Кофе, котик, шинигами.

      В карету Томас запрыгнул первым, едва не сбив с ног моего господина. Он вскочил на сиденье, выгнул спину дугой и злобно зашипел в сторону похоронной лавки. — Что это с ним? — удивился Сиэль. — Полагаю, ему не нравится атмосфера смерти, окружающая хозяина лавки, мой лорд. Кошки обладают необычайно высокой чувствительностью к такого рода вещам. Я сел рядом с Томасом и, быстро наклонившись, шепнул ему в ухо: — Не стоит размахивать кулаками, когда драка даже не начиналась. Кот перестал шипеть. Свернулся клубком и принялся жаловаться на жизнь негромкими короткими помявкиваниями. — Ты, кажется, обидел его, Себастьян, — усмехнулся Сиэль. — Не думаю, — ответил я улыбкой. — Просто он немного перенервничал. — Мне показалось, что Гробовщик вложил какой-то особый смысл в слова относительно него. Черт бы иногда побрал вашу проницательность, юный господин. — Я не умею читать мысли других людей, — отговорился я, почесывая холку Томаса. Мои пальцы тонули в густом серебристо-черном меху. Крепкие мышцы постепенно расслаблялись — Томас успокаивался. Я же поднял разговор о нашей новой «игре». Мне следует отвлечь Сиэля от мыслей о котике на моих коленях. — Гробовщик был довольно близок в своем определении, не так ли, господин Томас? — вкрадчиво спросил я, едва мы с Томасом остались наедине в моей комнате. Кот повел ушами и запрыгнул на подоконник. Ожидая ответа, я стал переодеваться — уличная пыль всегда являлась плохим соседом шерстяной ткани моего фрака. — Забавный парень, — раздался наконец голос демона. — Яркий пример прекрасного нюха и отвратительного зрения. Но странно было бы ожидать иной реакции от этой персоны. Это так типично для них… — Для кого? — насторожился я. Томас оглянулся и с удивлением посмотрел на меня: — Ты разве не… Он запнулся, затем снова отвернулся к окну и сказал, словно само собой разумеющееся: — Я забываю, что твоя ипостась — люди. — А твоя? — я застегивал пуговицы на рубахе, делая вид, что меня мало занимает сам разговор. Однако то, что говорил… Вернее то, что о чем старался не проговориться Томас до предела возбуждало мой интерес. — Тебе следует расспросить своего знакомого, — неожиданно зло рассмеялся Томас. — Бьюсь об заклад, он с удовольствием поведает тебе о нэкоматах, только приготовь шутку посмешнее. Ха-ха! — Ты не нэкомата, — утвердительно сказал я, материализовавшись рядом с ним. Мои когти не слишком нежно прошлись по обнаженному плечу с перечеркнутой печатью, а наши лица почти соприкоснулись. — Не нэкомата, — согласился Томас, улыбка которого обнажила кончики острых клыков. — Тот, кто любит смех, и сам знает пару недурных анекдотов. Только рассказывает их неважно.       Я отстранился. Раздражение моего хозяина ощущалось через множество стен поместья. Я и вправду отбивался от графика. Юному господину пора пить чай. — Сегодня вечером мы ожидаем гостей, — поставил я в известность непоседливого гостя. — Я хочу, чтобы ты был хорошей киской и не доставлял неудобств близким друзьям графа. — Муррр! — пропел Томас, соскакивая с подоконника и насмешливо кланяясь. — У вас сегодня будет самая милая кошечка Англии. Клянусь, он пожалеет о своих словах, с удовольствием подумал я. Леди Элизабет наверняка придет в восторг от «самой милой кошечки». По крайней мере сегодня, на мне будет на дюжину футов меньше кружев, чем обычно. — Ты действительно находишь это смешным? — пробормотал мне на ухо Сиэль, беря с подноса чашку ароматного пунша. — Она мучает твоего несчастного кота уже битый час! — Мой долг дворецкого следить за тем, чтобы гости Вашей Светлости получали удовольствие от приема, — терпеливо ответил я. — Кроме того, ваша невеста — человек прекрасных душевных качеств, который никогда не позволит себе причинить вред беззащитному созданию.       На слове «беззащитному» я не выдержал и прыснул, за что заработал свирепый взгляд Сиэля. — Посмотрите сами, юный господин, они вполне довольны обществом друг друга. Граф послушно повернул голову. Означенное «беззащитное создание» в желтом кукольном платье и с густо напомаженными усами мешком сидело на диване в окружении многочисленных вышитых подушечек, ленточек, костюмчиков, шапочек, ниток жемчужных бус, флаконов с духами и прочими атрибутами юной и крайне энергичной леди. Сама же хозяйка этого «богатства» сидела рядом и маникюрными ножничками остригала шерсть на хвосте Томаса, вероятно желая придать ему сходство с львиным. Она, как и её мать, почему-то оказалась неравнодушной к прическам демонов. И хотя леди Элизабет не внушала мне такого трепета, как леди Френсис, я все же несколько опасался за душевное здоровье Томаса к концу экзеку… сеанса красоты.       Как ни странно, на помощь ему решил прийти сам хозяин. Надев на лицо одну из миловиднейших улыбок, он подошел к дивану и с поклоном пригласил невесту на тур вальса. Несколько удивленная его неожиданной инициативой, Лиззи тем не менее, с огромным удовольствием приглашение приняла. Я сел за фортепиано. Оставленный в покое Томас встрепенулся, кубарем свалился на пол и бросился наутек, потешно взмахивая «львиным», с розовым бантиком, хвостом. Я был уверен, что минимум через четверть часа он окажется на границе Шотландии. Но я ошибался.       Прыти Томаса хватило лишь до дверей, где он успешно застрял между белых шаровар принца Сомы, немного опоздавшего к началу приема. — Ай! — взвизгнул нервный юноша. — Я спасу вас, принц!!!!! — немедленно вскричал его верный, но не слишком сообразительный слуга. — Мяааааааа! — завопил Томас.       Так я и знал. Поместье Фантомхайв без бардака, как демон без контракта. Начинаешь думать, что чего-то не хватает. Вот теперь действительно надо вмешаться, пока котик не передумал быть «милым».       Я подхватил Томаса за долю секунды до получения им «божественной» оплеухи, но нервы несчастного все равно не выдержали, и он не придумал ничего лучше, чем притвориться мертвым. В моих руках висело печальное пушистое полотнище в кипе желтого атласа. Глаза Томас для убедительности закатил. — Ты убил его! — напустился принц на своего преданного дворецкого. — Умоляю, простите недостойного слугу, мой принц! Мне очень жаль!!! — Агни немедленно бухнулся на колени и простерся на паркете.       Тут же, бросив танец, прибежала и леди Элизабет, глаза которой наливались огромными блестящими слезами. Наши гости встревоженно галдели. Граф смотрел на меня с укоризной. — Доигрался? — бросил он, отворачиваясь к окну. — Успокойтесь, — сказал я. — К счастью, это всего лишь обморок. Он жив. Я приподнял мордочку кота, чтобы продемонстрировать, что он дышит, но мерзавец открыл пасть и вывалил синюшный язык. Лиззи и Сома расстроенно заревели, а мой авторитет дворецкого падал на глазах. — Леди и джентльмены, прошу извинить меня, — я перехватил кота и поклонился, — я покину вас ненадолго и постараюсь разрешить эту небольшую неприятность. — Похорони его под старым вязом в парке, — с сарказмом посоветовал юный господин.       Я вздохнул. Никогда у меня не было таких утомительных контрактов и таких возмутительных господ.       Я вышел в коридор и направился к кухне. Томас продолжал свой спектакль. Думаю, чашка кофе вернет его к жизни. — Ну и? — я пододвинул чашку поближе к кошачьей мордочке. Томас, лежащий на столе, безмолвствовал. Я рассердился. — Мне действительно исполнить приказ хозяина и похоронить тебя под вязом? — спросил я, но угроза не возымела никакого действия. Я сел рядом и рассеянно отхлебнул кофе. — Чего ты от меня хочешь? — раздраженно спросил я. — Я ведь не дал этому бенгальскому болвану раскроить тебе голову! Перестань валять дурака, мне нужно вернуться к гостям.       Томас лежал на спине, раскинув лапы. Дурацкое кукольное платье ужасно портило большого благородного зверя. Я расстегнул платье и снял его с кота. Развязал бантик на хвосте, платком стер помаду с мордочки. — Извини, — пробормотал я. — Это была очень глупая шутка с моей стороны. — Извиняю, — улыбнулся мгновенно оживший и перевоплотившийся Томас. — Очень важно вовремя понять свою ошибку. Все неприятности начинаются с опозданий. — Все неприятности начинаются с моей любви к кошкам, — фыркнул я. — Или чему-то похожему на подушечки их лап… Впрочем, не стоит об этом. — Да, щечки у него мягкие! — радостно согласился лишенный малейшего такта демон. — Ты без ума от него, согласись. — Под какую музыку ты предпочитаешь быть похороненным? — осведомился я. — Ой, да ладно тебе, — Томас поставил чашку на стол. — Я уже проходил все это. И то, как с каждым днем с каждым поступком его растет твой аппетит, как начинаешь чувствовать за него личную ответственность, заботишься о нем, прикрываясь сухими строчками контракта, а на самом деле потому, что без него твоя вечность будет тянуться долго и тоскливо, пока не встретишь новую, столь же аппетитную жертву, чего может и не случиться. И в конце-концов, ты теряешь желание даже думать об этом. — Твоя личная ущербность — не основание приписывать собственные симптомы другим, — мрачно сказал я. — Тебе стоит признать, что это ты не можешь соблюсти условия контракта, потому что или слаб или бесчестен. Те признаки, что ты якобы находишь в моем служении юному господину демонстрируют лишь скрупулезное исполнение моих обязательств и не более того. И если бы ты служил так, как это делаю я, то не возникало бы у тебя таких глупых идей, а тем более тройной запрещающей печати. Интересно, что ты такого натворил, помимо того, что отпустил жертву, да и меня осмеливаешься искушать? Откуда еще две печати? Или ты нарушил больше контрактов, чем говоришь. Томас сник. — Нет, я не солгал, — ответил он после паузы. — Контракт был всего один. Только последствия его оказались… Я хотел, чтобы он прожил столько, сколько ему отпущено и прожил счастливо, но… — С момента заключения контракта, человеку отпущено столько, сколько необходимо для его выполнения, — сухо заметил я. — Не больше. — Да, верно, — печально согласился Томас. — Но мне казалось, что у меня есть оправдание.       Я посмотрел на демона. Обнаженное тело мерцало в молочном свете луны, проникавшем через окна; он казался античной статуей с далеких греческих берегов. Точеное лицо его приобрело неожиданно теплое и мечтательное выражение. И тогда для меня все встало на свои места. Томас влюбился не только в душу своей жертвы. Он просто влюбился. О, Семь Кругов, какая чепуха! — Глупость правда? — улыбнулся он, без труда читая мои мысли. — И кончилось все тоже глупо. Я хотел, чтобы он выжил, но этому не суждено было случиться. — Что, в тот же день, когда ты объявил ему, что не собираешься исполнять свою часть сделки, он напился и попал под копыта лошади, выходя из паба? — язвительно спросил я. — Он повесился, — спокойно ответил Томас. — Это вторая печать. — Потому что слишком привык полагаться на тебя? Слабый жалкий человечек? — уточнил я. — Ай, как некрасиво вышло. И чего тебе стоило немного подождать? А ведь ты все равно мог оставаться с ним до самого конца его земного пути. — Я. Не. Хотел. Пожирать. Его. Душу! Я. Должен. Был. Уйти! — Томас практически выкрикивал каждое слово, рубя речь паузами, словно топором. Еще чуть-чуть и он набросится на меня. Не думаю, что хозяину понравится, если мы разнесем половину поместья. Поэтому я попытался переменить тему: — И что же произошло потом? — Мы все равно остались вместе, — пожал плечами демон. — Так решили высшие силы. Вот только это уже никому не принесло радости… — Подожди! — поморщился я, прижимая пальцы к переносице. — Как это возможно? Он ведь умер и его душу должны были забрать жнецы. Контракт расторгнут и… Томас склонил голову набок. На лице его вновь появилась улыбка. — Вот поэтому ты — образцовый дворецкий, — сказал он. — И образцовый демон, который не знает, что происходит с не съеденными, но отмеченными связью с демоном душами. Уверяю, наказание его было не меньшим чем мое…       Гулко зазвенел колокольчик входной двери. — Еще гости? — удивился Томас. — Надеюсь, это не очередная девчонка с при… чудами. Я не желаю остаться лысым. — Нет, больше мы никого не ждали, — возразил я, прокрутив в голове список приглашенных гостей. — Что ж, придется посмотреть, какого незваного гостя занесло на этот раз. — Я с тобой, — с готовностью отозвался Томас. — Мне скучно сидеть здесь одному. — Только не в таком виде, — напомнил я. — Мя, — нежно мяукнул огромный полосатый кот, проскальзывая к дверному проему между моих ног. Надеюсь, он не линяет.       В прихожей раздавались голоса. В одном из них я узнал Мейлин, а второй голос принадлежал мужчине, но я не припоминал, что когда-либо слышал его ранее. Я ускорил шаг, стараясь не пропустить ни единого слова незнакомца. — Добрый вечер, мисс. Простите, что вторгаюсь без приглашения в ваш дом, — его голос звучал странно, переливаясь какими-то особыми нотами, свойственными лишь небольшой части людей. — Я Преподобный Джеймс Джордан.       Правильно. Вот этой части. Бархатный, проникновенный… Я уже слышу, как дрожат коленки взволнованной горничной. — Что в-вам угодно, святой отец? — пролепетала Мейлин.       Я остановился в дверном проеме, надежно скрытый тенью главной лестницы. Свет газовых рожков был приглушен, однако фигура преподобного Джордана выделялась строгостью и четкостью линий. Черная, как ночь, с единственным белым пятном пасторского воротничка. Длинными, изящными пальцами он взялся за тулью черной шляпы и снял ее. Блеснула тонкая оправа очков. — Мое дело незначительно, но неотложно, мисс. Несколько дней назад на постоялом дворе в Мидоу-Виллилж у меня убежал кот. Я узнал, что его видели в окрестностях поместья Фантомхайв. Уверяю, что я не осмелился бы побеспокоить ваш дом, но Эдуард очень дорог мне. Мы столько лет были неразлучны. Я очень надеюсь на вашу помощь! Сзади в мое плечо крепко вцепились когти перевоплощенного Томаса. Я мягко снял его руку и громко произнес: — Добро пожаловать в поместье Фантомхайв, Преподобный Джордан. Я — дворецкий графа и я буду рад помочь вам в поисках. Продолжая говорить, я покинул свое укрытие и теперь стоял перед гостем. Его глаза, необычного и ни с чем несравнимого оттенка изучали меня с искренним восторгом. — Не представляете, как мне приятно это услышать, — улыбнулся отец Джордан. Жнец смерти Джеймс Джордан. Третья печать Томаса.