Четыре, шесть, семь

      После окончания занятий тренер Широгане собрал их команду в пустой аудитории.       — Мы вместе со школьным советом провели анализ ваших игр, — тренер, заложив руки за спину, покачивался с пятки на носок, — Последние ваши игры были далеко за сто очков. Мы, конечно, не можем запретить вам выигрывать с таким отрывом… — он замялся, как будто собирался сказать что-то неприятное. — Послушайте, вы талантливые ребята, но отныне вам всем запрещено играть в полную силу.       Это было что-то новенькое. Теперь не надо выкладываться на играх? Бред какой-то. Зачем тогда вообще выходить на поле. Это похоже на сговор тренера с командами соперников. Неужели Микимото как-то по-воздействовал на тренера и школьный совет? Кисе покосился на Акаши. Тот сидел, облокотившись на спинку стула, сложив руки на груди. Алые пряди волос падали на лицо, скрывая выражение глаз. Но кажется был спокоен, по крайней мере внешне.       — Отныне, — продолжал тренер, — вам запрещены тренировки во время экзаменов. Утренние и обеденные тренировки отменены. В выходные школа будет закрыта. Школьный совет хочет оставить вам больше времени на учебу.       — Вы, что, хотите, чтобы мы сливали игры? — Аомине зло вскочил с места. — Я этого делать не собираюсь! Я без ваших тренировок в легкую обыграю любую команду. В одиночку, если придется!       Акаши никак не отреагировал, вообще даже не шевелился.       — Сядь и заткнись, — зло процедил Мидорима, скопировав положение Акаши.       Тренер благодарно кивнул заместителю капитана и отошел, отрешенно глядя в окно. Он напряженно кусал губы, видно, не решаясь сообщить еще более неприятную новость. В аудитории было так тихо, что было слышно жужжащую под потолком муху. Все напряженно ждали пока кусающий губы у окна тренер, наконец решится.       — Теперь вводится квота на 30 очков на каждого игрока, — тихий голос Акаши, почти шепот, услышали все.       — А не проще ли разогнать команду к ебаной матери! — вскочил Аомине отшвыривая стул. — Раз уж вы запрещаете нам играть!       — Так мы максимально усложняем вам задачу и дадим небольшой шанс соперникам, — больше было похоже, что тренер извиняется перед Аомине.       — В жопу вас и ваши запреты! — Дайки шарахнул кулаком по столу.       — Аомине, — предупреждающий голос Акаши был так же тих и спокоен.       Дайки успокоился как по мановению волшебной палочки, взял стул и сел, шумно дыша.       — Есть еще одна новость, — тренер снова расстроенно покусал губы, — Меня убрали с поста старшего тренера. Теперь мои обязанности будет выполнять Сейджуро Акаши.       Капитан еле заметно кивнул. Лица его совсем не было видно за свисающими волосами. Кисе уже научился определять настроение Акаши по выражению алых глаз. Сейчас он не мог этого сделать. Это настораживало и пугало.       Тренер окинул членов команды прощальным взглядом и вышел из аудитории, оставляя удивленных и растерянных баскетболистов.       — Акаши, послушай, это ведь бред какой-то, — Аомине изо всех сил сдерживал злость, пытаясь говорить спокойно. — Куроко не может набирать очки за игру. Кисе пока что вряд ли сможет набрать столько очков. Мурасакибара играет в защите. Нас остается только трое. Получается, что 90 очков, это максимальное количество за игру? Да мы в легкую наберем их в первой половине, а потом что делать? Сливать? Я отказываюсь! Да я думаю, все тут не в восторге от подобной перспективы.       Тут Кисе был согласен с Аомине. Вряд ли, играя в одной команде с Дайки ему удастся приблизится к нему по набранным очкам за одну игру. Ну, допустим, наберет и он свои 30 очков. Дальше-то что делать?       В аудитории повисла тишина. Так-то надо было вставать и двигать в сторону зала, но, видимо, настроения не было ни у кого.       — Акаши, может быть мы сходим к Мурасакибаре? — Куроко подошел к капитану. — Расскажем ему новости. Спросим, как дела.       Акаши молчал долго, потом встал и накинул лямку сумки на плечо.       — Пойдемте, — распорядился он.       Кисе всматривался в спокойные алые глаза. Было не похоже, что капитан зол или расстроен. Кажется даже, что совершенно спокоен. Капитан вышел первым, все остальные потянулись за ним, Кисе спокойно шел рядом с Мидоримой, что вообще не смотрел в его сторону, видимо, обидевшись на вчерашнюю неявку.       Пользуясь толпой людей в коридоре, Куроко утащил Аомине в туалет.       — А где Аомине? — спросил Акаши, уже стоя в воротах школы.       — В туалете вместе с Куроко, — ворчливо отозвался Мидорима. — Акаши, почему нам запретили тренировки?       — Микимото Кокити, — Кисе прислонился к школьной ограде. — Наверняка его работа.       Акаши бросил на него гневный взгляд.       — Вчера в школьном совете скандал был, — он отвернулся к Мидориме, — Явились родители Атсуши. Врачи нашли у него синдром Марфана в зачаточной стадии. Если не лечить, то ему грозят проблемы с сердцем и сосудами, страшная боль в суставах и потеря зрения. По сути, это наследственная болезнь. Врачи считают, увеличенный выброс адреналина, который происходит по причине заболевания, способствует появлению у некоторых людей особой силы духа и одаренности. Родители Атсуши почему-то решили, что все грядущие проблемы из-за баскетбола. Посовещавшись, совет школы решил, что наши тела школьников не могут вместить «весь наш безграничный талант».       Кисе закрыл глаза ладонью. Так и знал, что все эти разговоры про «пять гениев» до добра не доведут.       — Вот и запрещали бы одному Атсуши. Зачем тренера снимать? — Мидорима недовольно поправил очки и скрестил руки на груди.       — А это уже вы постарались! — злость капитана все же прорвалась в голос.       Кисе замер около стены. Ледяной волной паника прокатилась по коже, заставив моментально вспотеть. Неужели кто-то узнал о них с Шинтаро, и это как-то повлияло?       — Мы? — спокойному удивлению Мидоримы можно было только позавидовать.       Он незаметно сместился в сторону, чтобы Акаши не видел привалившегося к забору Кисе.       — Кисе в обмороки падает, а потом по три дня в школе не появляется. Даже ты сразу после зачетов заболел. Теперь я не знаю, что делать. Хоть зал на стороне арендуй каждые выходные, — Акаши совершенно очевидно злился, но почему-то не на них, а так, абстрактно, на себя, на ситуацию в целом.       Из дверей школы наконец-то появились Аомине вместе с Куроко. Криво застегнутые рубашки, потрескавшиеся нацелованные губы, оба одинаково взъерошенные.       — Десять минут, — недовольно прокомментировал Мидорима, посмотрев на часы, — рекорд, скорострелы.       — Почему ты такой злой, Мидорима-кун? — Куроко невинно моргал большими небесно-голубыми глазами.       — Пошли, — скомандовал Акаши, пока Аомине снова не взбесился, и они все тут не переругались.       Мидорима шел рядом с Акаши, но в автобусе, пользуясь толпой народа, взял Кисе за руку на минуту, крепко сжимая его ладонь ледяными пальцами, при этом отстраненно глядя в окно поверх головы капитана. Ничего такого в пожатии не было, но почему-то сердце забилось чаще.       Атсуши лежал на больничной кровати, заложив ногу за ногу, смотрел аниме и поедал конфеты.       — С каким счетом закончилась игра? — Мурасакибара, не здороваясь, покосился в сторону пришедших баскетболистов.       Кисе с Мидоримой растеряно переглянулись. Никто уже не помнил счет. Да и не до того тогда было.       — 31:203, — ладно хоть Акаши помнил.       — Мидо-чин, совсем не умеешь в защите играть. Тебе надо больше тренироваться, — Мурасакибара лениво из-под фиолетовой челки покосился в сторону Шинтаро.       — А тебе поменьше сладкого есть, тогда мне не придется играть за тебя, — Мидорима независимо скрестил руки на груди.       — Нам тренировки запретили, — Аомине видимо все еще бесил данный факт. — Теперь тренируемся только вечером в будни, как все баскетбольные клубы в других школах. Нахера я сюда поступал?!       — А, — Атсуши отрешенно посмотрел в потолок. — И чем мне заниматься в выходные?       — Начни уже учиться! — веско высказался Мидорима.       — Ну или начни встречаться с кем-нибудь, — Кисе кивнул на воспользовавшихся уединением палаты Аомине и Куроко. Те, уже совсем не стесняясь, своей баскетбольной команды целовались сухими потрескавшимися губами.       — Парни, так нельзя, — Акаши (бета: чую я, что реплика про конфеты больше подходит не Акаши, а Атсуши) тоже, видимо, уже надоело это зрелище, — поцелуи — это конфеты. Если есть их постоянно, они потеряют вкус.       Аомине и Куроко мигом прекратили лизню и отступили друг от друга подальше.       — На выходных вот этим и займитесь, чтобы я этого больше не видел, — продолжал им выговаривать капитан.       Смутившийся и покрасневший Куроко согласно кивнул.       — И купите себе помаду гигиеническую, а то на рожи смотреть невозможно, — недовольно буркнул Мидорима.       — Конфеты? — удивленно переспросил Мурасакибара, внимательно рассматривая карамель в руках, — а ну-ка, поцелуйте меня кто-нибудь, проверить хочу.       Кисе привалился к дверному косяку, не слушая. Ощущение, что его ударили большим мешком по голове, оглушили, не хотело проходить. «Поцелуи — это конфеты» — фраза застряла в голове. Рёта в упор смотрел на Мидориму. «Поцелуи — это конфеты». Вот что задумал Шинтаро. Он своими поцелуями приманивал его словно дикое животное, бросал сладкие подачки, стоило только приблизиться хоть на шаг. И тупой, жадный до сладкой ласки и внимания Кисе, откровенно велся. Дико неприятно чувствовать себя обманутым, соблазненным. Чего только Шинтаро добивался? Чтобы Кисе его трахнул? Сомнительное удовольствие. Тут что-то другое.       И ведь как расставил свои сладкие ловушки. Пользуясь минутным уединением на балконе, бросил первую сладость. И так каждый раз, стоило им остаться наедине. Манил даже не самим поцелуем, сколько сладким обещанием. А Кисе — взрослый пятнадцатилетний парень, повелся, как маленький ребенок, которому взрослый дядя посулил конфетку. Зачем этот хитрый план? Зачем просить встречаться? Зачем целовать ночами, сладким обещанием уговорив остаться? Срочно нужно поговорить. И не позволять себя больше целовать.       Время посещения заканчивалось. Задумавшийся Кисе уловил только окончание разговора, что Мурасакибару выпустят отсюда уже завтра. Выйдя из больничных дверей, все задумались, куда бы им деваться. Аомине вместе с Куроко быстрее всех решили, чем им заняться, и быстренько свалили. Помаду покупать, ага. Акаши сказал, что у него дела остались в школе. Мидорима и Кисе остались одни.       — Кисе, нам поговорить надо, — Шинтаро смотрел на него, сложив руки на груди.       — Надо, — подтвердил Рёта.       — Пошли, — Шинтаро не оглядываясь зашагал к метро.       — Нам лучше поговорить где-нибудь в кафе, — Кисе всерьез опасался разумопомрачительных поцелуев, как только они останутся одни.       Шинтаро остановился.       — Не думаю, что посетителям кафе придется по вкусу тема нашего разговора, — Мидорима говорил с ним так, будто в чем-то обвинял.       — Хорошо, — выставлять на всеобщее обозрение их проблемы действительно не стоило. — Только ты больше не будешь меня целовать. Мидорима отвернулся в сторону так резко, будто Кисе его ударил. Прямо посреди улицы снял очки, перебинтованными пальцами потер глаза, и снова надел.       — Хорошо, — в сторону желтоволосого парня он даже не смотрел.       Кисе вглядывался в зеленые глаза. Почему такое неприятное ощущение, будто он Шинтаро сейчас обидел? Ну, раз он без возражений согласился его больше не целовать, значит, все нормально. Его же слову можно верить? Пожалуй, Мидорима - единственный человек, которому можно верить и которого не опасаться. Шинтаро никогда ничего плохого ему не делал. Это его был совет про измененное портфолио. Его прогнозы, его талисманы. Может и бред, но Кисе все равно слушал. Помог с зачетами. Поддержал в трудный момент. Откуда тогда этот дикий план с поцелуями?       Различные противоречивые мысли не давали покоя пока они ехали в метро и шли по улице. Кисе разрывало доверять или не доверять зеленоволосому типу.       — Почему Кокити Микимото мог помешать нашим тренировкам, — Мидорима не выдержал тягостного молчания на лестнице в квартиру.       Кисе все же дождался пока они поднимутся и закроют дверь.       — Он мне предлагал секс и грозил, в случае моего отказа мы потеряем звание «Поколения Чудес», — Кисе снял куртку и сел на диван. В голове он прокручивал вопрос про поцелуи и никак не мог сформулировать его правильно.       — Ты отказался? — Мидорима не стал садиться рядом с ним, а уселся на край кресла напротив.       — Ну, я же ожидал от него проблем сегодня, — Кисе потихоньку начинал злиться. Шинтаро его, что, проституткой считает?       — Почему он предлагал тебе секс? Ты спал с ним? — Шинтаро смотрел в упор, требуя ответа.       Кисе замялся. Эта информация никогда не должна пойти дальше. Мидориме ведь можно доверять.       Мидорима запрокинул голову и снял очки.       — Черт, — сквозь зубы протянул он, правильно истолковав заминку. — А Одзима Микимото? Обычно они идут в наборе. С ним тоже спал?       Шинтаро спрятал лицо в ладонях.       — Не надо, не отвечай. Я не хочу знать, — голос его звучал приглушенно.       — А ты откуда о них знаешь? — подозрительно спросил Кисе.       — Кокити мой дядя со стороны матери. За странные пристрастия его отлучили от нашей семьи, когда мне было три, — Мидорима убрал руки от лица и резко оборвал сам себя. — Акаши знает о его угрозах?       — Знает, — злость перетекла в острое раздражение на непомерно тесный мир. — Я ему сразу же сообщил.       — Поэтому ты ко мне не пришел, — Мидорима нервно покачивая ногой рассматривал свои очки на столе. — Кисе, ты же согласился со мной встречаться? Знаешь, что это значит? — зеленые глаза были зло прищурены. — Это значит, что я твой парень. Твой парень — это не тогда, когда ты со мной переспал, а когда ты спишь со мной одним.       Кисе разозлился уже основательно.       — Я не приехал не поэтому, — процедил он, сощурив глаза. — Ты вроде говоришь, что ты мой парень, но ты не любишь оральные ласки, даже подрочить себе не даешь, но при этом постоянно меня целуешь. Знаешь, что со мной после твоих поцелуев делается? То же, что и с тобой! Только ты то ли стесняешься, то ли боишься заниматься со мной сексом. Но я ведь не железный!       — Мы занимались сексом, если ты помнишь, — Мидорима скрестил руки на груди и устало откинулся на спинку кресла. — Я не был против. Сейчас я тоже не против.       Кисе смотрел на него и не понимал. Как будто они говорят на разных языках.       — Я точно знаю, что так тебе не понравилось. Делать тебе больно еще раз я не хочу. Не буду, — злость подогревала, заставляя с языка слетать плохо переваренные куски мыслей.       — Послушай, — Мидорима выставил вперед открытую ладонь, останавливая. — Я знаю, что ты привык ко всякой мерзости. Со мной ты этого делать не должен. Я не хочу так.       Кисе вцепился в свои волосы. «О господи!» Вот в чем дело. Ну и как с этим бороться? Да и стоит ли?       — Мидорима-чи, давай мы будем встречаться совсем без секса? — Кисе показалось здраво убрать «камень преткновения» из их отношений.       — А ты расстался с Акаши? — встречный вопрос даже не раздумывая.       Кисе отвернулся, сложив руки на груди. Если б все было так просто!       — Тогда нет, — Мидорима тут же понял его заминку. — Тебе придется выбрать, Кисе. Либо Акаши, либо я. Если выберешь меня, то ты переезжаешь сюда. Без вариантов. Я хочу знать, где ты и с кем ты.       — А ошейник на меня наденешь?! — Кисе вскочил на ноги.       — Надену, если понадобится! — Мидорима тоже резко поднялся.       — Ты хуже Акаши и Аомине вместе взятых! — процедил Кисе. — Они хоть мою свободу не ограничивали! Просто они меня ебали, как хотели, ты же собрался сделать меня своей вещью.       Подхватив свои вещи, он выскочил из чужой квартиры. Охренеть поговорили!       Кисе шел домой пешком, надеясь успокоиться. Прохладный ветер остужал голову. «Надо было послать его сразу к чертовой матери», «надо было сказать ему, что так не поступал даже извращенец Акаши», «надо было сказать, что яблоко от яблони…» целый ворох таких «надо было» крутились в голове в такт быстрым шагам. Целые ненужные теперь куски возможного диалога всплывали в голове. Ответы колкие и остроумные придумывались сразу. А так получилось сплошное «да я! да ты!» Толку нет. Детский сад. Мидорима тоже хорош «или Акаши или я»! Ну и что теперь делать?       А не пошел ли Шинтаро со своими предрассудками куда подальше! Видите ли, Кисе привык ко всякой мерзости! А Мидорима вообще не знает, что такое секс! Хоть бы порно в интернете посмотрел хоть раз. Ошейник он на него наденет! На себя пускай надевает! Вместе с намордником! Не хватало еще, чтобы за каждым его шагом следили. В общем, в жопу Шинтаро вместе с его родственничками.       Вот Акаши в жизни не станет устраивать скандал и слежку. Все просто: иди, куда хочешь, но если накосячишь — получишь. Правила просты и понятны. Акаши всегда предоставлял свободу все сделать самому. Вон, в последний раз разрешил тренировку из-за работы пропустить. Кисе прогулял целый день, и ничего ему за это не было. Акаши еще очень добрый. Секс с ним не в пример лучше, чем с Шинтаро. Надо бы поехать к Сейджуро все ему рассказать и попросить прощения. Пора уже стать нормальной парой. Ну там ходить вместе в кино, в кафе, гулять по вечерам, держась за ручку и, наконец, вместе засыпать после секса. Как там это делают обычные парочки.       Акаши ответил на звонок после третьего или четвертого гудка.       — Алло, Акаши-чи, можно я к тебе сейчас приеду? — Кисе медленно шел по обезлюдевшим ночным улицам.       — Кисе, поздно уже, — судя по голосу, Акаши был недоволен.       — Пожалуйста, не бросай меня, — Кисе старательно давил на жалость плаксивым тоном. — Ты мне сейчас так нужен!       — Хорошо, — тон слегка смягчился, — приезжай.       Кисе огляделся по сторонам, определяя свое местоположение, и вызвал такси к соседнему дому. Как раз он подойдет к нему, а так стоять ждать придется.       Он медленно плелся к соседнему дому. Сейчас он сядет в такси. Приедет к Акаши. Акаши его трахнет, и все станет хорошо. Прям как в сказке.       На углу дома вдоль которого он шел толпилась куча подростков. Те странно толпились как будто что-то прятали. Кисе поспешил перейти улицу. Мало ли чего от них можно ожидать.       — Кисе Рёта, — окликнул его знакомый голос. — Так и знал, что мы когда-нибудь встретимся!       Кисе остановился. К нему немного нетвердой походкой приближался худой чернявый парень.       — Хирошо Тамаки? — удивленно переспросил Кисе. Его бывший коллега по агентству выглядел ужасно. Вещи были старые и сильно потрепанные. Сам Хирошо бледный до синевы, с некрасиво торчащими худыми скулами. — Что с тобой случилось? Ты же нашел себе спонсора.       — Нашел, — кивнул парень. — Жирного богатого козла. Он продал меня в бордель фудзоку, как какую-то вещь, когда наигрался. В результате я остался на улице без портфолио, денег и жилья. А ты хорошо выглядишь, — он осмотрел Кисе с головы до ног. — Парень есть?       — Есть, — улыбнулся ему Кисе.       — Молодой? Красивый? Богатый? Влиятельный? — довольный Хирошо радостно перечислял предполагаемые достоинства.       — Да, на все вопросы, — Кисе явственно сначала представил Мидориму, а потом, тряхнув головой, Акаши.       Хирошо резко изменился в лице и схватил Кисе за грудки.       — Сваливай от него, чем раньше, тем лучше, — прошипел он в лицо Кисе, обдавая гнилостным дыханием, — иначе будем вместе стоять на этом углу и зарабатывать 5 000 йен в час. На двоих.       Мимо проехала одинокая машина, осветив яркими фарами Хирошо. Яркий свет оттенил его волосы, на мгновение превратив в блондина. Яркая желтая неоновая вывеска отразилась в его глазах. Кисе от неожиданности отшатнулся.       Машина остановилась и сдала назад к кучке парней, так и стоящих на углу.       — Хиро, — громко свистнул один из парней, подзывая Тамаки.       — Мне работать пора, — натянуто улыбнулся темноволосый парень. — Потом еще поговорим.       Перебежав улицу, он сел в машину, которая тут же тронулась с места.       Кисе добрел до соседнего дома. Такси его уже ждало. Он уселся на заднее сидение и назвал адрес. Неожиданная больная мысль, что только что он видел свое будущее, не давала покоя. Но ничего, сейчас его Акаши трахнет как следует, и все лишние мысли сами выветрятся у него из головы.       Но сам Сейджуро почему-то не ждал его у порога с распростертыми объятиями. При его приближении дверь открыла уже знакомая девушка-служанка. Аккуратно забрала обувь и повела по коридорам вниз. Насколько Кисе запомнил, там находился онсен. Забрав вещи, она принесла ему до боли знакомое розовое кимоно в желтый цветочек.       — Акаши-кун ждет вас, — она раздвинула перед ним дверцы.       Сейджуро возлежал в онсене важно откинув затылок на валик полотенца.       — Акаши-чи, это что за шутки? — недовольный Кисе подошел поближе к краю, указывая на кимоно.       Сейджуро был не один. Рядом с ним замачивался не кто иной, как Одзима Микимото.       — Он что здесь делает? — Кисе невежливо указал пальцем на юного бизнесмена.       — Иди к нам, Кисе-кун, — Одзима поманил его пальцем, прям как уличную девку.       — Спускайся, — по-доброму улыбаясь распорядился Акаши.       Недовольно нахмурившись, Кисе под плотоядным взглядом Микимото сбросил розовую тряпку и спустился в воду. Расположился подальше от них. Ему неприятно было находится с Одзимой Микимото в одной комнате, не то что сидеть в одном онсене.       Между Акаши и Микимото был небольшой плавучий поднос на котором стояла бутылка без этикетки, две малюсеньких чашки и какая-то тонко нарезанная закуска. Они то и дело пили из маленьких чашечек и закусывали почти прозрачными ломтиками рыбы.       — Надо же, а я не верил, — пробубнил Одзима, разглядывая Кисе.       Из раздвижных дверц снова появилась служанка и принесла Акаши его телефон.       Сейджуро, не глядя, забрал его, открыл.       — Да… знаю… запросто, но он сейчас у меня… не за что… хорошо, — он проговаривал по очереди слова через паузы, очевидно, слушая собеседника.       Закончив разговаривать, отдал телефон девушке обратно. Та, мелко перебирая ногами ушла из онсена.       — Ну и кто там звонил? — Микимото положил в рот кусочек рыбы.       — Твой двоюродный братец, — Акаши почему-то не сводил взгляда с Кисе — искал его, между прочим.       — Шинтаро что ли? — удивился Одзима.       Кисе всполошился, зачем Мидориме он понадобился, ведь даже двух часов после их ссоры не прошло?       — Так это правда, что Мидорима твой родственник? — прямо спросил он у Микимото.       — Кисе, все обеспеченные семьи между собой родственники. Только так можно вести дела — Акаши был расслаблен и благодушно настроен. — Я тоже в дальнем родстве с Шинтаро.       — Родственничек, — гадко ухмыльнулся младший Микимото, — как стану наследником его состояния, выкину его на улицу.       — Как это наследником? Мидорима тут причем? — Кисе очень не понравилось словосочетание «выкину на улицу».       — Шинтаро не является наследником состояния Мидоримы-сан. Пока не является, — терпеливо объяснял Акаши. — Что бы им стать, ему придется заработать свой первый миллион самому. Его поэтому отселили от остальной ветви. Чтобы, если он не справиться, удобнее было вычеркнуть его имя из всех бумаг.       — ЗдОрово, и где он возьмет этот миллион? — Кисе сердито скрестил руки на груди в упор глядя на двух усмехающихся папиных сынков.       — Ух какой! — восхитился Одзимо. — Акаши, сдай мне его в аренду хоть на денечек и считай, что у нас с тобой больше никаких разногласий нет.       — Если только он сам согласится, — Акаши спокойно откинул голову на валик.       — Иди к херам, — Кисе не особо долго подбирал слова, куда бы послать слащавого богатого гада.       Акаши фыркнул с закрытыми глазами и смешливо сморщил нос.       — Акаши, а может хоть групповушку на троих, а? — жалостливо упрашивал Одзима.       — Сейчас я тебя туда же пошлю, — Акаши лениво приоткрыл один глаз.       — Ну и решай свои проблемы с баскетболом сам, — обижено отвернулся Микимото и потопал к лестнице из бассейна. Так мокрый и голый он гордо удалился из онсена.       — Проблемы с баскетболом? Я, что, должен был согласиться? — Кисе подозрительно смотрел на поднявшего голову Акаши.       — Как сильно ты хочешь играть? — Акаши поставил на край бассейна ненужный поднос. — Ты эту кашу с Микимото заварил, тебе ее и расхлебывать.       — Значит, ты меня для этого позвал? Что бы я трахнулся с Микимото и решил все проблемы? — Кисе разозлился, глядя на капитана.       — М, я не исключал такой вариант. Он самый простой и быстрый, — Акаши развернулся лицом к бортику и выставил локти пред собой. — Иди разомни мне плечи.       Рёта честно хотел психануть и уйти отсюда, но, вспомнив о цели своего визита, заставил себя успокоиться. Все же подошел, несильно сдавливая каменные мышцы плеч капитана, старательно прогоняя воспоминание, как Шинтаро сам его мыл.       — А черт с ним, — вяло и сонно пробубнил Акаши, — найду другой способ надавить.       — А Мидориме ты помочь не хочешь? — Кисе ритмично нажимал на жесткие мышцы.       — Знать бы еще чем, — так же сонно пробубнил Акаши, упираясь лбом в согнутые руки.       — Просто дай ему этот миллион, — Кисе убрал руки с его плеч.       Акаши поднял голову, всматриваясь в его глаза.       — Ты вообще понимаешь значение слова заработать? — он подтолкнул Кисе к бортику бассейна и заставил шире расставить ноги. Проникновение внутрь под водой, без смазки было довольно-таки неприятным и болезненным. — Как хорошо-то! — прошептал Акаши, не двигаясь.       Кисе прикусил нижнюю губу, еле сдерживая стоны.       Движения под водой сильно потеряли в резкости, но остались такими же сильными. Горячая вода расслабила, успокоила боль в неподготовленных мышцах. Сильные проникающие толчки будили возбуждение. Поднимающийся член мягко обволакивало потоком горячей воды. Кисе упирался в бортик бассейна, помогал Акаши, но несмотря на физическую реакцию тела удовольствие не потекло по нервам. Может, это во всем была виновата минеральная вода, может, от того, что голова была занята ссорой с Мидоримой и недавним обществом Микимото. Ладони Акаши на бедрах не причиняли особого удовольствия, из-за них проникновение казалось глубже и неприятнее.       «Лучше бы я остался дома и подрочил,» — досадливо подумал Кисе опуская голову.       — Что-то ты тихий сегодня — спокойный голос капитана, будто они не сексом тут занимались, а раскладывали карандаши по цветам.       Кисе послушно застонал. Пока Акаши не придумал чего-то такого, от чего можно собственными криками сорвать голос.       — Давай выйдем отсюда, — попросил Кисе.       Акаши вытащил член и подтолкнул гостя к ступенькам. Еле дождался, пока он встанет на ровную поверхность, сильно толкнул в спину, заставляя упасть на колени. Сейджуро не стал ждать, пока Кисе поймет, чего от него хотят, и устроиться поудобнее. Пристроился сзади и резко вошел внутрь.       Без смазки это было дико неприятно и слегка больно. Акаши быстро и резко вдалбливался в простату. Кисе, опустив голову на руки перед собой, усиленно маскировал стоны боли под стоны удовольствия и изо всех сил старался не напрягаться. Ничем не выдать своего дискомфорта. Почему от секса с Акаши всегда должно быть больно? Это, что, всегда так будет продолжаться?       От несправедливости жизни захотелось плакать. От механического воздействия возбуждение горькой лавиной потекло по нервам и осело тянущей горячей тяжестью внизу живота. Кисе старался стонать все громче, чтобы Акаши не в чем было его упрекнуть.       Капитан резко повалил его на спину, закинув его ноги к себе на плечи. Цвет глаз стал темно-алым, пародируя цвет глаз своего отца. Кисе закрыл глаза, чтобы Акаши ничего не мог прочитать по его лицу. Напряженный член должен был служить достаточным доказательством, что ему хорошо.        Акаши сделал свои движения равномерными, одинаково сильными, явно растягивая удовольствие.       «Да кончишь ты или нет!» — нервно думал желтоволосый парень и схватился за член. Может, сокращения мышц кончающего тела быстрее доведут капитана до оргазма? Кисе опасался открывать глаза, смотреть в глаза Сейджуро не хотелось.       Старательные действия на члене и воздействие на простату принесло результаты. Кисе выгнулся, кончая. Акаши сбился со своего четкого ритма и задышал чаще. Сделав еще несколько рваных резких толчков, замер.       Кисе подавил облегченный вздох. Наконец-то. Теперь можно пойти в душевую и смыть неприятное ощущение растянутых мышц.       Ополоснувшись, Акаши повел его в дом.       — Можно я останусь на ночь с тобой, — спросил Кисе на пороге уже знакомой гостевой комнаты. — Мы ведь встречаемся.       — Ну и что? — Акаши скрестил руки на груди.       — Я думаю, мы можем стать настоящей парой, — Кисе положил ему руки на плечи, чуть касаясь пальцами кончиков алых волос. — Спать вместе, ходить в кино.       Акаши чуть прищурившись смотрел прямо в глаза.       — Что за глупости? — губы презрительно скривились. — Ты хотел секса, ты его получил. Ведешь себя, как истеричка.       Стало обидно. Почему это совместное времяпрепровождение стало глупостью? Почему они не могут вместе что-то делать? До Кисе только сейчас дошло, что за те разы, когда он был здесь, они ни разу не спали вместе. Акаши даже ничего сказать было нельзя, не натолкнувшись на резкое «Не смей мне указывать!» Это разве отношения?       — Почему ты не хочешь со мной спать? — он убрал руки с чужих плеч, разочарованно отступая назад.       — Выспаться хочу, — не раздумывая, заявил Акаши. — Хоть завтра и выходной, у меня много дел.       — Может быть, ты меня хоть поцелуешь? — Кисе понял, что никогда в жизни Сейджуро не будет с ним вместе. Будет только трахать, когда захочет. Если вообще не «сдаст в аренду» ради выгоды.       — Хватит, иди спать, — Акаши резко развернулся и пошел по коридору к своей комнате.       Кисе вошел в гостевую. Обида и разочарование глушили ощущения, запахи, туманили зрение. Это чужая комната. Неудобное ощущение, что он всего лишь напросившийся на ночь гость, не оставляло. Хотелось немедленно отсюда уйти, чтобы не досаждать хозяевам. Поганое ощущение, что он тайком снятая на час проститутка, напросившаяся на ночь. Ощущение, что сейчас придет настоящий хозяин и, если не устроит скандал, то вежливо выпроводит за дверь. Ну и зачем дожидаться этого момента?       Его сумка была уже здесь и вещи тоже. Он переоделся, тихонько вызывая такси. Ощущая себя случайно забредшим в чужой дом вором, на цыпочках прокрался по затихшему дому и вышел за дверь.       Время было позднее. Машину пришлось ждать довольно долго. Кисе ежился от прохлады, но возвращаться обратно он не собирался. Даже если придется идти домой пешком. Через лес. Странное чувство дежавю неприятно оцарапало нервы. Ведь, по сути, он сейчас тоже сбегает из гостей ночью, спасаясь от неприятной компании. Получается, что тогда, после того злополучного показа, которому он обязан знакомством с Микимото, он сел в машину Акаши, это было не решение проблемы. Это только отсрочка. Если так уже было два раза, наверняка будет и в третий, и в четвертый, и в пятый. На мгновение промелькнуло воспоминание о Хирошо. Вот путь, который ведет к такому будущему, и Кисе крепко стоял на нем обеими ногами.       Машину он все же дождался. Водитель ругался, что вызывают в такое время в такую даль. Сев на сидение, Кисе не стал спорить. Мало ли, откажется везти.       Его маленькая родная квартирка показалось пустынной и крайне неуютной. Чувство одиночества подтачивало нервы. Раньше у него был бардак в личной жизни. Теперь ни бардака, ни пресловутой личной жизни. Ни одного друга и товарища, с которым можно поговорить, поделиться. У него иногда на улице так же просили автографы, но не было ни одного человека лично для него. Кисе думал, что Акаши может стать его близким человеком. Сейчас от абсурдности данного предположения было смешно. Ледяной и неприступный капитан, которого нельзя обнять, поцеловать, остаться на ночь. Никогда в жизни им не стать парой.       Но у него был человек, которого можно обнимать ночами, сладко целовать, пока не закружится голова, поделиться проблемами, получить совет и помощь. Шинтаро при любом удобном случае тащил его к себе, охотно делился личным пространством, пускал в свою жизнь. И зачем они поругались? Все этот дурацкий ультиматум «или Акаши, или я». Если хорошо подумать, то ультиматум был вполне обоснованный. Он же согласился встречаться с Мидоримой. Разумно было предположить, что Шинтаро неприятно, когда его парень трахается с кем-то на стороне. Кисе на мгновение представил, что это Шинтаро встречается с кем-то, помимо него. Сразу стало горько и обидно, всплыл вопрос, что во мне не так, что мой парень ищет это у другого. Может, тогда и не плохо, что Мидорима хочет постоянно знать, где он, с кем? Хоть один человек в этом гребанном огромном мире заботится, переживает. Так делают только самые близкие люди. Возможно, Шинтаро не хотел ограничивать его свободу, просто заботиться. Странно это — позволить кому-то позаботиться о себе. Позволить спросить «когда будешь дома», позволить накормить завтраком, позволить вручить талисман и пожелание удачи, позволить потереть себе спину в душе, позволить целовать, успокаивая и возбуждая. А что еще в этой жизни надо? Ради такого можно и помучиться со смазкой и презервативом.       В чем, собственно, была главная причина скандала? В сексе? Да и черт с ним. Все равно от него одни неприятности. Прожили без него пятнадцать лет и еще проживем. Никто в конце концов не отменял «ручной труд». Тем более восхитительных фантазий Мидорима может подбросить целую кучу. По правде говоря, только он и может это сделать. Кисе ведь никогда даже в голову не приходило подрочить на воспоминания об Акаши. О чем там фантазировать? Снова будет больно и неприятно, с искренним желанием, чтобы от него отстали побыстрее. Но поцелуи Мидоримы были нечто. Вот от этих сладких фантазий можно докрасна стереть ладони. Только не понятно, почему Мидорима делает для Кисе все эти прекрасные вещи: почему помогает, тащит к себе, злится, когда Кисе трахают всякие козлы, типа Акаши, обнимает ночами и головокружительно сладко целует? Зачем нужно было приманивать его, как малое дитя поцелуями, как конфетками? Зачем нужно было его искать сразу после ссоры? Заботился? Беспокоился? Хотел узнать, кого же выбрал Кисе после жесткого ультиматума?       Липкий страх прокатился по телу. Акаши ведь сказал, что Кисе у него. Мидорима, конечно же, решил, что Кисе выбрал Акаши. Что он еще мог подумать? Надо было срочно сказать, объяснить, что это не так. Как бы там ни было, извиниться все равно было нужно.       Кисе задумчиво вертел в руках телефон. Часы показывали три часа ночи. Звонить в такое время не стоило. Являться — тем более. Существовала большая вероятность, что Мидорима не ответит на звонок. Если только утром не прийти без спроса, надеясь, что Мидорима еще никуда не ушел.