***
Пентхаус Юнги площадью в сто восемьдесят квадратных метров открывал прекрасный вид на город, что дух захватывает. Мили сидела на белоснежном диване с острыми краями и неосознанно осматривала предметы в холле. «Минимализм все таки про Юнги» — подумала девушка, вспоминая стиль одежды своего парня. — Держи, — Мили не заметила, как Юнги уже вернулся из кухни с кружкой какао. — Спасибо. Юнги присел рядом и окинул ее проникновенным взглядом. Они сидели молча, вслушиваясь в тишину, каждый был наедине со своими мыслями. — Не смотри так на меня, — прошептала Мили. — Почему? — также тихо спросил, ни на секунду не отведя взгляда. — Я снова заплачу. Все эти дни Мили ни о чем не думала, кроме брата, она не спала, практически не ела, плакала и бесконечно молилась. Она ослабела от слез. Безумный страх и отчаяние, не отпускавшие ее в течений нескольких дней, сегодня вулканом рванули наружу. Теперь, она чувствовала усталость. Юнги все это время был рядом с ней и ее семьей, волновался за нее, пусть и не говорил об этом, но все его чувства были отражены во взгляде. Мили чувствовала себя в безопасности в его сильных руках, его уверенный взгляд придавал ей сил, не позволял отчаиваться. Угроза позади. Брат жив. Эмоции топили. Мили чувствовала, что вот-вот взорвется как бомба от нахлынувших чувств. — Поцелуй меня... — прошептала, повернувшись к нему корпусом. Юнги моргнул — неожиданная просьба застигла его врасплох. Но растерянность длилась недолго, он приблизился к ней и нежно поцеловал ее в щеку. Как только он хотел вернуться на прежнее положение, Мили потянулась к нему и одной рукой погладила еле заметную щетину. Она не глядя поставила кружку на стеклянный стол, и обхватив руками его шею, залезла к нему на колени. Мили вдыхала в себя любимый запах, покрывая лицо мелкими поцелуями, каждую черту, не обращая внимания на то, как щетина больно царапает нежную кожу. — Мили, — Юнги несильно удержал ее запястья и чуть отстранившись, взглянул в ее глаза, — ты устала, поспи немного. — Займись со мной любовью. — Мягкие губы встретились с раскрытыми от удивления губами, Мили легко целовала его, губы прикасались как порхающие бабочки. Постепенно поцелуй становился глубже. Его руки медленно скользили по ее телу, лаская, вызывая дрожь. А потом Юнги резко схватил ее плечи и оттолкнул, удерживая на безопасном расстоянии. — Мили, сейчас не время, — мужчина прокашлял вбок и снова взглянул на соблазнительную девушку, сидевшую на его коленях. — Юнги, я люблю тебя. Мин стиснул челюсть, борясь с эмоциями. Ее слова иголкой кольнули в душу, навсегда привязывая его к ней. Мили ерзала на его коленях, мучая его мягкостью своего тела. Точка соприкосновения тел обдавала жаром, Юнги хотел взвыть. Только разум просил не совершать глупость, у девушки стресс, она пережила тяжелую неделю. Но будь проклято безумное желание. Мили снова потянулась к его губам, развязно целуя, приглашая к сладким устам и проникая горячим языком в его рот. Она медленно двигала тазом, вызывая дрожь и волну возбуждения. По крови гуляла смесь адреналина и желания. Мили чувствовала, как ее трусики намокают. Его рука зарылась в ее волосы, легла на затылок, другая спустилась вниз по спине и легла на попу, грубо ее сжимая. У нее перехватывало дыхание от его действий. — Я не хочу причинять тебе боль, — прошептал в губы, глаза были прикрыты из-за острых ощущений. Ким снова поцеловала его и этим дала ему ответ. Юнги резко подхватил девушку и покрывая поцелуями шею, занес в спальню. Бережно положил на холодную постель, отчего ее разгоряченная кожа покрылась мурашками. Нависая сверху, Юнги неторопливо расстегнул пуговицы на ее кофте, освобождая нежное тело от защиты. Он нежно взглянул в ее глаза, затем вернул ей поцелуй, врываясь в сладкий рот языком. Горячая ладонь легла на грудь, нежно сжимая, сводя ее с ума. Мили дрожала, задыхалась, возбуждение делало ее смелой, раскрепощало. Она зарылась пальцами в его жесткие волосы и притянула ближе, кусая его губы. Юнги завел ее руки над головой и крепко сжал. — Не делай так, я хочу быть нежным, но я еле сдерживаюсь, — хрипло сказал. Она видела в его взгляде острое желание, и была уверена, что в ее глазах он видит то же. Расставив ее ноги, Юнги потерся возбужденным пахом промеж ее ног, сорвав с ее уст первый стон. — Черт. Мили не помнит момент, когда он спустил с нее трусики, поняла это лишь тогда, когда в ее влажную плоть уперлось что-то твердое. Он давил медленно, проникая в нее. — Ах… — Потерпи немного, — и в этот же момент горячая плоть проникла в нее, полностью заполняя, вызывая резкую боль. Боль и желание — невероятная смесь. Она громко застонала, а он замер. Слезы покатились по ее лицу, внутри все пульсировало и сжималось от боли первого вторжения. Мили запылала, не успев прийти в себя, когда он начал медленно двигаться внутри нее. Было непривычно, не комфортно, но так приятно, что она задыхалась от собственных чувств. Каждый раз, когда он погружался, у нее вырывался стон, возбуждая его сильнее. С каждым проникновением, она теряла разум окончательно. — Я люблю тебя, Юнги. — Прошептала после того, как тело разлетелось на миллиарды кусочков, и закрывая глаза, провалилась в долгожданный сон.***
«Я увидел тебя первый раз в день своего рождения. Помню, как нашел тебя в своем номере, ты была такая хрупкая, глаза со страхом смотрели на меня. Твое испуганное лицо позабавило меня. А нужно было смеяться над собой. Потому что ты стала тем единственным человеком, кто смог растоптать Ким Тэхена. Я не знаю в какой момент ты завладела моей грешной душой. Когда я собственноручно подарил тебе власть над собой? Когда это произошло?». Президент наполнил бокал виски и мгновенно осушил его. Осовевшим взглядом он смотрел на Намджуна, который стоял перед ним и рассказывал об исчезнувшем, старом, японском мафиози — Каташи. Ким был пьян. Мертвецки пьян. — Господин Чон дал показание следователю, что на них напали неизвестные люди, когда поехали рыбачить с вашим братом. — Мон не сомневался в том, что президент вникает в его слова и продолжал отчитываться по всем важным пунктам. — Господин Пак сказал, что копы не будут в это вмешиваться и для прессы вход запрещен. — Ищи Каташи. — Да, Президент. — Мон поклонился и вышел из провонявшего нефтью помещения, оставив пьяного босса одного. Тэхен поднялся на ватные ноги и сделал несколько шагов к стене, остановившись, прислонился спиной и прикрыл веки. Надежда — человеческая слабость. Он надеялся на то, что все окажется недопониманием, недоразумением, что она не могла его предать. Не могла поступить так жестоко. — Да, хен, я уверен. Это была Ирэн. — Слова брата, разбившие хрупкую надежду безжалостной правдой, уже несколько часов гудели в голове. Ким оттолкнулся от холодной стены, вышел из мрачной комнаты и проделав нелегкий путь со второго этажа до подвала, остановился перед железной дверью. В темном подвале запах нефти ощущался острее. Кое-как достав маленький ключ из кармана брюк, Тэхен засунул его в старую замочную скважину и, пару раз прокрутив, открыл дверь. Помутневшим взглядом нашел ее сидящую в углу, обняв трясущие коленки. Ирэн подняла голову и посмотрела на него, он заметил красные, заплаканные глаза и огромные мешки под ними. Тэхен, пошатываясь, зашел в крошечную комнату, обставленную одним матрацем. У ног Ирэн лежал поднос с пустой тарелкой и кружкой. Остановился посреди комнаты и посмотрел на нее исподлобья. Ирэн хотела спросить его что происходит, но не решилась, встретившись с ненавистным взглядом. Она заставила себя проглотить рвавшиеся из груди слова. Тэхен приблизился к ней и, больно схватив выше локтя, резко поднял ее на ноги и прижал к себе. Она вскрикнула. — Почему? — прошептал в лицо, Ирэн тут же учуяла запах алкоголя. — Почему ты это сделала? — Тэхен…что происходит? Почему…я здесь? — дрожащим голосом спросила, вглядываясь в ледяные глаза. Ей было страшно, она никогда не видела его таким и боялась. — Тебе нужны были деньги? — Ирэн замерла. Она поняла, что он ее не слышит. — Сколько? Ответь, сколько тебе нужно было денег, что ты пошла на такое? — Тэхен… — Отвечай! — он ударил ее. Голова дернулась назад, а во рту появился привкус крови. Ирэн поднесла руку ко рту, а потом посмотрела на пальцы — он разбил ей губу. Слезы подступили к глазам, ей не верилось в реальность происходящего. — Если бы ты попросила, я бы дал тебе больше, чем кто-либо. Ответь мне, сколько ты стоишь? Сто миллионов? Пятьсот? Сколько? — Тэхен, пожалуйста, выслушай меня… — Я бы отдал тебе все, что у меня есть. Но ты, — Тэхен запнулся, взглянув на нее, в этот миг в его взгляде проскользнуло что-то человеческое — боль, — ты, сука, выбрала самый жестокий способ. Ты вонзила нож мне в сердце. — Я ни в чем не виновата, выслушай, умоляю, — Ирэн вложила в свой голос мольбу, — я тебя никогда… — Ты также говорила, когда я застал тебя в квартире того гандона! — Тэхен зарычал ей в лицо. — Ты, сука, сосала его хуй и лгала мне в глаза, претворяясь целкой! — Нет, Тэхен, я не делала этого, прошу тебя, поверь, — Ирэн рыдала, умоляя его. Но его глаза были застелены пеленой безумия. — Ты грязная шлюха, Ирэн! Мне надо было трахать тебя во все дырки, а я идиот, боялся замарать тебя. — Больно схватил ее плечи и силой надавив, поставил на колени. Ирэн рухнула на цементный пол и с ужасом наблюдала за тем, как он расстегивал ширинку. — Открывай свой маленький ротик, папочка будет трахать. Покажи как ты умеешь, покажи, сука, как ты сосала его член. — Господи, не надо, — Ирэн захлебывалась собственными слезами, молясь всем святым прекратить издеваться над ней. Твердая головка возбужденного члена уперлась ей в губы, Тэхен пальцами надавил на ее щеки и толкнулся вперед, проникая в ее рот до самого горла. От неожиданности Ирэн поперхнулась, но опомниться не успела, он двигался во рту грубо, заставляя ее давиться. На глазах девушки выступили слезы. Ирэн пыталась оттолкнуть его бедра, но он был гораздо сильнее. Тэхен грязно стонал, низко и хрипло, прикрыв веки от блаженства. Он грязно выругался, излив семя глубоко в глотку. Ирэн упала на пол. — Где Каташи? — вдруг спросил, когда пришел в себя после оргазма от унизительного минета, — где старая тварь, приказавшая тебе загнать в ловушку Чонгука? — его глаза сверкнули огнем, он вытащил ремень из брюк и снова двинулся к ней. Ирэн не успела ничего сказать, когда получила первый удар. Она всем телом согнулась от боли и у нее поднялась паника. Страх не за себя, а за своего ребенка. Прижав руки к животу, Ирэн пыталась защитить его от безжалостных ударов отца. А потом начался ее персональный ад. Он бил ее. Нет, Ирэн чувствовала, что он ее убивал. Его удары обрушивались на хрупкое тело бесконечно, и спустя какое-то время, она даже перестала их чувствовать. У нее не было сил на сопротивления, Ирэн просто тихо хрипела, принимая каждый удар содроганием тела. — Как ты могла так поступить со мной? Как ты посмела предать меня, дрянь? Я убью тебя, сука! Он поднял избитое тело и бросил на матрац. А потом он ее насиловал. Тэхен повернул Ирэн на живот, вдавил лицо в матрац и насиловал анально, проникая сзади. Он врывался в нее яростно и безжалостно, а потом снова бил. В этот момент стерлась грань, отделявшая человека от палача. Ирэн молилась, чтобы этот ад скорее закончился, чтобы палач скорее сжалился над ней и оставил в покое. Но наказание длилось безумно долго. Когда Тэхен бросил ремень в угол комнаты и поднялся на ноги, она была почти без сознания. Но, несмотря на это, Ирэн нашла силы для последних слов: — Когда-нибудь твои глаза раскроются и ты поймешь, что ты сделал со мной. Когда этот день наступит, моли о прощении у Бога, может он простит тебя, — прошептала и окончательно заснула. Ирэн не хотела просыпаться. Никогда. Она хотела умереть. Чтобы никогда не вспоминать об этом дне.