Глава 18
4 мая 2017 г. в 19:19
Огромный мегаполис медленно просыпался под утренними лучами. Кисе брел по улице, не убирая телефон. Он шел в сторону дома Шинтаро, ежеминутно смотря на часы. Шесть утра — слишком рано, чтобы звонить.
Приняв решение, что надо хотя бы пойти извиниться, Кисе лег спать. Тело, разморенное горячей минеральной водой онсена, казалось неподъемным и требовало отдыха. Но голова спать не собиралась. Кисе вертелся с боку на бок, взбивал подушку, пинал одеяло, только заснуть не мог. Помучившись два часа, он решительно оделся и вышел из квартиры. Было еще совсем рано. Наносить визиты с какими угодно целями в такое время не стоило — могли послать куда подальше. И будут правы. Поэтому Кисе шел пешком. Медленно, заплетаясь ногой за ногу, наблюдал за досыпающим последние часы Токио. Обычно дорога от школы до дома пешком занимала около часа. Когда Рёта вошел в парк около дома Шинтаро, время было уже полседьмого.
Всё равно рано. Он сел на лавочку, нервно теребя телефон. Может, всё-таки позвонить? Если Мидорима согласен на разговор, то хотя бы будет предупрежден о его приходе, а если нет — пошлет подальше. Тогда больше незачем сидеть в парке, ёжась от прохлады, и смотреть на быстро текущие воды Сумидагавы.
Кисе выбрал нужный номер в телефонной книге. Нажать на кнопку вызова оказалось страшно. Захочет ли Шинтаро с ним разговаривать или нет? Решив не вести себя как истеричная баба, он отважно нажал на кнопку вызова и прижал телефон к уху. Сердце испуганно колотилось, а в горле пересохло. Гудки шли один за другим, но никто не отвечал. Поняв, что ждать бесполезно, Кисе отключился. Значит, Мидорима не хочет разговаривать. Удивительно, что еще не добавил в «черный список» — тогда связь отрубилась бы сразу. Что теперь делать? Идти домой?
Посидев еще немного, он все же решил, что трусость не лучшая черта для мужчины. Надо проявить настойчивость и все решить. Чем раньше, тем лучше. Может быть, дело в том, что в тонкой рубашке он совсем замерз? Он решительно встал со скамейки и пошел в сторону дома Мидоримы.
Около подъезда сидел рыжий котенок, отливающий золотом. При приближении Кисе он громко мяукнул и начал тереться об ноги, преданно заглядывая в лицо ярко-зелеными глазами. Кисе присел на корточки, рассматривая животное. Маленький и пушистый, но совсем не грязный. В насыщенном рыжем, почти золотистом, ни единого светлого пятнышка. Точно такой же цвет как у того, которого Кисе собственноручно выловил из реки. Тогда в потемках при свете уличного фонаря мало что удалось разглядеть. Но неоднозначное настойчивое «мяу!» прекратило сомнения. Тот самый. Котенок терся об его колени, цеплялся коротенькими острыми коготками за брюки.
Кисе гладил ластившегося котенка, растеряно соображая, что же делать. По непонятной причине, он чувствовал ответственность перед спасенной животиной и оставить его здесь просто не мог. Не позволяла совесть. Не мог и все. Ведь именно в руках Рёты этот котенок начал дышать, наглотавшись воды. Шинтаро в тот вечер отдал его какой-то женщине. Почему он здесь? Потерялся? Сбежал? Выгнали?
Вообще-то Кисе шел к Мидориме по делу. Вряд ли Шинтаро обрадуется коту в своей квартире. Оставался только один вариант: брать кота и тащить к себе домой, потом уже ехать разбираться. Кисе сильно сомневался, что отважится на такой подвиг еще раз. Все решить надо было сейчас или никогда.
Кисе расстегнул сумку, и любопытный кошак тотчас в нее влез. Удобно устроился на дне, медленно моргая круглыми глазами цвета сочной зелени. Рёта застегнул молнию не до конца, чтобы кот не мог самостоятельно выбраться, но воздух всё же поступал. Котенок беспокойно завозился на движение сумки.
Кисе сильно сомневался, что озорное животное даст им поговорить нормально. Поэтому решительно поднялся и зашагал прочь, надеясь доехать до дома как можно быстрее.
Забытый в руке телефон зазвонил. Рёта остановился прямо посреди улицы, тупо пялясь в экран. Мидорима.
— Кисе, — голос Шинтаро был осторожным, будто ожидал, что сейчас прервет связь. — Ты звонил?
— Я хотел поговорить.
— Ты дома? Я сейчас приеду, — испуганный голос Шинтаро заметно оживился.
— Я стою около твоего дома, — Кисе осторожно поправил сумку на плече. — Только я…
— Не важно, не важно всё. Заходи, — речь Мидоримы быстрая и торопливая, будто он опасался, что стоящий у подъезда парень передумает. Рёта развернулся и стал подниматься.
Мидорима ждал его на пороге, открыв дверь. Он молча посторонился, пропуская парня внутрь. Не дав разуться, опустился на колени, обнимая за талию и уткнувшись лбом в живот.
— Прости меня, — он так крепко сжимал его в объятиях, что стало трудно дышать. — Я наговорил тебе гадостей. Не бросай меня, пожалуйста. Делай все, что хочешь. Только не бросай.
— Мидорима-чи, с ума сошел! — выкрутиться из чужих рук было невозможно, поэтому Кисе опустился на пол, обнимая Шинтаро за плечи. — Это всё я виноват. Прости меня.
— Ты ведь не бросишь меня? — Мидорима вопросительно взглянул ему в глаза. — Ты можешь делать всё, что захочешь, только мне не говори, — его веки покраснели, а белки глаз затянуты сеточкой проступивших сосудов.
— Мидорима-чи, перестань! Ты был прав, а я психанул, — Кисе коснулся кончиками пальцев влажных зеленых волос. — Когда ты не ответил на звонок, я решил, что ты больше не хочешь со мной разговаривать.
— Я в душе был, — виновато отозвался Мидорима, слегка отстраняясь. — Я всю ночь не решался тебе позвонить. Хотел к тебе прийти, даже Акаши позвонил, чтобы узнать твой адрес. Он сказал мне, что ты…. занят.
Рёта опустил голову. Из-за незакрытой двери по полу тянуло холодом, но вставать, разрушить мирное уединение дико не хотелось.
— Я больше не встречаюсь с ним, — сидя на полу, они соприкасались только коленями. — Теперь я только твой.
Мидорима потянулся к нему, щекоча кончиками пальцев виски, скулы. Его дыхание обжигало губы. Не было ничего естественнее, чем вновь почувствовать ласковые касания, подарить такие же, уверяя себя, что решение верно. Кисе сам потянулся за поцелуем.
Мидорима отстранился, так и не коснувшись его губ.
— Можно мне тебя поцеловать? — неуверенность в голосе Шинтаро била по нервам.
— Почему ты спрашиваешь? — Кисе притянул его к себе, но Мидорима упрямо отстранился.
— Ты же запретил мне, — он, опустив глаза, теребил отклеившийся кончик пластыря.
Не говоря ни слова, Кисе нагло переполз к нему на колени, чтобы тот даже не подумал больше вырываться, и поцеловал его сам. Шинтаро жадно накинулся на его губы, целуя, лаская, будто старался насытиться на целую вечность вперед. Он сильно давил, скользил языком в глубину рта, заставляя сипло выдохнуть, поддаваясь. Голову повело моментально. Всё вокруг закружилось. Хватка сильных рук Мидоримы на спине стала крепче. Лопатки коснулись пола, а Шинтаро прижал его сверху, не давая шевельнуться, как голодный лаская его губы, язык, слепо шаря руками по телу.
Очки мешали. Кисе потянулся, стаскивая их. Так стало возможным целовать покрасневшие от бессонной ночи веки, гладить зеленые волосы, скользить по вискам. Мидорима не столько целовал, сколько вылизывал шею, ключицы. Почему-то рубашка Кисе уже была расстегнула, а на Шинтаро — нет. Это злило, нетерпение подгоняло, не давая расстегнуть мерзкие мелкие пуговицы.
Глухой царапающийся звук отвлекал от ощущения под пальцами сильных перекатывающихся мышц. Где-то недалеко настойчиво поскреблось и громко мяукнуло. Мидорима замер, касаясь губами соска. Кисе нетерпеливо выгнулся, пытаясь продлить ласку. Вспыхнувшая мысль заставила подскочить.
— Мидорима-чи, это у меня в сумке котенок, — сквозняк из незакрытой двери студил обнаженную кожу на плечах. — Я пытался сказать тебе по телефону.
Поддернув обратно на плечи смятую расстегнутую рубашку, он подтащил сумку, расстегивая молнию. Рыжий котенок выполз оттуда степенно и важно. Кисе погладил мягкую шерсть и вопросительно посмотрел на Мидориму.
— Прости, что притащил его сюда. — он испугано всматривался в лицо хозяина квартиры. — Буду уходить, заберу.
Мидорима надел очки, разглядывая котенка, что заинтересовано принюхивался ко всему. Приподнялся и дотянулся, наконец захлопывая входную дверь, прекращая холодный сквозняк.
— Манэки, — уверено позвал он кота. Тот насторожил уши, резво подбежал к Мидориме, внимательно обнюхал его пальцы. Ознакомившись, цепляясь короткими коготками, как по дереву взобрался по полу расстегнутой рубашке на плечо и, громко мурлыкая, стал тереться усами о его лицо.
Кисе смотрел на умильную картину улыбаясь. Значит, он не ошибся: спасенный котенок узнал своего спасителя. Шинтаро осторожно снял с себя животное, прерывая изъявление бесконечной любви, и встал. Пошел на кухню и стал копаться в ящиках, что-то ища. Кисе наконец-то разулся.
Мидорима развел хозяйственную деятельность. Вытащил из шкафчика какой-то пластиковый поддон. Унес в туалет. Взял первый попавшийся один из своих драгоценных журналов, разрывая его на клочки. Щедро насыпал обрывки в качестве наполнителя. Отловил в коридоре котенка, который вознамерился поиграть со шнурками, унес в туалет. В глубокую чашку налил воды и поставил на кухне около стены. Из холодильника вытащил сырую рыбу, отрезал от нее тонкие ломтики, сложил в маленькую тарелочку. Поставил ее на подоконник, чтобы кусочки растаяли.
Успокоившись, деловито взял за руку Кисе, что застегивал обратно на себе рубашку, и увел в комнату.
— Ты больше не уйдешь? — Мидорима смотрел прямо в глаза, явно не решаясь обнимать.
— Нет, — Кисе старался отвечать предельно честно. — Скажи мне, почему ты меня поцеловал тогда, в гостях у Аомине?
Вопрос о поцелуях набил уже оскомину. Сейчас нужно было об этом спросить.
— Ты тогда встречался с Аомине, — Мидорима сел на диван, потянув Кисе за собой. — Я должен был сказать, что он тебе изменяет, только не мог решиться. Думал, что, если ты узнаешь, ты его тут же бросишь. Но ты был тогда такой… — он замялся, подбирая слово, — счастливый. Я просто не смог.
— Я хорошо знаю Аомине и сразу заметил его интерес к Куроко, — Кисе усмехнулся, вспоминая прохладный ночной ветерок и ласковый поцелуй. Нет, даже не поцелуй, просто касание губами, что напрочь заняло его мысли.
— Я не знал, просто хотел показать, что я рядом, — зеленые глаза блестели от переполняющей радости. — Я и сейчас буду рядом — просто помни от этом, когда уйдешь домой.
— Ты меня выгоняешь? — нахмурился Рёта.
— Я был не прав, когда сказал, что ты будешь жить здесь. Делай, как считаешь нужным, — Мидорима крепко обхватил его руку. — Прости меня за те слова. Я просто ревную.
— Ревнуешь? — тупо переспросил Кисе. — К Акаши-чи, что ли?
— Да ко всем, — Шинтаро рассеяно наблюдал за любопытным котенком, что обнюхивал кресло. — К Дайки, когда Акаши и Мурасакибара заключили это долбанное пари, как скоро ты поймешь, что Дайки влюбился в Тецую. К Акаши, к которому ты подлизывался, чтобы выйти на игру. Я даже ревную, когда ты получаешь мяч из его рук. Прости, я больше не буду.
Любопытный рыжий котенок, цепляясь когтями за обивку, влез на высокий диван и стал обнюхивать сидящих. Никто из них не шевелился, боясь спугнуть.
— Как я испугался, когда ты полез за ним в воду, — прошептал Мидорима, до боли сжав его руку. — Ты безрассудный, непоседливый и безответственный, — судя по его тону, это был комплимент, а не наезд.
Кисе потянулся к нему, целуя тонкие губы, чтобы успокоить, стараясь показать, что ничего страшного не произошло. Шинтаро охотно ответил — нежно и бережно, совсем как в тот первый раз. Деликатно очерчивая кончиком языка контур губ, невесомо целуя лицо, чуть прикусывал подбородок. Рёта нагло взобрался к нему на колени, пытаясь продлить ласку.
Мидорима зачем-то застегнул свою рубашку, и снова пришлось на ощупь воевать с мелкими пуговицами. Стянув мешающиеся очки, Кисе пытался повторить его действия, показывая, как на самом деле хорошо от таких прикосновений. Шинтаро обнял его, крепко прижимая, гладя спину.
— Если ты хочешь, можем обойтись без секса, — растрепанный Мидорима часто дышал. — Я знаю, что тебе не понравилось со мной.
Сидя на его коленях, Кисе явственно чувствовал его возбуждение. Только понять не мог, почему Шинтаро так настойчиво отказывается каждый раз.
— Почему ты отказываешься от минета? — прямо спросил он, надеясь докопаться до причины сейчас, пока голова ещё соображает.
Мидорима отвернулся, но продолжил обнимать.
— Ты сказал, что делал это с Акаши, — взгляд без привычных очков казался открытым, беззащитным.
— Ну и что? — Кисе погладил его щеку, заставив затылком расслаблено откинуться на спинку дивана.
— Не хочу делать так, как он. Ты достоин большего, — решительно прошептал Мидорима, закрыв глаза.
Рёта слегка отстранился. Мысли, идеи, предположения проносились в голове. Значит, проблема была вовсе не в комплексах. Когда-то давно Кисе сам пожаловался, что Акаши и Аомине имеют его как хотят. Теперь Мидорима вместо того, чтобы получать удовольствие, боится сделать подобное.
— Мидорима-чи, ты невероятно умный, но выдумываешь такие глупости, — Кисе прикоснулся губами к будто нарочно подставленному подбородку. — Ты всё равно не сможешь сделать что-то так же, как Акаши.
Мидорима поднял голову. Его взгляд был слегка напуганный и вопросительный.
— Потому что я сам тебя хочу, — в доказательство Кисе потерся пахом о его живот. — Хочу целовать, хочу отсосать тебе, хочу, чтоб ты меня трахнул, — шептал он на ухо пошлости, сам удивляясь собственной смелости и раскованности.
— Но разве это не унизительно? Ведь Акаши заставлял тебя это делать, — ощущения крепнущего члена под бедрами говорили, что Шинтаро сам хочет не меньше.
— Но ты ведь не заставляешь, — Кисе настойчиво целовал открытую шею и терся твердеющим стояком.
— Подожди, — Мидорима крепко прижал к себе его бедра, мешая начинающемуся действию. — Ты просто привык к этому, ты не знаешь как по-другому. Разве тебе нравится … отсасывать? — Шинтаро слегка покраснел, произнося непривычно грубое, грязное слово.
Лишенный возможности тереться о его живот, Кисе упрямо расстегивал мелкие пуговицы рубашки.
— Акаши-чи? Не нравилось. А тебе хочу, — он не мог убрать рук от затвердевших сосков, когда чуть погладил их.
Прижимающая хватка рук медленно ослабевала. — Хочу стащить с тебя штаны. Твой член наверняка такой твердый, что приподнимает резинку зеленых трусов. Хочу щекой почувствовать, какой он горячий, — он шептал непристойности в покрасневшее ухо, не в силах остановиться. Недавние постыдные фантазии расцвели буйными красками и сами скатывались с языка. — Хочу размазать языком по головке капельку смазки. Я всё ещё помню, какой ты на вкус.
Мидорима отчетливо застонал и тут же прикусил губу. Щеки его полыхали, а глаза были закрыты. Он больше не мешал тереться, сам немного приподнимая бедра навстречу.
— Стащу с тебя трусы и возьму в рот твой член целиком. Сильно сожму горлом, чтобы ты чувствовал, какой я тесный и горячий внутри, — одежда между ними собиралась неприятными складками, но сейчас было не до неё. — Вылижу каждую мягкую складочку кожи, каждую выступающую вену. Возьму твои яйца и начну вылизывать их широким мокрым языком, пока ты не потянешь мою голову ниже. Тогда я обведу твою маленькую тесную дырочку и войду в тебя самым кончиком языка.
— Не надо, — простонал Шинтаро, резко дернулся и отвернулся, явно пытаясь не слушать. — Я сейчас кончу.
Кисе замолчал, пережидая острую вспышку удовольствия. Он и сам готов был кончить в любой момент. Прекратить тереться пахом о чужую ширинку он не мог ни в какую. Тело просто не слушалось.
— Когда мой язык гибкий и длинный будет внутри тебя, ты сильно будешь сжимать его мышцами. Влажными от твоей смазки ладонями хочу скользить по твоему члену. Самым кончиком пальца буду дразнить маленькую дырочку на головке. Знаешь, какая она чувствительная? Хочу, чтоб ты кончил только от этого. Пускай спермы будет так много, что она потечет по яйцам, скатится по промежности, увлажнит твою дырочку. А я все вылижу до последней капли, пока ты стонешь и извиваешься в моих руках.
— Хватит! — испуганно выкрикнул Мидорима, выворачиваясь, заваливаясь боком на диван.
Кисе резко двинул бедрами, прижимаясь к пульсирующей под слоями ткани плоти со всей силы. Шинтаро впился губами в его шею и замер. Влага растекалась по его штанам.
Не соображая, Рёта рванул застежку на собственных брюках. Мгновенно освободил свой член из одежды. Схватил безвольную руку Мидоримы и прижал ладонью к себе.
— Видишь, чего ты лишаешь меня и себя? — он сильно уперся натертой о ткань кожицей в его руку, заливая влагой перемотанные пластырем пальцы.
Тяжело дыша, они, неудобно навалившись друг на друга, лежали на диване. Шевелиться не хотелось.
— Что это было? — прошептал Мидорима ему в шею.
— Мои фантазии, — Кисе всё же откатился в сторону. — Надо привести себя в порядок.
Шинтаро кивнул и встал. Не смотря в его сторону, потянул за руку в ванную. Помог снять штаны вместе с мокрым бельем, закинул в машинку. Свои вещи отправил туда же.
— Акаши делал так? — он все же отважился посмотреть Кисе в глаза, вытирая его теплым мокрым полотенцем.
— Нет, — Кисе решительно отобрал полотенце, сам бережно вытирая испачканный живот Мидоримы. — Это лишь мои фантазии. То, что я хотел бы сделать с тобой. Я и сейчас хочу, — он прямо смотрел в неуверенные зеленые глаза. — Мне не нравится, что ты думаешь об Акаши-чи, когда мы занимаемся сексом. Тем более, когда я сижу у тебя на члене, — Кисе выпрямился и шагнул вперед, прижимая Шинтаро к стене. — Я буду ревновать.
Мидорима кивнул и отобрал мокрую тряпку. Сунул её в стиральную машину. Нажав несколько кнопок, боком протиснулся мимо и скрылся в спальне.
Стоя на пороге, Рёта наблюдал, как Шинтаро знакомо выкатывает столик, достает полотенца, раскладывает презервативы и смазку. Суетливые движения, напряженный член, подрагивающие от нетерпения руки — он залюбовался, до предела ясно осознавая, что на этот раз не ошибся в выборе.
Закончив с приготовлениями, Мидорима взобрался на кровать и приглашающе раздвинул ноги. Кисе закатил глаза. Где только Шинтаро этого нахватался? Опять хочет быть снизу, думая, делал так Акаши или нет?
Кисе не обратил внимания на приглашающий жест. Улегся рядом, закидывая руку за голову. Шинтаро, немного помедлив, всё же подвинулся, давая место.
— Мидорима-чи, у меня к тебе просьба, — Кисе приподнялся на локте, заглядывая в глаза. — Выкинь Сейджуро из своей головы и из нашей постели.
Мидорима замер, потом вопросительно на него посмотрел и нахмурился.
— Забудь о нем. Делай всё, что хочется тебе, — Кисе погладил напрягшийся под пальцами сосок на красивой груди. — Я уже поделился с тобой своими фантазиями. Мечтаю послушать твои.
Мидорима напряженно смотрел куда угодно, только не на Рёту. Его взгляд перескакивал с предметов мебели на стены и окно, не замечая их. То ли желаний было слишком много, и он не мог выбрать, то ли после просьбы они разом все испарились, оставляя в мыслях полный вакуум.
— Что ты хотел бы сделать прямо сейчас? — Кисе лизнул полюбившийся сосок, подсказывая.
— Хочу вылизать тебя, — щеки Шинтаро снова пылали.
— Хорошо, — согласился Кисе, снова целуя сосок. — А где?
— На ноге, — голос Мидоримы был таким тихим, что пришлось постараться, чтобы расслышать правильно.
Кисе удивленно приподнял бровь. Ещё один извращенец на его голову. Ага, голову.
— Покажи, — почти приказал Рёта, надеясь, что Шинтаро послушается.
Мидорима сполз по кровати и коснулся пальцев ноги Кисе.
— Здесь, — неуверенный извиняющийся тон, красные щеки. Кисе еле сдерживался, чтобы не засмеяться.
— Ещё? — уверено спросил он.
— Здесь, — Мидорима коснулся пятки.
— Ну так сделай это, чего ждешь? — Кисе сильно прикусил губу. Не хватало ещё заржать, всё испортив.
Шинтаро сомневался почти минуту, а потом, приподняв ногу Рёты, обхватил губами большой палец. Ничего не произошло: небо не упало на землю, кровавый дождь не пошел из-за того, что он коснулся губами чужой ноги. Только член напрягся сильнее. Мидорима смелее лизнул другой палец. Прям как в душных дурацких мечтах, что возникают только в перевозбужденном мозгу под покровом ночи.
Шинтаро, явно поймав кураж, всё увереннее целовал его стопу, языком перебирал пальчики, чуть покусывал пятку. Смеяться резко расхотелось. Раньше Кисе понятия не имел, что у него там эрогенная зона.
Цепочка ласковых поцелуев по суставу, не раз пострадавшему, что стирали, уничтожали всю боль. Жесткие мышцы икр, Мидорима не столько целовал, сколько разминал. Рёта уже еле сдерживал стоны то ли от удовольствия, то ли от волнами расходящегося возбуждения. Когда губы коснулись колена, Кисе выгнулся на кровати, стискивая подушку, поджимая от кайфа пальцы на ногах. Щекотные и сильные влажные нажатия постоянно чередовались. Мышцы отвечали мелкой дрожью. С члена на живот потянулась прозрачная ниточка смазки.
Поцелуи вверх по бедру заставили чаще задышать, хватаясь за ткань простыни, чтобы вернуть на место поплывшую реальность. Кончики зеленых волос чуть касались члена. Неужели Мидорима хочет, собирается?.. Когда мягчайшее давление губ на бедре прекратилось, Кисе замер, боясь спугнуть порыв.
Шинтаро нежно, почти невинно поцеловал бедренную косточку и, подтянувшись выше, лизнул живот. Кисе шумно выдохнул и вздрогнул, когда холодные пальцы нерешительно легли на член.
Горячий влажный язык вылизывал живот, губы нежно касались кожи. Рёта, теряя разум, выгибался под этими ласками, старался толкаться в бездействующую ладонь. Шершавая широкая поверхность языка сменялась точечными влажными прикосновениями. Холодок на влажной коже — контраст с обжигающе горячим ртом.
Кисе подбросило на кровати, когда зубы легко царапнули кожу, а измучившие его пальцы нерешительно сжались вокруг члена. Мидорима склонился, чуть касаясь губами головки. Мысль, что он сейчас кончит на тонкие ласковые губы, облила кипятком и холодом одновременно. Голову замкнуло на ярком образе белесой струи, бьющей в нарочно подставленные губы. Мир схлопнулся почти до точки и ослепительно взорвался под закрытыми веками.
Заглатывая воздух большими кусками, Кисе открыл глаза, когда мир вернулся на свое место. Мидорима с каким-то детским любопытством сначала облизнул перепачканную нижнюю губу, а потом обмакнув кончик пальца в лужицу на животе и сунул в рот. Кисе думал, что давно уже разучился краснеть, но почувствовав себя поваром, предоставившим на суд строгих критиков свое первое блюдо, смущенно отвернулся. Повернулся, когда Мидорима аккуратно вытирал его полотенцем.
— Тебе понравилось? — неуверенно спросил Шинтаро.
— Ты издеваешься, да? — у развалившегося на кровати парня не было сил даже пошевелиться. — Ты просто потрясающий…
— Кисе, а … — Мидорима замялся, явно не решаясь спросить.
Судя по тону, Рёта подозревал, что он опять хочет спросить про Акаши. Да что у Шинтаро за пунктик по этому поводу?! Нужно было сказать так, чтобы навсегда отвратить от глупых мыслей.
— Если ты про Акаши-чи, то нет, он так не делал, — Кисе потянул его к себе. — Не смей больше сравнивать. Ты гораздо лучше его!
В зеленом взгляде промелькнуло превосходство. Мидорима несколько самодовольно отвернулся и попытался встать с кровати.
— Ты куда? — Рёта поймал его за руку.
— В душ, — Мидорима смотрел, явно не понимая.
Кисе покосился на его колом стоящий член. Это что за новую хрень выдумал Шинтаро? Игра в благородство?
— Иди сюда и трахни меня как полагается, — Кисе дотянулся до флакона со смазкой и вручил его Шинтаро.
— Зачем тебе это? — Мидорима недовольно скрестил руки на груди. — Ты ведь уже кончил.
— Я так хочу, — не отставал настойчивый парень и, решившись на безотказное средство, приподнялся, касаясь губами его губ. — Ты ведь сделаешь это? Для меня?
Шинтаро не стал отвечать, нежно и почти невесомо провел языком по его губам, осторожно ложась сверху, накрывая собой как большим одеялом. Кисе сжал коленями его бедра, а потом и вовсе скрестил ноги на его пояснице.
Мидорима ласковыми пальцами перебирал волосы, настойчиво целовал губы, кончик носа, посасывал мочку уха. От нахлынувшей нежности, Кисе сильно прижался к нему, как бы стараясь слиться, впитать в себя, поглотить, присвоить это чудо по имени Шинтаро. Он всматривался в потемневшие зеленые глаза, целовал холодные пальцы, не давая открывать смазку, тянуться за презервативом. Мидорима медленно закрывал глаза, когда горячие губы касались холодных пальцев, почти смело терся членом о его.
Наконец выдавив немного скользкой жидкости, он повел кончиком пальца вниз по телу, оставляя влажную дорожку. Уже смело размазал по вновь затвердевшему члену и повел дальше, касаясь ануса. Кисе расслаблено прикрыл глаза, впуская в себя длинные пальцы.
Мидорима стал целовать его решительнее, явно пытаясь отвлечь. Смазанные пальцы проникали все глубже. Тело отзывалось волнами мурашек от возбуждения.
— Давай уже, — попросил Кисе, когда терпеть ласку стало невыносимо.
Шинтаро отстранился и сел, доставая презерватив со стола. Подозрительно долго с ним возился.
— У меня проблема, — он нерешительно крутил в руках яркий квадратик. — Пока я его буду надевать, всё закончится.
Кисе рассержено отобрал у него резиновую фигню и откинул подальше. Сел, обвивая неуверенного парня руками и ногами, и сам направил в себя чужой член.
— Подожди, надо сма… — Шинтаро, не договорив, застонал в голос, когда плотные мышцы сжали головку.
Теперь Кисе всё делал сам. Притягивал к себе, упирался коленями в матрац, сильно выгибался в удерживающих руках. Чувство единения, близости накатывало острыми волнами. То ли темнело в глазах, то ли просто отключалось то, что не участвовало в процессе. Явно освоившись, Мидорима помогал, проникал глубже, дальше. От осознания, что Шинтаро с ним хорошо до этого короткого возбуждающего стона, кружилась голова. Рёта старался доставить ему удовольствие, целуя лицо, шею, но у Мидоримы это получалось намного лучше. Разогретая кожа отзывалась покалыванием на каждое прикосновение. Невозможно не подлизываться, выпрашивая ласку, невозможно держать зубы сомкнутыми, выплескивая ту часть наслаждения, что просто не поместилась в теле.
Мидорима благодарными задыхающимися поцелуями покрывал лицо. Медленно опадающий член был всё ещё внутри. Безумно хорошо, спокойно и надежно. Лениво отвечая на поцелуи, Кисе жмурился как сытый кот, счастливо улыбаясь.
— Останься так, — попросил он, когда Мидорима сделал попытку вытащить член и отстраниться. — Мне так хорошо, — пояснил он на удивленный взгляд.
— Мне тоже хорошо с тобой, — прошептал Мидорима, касаясь носом его уха.
Обмякший член всё же выскользнул наружу. Кисе сильно прижался к Шинтаро, чтобы тот никуда не смел деться, и моментально отрубился.
Проснулся он от того, что по нему кто-то прошел, натянув одеяло. Легкий и на четырех лапах. Стараясь не шевелиться, Кисе осторожно приоткрыл один глаз. За окном было довольно темно. Котенок неспешно прошёлся по ним, спустился на подушку, внимательно обнюхивая лицо Мидоримы, не в курсе, что от этого люди вообще-то просыпаются. Судя по резкому вздоху и беспокойной мимике, Шинтаро всё же проснулся, тоже не открывал глаза и не шевелился, опасаясь напугать пушистого гостя. Кот обошел их и важно улегся в ногах. В генах у них это заложено, что ли?
— Выспался? — Мидорима нежно убрал с лица Рёты спутанные волосы.
Кисе кивнул, сонно потягиваясь. В объятиях Шинтаро было так тепло и уютно, что вставать не хотелось. Зато хотелось подлизываться, напроситься на ласку.
Рёта ткнулся носом в ямочку между ключиц и лизнул мягкий темный сосок. Открытыми губами горячо подышал в шею, чувствуя как крепнет член.
По ощущениям правого бедра у Шинтаро была такая же проблема. Больше не стесняясь, Кисе закинул на него ногу. Два соприкоснувшихся члена заставили резко втянуть воздух. Голову повело. Он как голодный присосался к чужим губам, отчаянно желая сожрать, сделать своим. Навечно. Кисе сам испугался своей мысли, но сделать ничего не мог.
Мидорима, наверное, единственный в мире, кто мог утихомирить сжиравший его пожар. Только не стал. Впился холодными пальцами в ягодицы, затаскивая на себя, с силой прижимая к члену. Их руки сталкивались, мешая друг другу в неконтролируемом желании сжать посильнее, слить воедино оба возбужденных органа. Древнее яростное желание обладать ерошило воображаемую шесть на затылке. Мидорима почти зарычал сквозь стиснутые зубы, когда рука Кисе, движущаяся в своем ритме, помешала ему.
— Давай! Сделай то, что хочешь, — жадно простонал Кисе, сильнее разводя бедра и выгибаясь.
Направляющая его движения рука переползла к расщелине между ягодиц. Холодные сухие пальцы, сразу два, резко проникли в мягкую растянутую дырку.Нервные окончания сразу же взорвались оргазмом, швыряя на грудь Мидоримы. Их сперма смешалась и растеклась по их животам, щекотно скатываясь на простыню.
Кисе восстанавливал дыхание, уютно устроившись на Шинтаро. Даже не вынутые пальцы из задницы ничуть не мешали. Оказывается, по-извращенски приятно принадлежать кому-то, кто ТАК заявляет свои права. Свободной рукой Мидорима ласково водил кончиком пальца по спине.
— Я тебя не напугал? — он подслеповато прищурился, глядя в желтые глаза.
— Ты потрясающий, — Рёта потерся щекой о его шею. — Опять вздумаешь сравнивать — покусаю.
Мидорима кивнул и аккуратно вытащил пальцы у него из задницы. Чувство пустоты было не приятным.
— Марш в душ, — он настойчиво стряхнул с себя прилипшего парня. — Надо бы постельное белье поменять.
Кисе нехотя встал. Включив воду и отрегулировав температуру, он выглянул из ванной.
— Ты идешь? — хитро улыбаясь, позвал Рёта.
— Иду, — Шинтаро бросил складываемую простынь и вошел в душевую.
Горячая вода падала на разгоряченную кожу. Волосы неприятно липли к лицу, а пол был скользким, но это не мешало сладко и восхитительно нежно целовать тонкие губы, скользить ладонями по мыльной коже.
— У тебя просто бешеный темперамент, — прошептал Мидорима, когда Кисе потерся об него твердым членом.
— Кто бы говорил, — Рёта уперся в стену и призывно выставил ягодицы.
— Смазка осталась в комнате, — Шинтаро отодвинулся, намереваясь выйти из душевой.
Кисе удержал его за руку.
— Воспользуйся этим, — парень всучил в ладони какой-то шампунь и вновь прижался к холодной стене.
— Он не для этого предназначен, — Мидорима нерешительно покрутил флакон, сомнительно взглянув на возбуждённого Рёту.
— Ну и что? — схватив шампунь, Кисе сам откинул крышку, выдавливая ароматную вязкую субстанцию на пальцы.
Шинтаро чуть резковато вздохнул, когда пальцы прошлись по его члену. Размазав остатки импровизированной смазки между ягодиц, Кисе попытался отвернуться к стене, только вот Мидорима не дал.
— Хочу так, — коротко объяснил он, вминая длинные пальцы в его ягодицы. Рёта согласно кивнул, уперся лопатками в кафель и осторожно обхватил коленями бедра Мидоримы.
Тот чуть его приподнял, сильно тыкаясь скользким членом в чувствительное местечко под яйцами. Кисе пришлось расцепить руки на шее Шинтаро и помочь, направляя плоть в себя.
Несмотря на недавний оргазм, тело снова требовало ярких вспышек удовольствия. Хотелось, чтобы было грубо и властно, но Мидорима не спешил. Больше целовал его губы, лицо и плечи, чем толкался внутрь. От острого желания, сладких поцелуев, ласкающих тело струй горячей воды мир перед глазами качался. Воздух сделался совсем густым. Кисе захватывал его кусками, стараясь насадиться всё сильнее, но лопатки только скользили по мокрой стене.
— Сильнее, — беспомощно простонал он, вцепляясь зубами в плечо Шинтаро.
— Нет, — стон отразился от стен и почти заглушился падающей сверху водой. — Я буду любить тебя так долго, пока не онемеют руки, пока ты не забудешь все членораздельные слова. Хочу, чтобы ты сходил с ума от удовольствия в моих руках, истекал потом и смазкой.
Кисе зажмурился, пережидая всплеск удовольствия. Неясный шепот будто растекался по коже, поджигал нервные окончания. Он благодарно провел языком по месту своего укуса и снова вцепился зубами. Судорожно сжимающиеся пальцы царапали влажную кожу. Заметив, Кисе постарался не вцепляться так сильно, но следующий медленный и сильный толчок внутрь снова заставил впиться ногтями в спину. Огромное палящее солнце в паху росло и ширилось, почти болью разливаясь на нервах.
Перед глазами плыло. Лопатки скользили по стене. Толчки внутрь стали глубже. Теперь он сам насаживался, выгибался в крепких руках, царапая горло громким стоном. Чужой язык прошелся по шее, взрывая разум ярким оргазмом.
Кисе тяжело дышал, сидя на полу на коленях Мидоримы. В ушах звенело: то ли от оглушительного кайфа, то ли от собственных криков — непонятно. Шинтаро ласково, почти невесомо целовал его плечо, крепко прижимая к своему телу. Согретые ладони гладили по спине, успокаивая, и длинные пальцы взъерошили волосы. Рёта откинулся головой в чужую ладонь, закрывая глаза. Губы прошлись по лицу, коснулись век и замерли на лбу.
Кисе раньше считал себя таким опытным в сексе. Почему же он не знал яркое удовольствие нежных прикосновений, сладость поцелуев, сонливую расслабленность после? Не хотелось вставать с чужих колен, но мысль, что он довольно тяжелый и отсидел уже человеку ноги, заставила отстраниться и, тяжело опираясь, подняться.
За дверью в коридоре что-то громко стукнуло. Тоже поднявшийся Мидорима смыл с себя потеки и, обмотавшись полотенцем, вышел. Кисе выскочил вслед за ним. Оказалось, что рыжий голодный кот унюхал забытую на подоконнике рыбу, съел ее и, вылизывая тарелку, уронил на пол. Шинтаро сосредоточено сметал осколки, а довольный кошак взирал на него с видом превосходства.
— Прости, — Кисе стало неловко за кота. Мало того, что несанкцианированно приволок в чужой дом свою живность, да ещё эта живность портит чужие вещи. — Я завтра увезу его домой.
— Посуда бьется к счастью, — Мидорима закончил с уборкой и теперь снова резал куски рыбы, складывая в другую тарелку. — Манэки останется здесь. А завтра мы пойдем в магазин и купим ему молоко, собственную миску, лоток и всё, что нужно коту.
— Мидорима-чи, ты уверен? — Кисе проследил за пушистым хулиганом, который довольный учиненным беспорядком смело скакал по кухонным шкафчикам.
— Он наверняка ко мне шел, — Шинтаро поставил тарелку теперь на пол. — Просто ты его раньше перехватил.
— С чего это ты уверен, что он шел к тебе? Ты же его сам отдал тем людям, — Кисе оперся о косяк, с удовольствием рассматривая узкие бедра, туго обтянутые маленьким полотенцем.
— Мое от меня никуда не денется, — Мидорима заметил его взгляд, чуть отвернувшись, протиснулся мимо него. — Пошли спать, — и повел за руку в комнату.
— Как и я? — подозрительно спросил Кисе, помогая перестилать простынь.
— Конечно, — на самодовольный тон хотелось обидеться, но никак не получалось. Полуголый Шинтаро, вновь нацепивший очки, насмешливо поглядывал на него поверх линз. Старательно накручиваемая обида на наглое заявление собственности не желала накручиваться.
Как и в первую ночь вместе, Мидорима прижал его к себе, медленно касаясь губами лица. Кисе честно старался отвечать. Недовольное: «Спи давай», — заставило улыбнуться и расслабиться, позволяя делать всё, что угодно.