***
Ночью было ужасно жарко. Спасали только ледяные руки Шинтаро. Когда пришел кот и устроился на его боку поверх одеяла, жарко стало непереносимо. Отодвинуться, чтобы не проснулся Мидорима, вообще казалось невозможно. Откинув одеяло и свалив между их телами наглое животное, Кисе подтянул к лицу чужие ладони и уткнулся в них потным лбом. Рёта проснулся рано утром. Привыкший вставать на тренировку организм спать больше не хотел и требовал активных действий. Теперь по утрам тренировок не было. Уроки начинались на час позже. Мидорима же всё ещё спал. Рыжий котенок, свернувшись клубочком, неслышно сопел между ними. Расслабленный Шинтаро, растрепанный, без очков, вызывал вполне неоднозначные чувства. У них в ногах валялась купленная вчера в зоомагазине «дразнилка» для кота. Пучок алых перьев на пластиковой палочке с приделанным шнурком, на котором был помпон синего цвета. Манэки эту игрушку проигнорировал, но с удовольствием катал по полу лёгкие шарики и таскал в зубах маленьких игрушечных мышек. Зато Мидорима нашел пучку перьев несколько иное применение. Ими он проводил по скулам, касался губ. Мягкие перышки плавно скользили по телу, лаская. Почти как взгляд зеленых глаз, ласковый, влюбленный, заигрывающий. Медленные невесомые ласки кипятили кровь. Обнаженная кожа буквально горела под прикосновениями. Кисе так выгнулся и застонал, когда мягкий помпон проехался по члену, что Шинтаро не выдержал. Забыв про неизменный столик, полотенца и презервативы, наспех растягивал почти готовые мышцы. Войдя внутрь, кончил всего через несколько толчков. Поддавшись на обижено-разочарованный стон, языком по «голодному» телу спустился вниз и губами обхватил член. Сосал Мидорима катастрофически неумело. Часто задевал зубами, давился, но старался доставить удовольствие. Длинные настойчивые пальцы в приоткрытой, истекающей спермой заднице справлялись намного лучше. Под темными веками мир поплыл, смазался до единой пульсирующей точки внутри и, повинуясь волшебным пальцам, взорвался. Кисе притиснулся к спящему Мидориме поближе, прижимая твердый член к его бедру. Коту видимо не понравилось шевеление. Он неохотно встал, сладко потягиваясь и умильно зевая. Недовольно подергал хвостом и спрыгнул на пол. Рёта настойчиво поцеловал подставленную шею, чуть прикусил кожу на плече и навалился сильнее, опрокидывая на спину. Мидорима поморщился и сонно вздохнул. Положил руку себе на лицо, закрываясь от льющегося из окна света, но продолжил спать. Кисе упрямо сполз под одеяло, жадно вылизал подтянутый живот и обхватил полу-твердый с утра член. Шинтаро часто и шумно задышал. Почувствовав, как его сжали бархатные тиски горла, подскочил, откидывая одеяло. Сонный, растрепанный, помятый и удивленный. Глядя на него, Рёта застонал, посылая вибрацию, и потерся о простыни. Он знал, как доставить удовольствие даже самым непрошибаемым типам, и теперь во всю использовал опыт. Отдача была бешеной. Мидорима сильно прогибался в пояснице, вскакивал, прижимая его голову, и тут же падал обратно на подушки. Ноги постоянно сгибались в коленях. Он совершенно бесконтрольно упирался пятками в матрац, пытаясь то ли уползти, то ли наоборот -посильнее толкнуться во влажный рот. Кот запрыгнул на постель, обнюхивая мечущегося от наслаждения парня, и был грубо свален на пол, нетерпеливо шарящей по постели рукой. Видя эти беспорядочные метания, Кисе все сильнее прижимал свой пульсирующий член к кровати. Дыхания почему-то стало не хватать. Голову основательно вело. Хотелось взять как можно глубже в горло, засосать Шинтаро всего целиком. Так, чтобы невнятные стоны превратились в настоящие крики. Давая себе вдохнуть, Рёта чуть отстранился, пропуская прохладный воздух по твердому члену во рту. Мидорима дернулся, непроизвольно широко расставил ноги, как бы предлагая себя самого, и вцепился непослушными пальцами в желтые волосы. Терпеть не осталось никаких сил. Кисе приподнялся на коленях, обхватывая рукой свой член, и, чуть изменив угол, уперся носом в напряженный живот. Сильные бедра приподнялись выше, и Шинтаро, ощутимо вздрогнув, кончил в мягко сжимающееся горло. Острая судорога скрутила, задрожавшие ноги чуть не разъехались, и Рёта едва не упал на мокрые от спермы простыни. Мидорима странно дышал, широко открыв рот, а потом подхватил Кисе, затаскивая на себя, и жадно поцеловал. Проникал языком глубоко в рот, словно пытаясь вылизать его, не давал ответить на поцелуй, сминая любое сопротивление нажимом на затылок. Постепенно болезненная жадность сошла на нет. Шинтаро целовал всё медленнее и нежнее, а потом просто прижался губами к его рту. — Что это было? — у Мидоримы был плывущий, темный, слегка растерянный взгляд. — Это было «доброе утро», — прижатый к нему Кисе убрал прилипшие к потному лбу зеленые волосы. — Ничего себе, — Мидорима покосился на часы и расслаблено откинулся на подушки. — Пора в школу собираться. Ты первый в душ. Кисе лениво сполз с кровати и поплелся умываться. Выйдя, обнаружил Шинтаро в постели. Тот, закинув ногу на одеяло, дремал, прижимая к себе рыжего кота. Рёта усмехнулся и поплелся готовить завтрак. Включив кофеварку, Кисе залез в холодильник, думая, чего бы приготовить. Решив сделать яичницу и не обнаружив колбасы, открыл морозилку, где должно быть мясо. Нашел кучу разной рыбы, какие-то овощи и из самого угла вытащил странный маленький мешочек — крепко завязанный презерватив с застывшей белесой жижей внутри. Он, держа эту гадость двумя пальцами, почти ногтями, положил на стол. Вот интересно, чья она, что Шинтаро хранит это в холодильнике? Любопытно, зачем? Агрессивно разбивая яйца на сковородку, Кисе старался убедить себя не злиться. Злость вперемешку с обидой и какой-то отвратительной жадностью ворочалась внутри и уговорам не подавалась. В ванне зашумела вода. Рёта налил себе кофе и уставился на замороженную дрянь на столе. Мидорима появился в дверном проеме, замотанный в полотенце. — Ты мне решил кухню спалить? — Шинтаро уставился на мерзлый презерватив на столе и замер. Испуганно шагнув назад, он ярко покраснел и скрылся в комнате. Кисе всё же встал со стула, резко отодвигая от себя чашку. Ногтями подцепил странную находку и выбросил в мусорку. Мидорима нервно одевался, собираясь в школу. Манэки засунул любопытный нос в раскрытую сумку. — Мидорима-чи, не хочешь объяснить? — Рёта преувеличено спокойно сел на кровать. — Я пойму, обещаю. Чье это? Шинтаро снова покраснел и тяжело плюхнулся рядом на кровать. Отвернулся в сторону. — Ты скажешь? — Кисе изо всех сил старался не разораться, но нервы натянулись до предела. — Твое, — Мидорима стянул очки и спрятал лицо в ладонях. — Мое? — удивленно протянул Кисе. Презерватив он использовал только однажды, когда впервые они занимались сексом. — Зачем тебе это? Шинтаро молчал и даже не шевелился. Кисе, подбадривая, толкнул его плечом. Жгучий комок ревности медленно распускался, оставалось одно непонимание. Мидорима резко вскочил с дивана и схватил Рёту за руку. Красный, как японская водоросль, решительно потащил его к шкафам. Распахнул дверцы одного из шкафчиков, резко выпустил руку и шарахнулся в сторону. Не понимая, Кисе сначала посмотрел на отвернувшегося Шинтаро, а потом перевел взгляд внутрь. Там не было ничего особенно. Просто какой-то хлам. Желтая тряпка на полке привлекла внимание. Рёта вытащил ее, развернул. Застиранная желтая водолазка. Судя по запаху, несвежая. У Кисе тоже такая была., но он её уже выбросил. Или это она и есть? Рассмотрев почти вытертую этикетку, он все же утвердился в своих предположениях. Его. Шинтаро, что, в мусоре копался? Он аккуратно достал какие-то листки. Его черновики с подсчетами с того времени, когда Шинтаро помогал готовиться к зачетам. Как и старый карандаш с ясными отпечатками зубов самого Кисе. Стопка вырезок из журналов — исключительно только его фото. Свернутая наволочка не подходила к коллекции Шинтаро, но, если он её туда поместил, значит, логика была. — Я связался с маньяком! — Кисе сложил все вещи обратно в шкафчик и закрыл дверцы. Мидорима не шевелился и не смотрел в его сторону. — Прости, — кончики его ушей пылали. — Сердишься? Рёта прижался к нему со спины, обнимая. Шинтаро вздрогнул. — Не сержусь. С чего бы мне? — Кисе потерся щекой о плечо. Мидорима решительно развернулся в его объятиях. — Я все выкину, — пообещал он, касаясь золотистых волос на виске. Пальцы нежно вплелись в непослушные пряди, слегка поглаживая, зачесывая за ухо. — Если этот шкаф ты заполнишь своими вещами. — Ты всё-таки не отказался от идеи надеть на меня ошейник? — усмехнулся Рёта. Мидорима резко отдернул руки и отстранился. — Я не настаиваю, — он снова отвернулся к окну. — Только если ты уйдешь, что мне делать? — Никуда я не денусь, — Кисе улыбнулся, обнимая упрямца. «Надо бы сказать Акаши, что я с ним больше не встречаюсь» — подумал парень, ласкаясь лбом о плечо Мидоримы. В школу они уже опаздывали.***
Кисе культурно постучал в дверь тренерской, прежде чем войти. Акаши должен быть здесь. Надо срочно поговорить. Рёта боялся предстоящего с капитаном разговора, но сообщить, что они больше не встречаются, просто жизненно необходимо. На стук никто не отозвался, да и дверь в тренерскую была закрыта. Разочаровано вздохнув, Рёта потащился на тренировку. Капитан оказывается был уже в зале и разминался с мячом. Из раздевалки несся гул возбужденных голосов команды. Не самое подходящее время для разговора. — Шёл бы ты отсюда. Первый день как из больницы, — настаивал Мидорима, хмуро смотря сквозь очки на фиолетововолосого верзилу. — Он прав, — процедил Аомине, заканчивая с переодеваниями. — Я за конфетами пришел, — оправдывался Мурасакибара, которого не пускали к его же собственному шкафчику. — Акаши сказал, что ты на диете на две недели, — не сдавался Мидорима. — Нельзя тебе конфеты. — А мне Ака-чин сказал, что поцелуи — это конфеты! Хочу поцеловать кого-нибудь. Кисе в этот момент переодевал майку, неприлично фыркнул и несдержанно заржал. — Чё ты смеешься? — недовольно протянул Атсуши, поворачиваясь к нему. — Хочу проверить: правда или нет. Поцелуй меня, — он агрессивно наступал на отступившего назад парня. — Так, — Мидорима решительно вклинился между ними. — Это мои конфеты! Делиться не собираюсь. Ты же своими конфетами со мной не делишься! Мурасакибара обиженно нахмурился. Полез в свою сумку, долго там копошился, явно что-то выискивая. — Вот! — обрадованный Атсуши протянул Шинтаро изрядно потертую и помятую конфету. — Последняя. Мидорима конфету не взял, а так и остался стоять, сложив руки на груди. Хмурый взгляд не предвещал ничего хорошего. — Какой ты жадный, Мидо-чин, ужас! — Мурасакибара заныкал мятую конфету в карман. — Мурасакибара-кун, ты не обижайся, — Куроко внимательно наблюдал за спектаклем. — Разным людям нравятся разные конфеты. Аомине, например, нравятся мои конфеты и совсем не нравятся конфеты Кисе-куна. Не нравятся ведь? — требовательно переспросил он, чуть повернувшись. Аомине интенсивно замотал головой. — Чтобы тебе понравились сами конфеты, тебе должна нравиться начинка. Мурасакибара захлопал глазами, откидывая с лица отросшие волосы. — И какая у тебя начинка, Куро-чин? Дайки заржал, складываясь буквально пополам со смеху. — О, это знает только Аомине-кун. Я же не могу залезть внутрь себя и посмотреть, какая у меня начинка. Спроси это у него, — Куроко сложил руки на груди, явно не понимая, почему все вокруг ржут. — Аомине-чин? — Мурасакибара настойчиво повернулся к громко ржущему Аомине. Кисе, прислонившись к шкафчикам, смеялся и никак не мог успокоиться. Мидорима стоял спиной к нему, сняв очки и интенсивно растирая пальцами глаза. Плечи его подрагивали. — Иди к капитану, — сквозь смех промямлил Кисе. — Он всё знает. Он подал эту идею, пускай сам и разбирается. Новый взрыв смеха в раздевалке. — Не хотите говорить, какая у вас начинка? — скуксился Атсуши. — Тогда я поцелую вас всех и найду, какие конфеты мне нравятся! — он прям просиял от великолепной идеи. Мурасакибара схватил за плечо Аомине и прижал его к шкафчикам. — Какого хера?! — ослабевший от ржача Дайки вяло сопротивлялся. — Отвали, козел! — Это мои конфеты! — мелкий Куроко смело ринулся отдирать верзилу от своего парня. Мурасакибара повернулся к смелому защитнику спиной, чтобы тот не мешал, утаскивая Дайки к противоположной стене, свел его запястья вместе и вытянул над головой. Аомине касался пола только носками кроссовок. — Отпусти, сука! — он попытался вывернуться, но был настойчиво впечатан в стену и прижат коленом для надежности. — Что, Аомине-чи, не нравится, когда это делают насильно? — усмехнулся Кисе, глядя на действо. Аомине кинул на него беспомощный взгляд и тут же был поцелован в губы. Несколько долгих секунд Дайки не дергался. Мурасакибара отстранился сам, чавкая и облизывая губы. Чему-то нахмурился. — Ну-ка. — он резво подхватил на руки бестолково мечущегося вокруг них Куроко и прижал его к Аомине. От напористого поцелуя Тецуя откинул голову на плечо своему парню. Атсуши разорвал поцелуй, нахмурился и несколько раз причмокнул, явно сомневаясь. Ещё раз прижался губами к губам Куроко. — Слабо похоже на конфеты, — заявил Мурасакибара и окончательно вручил Тецую в руки Аомине. Глядя на ржущего Кисе, стал подходить к нему. — Только через мой труп! — заявил Мидорима, в защитном жесте раскидывая руки. Мурасакибара жеста не понял. Видимо, принял за обнимашки. Налетел, крепко обнял и настойчиво поцеловал. Кисе чуть не свалился. Ржать уже не было никаких сил. Ощутимый укол жадности удалось прогнать мыслью, что это же тупой Атсуши, на него нельзя сердиться. А повеселиться было над чем: раскрасневшиеся от смеха и гнева щеки Шинтаро, встрепанные волосы, съехавшие очки и шокировано распахнутые глаза. Атсуши отстранился, хмурясь все сильнее. Решительно переставил Мидориму в сторону со своего пути и нагло впился в губы Кисе. Тот даже сообразить не успел. Поприжимавшись влажными губами с минуту, отошел в сторону. — Не вкусные у вас конфеты, — заявил он. — Пойду Ака-чина попробую. Резко развернувшись, Мурасакибара пошел в зал, где разминался капитан. Аомине, Куроко, Мидорима и Кисе переглянусь и рванули к выходу, боясь пропустить хоть секунду самоубийственного шоу. Акаши только успел повернуться, как решительный Атсуши на высоту своего роста поднял его за талию и поцеловал. Выражение лица капитана надо было видеть: смесь недопонимания, удивления, гнева и шока в широко раскрытых глазах. Когда его поставили на пол, кажется, Акаши засомневался: вызывать ли дурку сейчас или потом? — Какие-то дерьмовые у вас конфеты! — заявил Мураскибара, глядя на столпившихся членов команды. — Может ты… этот, — Аомине озадачено почесал затылок, — натурал? Озадаченные такой постановкой вопроса, все пятеро баскетболистов непроизвольно сделали шаг назад от растерянного Атсуши. — Иди поищи Момои, — спокойно предложил мгновенно разобравшийся в ситуации Акаши. — Видимо, для тебя ее конфеты вкуснее будут, — Мурасакибара обрадовано кивнул и вылетел из зала. Все остальные принялись за тренировку. Стоило только разогреться, размяться как следует, так эта чертова тренировка закончилась. Где отваливающиеся руки, подгибающиеся ноги? Где насквозь промокшая футболка? Где тяжелая усталость, что даже разговаривать сил нет? По хмурым лицам было видно, что это оказалось непривычным не только для Кисе. Судя по резким, дерганным движениям Аомине, тот вообще психовал. — Пойдемте все вместе мороженное поедим, что ли? — отозвался Куроко, стараясь разрядить обстановку. — Идем, — не раздумывая, согласился Мидорима. — Сам хотел предложить. Кисе удивленно приподнял брови. Что-то он раньше не замечал в Шинтаро компанейского духа. — Я пойду у Акаши-куна спрошу, может он с нами пойдет, — первым переодевшийся Тецуя исчез в тренерской. Кисе обдало холодным потом. Он судорожно перебирал всех известных богов, выбирая, кому бы помолиться, чтобы у капитана нашлись дела поважнее. До тех пор, пока они всё не решат, находиться рядом с ним было просто опасно. На крыльце школы им встретился опечаленный чем-то Мурасакибара. В отсутствии привычной еды, он нервно грыз зубочистку и ждал их, чтобы вместе с кем-нибудь пойти домой. Момои он, оказывается, нашел. Только её конфеты ему тоже не понравились. Как и конфеты Йоки-чан — настойчивой одноклассницы, что давно положила глаз на туповатого баскетболиста. Куроко появился в одиночестве, без Акаши. Капитан сослался на срочные дела и вежливо отказался. У Кисе отлегло от сердца. Все вместе они пошли к магазину с мороженным. Хоть Атсуши было и нельзя, не сговариваясь, смилостивились и купили ему одно. — Не тренировка, а херня, — высказал общую мысль Аомине. — Стандартная для любого спортивного внеклассного занятия, — Мидорима аккуратно откусывал мороженное. — Видимо, они там в школьном совете хотят, чтобы мы начали проигрывать, — Кисе пристроился на низеньком заборчике. — Не знаю, чего они там добиваются, но пока я в команде, проигрышей не будет, — самодовольно заявил Аомине. — Мне позволили не ходить на тренировки совсем, пока мы выигрываем. — Никто из нас не допустит поражения, — Мидорима, не глядя на Дайки, поправил очки и покосился в сторону. — Правда, Мурасакибара? Атсуши махнул рукой — жестом «отвали». Он внимательно слушал Куроко, что рассказывал ему, где у людей начинка и как её найти. Как найти ту, которая понравится Мурасакибаре, и почему нельзя пробовать чужие конфеты. — Мы команда спецов. Пока мы делаем свои лучшие проходы и броски, мы непобедимы, — Рёта, чуть нахмурившись, смотрел в даль. Ему показалось, что он видит знакомую фигуру. Сердце забилось чаще. — И каков твой лучший бросок? — Аомине откровенно насмехался. — Трехочковые броски в приоритете, — Мидорима был уверен в своем ответе. — Данк — лучший бросок, — Дайки набычился, готовясь отстаивать до конца свою позицию. — Я своими бросками забираю три очка, а ваши данки приносят только два, — не сдавался Шинтаро. — Мидорима-кун, ты такой умный, а говоришь такие глупости, — Куроко отвлекся от лекции про конфеты и начинки. Дальше Кисе не слушал. Он узнал идущий по дороге силуэт женщины. — Пойдемте отсюда, — чуть слышно прошипел он, прерывая всеобщее веселье. Четыре пары глаз удивленно уставились на него. — Ну пойдем, — покладисто согласился Мидорима, уводя баскетболистов. Кисе, еле переставляя ногами, шёл последним. — Рёта! — громкий женский возглас заставил встать на месте. — Рёта, мальчик мой, подожди. Члены команды тоже остановились, глядя как невысокая красивая женщина со светлыми, как у Кисе, волосами подбежала к Рёте и крепко его обняла, заливаясь слезами. — Как я скучала! — причитала женщина. — Я верила, что с тобой всё хорошо! Кисе стоял, не шевелясь, пустыми глазами смотря вглубь ночных улиц Токио. — Пойдемте, — настойчивый голос Мидоримы заставил всех сторонних наблюдателей смутиться и расползтись по своим делам. Кисе остался с женщиной один на пустых улицах. — Что тебе надо, мама? — Рёта сам не узнал свой хриплый, как будто сорванный голос. — Какой ты худой стал! — женщина истерично ощупывала его бока. — Какой красивый, — она тронула его лицо, убирая со лба желтые пряди. — И глаза, прям как у отца. — Что. Тебе. Нужно? — раздельно повторил Кисе, удерживая её в стороне на вытянутых руках. — Рёта, сыночек, вернись домой, — жалобно попросила она. — У тебя сестренка родилась, а ты даже ни разу не пришел её навестить. — Ты сама меня выставила, — мстительно напомнил ей сын. — Это было для твоей безопасности. Мики-сан же знаешь, какой был. А если бы он что-то сделал с тобой? Я бы в жизни себе этого не простила! — она дрожащими руками гладила лицо сына. — Был? — Рёта безразлично посмотрел на неё. — Он бросил меня, — женщина закрыла лицо руками и безутешно заплакала. — Одну, с младенцем на руках. А ты ушел, даже не сказал, где тебя искать. Хоть бы весточку нам отправил! — она с размаху залепила ему пощечину. Голова Кисе дернулась. Он больше не смотрел на мать и вообще никогда не хотел ее видеть. — Я теперь одна, — всё причитала она. — Ты старший мужчина в семье, кто ещё о нас позаботится? Ты же богат, а сестру твою кормить нечем. Ты просто обязан нам помочь! Кисе, не глядя на неё, вспоминал, как мать, пряча глаза, говорила: «Уходи, ты уже большой, сам о себе позаботишься». Вспоминал чувство безысходности, когда он судорожно искал квартиру, и черную, бьющую по мозгам тоску и обиду. Ясно, как будто это было только вчера, видел перед собой рис на пыльном подоконнике кафе, как он сам безжалостно обдирал парковые кусты и деревья, сгорая от желания съесть свою добычу прямо сейчас, до предела набивая рот горькими листьями и жесткой, нежующейся корой. Перед глазами четко встал глумливо усмехающийся Микимото Кокити, презрительно говорящий: «Проститутка ты так себе», — и совсем недавно увиденный на улице Хирошо Тамаки. — Я тебе ничего не должен, — почти неслышно прошептал он. — Устройся на работу, — и усмехнулся сам себе. Его мать слишком привыкла жить за счет своих непостоянных сожителей, чтобы проработать хоть день. — Что ты такое говоришь? — с недоверием глядя на него, прошептала мать. — Что ты такое говоришь?! — её горький крик разнесся по пустой улице. Она замахнулась, чтобы отвесить неблагодарному сыну ещё одну пощечину, только Кисе с лёгкостью перехватил ее руку. — Всё, что есть у тебя сейчас — моя заслуга! Я сделала из тебя модель! — истерично кричала женщина на всю улицу. Не слушая её дальше, Кисе развернулся и пошел вниз по улице к метро. Просто потому, что надо было уйти отсюда, пока он не сделал того, о чем будет долго еще жалеть. — Знаешь, как трудно было растить тебя одной? — мать схватила его за руку, останавливая. — Ты!.. неблагодарный… Хоть бы зашел сестренку проведать, узнать, живы ли мы, здоровы или сдохли уже в ближайшей канаве. — Ты тоже мне ни разу не позвонила, — получилось по-детски обижено и глупо. — Рёта, ты ведь большой мальчик, — мать сбавила тон и ласково поглаживала остановившегося парня по груди. Не нарочно через футболку она задевала проколотый сосок. Он уже не болел, но здорово напоминал, чего ему стоило выжить самостоятельно. — Ты ведь понимаешь, что у нас с Мики-саном были проблемы. Я не хотела, чтобы ты волновался. — Я сильнее волновался, стараясь выжить в одиночку, когда остался без семьи и без работы, — Кисе снова пошел по улице. Слушать мать было невыносимо больно. — Ой, ну что ты такое говоришь? — мать снова цеплялась за него руками, стараясь остановить. — Ты же ведь всё ещё учишься в той школе для богатеньких. Я знаю, сколько стоит год обучения. Я узнавала. Ты ещё играешь в баскетбол, в соревнованиях участвуешь. Это тоже недешево. И ты модель теперь известная. Ну что для тебя пара тысяч йен? Мелочь. А нам с твоей сестрой жить как-то надо. Кисе молча шел, стараясь не обращать внимания на цепляющуюся за его руки женщину. — Знаешь, — мать просияла в лице, — приходи к нам как-нибудь на ужин и девушку свою приводи. Познакомишься с сестрой, посмотришь, как мы живем. — У меня нет девушки, — процедил Рёта, снова останавливаясь. — У меня парень. Мать прижала ладони ко рту, с ужасом глядя на него. — Эти богатенькие сынки извратили тебя! Прав был Мики. А я не верила. Но ничего, — она настойчиво погладила его по плечу. — Давай ты переведешься в другую школу, подешевле. Мы девушку тебе найдем. Соседка Мая-тян, помнишь её? Такая красивая стала! Кисе с жалостью взглянул на мать. Может быть, пару месяцев назад он бы и принял её любезное предложение. Но не сейчас — через слишком многое пришлось пройти. — Уже поздно, мама, меня ждут дома. Ты же понимаешь, — Рёта вновь зашагал по улице. — Ты хочешь, чтобы я работала? — истерично запричитала женщина. — У меня нет образования, у меня нет опыта, меня никуда не возьмут. Хочешь, чтобы я торговала своим телом? Хочешь, чтобы твоя мать была проституткой?! — Ты и так всю жизнь ею была, — зло процедил Кисе, стряхивая ее руки. Женщина остановилась, глядя в след уходящему парню. — Ты мне больше не сын! — крикнула она. — Не сын ты мне больше! Сволочь неблагодарная! Рёта всё ускорял шаг, стараясь уйти подальше от горестных выкриков, изо всех сил давя желание закрыть уши руками, чтобы не слышать, не видеть, чтобы этого вечера никогда не было. Голова пустая, как барабан. Даже прокручивать встречу с матерью не осталось сил. В метро он бессмысленно смотрел на проносящиеся мимо огни подземки, рассматривая известные станции. Когда механический голос объявил его станцию, по привычке вышел. Стоило выйти из метро, как зазвонил телефон. — Кисе-кун, — голос дочери владельца агентства был уставшим до неприличия, — прости, что так поздно. У нас заказчики отказались от модели и требуют тебя. Кисе вздохнул. Такое часто бывает. Мнение заказчика всегда непредсказуемо, необъективно, и, порой, несправедливо. От заказанной модели могут отказаться в последний момент и поменять на другую. Агентству проще уступить, поменять модель, чем портить отношения с постоянным клиентом. Так часто бывало. Но никогда еще заказчики не отказывались в его пользу. — Что там за работа? — устало прислоняясь к фонарному столбу, спросил он. — Съемки для каталога. Мужская косметика, — вздохнула в трубку София. — Сначала они заказывали женщину — для женского каталога, а теперь каталог тот же, но им срочно понадобилась мужская модель. Не пойму, чего им нужно? Замучили с претензиями, — пожаловалась девушка. — Что с оплатой и контрактом? — Кисе терпеливо дождался, пока иссякнет поток жалоб. — Оплата постраничная, контракт при встрече, — четко проинформировала менеджер. — Возьмешь? — Хорошо, — Рёта медленно двинулся в сторону своего дома. — Отлично! — девушка заметно оживилась. — Ты уж постарайся, а то придираются к каждой мелочи. — Ладно, — Кисе уже подошел к своей двери и искал ключ в сумке. Родные четыре стены оглушили пустотой и тишиной. Включив свет, он скинул сумку на пол и уселся на свою жесткую и неудобную кровать. Отвык всего-то за пару дней. Отвык, что его никто не ждет, не встречает поцелуем. Почему он пошел сюда, а не к Шинтаро? Сейчас можно было поделиться новостями о работе, обсудить возможности и, набрав журналы, поработать перед зеркалом, выбирая, что лучше подойдет для каталога мужской косметики. В принципе, ничего не мешало заняться этим сейчас. Всё равно делать нечего. Тело била нервная дрожь, поэтому пытаться уснуть сейчас бесполезно. Кисе залез в интернет, выискивая наиболее удачные снимки своих коллег и постарался скопировать позы. Наверняка, его попросят продемонстрировать нечто сексуальное. Таких наработок у него было позорно мало. Решив с этого и начать, он уселся перед зеркалом. Подобрав себе более или менее удачный арсенал из сорока поз, он задумался, чем же ему заняться. Вот какого черта он поперся домой, а не к Мидориме? Тем более сексуальные позы настроили на определенный лад. Усмехнувшись гениальной мысли, Кисе взял в руки телефон и настрочил сообщение Мидориме. «Я сейчас дома. Один. Лежу в кровати.» Мидорима ответил довольно быстро. «Спокойной ночи. Придешь завтра?» Кисе хихикнул и решил сделать намек более непрозрачным. «На мне нет трусов». Пришедший ответ заставил рассмеяться и прикусить губу. «Завтра сходим в магазин». Да что Шинтаро недогадливый такой? «Я думаю о тебе». Лаконичный ответ: «Хорошо», — заставил вспомнить, с кем связался. Вот Шинтаро — бревно по переписке! И похоже это не лечится. «Я слегка возбужден. Не поможешь?» «Ладно». Это уже было хоть что-то. Решив продолжать, Кисе быстро написал: «Хочу твой член у себя во рту». «Ясно». Кисе вспомнил, что за такие ответы Шинтаро часто хотелось огреть чем-нибудь тяжелым, например, подушкой. Решив предпринять последнюю попытку, он написал: «Я бы сейчас поцеловал каждый кубик пресса на твоем животе». Мидорима не стал писать, а просто позвонил. — Мидорима-чи, — притворно-недовольно возмутился Кисе, — ты знаешь, что такое секс по телефону? — Да, знаю. Прости, что сразу не догадался. — Давай попробуем сначала. — Ну давай. — Я медленно веду рукой по груди, касаюсь соска. Они уже затвердели. М-м-м, как приятно. По телу пробежали мурашки. Засовываю пальцы в рот. Они сейчас такие влажные, — Кисе под собственную диктовку проделывал все эти вещи. — Что ты хочешь, чтоб я сейчас сделал? — спросил он игриво. — Я хочу, чтоб ты приехал ко мне, или я к тебе, — совершенно неромантично вздохнул Шинтаро в трубку. — Мидорима-чи… — Кисе потерялся в словах. — Ну ты блин… А в чем собственно было дело? Метро закрыто? Ерунда. Деньги на такси есть. Нормальный секс все же лучше, чем по телефону с таким собеседником. — Я сейчас приеду! — решился Кисе. Вспомнив об обещании Мидоримы выкинуть свой «алтарь», он в большую сумку покидал большую часть своих вещей. Оставшееся в сумке место завалил учебниками. Книжки — херня, их можно купить в любой момент. Пока он собирался, приехало такси. Шинтаро ходил по квартире с котом на плече. Довольный котяра блаженно прикрывал глаза, обнюхивал ухо Мидоримы и периодически лизал мочку. Громкое раскатистое мурчание было слышно аж в подъезде. Шинтаро встретил Рёту ласковым поцелуем, но кота с плеча так и не спустил. — Я привез свои вещи, — Кисе поставил на пол объемистую тяжелую сумку. Мидорима, взглянув на него поверх очков, ушел в комнату, распахнул дверцы шкафчика и выгреб оттуда весь мусор, касающийся Рёты. Скомкал и унес в мусорные пакеты, как и договаривались. Усмехнувшись, Кисе стал выкладывать свои вещи. Любопытный Манэки мешал. Непрестанно совал усатый нос в сумку с вещами, лазил в шкаф, желая обнюхать и осмотреть новые вещи. Хулиганил, старался утащить или укатить какую-нибудь мелочь. На некоторое время Мидориме удавалось его занять, но обследование нового гораздо интереснее, чем надоевшие игрушки или сидение на руках. Когда все было разложено, Шинтаро демонстративно взял полотенце и пошел в душ. Щелчка замка так и не было. Зашумела вода. Намек более чем непрозрачный. Решив мстить за сорванный секс по телефону, Кисе взял первый попавшийся журнал и подошел к большому зеркалу в коридоре. Рыжий кот любопытно поднюхивал под дверью в ванную и осуждающе смотрел на Кисе большими зелеными глазами. Он беспокойно крутился перед дверью, нюхал влажный воздух, что просачивался в щель. Не обращая внимания, Рёта копировал позы из журнала. Он привык работать, когда на тебя смотрят, оценивают. Круглые зеленые глаза смотрели так беспокойно и осуждающе, что сосредоточиться было невозможно. Манэки громко мяукнул и попытался лапой открыть дверь в ванную. Кисе, делая вид, что не видит и не слышит, скопировал девушку с рекламы духов. Нужно было показать нахальному коту, что он очень занят. Манэки подошел к нему и, привлекая внимание, потерся о ноги, потом посмотрел на дверь в ванную. Снова вернулся к двери, мяукнул, приказывая идти спасать. Кисе продолжал копировать всякую ерунду. Настойчивый кошачий взгляд не отпускал. Кривляясь перед зеркалом, Рёта чувствовал себя полным идиотом. Взгляд Манэки раздражал и смущал. Копируя очередную позу, он сам себе показался фальшивым, ненатуральным. Краем глаза покосившись на кота, постарался придать больше естественности своим позам. Взгляд Манэки стал еще более осуждающим. Кисе показалось, или этот рыжий комок шерсти презрительно отвернулся? Придирчиво перебрав свой новый арсенал, пришлось признать, что кот был прав. Неестественно, напряженно и глупо. Для наглядности взяв первый попавшийся талисман с тумбочки, стал стараться сильнее. Когда кот в очередной раз требовательно начал царапать дверной косяк, шум воды стих. Мидорима появился с длинным белым полотенцем на бедрах и непросохшими каплями воды на груди. Кисе улыбнулся самой обворожительной улыбкой из только что поправленного арсенала, прижимая к щеке один из талисманов. Шинтаро замер на мгновение, а потом двумя быстрыми шагами приблизился и настойчиво поцеловал. Долго и сладко мучил губы, пока пальцы не ослабли и чуть не выпустили талисман. — Я ждал тебя в душе, — Мидорима ласково пропускал сквозь пальцы желтые пряди. — Я работал, — Кисе немного отодвинулся и поставил талисман на полку, чтобы не разбить. Он повернулся к зеркалу и улыбнулся самой чарующей и обольстительной улыбкой, какую только нашел. Стоящий сзади Мидорима наклонился и поцеловал его в шею, оставляя засос. Манэки внимательно обнюхивал голую ногу любимого хозяина, проверяя, всё ли в порядке, и, явно успокоившись, влез в свой кошачий когтеточильный домик и с интересом оттуда стал следить за их действиями. — Как тебе такая поза? — Кисе соблазнительно прогнулся в объятиях и томно, без улыбки, посмотрел через зеркало на Шинтаро. — Потрясающе, — от соприкосновения ягодиц с обтянутым полотенцем пахом слегка сбилось дыхание. — Идеально. Просто тебе не хватает уверенности в себе. — Ты так думаешь? — Рёта извернулся и через плечо коснулся его губ своими. — Посмотри на себя, — Мидорима настойчиво повернул его лицом к зеркалу. — Ты очень красив, — длинные пальцы ловко расстегивали пуговицы рубашки, — совсем не глуп, — манжеты расстегнулись практически незаметно, — популярен, — рубашка, повинуясь настойчивым рукам, сползла с плеч. Кисе пристально наблюдал через зеркало, как изящные пальцы прошлись по обнаженной груди, плечам. — Тебе нечего стыдиться, нечего стесняться, — Шинтаро чуть тронул кольцо в соске. — Это Акаши сделал? От резкой смены тона с интимного шепота на громкий вопрос Кисе вздрогнул. Немного подумав, кивнул в зеркало. Он с легким изумлением смотрел, как Мидорима уверено расстегнул замочек и аккуратно вытащил сережку. Убрал волосы с шеи и легко поцеловал. Кисе немного наклонил голову, чтобы ему было удобно. Лизнув мочку, Шинтаро вернул сережку на положенное ей по природе место в ухе. Неизвестно из-за чего, но на глаза навернулись слезы. — Ничего не бойся, — настойчивый мягкий шепот вернулся. Мидорима большими пальцами гладил соски, заставив их затвердеть. В паху отозвалось тянущим возбуждением. — У тебя все получится, — длинные пальцы расстегивали ремень и ширинку, забирались под белье. Рёта видел свои темные глаза с расширившимися зрачками, влажные приоткрытые губы. Видел, как чужие руки ласкают его член. Он сильнее прижался ягодицами к выпуклости под полотенцем и, откинув голову на плечо Шинтаро, смотрел на себя, не в силах оторвать взгляда от возбуждающего зрелища. Мидорима губами прошелся по шее, мягко прикусил кожу на плече. Настойчиво освободил Кисе от всей одежды и остановился, легко поглаживая его член, давая насладиться прекрасным обнаженным парнем в зеркале. Кисе завел руки назад и сдернул полотенце. Возбужденная плоть легла в аккурат между ягодицами. Все так же продолжая смотреть на себя, Рёта немного нагнулся, развел ягодицы так, чтобы головка упиралась в сомкнутые мышцы ануса. Мидорима сжал его бедра, не давая сделать глупость. — Подожди, хоть за смазкой схожу, — прошептал он, пытаясь отойти. Кисе не позволил, притянул его бедра к себе. Давление на анус стало сильнее. — Хочу так, — неотрывно глядя на себя, заявил он. — Сделай мне больно… пожалуйста. В зеркале он увидел, как от этих слов увеличились зрачки. Он расслабился и насадился на твердый член. Мышцы медленно расступались. — Не хочу, — Мидорима крепко его держал, мешая причинять себе боль. Сухие мышцы ануса мелко сокращались, не до конца обхватив головку. — Я не буду так делать. — Пожалуйста, — жалобно попросил Кисе. Внутри горело и пульсировало от нетерпения. — Мне нужно это. — Нет, не это, — возразил Шинтаро и бросил быстрый взгляд на открытую дверь в комнату. Этой секунды хватило, чтобы Рёта резко дернул на себя его бедра, насаживаясь до упора. Тело прошибла острая боль. Схватившись за Мидориму, он, тяжело дыша, пережидал эту вспышку. Оказалось, что в зеркале никак не отразилась резкая перемена с удовольствия на боль. Всё осталось тем же: частое дыхание, припухшие губы, дикий возбужденный взгляд. Крепко держа его двумя руками, Шинтаро не давал пошевелиться. Его лица в зеркале не было видно, только макушка склоненной головы. Он губами касался плеча. Влажная кожа чувствовала тепло его частого дыхания. — Что ты делаешь, глупый? — прошептал он, поднимая голову, и ласково убрал с потного лба прилипшие желтые пряди. — Не надо так. Дождавшись, пока прекратятся судорожные сокращения, он очень медленно вынул член. Закрыв глаза, Кисе ждал его целую минуту, показавшуюся вечностью. Мидорима притащил стул к зеркалу, бросил на его спинку полотенце и на сиденье поставил флакон со смазкой. Надавив на плечи, заставил потерять равновесие, схватиться за зеркало. Опустился на колени и припал губами к ягодицам. Кисе сильно дернулся, когда горячий язык лизнул насильно растянутые, ноющие мышцы. По нервам будто током шарахнуло. От его дыхания стекло запотело моментально. Он не мог больше следить за собой. Это оказалось еще хуже. Влажный сильный язык проникал в него быстрыми толчками. Ладонь Мидоримы обхватила его член. Громко застонав, Кисе кончил через секунду. Ноги отказывались держать вес тела. Шинтаро поднялся и открыл флакон со смазкой. Дрожащими от нетерпения руками смазал свой член и опустился на стул. Потянул Кисе к себе на колени. Поняв, что от него хотят, желтоволосый парень, не сводя с себя взгляда, медленно и неторопливо опустился на член до конца. Мидорима не дал даже шевельнуться. — Чтобы контролировать свою жизнь, тебе не нужна боль, — склонившись к его волосам, шептал Мидорима. — Всё, что нужно — прекратить упиваться беспомощностью, и всё делать самому. Не нужно разрушать себя или наказывать. Просто доверься мне и посмотри, какой ты красивый, — он слегка наклонился вперед, подхватывая его под колени и резко откинулся на спинку стула, унося парня за собой. Он развел его ноги, показывая в зеркало растянутый влажным блестящим членом анус, натянувшуюся промежность, тяжелые налитые яйца и торчащий вверх возбужденный член. Это было действительно красиво. Кисе, не веря, коснулся кончиками пальцев растянутых мышц и убрал руку, чтобы не загораживать себе вид. — Научись без сомнений принимать правильные решения, — Мидорима отпустил его ноги и убрал руки от возбужденного парня. Задыхаясь от волнами накатывающего удовольствия, Кисе сначала не двигался, обдумывая, а потом удобнее расставил ноги, начиная скользить по члену так, как хотелось ему самому. Быстрые рывки вниз чередовались с мягким, почти плавным скольжением. Рёта смотрел в свои сумасшедшие глаза, видел влажную плоть, что появляется и исчезает из вида, запоминал, как нравится ему самому. Мидорима не подгонял и не настаивал, даже почти не толкался в его задницу. Только, откинув голову назад, прошептал: «Сейчас кончу». Шепот, проникнув в уши, запустил цепную реакцию по всему телу. Непослушные пальцы намертво вцепились в колени Шинтаро, тело обдало жаром, бедра неконтролируемо задвигались быстрее, член несколько раз сильно дернулся и брызнул белесой струйкой, запачкав зеркало. Ловя последние искры удовольствия, Кисе всё ещё двигался. Поняв, что ощущения сменились на неприятные, аккуратно сполз с колен Шинтаро и опустился на колени. Он только успел едва коснуться губами головки, как Мидорима напрягся, выгнулся, как струна, и кончил с громким сладким стоном. Дожидаясь, пока он отдышится, Кисе вытирался предусмотрительно принесенным полотенцем. — Пойдем в кровать, а то у тебя, наверное, спина сейчас отвалится, — предложил он, вставая. Мидорима согласно кивнул. Дойдя до кровати, они повалились на прохладное покрывало. Шинтаро подсунул свою руку ему под голову, уложил себе на грудь. Кисе рассматривал длинные холодные пальцы, особенно тот, что без ногтя. Было видно, что рана затянулась тончайшей ногтевой пленкой, начал отрастать новый ноготь. Пока его было видно совсем чуть-чуть. — Ты уже можешь бросать мяч? — Кисе осторожно коснулся малюсенького твердого полумесяца. — Могу, — Мидорима не отдернул руку, видимо, было не больно. — Надо бы перемотать, — со знанием дела заявил Рёта и встал. Со стола взял моток пластыря и присел на кровать, бережно оборачивая холодные пальцы белыми лентами. Мидорима, щурясь без очков, наблюдал за процессом. — Та женщина… это была твоя мать? — спросил он. Рёта от неожиданности чуть не выронил моток с пластырем. — Она, — скрывать такие вещи было глупо. — Сказала, что у меня сестра родилась. — Как зовут? — Шинтаро подставлял другие пальцы для перемотки. — Я даже не догадался спросить, — на мгновение Кисе стало стыдно. — Она хотела денег. Сколько я ее знаю, после смерти отца у нее всегда были какие-то мужчины. Она никогда не работала, всегда жила за их счет. Вот теперь ее бросил очередной хахаль, и теперь она хочет жить за мой. Хочет, чтобы я перевелся в другую школу, бросил баскетбол, нашел девушку. — А ты хочешь? — в зеленых глазах промелькнул страх. — Бросить школу и баскетбол? — Кисе пожал плечами. — Раньше хотел. Сейчас нет. Не после всего. — Я про девушку, — уточнил Шинтаро. Рёта молча перематывал пальцы. Что ответить на такой вопрос, он не знал. — Всем нам придется жениться. Рано или поздно, — на Шинтаро он старался не смотреть. — Потому что так надо. Акаши, тебе и мне. — Мне не придется, — с нажимом перебил его Мидорима. — Ты же наследник огромного состояния. Тебе придется. Заставят, как Акаши, — собственный голос на удивление звучал спокойно и отстраненно. — Я не наследник, — резко вставил Шинтаро. — Я знаю про правила в твоей семье, — Кисе отважился поднять на него глаза. — Микимото там целую стратегию разработал по захвату наследства. — Да пускай забирает, не нужно оно мне, — Мидорима сел на кровати. — Мне нужен только ты и больше ничего, — он прижался губами к губам Кисе, целуя ласково и осторожно. — Это сейчас не нужно, — Рёта отстранился, разрывая поцелуй. — Потом понадобится. — Сомневаюсь, — Мидорима снова улегся на подушки, потянув парня за собой. — Мидорима-чи, что бы ты не решил, — Кисе серьезно смотрел ему в глаза, — я помогу тебе заработать миллион. Шинтаро ничего не сказал, а только ласково перебирал желтые пряди. Обнимая его, Рёта понимал, что это обещание было правдой от первого до последнего слова. Он вообще поможет ему во всём, что бы Шинтаро ни задумал. В любом случае. Не зависимо от того, будут они вместе или нет. — Ты поможешь матери? — голос Мидоримы вытянул из мутной полудремы. Кисе невнятно пожал плечами, крепче прижимаясь Шинтаро. Стало так тихо, что было слышно, как шумит в пластиковых трубах вода. Дыхание Мидоримы постепенно выровнялось, а пальцы давно перестали путаться в волосах. Кисе никак не мог последовать его примеру и заснуть. Он не хотел поворачиваться и удобнее укладываться, опасаясь разбудить спящего. Тем более знал, что ничего толкового от беспокойной возни не будет. Вопрос Шинтаро сбил сон. Решение нужно было принимать сейчас. Как там Шинтаро говорил: «Научиться без сомнений принимать решения»? Одеяло с его края натянулось. Кот решительно запрыгнул на постель и, осторожно ступая, стал выискивать место, куда улечься. Хотел взобраться на грудь Шинтаро, но там лежала рука Кисе. На коленях тоже ему не понравилось — там чужая нога. Не нашел ничего умнее, чем залезть на бок не спящего парня и улечься на бедре. Кисе чуть пошевелился, намекая, что Манэки устроился неудобно. Кот понял и пошел искать другое место. Вздохнув, Рёта тихонько встал с кровати. Шинтаро начал сонно шарить по постели в поисках теплого тела. Хитрый Кисе подложил ему кота. Мидорима, продолжая спать, сгреб Манэки, прижал к себе и, успокоившись, мирно засопел. Довольный рыжий кот улегся поудобнее и затарахтел не хуже трактора. Зайдя в ванную, Кисе включил воду и сел на пол, привалившись к кафельной стене. На телефоне через интернет посмотрел, сколько денег на его карте. Прикинул количество месяцев. Набрав номер счета, выбрав сумму и немного посомневавшись, коснулся кнопки «отправить». Принимать правильные решения без сомнений пока получалось плохо.