***
— Ты — боец, а Леопольду такие нравятся. Знаешь, его последняя игрушка оказалась слишком слабенькой — девчонка быстро сдалась, — хихикнул мужчина с затемненными очками на пол-лица, когда они наконец приехали к старому заброшенному дому. Он открыл заднюю дверцу грузовика и безо всяких церемоний грубо вытащил оттуда Реджину. Руки женщины были крепко-накрепко связаны за её спиной, и бечевка с такой силой впивалась в запястья, что, наверное, её нити давно окрасились красным от крови пленницы. Как же Миллс хотела плюнуть ему прямо в лицо, но комок грязной ткани, который был впихнув в её рот, мешал ей это сделать. Откуда-то взялись ещё двое мужчин, одетых в брюки-карго и белые рубашки. Потянув женщину за предплечья, они взяли её и потащили по направлению к дому, который, казалось, вот-вот рухнет. И Реджина была бы бесконечно рада такому исходу событий. Куда лучше погибнуть под грудой старых прогнивших досок, чем попасть в сексуальное рабство. Идти в туфлях с четырехдюймовым каблуком было тем ещё испытанием, и она слегка споткнулась. Ей даже не дали восстановить равновесие — её прижали еще ближе к полу, ставя на колени. Через минуту в комнату вошел пожилой мужчина, примерно вдвое старше самой Реджины, и он одарил её таким взглядом, будто перед ним сидело животное, а не человек. — Эта малышка для меня? — тихо спросил он, смотря на женщину сверху вниз, и сложил руки на груди. — Довольно симпатичная, но такая испуганная, поглядите, — его взгляд, будто сканер, пытался проникнуть сквозь блузку и черную юбку-карандаш, надетые на Миллс. — Может, взбодрить её? — тот мужчина, который привез Реджину в эту место, обнажил желтые зубы в гнусной улыбке и полез в задний карман, доставая оттуда нож. Женщина безотчетно вскрикнула, и ноги сами понесли её назад. Она пыталась отползти, но её остановили, дернув за волосы, и вернули на место. — Будь хорошей девочкой и тогда обойдемся без крови, — прошептав ей на ухо эти слова, он раздел женщину, буквально вытащив её из пиджака, чуть не сломав при этом ей плечо. Брендовая вещь быстро полетела в сторону, и та же участь постигла и дорогую блузку. Вскоре была снята и юбка, и Реджина, оставленная в одном нижнем белье, чувствовала себя ещё более незащищенной. — Спасибо, Анжело, — старик улыбнулся своему помощнику, а от Реджины не скрылось, как из его штанов стало выпирать… это. — Я буду не против, если вы сейчас же закроете её в клетке и свяжите ей ноги. Ей определенно пойдет бандаж. Мужчина по имени Анжело кивнул, слегка склонив голову перед своим главарем: — Конечно, босс. — Надеюсь, ваш новый дом оправдает ваши ожидания, — мужчина медленно опустился на одно колено перед Реджиной, и с ухватистой силой взял её за подбородок, — потому что вы пробудете здесь ещё очень долго, — затем он посмотрел на то, что осталось от её дорогой одежды, и криво усмехнулся, — Ваше Величество.***
Казалось, что отчаянные вопли наполняли собой весь мир — кричала Эмма, а Реджина чувствовала всю её боль на себе. Звуки наполняли её до остатка, сжимая в тиски сердце, и брюнетке думалось, что во время пыток она кричит точно так же. И Боже — хоть бы она ошибалась, потому что слышимые крики отдавали такой безнадежностью, от которой не было укрытия. Миллс оставалось только гадать, что сейчас происходит с блондинкой, и живое воображение мигом подкинуло несколько идей. После секунды затишья — новый крик, и Реджина прижала руки к ушам, запуская ногти в волосы и неосознанно царапая саму себя. Эти холодные, болезненные звуки будто выбивают из Эммы жизнь, а Реджина уверена, что отныне они не будут давать ей спать по ночам. Наконец, мучения были окончены, и мир вокруг погрузился в жуткую тишину. Обычно, такая гробовая тишь не означает ничего хорошего, накрывая людей плохим предчувствием, но Реджина, наоборот, растила в себе уверенность, что Эмма жива. Она молилась всем богам, в которых не верила в обычной жизни, чтобы эта смелая и стойкая женщина просто выжила. Дверь скрипнула и отворилась, и первыми, что бросилось заключенной в глаза, были взлохмаченные и грязные локоны блондинки, закрывавшие большую часть её бледного и будто застывшего лица. Вздох облегчения вырвался из приоткрытых губ Миллс, и хоть Эмма была в ужасном состоянии, всё же, она вернулась. Агент аккуратно поддерживала левую руку, которая однозначно была сломана: в неестественном для себя положении конечность будто застыла, а кости были смещены. От открывавшегося вида Реджину начало мутить, но она, собрав волю в кулак, не выдала своего испуга ни единым взглядом. Всё, что было важным сейчас — удостовериться, что Эмма в порядке. Сама же пленница без сил согнулась напополам в дальнем угле камеры, не сдерживая стонов от боли, а солдаты за стенкой, несомненно, слышавшие всё это, закрывали глаза на всё происходящее. — Эмма? — руки Реджины обвили холодный метал решетки, отделяющей её от девушки. Отчаяние наполняло голос брюнетки, но Эмма не отозвалась. Она пыталась оттолкнуться спиной от грязной стены, но пока безрезультатно. — Эмма, ты в порядке? Ответь, прошу, — оторвав одну ладонь от решетки, Миллс протянула руку вперед, прикасаясь к разгоряченной коже женщины. Тонкими пальцами она легко обхватила руку блондинки, стараясь поймать её взгляд. — Эмма, пожалуйста, взгляни на меня. Тебя ранили. — А если они увидят, что ты пытаешься мне помочь, то ранят и тебя. Опять, — прохрипела блондинка, выдавливая из себя улыбку. Она улыбалась точно так же всего два часа назад — будто и не было тех страшных пыток, на которых из неё пытались выбить правду и задавали вопросы, на которые она никогда не даст ответ. — И я могу позаботиться о себе. Реджина цокнула, силясь не закатить глаза — это её старая, почти утраченная за последний год часть личности рвалась наружу. Прошлая Реджина Миллс была дерзкой и уверенной, и сейчас она возвращалась. Женщина радовалась, что смогла остаться самой собой, не умерев за маской «милого личика» и «рабыни». — Дай хотя бы посмотреть. Я уверена, что запястье вывихнуто, — брюнетка почти умоляла, но сейчас это было к месту. Ей приходилось умолять Леопольда остановиться. У-мо-лять. — Хорошо, — искренность Реджины растопила сердце Эммы и та, наконец, поддалась. С большим трудом она подползла ближе, давая женщине возможность осмотреть её. Кажется, поясница тоже пострадала. Ушиб, разливающийся фиолетовым, разрастался на плоти сильнее с каждой минутой, и Реджина, видя это, крепко стиснула зубы. Рядом красовался раскрытый перелом. — Рука сломана, милая. Я смогу вправить кость, и тебе будет легче. — Погоди-погоди. Ты? — паника явно завладела Эммой, и она нервно переводила взгляд со своей руки на женщину рядом и обратно. — Вправить перелом? — Именно, — брюнетка медленно кивнула. — Мой жених Дэниел был доктором, и он научил меня некоторым вещам. — Оу, — услышав ответ, Свон моментально поникла, но старалась держать лицо, по-прежнему улыбаясь, — у тебя есть жених. — Был. Его убили несколько лет назад, — взгляд Реджины помрачнел, а рукой она обхватила свое запястье. Она обернулась назад, взяв тонкое одеяло, которое давало маломальское тепло холодными ночами, и ловким движением руки оторвала от него кусок. Эмма удивилась этой манипуляции, и женщина начала объясняться: — Ткань послужит тебе перевязкой, как только мы всё исправим. — Хорошо. Давай скорее покончим с этим, — Агент набрала в легкие побольше воздуха, силясь успокоить нервозность. — Возьми, — женщина с оливковой кожей протянула оставшуюся ткань через решетку, отдавая Эмме, — обхвати зубами и кусай изо всех сил — так они тебя не услышат. — Ты точно уверена, Реджина? — Уверена, — женщина кивнула, торжественно обещая Эмме, что всё будет хорошо, но на самом деле уверенности в сердце и дрожащих руках было совсем немного. В тот момент, как кость оказалась на положенном месте, Свон уже отключилась.