***
Кисе открыл входную дверь и по одному занес в квартиру пакеты с продуктами. В дверном проеме в кухню возник Мидорима, вечно недовольный и с котом на руках. — Привет, — улыбнулся Кисе, раздеваясь. — Я пришел. Ты рад? — Конечно рад. Почему опять не стер косметику с лица? — Мидорима легко поглаживал царственно возлежащего кота на плече и не думал подходить целовать. — Ты так когда-нибудь нарвешься на идиотов в глухом переулке. Виновато склонив голову, Кисе подошел к недовольному парню и, чуть касаясь, погладил рыжую кошачью шерсть. Манэки презрительно дернул шерстью и спрыгнул с рук хозяина. Типа «трогают тут всякие руками грязными». Теперь можно стало без помех поцеловать своего парня. Чем Кисе и воспользовался. Мидорима был чем-то недоволен, и поцелуй пришлось слегка затянуть. — Отойди подальше, — Шинтаро настойчиво отстранил от себя Кисе. — Я буду тебя ругать. Теперь это стало их негласным правилом: если хочешь ругаться, отойди подальше, или дело закончится сексом. Это конечно, хорошо, но проблемы все равно останутся нерешенными. Стараясь не улыбаться, Кисе послушно отошел в другой конец прихожей и приготовился выслушать все недовольство. — У тебя что, салфеток нет или в магазинах настал резкий дефицит? — Мидорима сложил руки на груди, разглядывая на лице Рёты замысловатый цветной рисунок. — Этими салфетками все только размазывается, — Кисе устало привалился спиной к косяку. Это разговор был уже не в первый раз. — И в накрашенном виде меня на улице не узнают. Пялятся только, но хоть не лезут. — Идиотов в Токио полно. Попробуй им это объяснить. Тем более в ночь глухую по магазинам шастаешь без талисмана, — он кивнул на в ряд стоящие пакеты с продуктами. — Марш умываться! Кисе показно закатил глаза, беззаботно махнул рукой и скрылся за дверью в ванной. Он сегодня забыл свой талисман дня дома. Ждала его выволочка еще и за это. В прихожей зашелестели пакеты: то ли Манэки полез проверять содержимое, то ли Шинтаро стал раскладывать продукты. Вытирая освобожденное от косметики лицо полотенцем, Кисе застал Мидориму на кухне. Тот выложил все из пакетов на стол и внимательно рассматривал упаковку. Хмурая морщинка между бровями и в полоску сжатые губы. — Стой там, — грозно приказал ревизор. Кисе послушно встал на входе в кухню. — Ты когда продукты покупаешь, хоть немного смотри на дату, — Мидорима поднял над столом упаковку с замороженной рыбой. — Это уже не свежее. Этой рыбе уже два дня. Я для кого оставил упаковку из-под риса? — он достал из шкафчика пустой пакет, поднял упаковку с рисом и приложил их этикетки. — Смотри, они разные. Здесь, — он потряс пустым пакетом, — длинный рис, а здесь, — выставил вперед только что купленный, — круглый. Кисе устало привалился к стене. Недовольство Шинтаро было предсказуемым, но после восьми часов работы откровенно злило. — Яблоки покрыты воском, специи — слишком большие пакеты. Зачем тебе сливки, их все равно никто не пьет! — продолжался разнос. — Это для Манэки, — Кисе вымученно улыбнулся. — То, что он ест только из твоих рук не значит, что я не могу его побаловать. Взгляд Мидоримы потяжелел. Воздух между ними, казалось, сейчас начнет потрескивать от напряжения. Гулкая тишина стала давить на уши. — Опять подлизываешься? — процедил Шинтаро сквозь зубы. — Нельзя таким образом выпрашивать внимание. Вот теперь разозлился Кисе. Он понимал, к чему клонит рассерженный любовник. Когда-то он встречался с Акаши и выпрашивал место в основном составе именно «подлизыванием». Когда уже Мидорима забудет об этом? Ведь прошло уже больше года с тех пор. — Я не подлизываюсь. Просто хотел сделать приятное, как и тебе, — после умывания хотелось только спать, ноги гудели, выслушивать несправедливые упреки было все сложнее. — Предполагается, что я должен обрадоваться, что ты вместо того, чтобы учиться первую половину дня делал уборку в квартире? — Мидорима недовольно поддернул очки, сложил руки на груди и, быстро отступив назад, прислонился к подоконнику. Рыжий кот вышел на середину кухни, удивленно посмотря то на одного хозяина, то на другого, и протяжно, озадаченно мяукнул. — Ты же вечно ворчишь, что я не убираю свои вещи, — не обращая на кота внимания, Кисе смотрел в посветлевшие от гнева зеленые глаза. — Я сказал только собрать композитки, которые валяются по всей квартире. Я тебя неоднократно просил не заниматься уборкой, не трогать стиральную машинку — ты же не запоминаешь, какие ткани на каких режимах стирать, — Шинтаро почти непроизвольно повысил голос. — Я не позволю тебе одному тащить все домашнее хозяйство! — злость Кисе все же прорвалась голос. — Я тоже хочу участвовать в нашей жизни! А ты мне не даешь, прямо как… — споткнувшись на полуслове, замолчал. — Прямо как кто? — пристальный взгляд разозленного Мидоримы прижигал насквозь. Манеки подошел к Кисе, зло махая хвостом, распушил шерсть, выгнул спину и зашипел в сторону обожаемого хозяина. — Ты мне говоришь не сравнивать с Акаши, забыть про него, а сам постоянно сравниваешь! — Мидорима не обратил внимание на странное поведение рыжего хулигана. — Я не сравниваю. Я просто хочу действительно быть вместе с тобой, — Кисе хоть и сердился, но на смелого защитника внимание обратил. В другое время он бы удивился. — Ты и так вместе со мной живешь! Со мной спишь! Чего тебе еще нужно?! — от громкого злого голоса Манэки подскочил к Шинтаро, цапнул его за ногу и шарахнулся обратно к Кисе, воинственно топорща усы и закрывая его ноги рыжим тщедушным тельцем. Разговор пора было сворачивать, пока не наговорили друг другу лишнего. Тем более, даже Манэки понимал, что Мидорима не прав. — Ты знаешь, я, наверное, сегодня переночую у себя, — Кисе потянулся к своим вещам в прихожей. — Нам всем нужно успокоиться, а тебе — хорошенько подумать. — Подожди, нельзя трусливо сбегать от проблем! — Мидорима схватил уходящего парня за руку. — Успокоишься, позвонишь, — уже одевшийся Кисе стряхнул его руку, подхватил сумку и захлопнул за собой дверь. Манэки беспокойно метался из кухни в коридор. Запрыгнув на подоконник, он громко требовательно мяукнул, привлекая внимание хозяина. Шинтаро повернулся только после третьего истеричного «Мяу!». Заметив хозяйский взгляд, кот демонстративно лапой свалил с подоконника забытый талисман Кисе. Фарфоровая фигурка алого дельфина разлетелась на множество мелких осколков. Мидорима, не понимая, смотрел то на разбитый талисман, то на Манэки. А потом, осененный внезапной догадкой, бросился за дверь.***
По обезлюдевшим улицам Токио, накинув на голову капюшон толстовки, шел странный парень. Он постоянно что-то бормотал себе под нос, то понижая, то повышая голос. Редкие прохожие останавливались, намереваясь спросить, не нужна ли ему помощь, но, взглянув юноше в лицо, спешили перейти на другую сторону улицы. Из-под низко натянутого на лицо капюшона сверкали страшные глаза, немного отличающиеся по цвету. Изредка левый глаз, что светился оранжевым, приобретал нормальный цвет, парень переставал бормотать и останавливался, озадачено оглядываясь по сторонам. Всего несколько минут и глаз снова становился оранжевым, а парень продолжал свой путь. — Убить, убить, убить! Нет человека — нет проблем! Убить, раздавить, убить… — то громче, то тише неслось бессвязное бормотание. — Чего ты придумал, и куда нас ведешь? — голос слегка изменился, стал на тон ниже и спокойнее. — Нет человека — нет проблем. Нет человека — нет проблем. Убить, раздавить, — повторял сам себе парень изменившимся голосом. — Кого убить и зачем? — уже спокойнее спрашивал он сам себя. — Его. Он мне душу вымотал, кишки выпустил и в подвале запер. А тут нет света и крысы противно коготками по полу скребутся. Скоро объедать начнут пальцы, нос и уши, — страшным голос из детских страшилок неслось из-под низко надвинутого капюшона. — Бред какой-то, — голос вновь переменился. — Я не знаю, о ком ты. Завязывай нести всякий бред и пошли домой, — юноша остановился, оглянулся по сторонам, явно, определяя свое местонахождение. — Нет, нет, нет, — парень замотал головой и побежал по улице. — Мне надо, я должен. Иначе эта боль так и будет продолжаться. Оно тянет, и болит, и ноет. Мешает дышать и спать. Убить, убить. убить! — Что болит? — не понял парень, безуспешно пытаясь подчинить себе бегущие вперед ноги. — Объясни, кого убить? — Его! Он испортил жизнь. Испоганил душу своими просьбами и капризами. Нет человека — нет проблем, — он все продолжал бежать, низко склонив голову. — Ну что за придурок! — скорость бега по ночным улицам снизилась. — Да о ком ты? Кто тебе испортил жизнь? Отец, что ли? — Убить, убить, убить! — Ты, что, совсем больной? — парень резко остановился. Свет уличных фонарей упал на лицо. Яркий оранжевый глаз перестал светиться в ночном мраке. — Ты собрался отца убить, что ли? Я тебя в дурдом сдам! И чем это ты собрался его убивать? — Смотри, — голос упал до еле слышного шепота. Парень распустил завязки толстовки и заглянул в широкий ворот. Свет уличного фонаря чуть коснулся блестящей рукояти пистолета под одеждой. — Придурок! Где ты его взял?! — истерично зашептал парень, оглядываясь по сторонам, испугано прижимая к себе оружие. — Убить, уничтожить, раздавить, — забормотал он громче. — Или он убьет меня. — С ума сошел? Не будет отец тебя убивать! — успокаивал себя парень. — Не отец, — парень замолчал на несколько минут. — Кисе Рёта. — Да ты совсем двинулся! — на всю улицу заорал парень. — Прекрати нести чушь и оставь его в покое! А это, — он полез под толстовку и достал пистолет, — выкинь сейчас же. Юноша подошел к мусорке, и, воровато оглянувшись, хотел выкинуть пистолет. Пальцы почему-то не разжались. — Нет, — забормотал он, прижимая оружие к груди. — Он мне больно сделал. Всю кровь выпустил. Крови хочу, мести, — пистолет снова скрылся под одеждой. — Ну и что же он тебе такого сделал? — ноги опять непослушно пошли по улице. — Он просто неблагодарный. Вот и все. — Он бросил, предал. После всего, что мы для него сделали. Нет человека — нет проблем. Убить его, — забормотал парень, подходя к совершенно темному участку улицы. Впереди фонари почему-то не горели. — Он просто хотел того, что я не могу ему дать, — тон стал мягким, успокаивающим. Так говорят с маленьким детьми. — Хотел романтики. Он нашел того, кто ее может дать. И ушел. Ему так лучше. — Он просто засранец, — пробормотал юноша. — Да, засранец, но это же не повод его убивать, — мягкий успокаивающий тон подействовал на невидимого собеседника. — Но болит… — заканючил он. — Ничего у тебя не болит. Посмотри, руки-ноги на месте, голова целая. Ни одного синяка нет. Нечему болеть. Парень остановился и сомнением пересчитывая свои пальцы на руках. Убедился, что все на месте и пошел дальше. — Ну и куда ты нас ведешь? — юноша вступил в совершенно неосвещенную часть улицы. — К нему, — разные по цвету глаза было почти не видно из-под низко надвинутого капюшона толстовки. — Зачем? — парень постарался остановиться, но только споткнулся на ровном месте. — Не хочу убивать. Хочу увидеть. Соскучился, — по темной улице пришлось пробираться почти на ощупь. — Может, цветов купим? — Каких еще цветов? Ночь на дворе, — чуть слышно уговаривал юноша сам себя. — Он же парень и ему не нужны цветы. — Может, попробуем убедить его вернуться к нам? — изменившийся тон голоса стал несчастно-обиженным. — Конечно, только выкинь пистолет, — парень наощупь нашел скамейку. Где-то здесь, по логике, должна быть мусорка. — Ладно, — он остановился, одной рукой крепко вцепившись в обод контейнера в непроглядной темноте, и полез под одежду. Удар сзади оглушил, чуть не заставил потерять равновесие. Что-то острое и холодное чиркнуло по щеке. Дополнительные занятия по боевым искусствам не прошли даром. Тело отреагировало моментально, ударяя локтем напавшего. Освободившийся парень провел по щеке. Под пальцами было влажно. — Кровь! Убить! Месть! — забормотал парень. — Можно? — Нет! — выкрикнул он сам себе в темноту. Следующий удар пришелся по ногам. Не ожидавший этого парень упал на асфальт, моментально переворачиваясь, как кошка. Капюшон слетел с головы. Глаза уже успели привыкнуть к темноте. Над ним нависали двое здоровенных силуэта. — Держи его, — один из нападавших больно и тяжело ударил его в живот. — Я мордашку подправлю. Не обращая внимания на боль, парень извернулся, уворачиваясь от другого ночного нападавшего. — Верткий, сука. По ногам бей! Парень дернулся, уходя с возможной траектории удара. Свист металлического прута рассек воздух. Огромная жесткая лапища больно сжала его плечо. Парень хорошо помнил урок строгого учителя. Разворот, удар, подсечка, еще удар по обезвреженному противнику. Второй неизвестный быстро приближался. Вниз, на землю, удар вверх по незащищенному подбородку. Первый уже поднялся. Успел только увернуться от длинного предмета, наткнулся на второго. Неужели промазал? Стряхнуть с себя чужие руки. Выбить пинком по руке блеснувшее лезвие. Рывок за волосы все же заставил потерять равновесие. Их двое. В этой темнотище не видать ничерта! Отбиться не получается. Рукоять пистолета больно утыкается в живот при пропущенном ударе. Хватают за руки, выворачивают плечи, сводя запястья за спиной. Вырваться не получается. Добраться до спрятанного оружия нет никакой возможности. — Я держу! — торжествующий возглас. — Сначала колени. Рожу потом подправим. Свист длинного тяжелого предмета.***
— Рета, стой! — перепрыгивая через ступеньки Мидорима пытался догнать уходящего парня. — Не уходи! Нельзя! Кисе остановился на лестничном пролете. — Потом позвонишь, — Кисе сложил руки на груди, — я сейчас не хочу с тобой разговаривать. Воспользовавшись заминкой, Мидорима догнал его парой быстрых шагов. — Не разговаривай, — согласился он, тяжело дыша, — только не уходи. Хочешь, закройся в комнате. Я могу сегодня спать на диване. Только не уходи сейчас. Нельзя. Талисман разбился. — Успокойся, — Кисе отвернулся все же намереваясь уйти. — Ты несешь какой-то бред. — Не бред. Разбился твой талисман — это очень плохой знак. Я тебя отсюда не выпущу, — Шинтаро загородил проход на следующий лестничный пролет. — Собираешься указывать мне, куда ходить, а куда нет? — разозлился Кисе. — Не собираюсь, — Мидорима упрямо мотнул головой. — Но сегодня я тебя никуда не отпущу. Одна из дверей многоквартирки открылась. — Хватит тут орать, — ворчливый старческий голос. — Валите в свою квартиру и там выясняйте отношения! — Пойдем, — понизив голос до шепота, Мидорима стал теснить Кисе вверх по лестнице. — Я ухожу к себе! — тоже снизив громкость, Кисе намертво встал на лестнице. Резко нагнувшись, Шинтаро подхватил его на руки, перекинул через плечо и потащил вверх. — Пусти меня! — злой, как сто чертей, Кисе вырывался, молотил кулаками, пинался. Но ударить по-настоящему больно не получалось. — Совсем охренел! — заорал он, как только Шинтаро поставил его на ноги и закрыл дверь в квартиру. Мидорима отступил назад. — Твой талисман разбился, — начал спокойно объяснять он. — Я точно знаю, что это плохой знак. Помнишь наш первый секс? Тогда я тоже разбил свой талисман — тарелку. Она лежала у меня в сумке. Когда мы… ну…. начали, сумка упала на пол. Тогда тоже был знак. — Хватит молоть всякую чушь, — Кисе содрал с плеч куртку и отшвырнул в сторону, — обереги, талисманы приметы! Разбился — выкинь и купи другой. Нет тут никаких знаков. — Пожалуйста, поверь мне, — Мидорима крепко держал за предплечья и заглядывал в лицо, упрашивая. Просто останься сегодня здесь. Пожалуйста. Пусть не со мной, но просто останься. Кисе попытался отступить назад. Шинтаро был слишком близко. Его запах, его прикосновения, мольба зеленых глаз будоражили и без того растрепанные нервы. Какая-то непонятная злобная дурь туманом заволакивала сознание. Хотелось то ли ударить посильнее, то ли сказать что-то невообразимо злое, то ли грубо разорвать чужую одежду и… — Руки убери, — прошипел Кисе, прилагая все силы, чтобы не поддаться этой невероятной, злобной похоти. Мидорима нехотя опустил руки и замолчал, не зная, как еще убедить разозленного до последней степени любовника. Вскинув голову от пришедшей в голову идеи, негнущимися пальцами стал расстегивать рубашку. Мир резко крутанулся перед глазами и тут же встал на место. Не соображая, Кисе рванул полы рубашки Шинтаро, разрывая ткань, обрывая мелкие пуговицы. Сладкое до последней степени чувство удовлетворения и власти сгустило воздух, заставило задыхаться. Шинтаро резко подался к нему, намереваясь поцеловать. Кисе увернулся, буквально раздирая пряжку его ремня — не заслужил Шинтаро сегодня конфет. Когда брюки и белье упали на пол, Мидорима просто переступил через них, оставшись совершенно обнаженным перед полностью одетым Рётой. — На колени! — хриплым, сорванным голосом приказал Кисе. Злой, грубый приказ резанул болью по нервам, но он просто не смог подобрать другого слова. Мидорима послушно опустился на колени и потянулся к пряжке ремня своего парня. Кисе зло отшвырнул его руки. Этого показалось мало до нервного зуда в мышцах, до стиснутых зубов, до рвущегося из горла рыка. Обойдя стоящего на коленях парня, Кисе надавил между лопаток, из последних сил стараясь это сделать не грубо, заставил упереться ладонями в пол. Кисе тяжело опустился на колени позади него, стараясь не сойти с ума от вида прекрасного, обнаженного только для него одного, покорного парня. Не соображая, что делает, он силой ударил по подставленной, будто нарочно, круглой ягодице. Звонкий звук шлепка прошелся горячим медом по оголенным нервам. Алый отпечаток ладони медленно проявлялся на бледной коже. Кисе хотел его увидеть прямо сейчас и, не зная, как ускорить процесс, вцепился в место удара зубами. Запах пота, мыла и мускуса сорвал последние тормоза. Рёта жестко смял пальцами чужие ягодицы и провел между ними языком. Всему телу стало так хорошо, как в теплом одеяле в холодной комнате. Он провел по влажной ложбинке раз, другой и нетерпеливо толкнулся языком в сомкнутое кольцо мышц. Мидорима еле слышно застонал и замотал головой. Очки слетели. Шинтаро беспорядочно отшвырнул их подальше. Локти задрожали и подогнулись. Кисе вылизывал тугие, неподатливые мышцы, краем сознания отмечая дрожь и более раскрытую позицию. Все это было неважно. Важно только то, что он мог лизать, целовать и даже кусать, ввинчиваться языком вглубь покорного тела. Он помогал себе пальцами, растягивая, стараясь проникнуть глубже. Отросшая челка падала на лицо, мешала. Кисе отмахивался от прядей волос, с животным урчанием проталкивая язык все глубже. Было даже не хорошо — здорово, но мало. Распустив пряжку ремня, Кисе сдернул одежду. Быстро размазал слюну по члену и настойчиво протиснулся в почти расслабленный вход. Мидорима длинно выдохнул, но не напрягся. Кисе не шевелился. Всему телу было просто охренительно хорошо. Каждой мышце, каждому нерву, каждой клеточке. Пьяная, злая похоть медленно отступала. Сознание прояснялось. Стало одновременно обидно, что Шинтаро снова позволил это сделать с собой, и стыдно — он ведь прекрасно знал, что Шинтаро позволит ему все, что угодно. Воспользоваться этим было по меньшей мере подло. Впору хоть вытаскивай из него член и извиняйся. Кисе провел раскрытой ладонью по напряженной спине, собирая испарину. Мидорима отозвался дрожью и легчайшим движением бедрами ему на встречу. Погладив его по животу, Кисе с удивлением обхватил напряженный член Шинтаро — еще одно легкое движение бедрами, только уже более настойчивое. Отголоски той животной похоти еще гуляли по телу. Кисе двинулся резче, чем следовало, и Мидорима напрягся, царапая ногтями линолеум. Очень медленно и осторожно Кисе вытащил член. Повторять отвратительный секс полуторагодовалой давности он не собирался. — Прости, я… — Кисе судорожно пытался подобрать слова извинения. Не получалось. Мидорима резко обернулся к нему. Кисе сначала даже испугался. Такого он еще не видел ни разу. Широко раскрытые глаза. Совершенно темный, провалившийся взгляд. Ни капли зелени в темной радужке. Искусанные, припухшие губы приоткрыты. На щеках неровные, но обалденно красивые, яркие пятна лихорадочного румянца. Будто демон из страшилок вселился. Мидорима дернулся к нему, повалил на пол и быстро перекинул ногу через бедра. Сам направил в себя член Кисе и настойчиво опустился, покорно прикрывая глаза. Наклонился целуя, до крови кусая губы и сам начал двигаться. Неровно и нервно, без всякого ритма и системы, будто прислушиваясь к себе при каждом движении. То ускоряясь, то замедляясь. Сквозь закушенную губу рвались стоны. Кисе потянул его за волосы, заставив откинуть голову и приник губами к шее. Мидорима вздрогнул и не смог сдержать громкого сладкого вдоха. Вцепившись в желтые волосы, он кусал его губы и беспорядочно быстро двигался, стараясь не менять угол. Рёта помогал ему. Насколько возможно подавая бедра вверх. Металлический вкус крови напоминал о диком похотливом желании, что не так давно гуляло по телу. По ощущениям рот превратился в сплошную рану, но Кисе не собирался останавливать Шинтаро. Он готов был позволить полностью откусить себе губы, лишь бы Мидориме было хорошо. Сбитый ритм начинал нервировать, постоянно сбивал предоргазменные волны. Не выдержав, Рёта сжал его бедра, быстро и резко натягивая Шинтаро на свой член. Мидорима задыхался от удовольствия в его руках. Это подстегивало оргазм, туманило разум. В один самый прекрасный момент во вселенной, Шинтаро замер, сильно сжавшись вокруг него, и кончил на выдохе. От сильных сокращений мышц Кисе не выдержал и громко застонал, до боли выгибаясь в пояснице. — Я так долго мечтал об этом, а сам и пяти минут не продержался, — сквозь пелену удовольствия пробился голос Мидоримы. Кисе открыл глаза. Мидорима все еще сидел на его члене. Темная радужка быстро приобретала нормальный цвет. Он мелко вздрагивал, пытаясь отдышаться. Подняв дрожащую руку, он дотянулся до рта Кисе и нежно провел большим пальцем по окровавленной губе. — Спасибо, — прошептал он с какой-то непереносимой нежностью. Кисе так и не нашел, что ему ответить. Мозги окончательно раскисли. Он просто аккуратно перевалил Шинтаро на бок. Помягчевший член сам выскользнул. Мидорима сильно обнял его поперек груди, тесно прижался и, закрыв глаза, затих. Кисе под руку попалась какая-то тряпка, на взгляд оказавшаяся рваной рубашкой. Наплевав на все, он накрыл этой тряпкой их обоих, как одеялом. Плевать, что укрытым оказался только Шинтаро: и то только лопатки и бедра. Прижавшийся Мидорима мирно посапывал, наконец-то всем довольный. Он был доволен жестким грязным полом, весь в поту и сперме, и совершенно не возражал против разбросанных вещей. Кисе уже почти заснул, когда кот придирчиво обнюхал лицо, щекоча усами и мокрым холодным носом. Внимательно обнюхал Шинтаро, проверяя, что ничего с его любимым хозяином не случилось и улегся около бедра Кисе, поджимая под себя лапы. Отвернулся, типа он тут просто мимо проходил и вообще не при делах. Мидорима зашевелился, приподнялся и ласково погладил кота по голове. Манэки сощурил зеленые, как у хозяина, глаза и завалился на бок, прижимаясь к теплому боку второго хозяина. — Мы ждали сегодня тебя на тренировке, — спокойно заговорил Шинтаро, будто и не дремал мирно минуту назад. — Куроко ушел из команды. — Из-за Аомине-чи? — Кисе невесомо поглаживал Шинтаро по волосам. Мидорима сделал движение, обозначающее пожимание плечами. — Не известно. В школе его тоже нет. Один только Акаши знает настоящую причину его ухода, но молчит, — он подслеповато щурился, оглядывая пол в поисках очков. — Кстати, тренер Широгане-сан сказал, что Акаши подал документы в Ракузан. — Вот так и развалилась команда Поколения Чудес, — прокомментировал Кисе. Значит, придирки Мидоримы с самого его прихода — только попытка прикрыть нервозность и шок. — Это значит, что нам всем придется идти в разные школы. Это значит, что теперь мы соперники. Это означает войну между бывшими друзьями. Это значит, что теперь я буду играть против тебя, — пришлось хорошенько поднапрячься, чтобы услышать горечь в спокойном голосе. — Ха, я тебя в легкую обыграю, — пошутил Кисе. Мидорима поднял голову, вглядываясь в его глаза. — Ну попробуй, — угроза в голосе была совсем не шуточной. — Как только тебе это удастся, — он подтянулся и прижался губами к уху Кисе, — я тебя вылижу, — голос упал до интимного шепота, — всего. Кисе резко вздохнул. — Ты уже выбрал старшую школу? — будничным тоном продолжал Мидорима, укладываясь обратно. — Кайджо в префектуре Канагава предлагает неплохие условия, чтобы я мог совмещать учебу, работу и баскетбол. У них неплохая команда, кстати. Со мной они станут непобедимы, — Кисе еле шевелил искусанными губами, которые уже начало жечь. — А я в Шутоку, — Мидорима нежно поцеловал его в плечо и спустился губами ниже, явно напрашиваясь на продолжение. — Короли Востока, значит. Неплохо, — Кисе все же нестерпимо болящими губами поцеловал своего парня. — Префектуры разные — хреново. — Ты же не уйдешь? — требовательно спросил Мидорима, прерывая цепочку поцелуев по груди. — Если только не выгонишь, — Кисе улыбнулся. — Мне отсюда до Канагавы час езды, ровно, как и до моей квартиры. Слушай, Мидорима-чи, а пойдем уже на кровать. Что-то тут жестко. — Быть всем не довольным — это моя прерогатива, — Мидорима каким-то чудом отыскал свои очки и важно нацепил их на нос. — Ничего, теперь я знаю волшебное средство, чтобы ты резко стал всем доволен, — нагло заявил Кисе вставая. — Используй его почаще, — хмыкнул Шинтаро и, держа за руку, повел его в спальню. — Хочу еще разок.***
— Нам нужно уехать отсюда, — Микимото Кокити вглядывался в непроглядный мрак за окном автомобиля. — Подожди, я пересяду за руль. — Нет, стой, — Одзима вцепился отцу в руку, не пуская. — Я хочу посмотреть. — Не видно же ничего, — старший мужчина пожал плечами. — А мы тут зазря «светимся». — Ладно тебе, отец, — отмахнулся Одзима, — я же должен посмотреть на размер шрама, в конце концов мне ведь придется оплатить ему пластику лица. У меня будет время пройтись по клиникам и узнать, сколько это будет стоить. — Ты собираешься оплатить ему пластическую операцию по удалению шрама? — Кокити удивленно уставился на сына. — Тогда зачем это? — он указал в темноту за окном. — Собираюсь, — довольно кивнул младший Микимото, — в подарок, если будет хорошим, послушным мальчиком. Кокити с сомнением покачал головой. — Ладно тебе ерундой заниматься. Выкинешь, как наиграешься, и другого найдешь — дешевле будет. На улице послышалась возня, шум. Кокити почти прижался лицом к стеклу пытаясь хоть что-то разглядеть в непроглядном мраке. С каждой минутой, он все больше хмурился и нервно теребил жемчужную сережку в ухе. Его сын тоже прижался лицом к стеклу и не понимал, что такого мог разглядеть отец, чтобы так занервничать. Резко Микимото Кокики, чуть не сбив сына, метнулся к рулю, включая фары автомобиля и выскочил из машины. — Стоять! — приказал он громилам, которые держали обвисшего у них на руках избитого парня. Телохранители удивленно нахмурились, но послушались. В свете фар, Одзима понял, почему всполошился отец и тоже выскочил из машины. У избитого громилами отца парня были алые волосы — точно не Кисе Рёта. — Немедленно отпустите его, — распорядился старший бизнесмен. Один из громил опустил занесенный для удара металлический прут. Другой отпустил пошатнувшегося парня. Избитый парень поднял голову, сверкнув разными по цвету алыми глазами. По порезанной щеке текла кровь, нос разбит, но он приветливо улыбался окровавленными губами. — Акаши Сейджуро, — все еще не веря своим глазам пробормотал Микимото Кокити. — И что теперь делать? — Одзима разглядывал того, кто некогда был его другом. — Его отец так просто нам этого не спустит. — Кровь, убить, месть! — глядя куда-то мимо них забормотал Сейджуро. — Хоть разочек. Нельзя. Это просто недоразумение. Ты слишком добрый, поэтому позволяешь смотреть на тебя сверху вниз. Очнись, ты же Император! Замолчи! — Он похоже двинулся, — Одзима положил отцу руку на плечо. — Он нас видел, — старший Микимото теребил серьгу в ухе. — Его отец обвинит нас во всем. Ребят, — он обратился к своим телохранителям, — кончайте его. Сойдет за уличную драку. — Посмотри, до чего довела тебя твоя доброта, — пробормотал Акаши. Его левый глаз ярко светился оранжевым цветом. — Ты снова собираешься проиграть? Дашь себя убить? Я не позволю! Убирайся и больше не показывайся! Слабак! — Совсем чокнулся, — Одзима с ужасом смотрел на Акаши. — Хватайте его! — выкрикнул он, когда Сейджуро полез под толстовку. Хоть громилы стояли совсем близко, но они не успели. Прозвучал выстрел. Кокити Микимото упал, как подкошенный, и больше не шевелился. — Отец! — Одзима присел рядом, непонимающе смотря на аккуратное круглое отверстие во лбу отца, и перевел взгляд на Акаши. Сейджуро на вытянутой руке держал пистолет и страшно улыбался окровавленным ртом. Пистолет красиво блестел в тусклом свете. Еще один выстрел. Забыв о первоначальной цели, двое телохранителей бросились в надежде помочь своим нанимателям, что лежали рядышком на асфальте и больше не шевелились. — Теперь Акаши Сейджуро — это я! — торжественно объявил красноволосый парень, наводя на них оружие. Один из громил успел выставить ладонь в защитном жесте. Пуля прошла сквозь нее. Выпавший металлический прут покатился по асфальту. Курок пусто щелкнул несколько раз. Акаши обиженно осмотрел пистолет. Патронов больше не было. Он внимательно осмотрел оружие и швырнул его в сторону четырех остывающих трупов. Озадачено растерев потек крови на щеке, достал из кармана телефон. Будто ничего не произошло, набрал номер, оставляя на сенсорном экране кровавые отпечатки пальцев. Большой черный внедорожник приехал за ним через полторы минуты.***
Кисе проснулся от звонка в дверь. Мидорима распустил сонные объятия и вылез из кровати. — Я открою, — он спешно натягивал штаны на голое тело и зевая потопал к двери. — Откройте, полиция! — приглушенные дверью слова прогнали сон. Кисе подскочил, как ужаленный, спешно натягивая одежду. Мидорима открыл дверь. — Мидорима Шинтаро? Позвольте задать вам несколько вопросов? — двое служителей закона, мельком показав документы, стояли в дверях. — Проходите, — резко проснувшийся Мидорима провел их на кухню, застегивая брюки. — Где вы находились вчера с восьми вечера до двенадцати ночи? — полицейские никак не отреагировали на приглашение садиться. — Я был здесь, — растеряно ответил Мидорима. — Кто-нибудь может это подтвердить? — один из служителей закона и порядка достал наручники, видимо надеясь на отрицательный ответ. — Я могу, — одетый, но растрепанный Кисе вошел на кухню. Он накинул рубашку на плечи Мидоримы и протянул захваченные со столика очки. — Я вернулся домой в пол девятого вечера. Он уже был здесь. Перед возвращением домой, я зашел в магазин. У меня есть чеки, — Кисе озадаченно почесал затылок. — В мусорке, — Мидорима быстро застегивал пуговицы чистой рубашки. Наплевав на антисанитарию и гордость, Кисе пошвырялся в ведре и извлек смятые бумажки. Расправил. — Тут указано время покупки. Потом мы никуда не выходили, — он протягивал полицейским мятые чеки. — Вы состоите в любовной связи? — наблюдательному полицейскому ничего не стоило сделать правильный вывод из внешнего вида парней. — Ваши показания не могут быть приняты к сведению. Кто-нибудь еще может подтвердить ваше присутствие здесь. Мидорима и Кисе растеряно переглянулись. Любопытный Манэки высунул нос в открытую входную дверь. Внимательно нюхая уличный воздух. На лестничном пролете послышались шаркающие старческие шаги и стук палки о кафельный пол. — Так и знала, что это за вами, — пожилая соседка с первого этажа сурово трясла клюкой. — Забирайте этих извращенцев. Замучили они уже. Вчера так орали, что я подумала, что война началась! — Мы поссорились вчера, — растеряно пробормотал Кисе, — возможно, соседи слышали. Эта бабушка велела нам быть по тише. — Мэм, а в котором часу они нарушали общественный порядок? — полицейский завел старушку в квартиру и усадил на стул. — Я только села сериал смотреть про Камелию, — рассказывала бабушка полицейскому, — там Хуанита узнала, что ее ребенка подменили в роддоме, и она воспитывала дочь Хустины, вместо своего сына. Теперь получается, что Ромео и Камелия — брат и сестра, а они уже успели того самого… — Мэм, — прервал ее полицейский, — мы хотим знать, в котором времени они шумели, и они ли это были. — Конечно, они, — бабушка сурово потрясла клюкой. — Только я села смотреть сериал, половина девятого он начинается, эти как начали орать на весь дом. «Бардак в квартире, ты не убираешься, не трогай стиральную машину», — спародировала скандал соседка. — Конечно, бардак! Где это видано, чтоб два мужика без бабы справлялись. Целый час орали, как оглашенные, я вот теперь не знаю, беременная Камелия от брата или нет. Потом на лестнице стали орать: «Не хочу с тобой разговаривать! Не уходи!». А потом драку устроили. Я их прогнала, поганых. Так они визжать начали, как резаные. До трех часов ночи уснуть не могла. Уж я им стучала и звонила, но разве за этими криками услышишь! Забирайте их, мы хоть одну ночь поспим спокойно. Мидорима стыдливо растирал глаза под очками. Кисе, прикусив губу, отвернулся, чуть сдерживаясь, чтобы не ляпнуть соседке, что не так уж и громко они орали, и подслушивать надо меньше. Но где там! Похоже, их скандал поинтереснее любимого сериала будет. — Нужен еще один свидетель, — полицейский быстро записывал слова бабки. Второй служитель закона кивнул и через минуту привел соседа. — Наконец-то этих извращенцев посадят! — обрадовался седовласый мужик. — Надоели, сил никаких нет. Вчера так орали, что дочь мне разбудили. Мы с женой до трех часов ночи не спали. — В каком часу они начали шуметь? — раздосадовано спросил записывающий полицейский. — Пол часа спокойно проспал мой ребенок, То есть полдевятого вечера орать начали! Забирайте, мы хоть поспим, — жаловался полицейским сосед. — Да, — встряла соседка. — Забирайте этих садомистов и извращенцев, а то добрым людям никакого покоя нет. То ругаются, то ржут, то музыку громко слушают, то ТАКИМ занимаются. Посадите их за это в тюрьму! — Точно, а то у меня дочка маленькая, вдруг эти что удумают, — доверительно сообщил полицейскому мужик. — Страшно мне за нее. Посадите их пожизненно, на всякий случай. Еще одного вечера, как вчера, мы не переживем. Знаете, что тут было! Эти, вон, орали так, что весь дом слышал, посуду били, потом на лестнице дикие пляски с воплями устраивали, что-то жарили. Вы проверьте, вдруг человечину. Потом неизвестно чем занимались и странно так орали! Под наркотой, видимо, были! — Да трахались они! — поведала всем недогадливым ворчливая соседка. — Не похоже, — заспорил с ней сосед. — Сексом тихо занимаются, под одеялом. И не дома, а в отелях для взрослых. А этим рано еще. — Вот тебе хуй в жопу затолкать, ты еще и не так заорешь! — бабка сердито стукнула палкой об пол. — Хватит! — полицейский прекратил записывать и собрал бумаги. — Так вы их заберёте? — с надеждой в голосе спросил сосед. Полицейские переглянулись. — Вчера вечером на улице Гинза Тюо около второсортного кафе «Биру» были застрелены ваш дядя и его сын — Кокити и Одзима Микимото, — надевая фуражку поведал Мидориме полицейский. — Настоятельно просим вас не покидать пределы префектуры до окончания расследования, — полицейский протянул Мидориме какой-то документ, — подпишите. — Убийство! — ахнула бабка, — Так это точно не они. Разве они могут? Они хорошие, в магазин ходят, продукты мне приносят. Я ведь старая и больная, а они мне помогают. — Не тех вы обвиняете, — вступился сосед, — проверьте еще раз, это точно не они. Кисе, читающий через плечо Мидоримы подписку о невыезде, удивленно поднял голову. Такое единодушие, негативно настроенных соседей сбило с толку. Полицейских, видимо, тоже. — Забрать их мы не можем, но можем выписать штраф на нарушение общественного порядка, — получив подпись Мидоримы полицейский складывал бумаги. — Какой такой штраф?! — возмутилась бабка и вздрогнула, когда Манэки холодным носом обнюхал ее руку. — Ой, киса! — она погладила довольно замурчавшего кота по голове. — Значит, баба в доме все же есть. Ты уж их тут построй, милая, чтоб они больше не шумели. Кисе чуть не хихикнул, но разубеждать соседку, что это кот, а не кошка, не стал. Соседка аккуратно ссадила на пол довольного кота. — Не закрывайте дверь, — проворчала она, выходя, — я сейчас молочка для кошечки вашей принесу. А то вы, два мужика, угробите животинку. Кормите, поди, всякой дрянью, — ворчание не прекращалось, пока она спускалась по лестнице. — И у меня рыба свежая осталась. Сам на рыбалку ходил, — подхватился сосед и скрылся в своей квартире. Полицейские закончили писать, вежливо приподняли фуражки в знак прощания. — Поздравляем, чьими-то стараниями, теперь вы — единственный наследник вашего отца, — уже на пороге впихнули Мидориме какую-то бумажку и ушли. Разглядев, что ему дали, Мидорима нервно фыркнул. Минимальный штраф за нарушение общественного порядка. — Обоих Микимото убили около моего дома, — шокировано повторил Кисе. — Интересно, что они там делали? — Хорошо, что я вчера тебя никуда пустил, — Мидорима сунув бумажку со штрафом в карман, притянул Кисе к себе и уткнулся лицом ему в плечо. — Надо съезжать оттуда, — Кисе поглаживал своего парня по спине. — Не смей, — Шинтраро резко поднял голову. — Не хочу, чтобы ты был моим заложником. — Ага, — усмехнулся Кисе, — что-то ты вчера не так благородно и понимающе отреагировал на мою попытку пойти к себе. И правильно сделал, — он прикоснулся к его губам, целуя мягко и благодарно. Хлопнула соседская дверь. Мужчина озадаченно остановился, держа в руках пакет со свежей рыбой. — Вы хоть дверь закрывайте, что ли, — проворчал он. Оторвавшись от Мидоримы, Кисе улыбнулся ему самой обворожительной улыбкой из своего модельного арсенала. — Вот рыбка для кошечки вашей, — протянул мужчина пакет Мидориме. — Спасибо, — Мидорима слегка поклонился, принимая. Сосед повернулся, чтобы уйти, но передумал. — Мужики, а правда, что хуй в жопе — это так хорошо? — чуть наклонившись, шепотом спросил он. Мидорима резко покраснел. Кисе собственнически приобнял его за талию. — Смотря чей, — доверительно поведал он соседу. — Мужики, а вы в баскетбол умеете играть? — воровато оглянувшись, сосед продолжил обычным голосом. — Умеем, — Мидорима справился со смущением. Наверное, старшее поколение не читает про школьный спорт. — Мы тут с мужиками собрались поиграть на выходных. Не хотите с нами? — мужчина выглядел смущенным и растерянным. — Хотим, — Кисе добродушно улыбнулся. — Ну ладно. Это… Заходите, если что, — почесав затылок, сосед пошел к себе в квартиру. Мидорима и Кисе остались одни перед открытой дверью. — Значит, «смотря чей»? — с укором смотрел Мидорима сквозь очки. — Не вздумай проверять! — пошутил Кисе. — Я буду страшно недоволен. Мидорима, смешливо сверкнув глазами, наклонился к его уху. — На мне нет трусов, — шепотом сообщил он. — И что? — Кисе сделал вид, что не понял. — Пойдем в магазин? — Хочу проверить утверждение нашего соседа, — Мидорима поцеловал уголок губ. — За ночь не напроверялся? — Кисе попытался ответить на поцелуй, но Шинтаро отстранился. — Тебе не кажется, что сейчас моя очередь? Ответить не дало шарканье старческих ног по лестнице и стук палки. — Стоит на минуту одних оставить, а они уже непонятно чем занимаются, — соседка спешила к ним, как могла. - Эх, молодость! А вот помню я со своим дедом молодыми были! Эх, мы тоже тогда ни в какие отели не ходили. На нас тоже соседи жаловались. Кошечке вашей молочка налейте, — она протянула им пакет с молоком, который еще вчера принес ей Мидорима. — Спасибо, бабушка, — Кисе с поклоном принял подарок. — Вот еще, спасибо! — рассердилась соседка. — Это я вам спасибо скажу, когда вы кровать купите новую. Эту уже всю пропрыгали! И от стены подальше отодвиньте. Бесстыжие! — припечатала бабка, ворча спускаясь по лестнице. — Я к вечеру пирогов напеку и вам принесу, — крикнула она уже от своей двери. — Когда пойдем за новой кроватью? — хитро спросил Кисе. — Точно не сейчас, — Мидорима захлопнул дверь и прижал к ней своего парня, стаскивая с него рубашку и целуя тягуче медленно и нежно.