволочь» и « Прошу извинить меня, юный господин, я немедленно все уберу», я принудил себя встать на одно колено и произнести второе. Счастливый Томас, вылакав чай, спрыгнул с подноса и, гордо задрав вымазанный сливочным маслом хвост, удалился из спальни. — Я совершил ужасную ошибку, прошу простить меня, — пробормотал я. — Сей же час выкину его вон. — Чего кроме жестокости ожидать от демона? — усмехнулся Сиэль. — Этот великолепный кот утер тебе нос так, что я чуть не умер от зависти. Я хочу чтобы он остался. — Вы шутите? — Нисколько. У меня нет на него аллергии, ему требуется уход, и потом, ты ведь мечтал завести кошечку. — Это не кошка, а демон, — мрачно сказал я, но Сиэль счел мои слова за досаду. — Значит у тебя будет собственный демон, — с кровожадной радостью сказал он. — А теперь убери тут все и помоги мне одеться. — Как прикажете, мой господин. *** — Похоже, твой метод сработал, — сказал я Томасу, изловив нахала под лестницей ведущей в оранжерею. — Хозяин разрешил оставить тебя. Однако… — я выдержал паузу. — Еще одна выходка в подобном духе, и я сделаю то, чего не сделал в нашу первую встречу. Томас смотрел на меня с добрым и глупым выражением. — Мяу, — нежно пропел он. — Жаль, что в этом облике твоей печати не видно. Посмотрел бы я, как твои ужимки помогли бы тебе завоевать расположение Его Светлости… — Мяу! — Какой же ты мягкий, мерзавец! — раздраженно проговорил я, прижимая к себе кота. Он извернулся и проехался шершавым, как терка, языком по моему носу. — Это можно считать извинениями? — Мяу! Я вздохнул, а Томас потерся лбом о мой подбородок. — Тогда буду считать, что «да». *** День пролетел без значимых происшествий. Хозяин все время провел в поместье за бумагами и уроками. Я хлопотал по хозяйству, а Томас… Похоже, он внял моим словам и почти все время крутился в поле моего зрения, однако, не покушаясь на мебель или посуду. Более того, в его присутствии слуги куда меньше были склонны ронять, ломать и взрывать. Своими привычными «восьмерками» Томас сопроводил Мейлин с большой стопкой посуды от серванта до стола, не подпускал Барда с огнеметом к блюду с выпотрошенной мною для супа рыбой, а с Финни они просто побегали по саду за бабочками, аккуратно огибая попадавшиеся на пути садовника деревья. Впервые я смог немного расслабиться и перестать носиться по дому, ремонтируя, ловя и отчитывая. Что ж. Видимо мы тоже умеем быть благодарными. И все же причины его появления продолжали волновать меня. Случайно ли он здесь оказался? Почему попросил у меня помощи, зная, что я скорее убил бы его? И какие еще гости могут заявиться сюда за Томасом? Или как там его настоящее имя… Все это следует выяснить и как можно скорее. Разговорить демона сложнее, чем человека, но, надеюсь, я еще не растерял своих навыков. Осталось дождаться ночи. В этот раз я не стал менять облик, а просто разделся до пояса. Контакт с обнаженным телом дает тот же эффект, а кроме того, я не имел ничего против бархатистого теплого одеяла. Томас разлегся на мне, разбросав лапы в стороны. Умные зеленые глаза светились изнутри мягким светом. Боль уходила из них, сменяясь умиротворением. Как же хорошо, что комната заперта, а окна занавешены. Приступы альтруизма вредят душевному здоровью. Мне уже начинает нравиться этот дурацкий ритуал! Чтобы отвлечься, я уставился в потолок и стал считать секунды до окончания действия магии. — Я отпустил его душу, — раздался в тишине голос. Томас преобразился в человекообразную демоническую форму. — Так я могу разговаривать, — пояснил он, подкладывая руки под острый подбородок. Большинство людей, включая моего испорченного хозяина, нашли бы ситуацию вызывающе неприличной. Но мы не люди — понятие приличий у демонов свое. Я запустил пальцы в волосы Томаса. Светлые длинные пряди были гораздо мягче кошачьего меха. — И почему же ты оказался от своей законной добычи? — полюбопытствовал я. — Иногда такое случается с нами, — Томас поднял руку и пальцем провел по моей ключице. — Ты должен знать о «проклятых» душах. Разумеется я знал. Проклятые души — своего рода ирония, когда демон и его жертва идеально подходят друг другу. Настолько, что демон влюбляется в душу хозяина и не может заставить себя выполнить финальную часть контракта, то есть поглощение. Очень редко, но так бывает. Обычно мы стремимся как можно дольше играть с выбранной душой, чтобы она стала максимально привлекательной и надолго удовлетворила голод. Но есть четкая граница в этих играх, переступив которую, демон сам становится жертвой души. Что и случилось с Томасом. — Должно быть обидно, когда восхищение пищей приводит тебя к состоянию голодной полусмерти, — усмехнулся я. — Я не жалею об этом, — Томас наклонил голову и посмотрел на свою печать. — Мы жадные, неспособные видеть ничего, кроме лакомого кусочка в конце каждого из путей служения. Слепые чудовища, сметающие все на своем пути… — Ты попросил моей помощи, — напомнил я. — Верно. Но только потому, что ты почти прозрел. — Что? — пораженно переспросил я. — Ты хочешь сказать… — Я хочу сказать спасибо, Себастьян, мне намного лучше. — Томас улыбнулся и превратился обратно в кота. После ритуала шерсть его стала еще гуще и теперь переливалась, подобно серебряным звездам в ночном небе. Я уже не чувствовал такой усталости, как в прошлый раз, но слова Томаса глубоко задели меня. У него не было причин не лгать мне, но глаза демона могут увидеть то, что не подвластно взору человеческому. Об этом стоило подумать.