Неужели надо обязательно отдалиться от человека, чтобы осознать, какое место он занимает в твоей жизни?
© Марк Леви. Каждый хочет любить
Иногда Ирис не понимала принципа распределения мест среди пассажиров в самолётах. Они с Олей точно брали места рядом друг с другом, но в итоге оказались чуть ли не в разных концах авиалайнера. Девушка даже не стала вникать в оправдания персонала аэропорта, потому что лететь было совсем недолго, всего лишь полтора часа в небе. Сейчас же Ирис удивилась своей непроглядной тупости и тому, что всё-таки не догадалась взять билеты на поезд «Сапсан», а решила полететь самолётом. В любом случае ей досталось место у окна, и поэтому девушка спокойно надела наушники, совершенно не обращая внимания на парочку, которая ссорилась друг с другом. Жемчужная решила провести эти полтора часа с пользой и поэтому взяла с собой на борт книгу, подаренную Антоном. Сейчас же Ирис осознала, насколько ей будет не хватать Бабикова, его вечных шуток, его мягкой и уже такой родной улыбки и их вечных разговоров на совершенно разные темы. Аккуратно доставая книгу из сумки, Ирис ещё раз задумчиво осмотрела обложку. Удивительно, как парень сумел предугадать и подарить именно ту книгу, которую девушка хотела прочитать уже давно? Ведь почему-то всегда её что-то останавливало. Как будто судьба уже заранее предугадала тот момент, когда именно эта книга будет подарена именно Антоном, именно этой девушке. Жемчужной только оставалось покачать головой в такт этим мыслям и слегка улыбнуться. Чего только не приходит на ум во время перелётов. Девушка аккуратно провела пальцем по корешку книги, ощущая прохладу, которая дарит обложка. Любила Ирис бумажные книги, они всегда дарили какое-то невиданное наслаждение. Открыв книгу, биатлонистка удивлённо вскинула брови — она заметила конверт, который лежал на странице предисловия. Ирис уже почему-то дрожащими пальцами взяла его и улыбнулась. Оказалось, Антон успел вложить небольшое письмо для Жемчужной. Почему-то у Ирис такая форма общения, пусть пока и односторонняя вызывала улыбку, удивление и приятное чувство теплоты внутри. Открыв конверт, Ирис достала листок формата А4, сложенный в два раза. Разворачивая его и замечая довольно аккуратный почерк, с наклоном вправо, Ирис принялась читать письмо. Внутри всё дрожало от нетерпения — так девушке поскорее хотелось узнать, что же написал тот, кто вот уже несколько месяцев не покидает её мысли. «Привет, Ирис. Если честно, я начинал это письмо несметное количество раз, и перевёл просто невероятное количество бумаги. Поэтому меня, наверное, уже ищет Гринпис, чтобы сказать мне: «Атата, неэкономное расходование бумаги!». Ой, я опять пишу какой-то бред, простишь меня за это? В какой именно момент мне в голову пришла идея написать это письмо? Точно сказать не могу. Просто решил. Надеюсь, ты не против? Хотя, в любом случае я не увижу твоей реакции на письмо, ведь встретимся мы нескоро. Я буду очень-очень скучать по нашим разговорам, по нашим с тобой редким пробежкам. Я также очень надеюсь, что тебе понравится мой выбор книги. Честно? Почему именно Бах? Он вдохновляет. Особенно его «Чайка», это просто небольшое руководство, как можно отдохнуть головой и заразиться идеями саморазвития и вдохновения. Мне почему-то показалось, что ты оценишь книгу, когда прочтёшь. Я в этом уверен. Знаешь, если в какой-то момент ты захочешь обсудить со мной книгу, просто абсолютно любую, я буду рад твоему сообщению. Я рад, что мне есть с кем обсудить книги, это вдохновляет. В любом случае, я буду очень скучать, милая Ириска. Всегда твой, Антон. P.S Внимательно ещё раз посмотри содержание конверта. Почему-то просто захотел поделиться с тобой этим состоянием души.» Ирис читала письмо, не скрывая улыбки, которая, видимо, расползалась до ушей. Ей было невероятно приятно просто получить бумажное письмо, написанное от руки. Оно, с одной стороны, было очень простым, а с другой стороны, невероятно душевным и тёплым. И теперь точно, когда она начнёт очень сильно скучать по Антону, она всегда сможет перечитать его. И сможет даже вдохнуть аромат духов парня, которым пропах листок с письмом. Теперь уж девушка точно не сомневалась, что обязательно будет скучать по Антону. Сколько бы она не убежала себя, сколько бы не включала голову, сердце всё равно билось чаще при виде биатлета. И хотя главенствующим в теле девушки пока оставалась голова, сама Жемчужная не могла предугадать, когда же главным станет сердце, когда оно захватит чувствами все остальные органы. Ведь желудок при виде парня как будто наполнялся бабочками, а от каждого прикосновения хотелось просто утонуть в его нежных, но обжигающе страстных руках, и в этом взгляде… В взгляде карих глаз, которые точно не скрывали разочарования насчёт «дружбы». Даже сейчас, сидя с закрытыми глазами на расстояние тысячи километров от земли, стоило Ирис вспомнить его взгляд, как сразу же перехватывало дыхание. И насколько бы Ирис не скучала по биатлонисту, сейчас она даже была рада расставанию, на некоторое время. В этот период Жемчужная надеялась просто забыть о нем, и, наконец, полностью сосредоточится на биатлоне. И может постараться вырвать его из сердца. Совершенно не хотелось обжигаться снова. Всё-таки вспомнить о постскриптуме, Ирис нашла в конверте ещё пару листочков. С удивлением открывая один из них, девушка заметила стихотворение Асадова*.Пока мы живы, можно всё исправить…
Всё осознать, раскаяться… Простить.
Врагам не мстить, любимым не лукавить,
Друзей, что оттолкнули, возвратить…
Пока мы живы, можно оглянуться…
Увидеть путь, с которого сошли.
От страшных снов очнувшись, оттолкнуться
От пропасти, к которой подошли.
Пока мы живы… Многие ль сумели
Остановить любимых, что ушли —
Мы их простить при жизни не успели,
А попросить прощенья, — Не смогли.
Когда они уходят в тишину,
Туда, откуда точно нет возврата,
Порой хватает несколько минут
Понять — о Боже, как мы виноваты…
И фото — черно-белое кино.
Усталые глаза — знакомым взглядом.
Они уже простили нас давно
За то, что слишком редко были рядом,
За не звонки, не встречи, не тепло.
Не лица перед нами, просто тени…
А сколько было сказано не то,
И не о том, и фразами не теми.
Тугая боль — вины последний штрих —
Скребет, изводит холодом по коже.
За всё, что мы не сделали для них,
Они прощают… мы себя — не можем.
Ирис удивлённо вчитывалась в текст стихотворения Асадова. Удивительно, но она впервые видела эти строчки, хотя сомнения что это именно Асадов не оставалось. Слишком знакомая рифма и стиль. Да ведь он один из её любимых поэтов. Сейчас Жемчужная просто задумалась, и на автомате, даже не замечая этого, мяла уголок листка со стихотворением. Как удивительно, Антон вместе со стихами смог задеть что-то в её душе, почему-то их состояние было сейчас так схоже. Ведь сама биатлонистка заметила, что в последнее время могла жить на каком-то автомате, совершенно не вдумываясь в действия. Этот стих по-настоящему дарил надежду на улучшения, и стоило вспомнить, что можно всё исправить. Пока мы живы! Ирис тут же с интересом развернула другой листок, где тем же аккуратным почерком сверху была небольшая приписка. «Я думаю…. Это будет небольшой интригой, чтобы ещё больше заинтересовать в прочтении данной книги. Это просто один из любимых мною отрывков»**. «Такие птицы, как ты, — редчайшее исключение. Большинство из нас движется вперёд так медленно. Мы переходим из одного мира в другой, почти такой же, и тут же забываем, откуда мы пришли; нам всё равно куда нас ведут, нам важно только то, что происходит сию минуту. Ты представляешь, сколько жизней мы должны прожить, прежде чем у нас появится первая смутная догадка, что жизнь не исчерпывается едой, борьбой и властью в Стае. Тысячи жизней, Джон, десять тысяч! А потом ещё сто жизней, прежде чем мы начинаем понимать, что существует нечто, называемое совершенством, и ещё сто, пока мы убеждаемся: смысл жизни в том, чтобы достигнуть совершенства и рассказать об этом другим. Тот же закон, разумеется, действует и здесь: мы выбираем следующий мир в согласии с тем, чему мы научились в этом. Если мы не научились ничему, следующий мир окажется таким же, как этот, и нам придётся снова преодолевать те же преграды с теми же свинцовыми гирями на лапах. «На самом деле это просто интересный отрывок, создающий интригу, заставляющий прочитать всю книгу». Ирис удивлялась, как Антон так точно сумел её изучить всего лишь за пару недель. Он точно и безошибочно удивлял её любимыми стихами любимых авторов, ему так просто получилось заставить её сильнее захотеть прочитать книгу Баха. Сейчас же Ирис с каким-то волнением уже боялась прочитать «третий вкладыш», боясь признаться самой себе, что Бабиков сумел её удивить, заинтриговать и ещё больше думать о нем. А девушка как раз старалась избежать этого, чтобы ещё больше не усугублять появившуюся надежду на отношения. «Спорт, и только спорт, Жемчужная!» Подумала девушка, прежде чем прочитать третью приписку к письму.***Не уходи из сна моего!
Сейчас ты так хорошо улыбаешься,
Как будто бы мне подарить стараешься
Кусочек солнышка самого.
Не уходи из сна моего!
Не уходи из сна моего!
Ведь руки, что так нежно обняли,
Как будто бы радугу в небо подняли,
И лучше их нет уже ничего.
Не уходи из сна моего!
В былом у нас — вечные расстояния,
За встречами — новых разлук терзания,
Сплошной необжитости торжество.
Не уходи из сна моего!
Не уходи из сна моего!
Теперь, когда ты наконец-то рядом,
Улыбкой и сердцем, теплом и взглядом,
Мне мало, мне мало уже всего!
Не уходи из сна моего!
Не уходи из сна моего.
И пусть все упущенные удачи
Вернуться к нам снова, смеясь и плача,
Ведь это сегодня важней всего.
Не уходи из сна моего!
Не уходи из сна моего!
Во всех сновидениях ко мне являйся!
И днем, даже в шутку, не расставайся
И лучше не сделаешь ничего.
Не уходи из сна моего!
Сейчас Ирис понимала, что фактически этим письмом Антон признался в симпатии, слишком оно было личным, романтичным и выворачивающим наизнанку. От чего-то у девушки даже покраснели щеки, она даже ощутила жар, исходящий от лица. «И как тут его выкинешь из головы, если он так пишет? Пусть и чужими стихами!» Жемчужная ещё раз глубоко вздохнула, приводя в порядок свои лихорадочные мысли, и быстрым взглядом посмотрев на часы, отметила, что совсем скоро будет посадка. И если она хочет избежать вопросов Оли об её состоянии, то стоит быстро убрать конверт и привести себя в относительное внешнее спокойствие. Хотя Ирис и не смогла скрыть счастливой улыбки и всё также нервно и немного задумчиво прикусывала губу. «Как же всё сложно, черт возьми!»…
Уже оказавшись в собственной квартире, отгородившись от всего мира, Ирис, наконец, смогла свободно вздохнуть. Тут точно был её островок спокойствия и умиротворения. Почему-то именно сейчас ей захотелось выложить пост в социальную сеть — инстаграм. Девушка была уверена, что Антон поймёт её намёк. Поймёт, что она прочитала его письмо. Быстро сфотографировав конверт и вложения в него, Ирис постаралась сделать это, чтобы не было понятно, от кого письмо и кому оно адресовано. Просто стопка листочков, аккуратно перевязанных верёвочкой. И при этом оставив подпись к посту. (1). Ирис с улыбкой вспомнила, как когда-то давно написала это стихотворение, просто поддавшись каким-то чувствам в тот момент.Я не хочу уходить, Но я устала. Я постоянно что-то меняла, Но отклика я не нашла.
Твои глаза смотрят в мои глаза: Как печальны они были, Когда мы говорили, Говорили о любви.
Ты знаешь, говорят, За любовь должны бороться двое. Неужели я этого стою? Неужели нельзя меня остановить?
Или крикнуть «не уходи», «постой» «Останься навсегда со мной», Но, так и не дождавшись этих слов Я разворачиваюсь и ухожу.
Прости меня за то, что говорила, Но я тебя любила и люблю…. И этих слов тебе Я больше никогда не повторю, Прощай, любимый.
Конечно, за любовь Должны бороться двое. Но делала это — одна. И теперь я тихо ухожу.
И как мне кажется, я больше не дышу.
Всё-таки как бы «ответив» на письмо Антону, Ирис оставалось только улыбнуться своему ребячеству и слегка засмеяться своей боязни. Похоже, она никогда не научится быть смелой, точно такой же как и на трассе — в отношениях.…
— Эй, что это за секреты от друга? — кидая в девушку подушку, спросил Устюгов через несколько дней, когда Ирис отказалась давать пояснения к её странному посту в Инстаграме. — Ну должен же у меня быть хоть один секрет от тебя, Лосёнок, — Ирис только усмехнулась, наблюдая, как слегка сонный парень попивает кофе на её кухне. — У тебя могут быть секреты от кого угодно, но только не от Лосёнка, — важно проговорил Устюгов, ловя взгляд девушки. — Ну давай я тебе расскажу потом, лет через сто, — Ирис улыбнулась и тихо проговорила это себе это под нос. — Вот соглашусь с тобой, но только потому что очень устал и вообще ничего не соображаю. Перелёт был сумасшедшим, если честно. Устал, как собака, — вертя уже чуть ли не пустую чашку с кофе, проговорил парень, зевая. — Ууу, — девушка покачала головой. — Ложись спать, Сереж. Я пока по делам схожу, а вечером прогуляемся по Москве. — Это я приехал к подруге и сразу завалюсь спать?! Женщина, я тебя не видел больше месяца! — возмущенно добавил Устюгов, в конце заразительно зевнув. — Ой, вот именно, к подруге, — Ирис легко толкнула парня в бок, а он легко поймал её и обнял. — Я хочу разговаривать и общаться со своим лучшим другой Сережей, а не с его бледной тенью, которая хочет спать, ну правда… Ирис расслабилась в объятиях парня. Кажется, объятия Сергея всегда приносили ей спокойствие и домашний уют, которого так не хватало в последнее время. — Ладно, убедила. Я и забыл, как это спорить с тобой, Жемчужинка, — засмеялся он. — И всё-таки я ужасно скучал, дорогая подруга. И, кстати, знаешь, кто занял «последнее место в команде Крамера? — парень дождался утвердительно-вопросительного кивка Ирис, после чего продолжил. — Белорукова. — Ой, кто бы сомневался-то, собственно, — Ирис махнула рукой. — Ничего не хочу слышать ни о Юле, ни о Саше. Давай не будем о них, ладно? — Конечно, — Сергей выпустил девушку из объятий, и пошёл в сторону «его» спальни. Ирис постоянно предоставляла ему эту комнату, когда он приезжал в Москву. — Ты по делам надолго? — обернулся он. — Не беспокойся, папочка, я буду на связи, — Ирис показала язык Устюгову и засмеялась на его обиженное выражение лица. — На самом деле часов 5-7, с учётом пробок Москвы, и пока секрет куда я иду! Увидев заинтересованное лицо друга, Жемчужная поспешила прервать допрос. — Хороших сновидений, Сереж. Ирис чмокнула парня в щеку и осталась на кухне готовить завтрак, ведь было всего 9 утра по московскому времени. Сейчас девушка чувствовала себя спокойной и просто счастливой. У них был перерыв между сборами, чем она и решила воспользоваться. Быстро позавтракав и приведя себя в порядок, Ирис собрала небольшой портфель, подхватила скейт и отправилась в место Х. — Доброе утро, Мария Васильевна, — девушка улыбнулась соседке, которая уже сидела на лавочке вместо со своим котом. Как всегда, Жемчужная была внимательно осмотрена взглядом-сканером. Ирис оставалось только улыбнуться. На ней было простое платье прямого кроя нежно-голубого цвета. Сверху оно держалось на плечах, и его обрамляли воланы. А на ногах были простые белые кеды, в которых было удобно передвигаться по городу, и особенно на пенни борде. — Доброе, Ирис, — соседка всё-таки недовольно посмотрела на кеды, отмечая «опять эту моду». — Ты, как всегда, неуловима. — Язвительно добавила она. — Ой, да ну, — биатлонистка отмахнулась от такой информации и посмотрела на часы, отмечая, что ей поскорей надо выдвигаться, иначе она рискует опоздать. Поставив доску на асфальт, и повесив небольшой рюкзак на спину, Ирис улыбнулась «дозорщику их подъезда». — И всё-таки мне пора бежать. Рада была видеть! И пока Мария Васильевна не успела ещё ничего придумать, девушка оттолкнулась одной ногой от асфальта и аккуратно покатила по двору в сторону ближайшей станции метро. И всё-таки Ирис была рада, что в Москве огромное количество людей и в основном все заняты своими делами и практически не смотрят по сторонам. В такой толпе можно было легко стать хамелеоном и обычным жителем этого большого города, где тебя не узнают на улицах и ты спокойно занимаешься своими делами. В той же Тюмени её узнавали достаточно часто, и зачастую путь в магазин и обратно занимал много времени, а тут же люди просто не обращали внимания на тебя. Хотя сегодня Жемчужная всё-таки ловила на себе пару задумчиво-внимательных взглядов. Но то ли люди не рискнули подойти, то ли подумали, что такие, как она не пользуются услугами общественного транспорта, но именно поэтому сегодня обошлось без фотографий и автографов. Огибая некоторые неровности дороги, Ирис подъехала к нужному зданию и внимательно взглянула на прозрачную дверь и небольшую вывеску. «Тату Таймс». Девушка усмехнулась оригинальности разработчиков, ведь вывеска была напечатана на русском, несмотря на англоязычное начало. — Добрый день, — Ирис широко улыбнулась девушке за стойкой. Та кивнула в ответ. — Я записана на 12 часов к Кристине. Моё имя — Ирис. — Добрый, — девушка за стойкой быстро что-то перепроверила в компьютере и кивнула. — Ваш мастер вас ждёт. Прошу за мной. Алина, по крайней мере именно это успела разглядеть на бейджике Ирис, повела её небольшими лабиринтами, в основном это были коридорчики с дверьми, видимо, где находились тату-мастера. — Кристина, твой клиент, — девушка с ресепшна оставила Ирис в кабинете мастера и сама ушла обратно. — Привет, я Кристина, тату-мастер, — девушка чуть старше Ирис мягко улыбнулась клиентке, — давай сразу на «ты», ладно? — Я только «за», причём обеими руками. Ирис улыбнулась и поставила в угол свой скейт, чтобы он не мешал, при этом осматривая небольшой кабинет. Здесь хватило места и для кушетки, и для удобного кресла, машинки и ещё многих штучек, о которых Ирис пока не имела представления. — Делала уже тату? — Кристина сразу же решила начать с самого важного. — Да, около трех лет назад, на рёбрах, — Жемчужная устроилась в кресле, которое ей предложила девушка. — Сейчас же хочу на запястье, — Ирис указала на место на левой руке. — Эскиз у меня есть, держи. — Ирис протянула небольшой рисунок. Пока тату-мастер внимательно разглядывала эскиз будущей татуировки, Ирис просто слегка успокаивалась. Всё-таки всегда присутствовало небольшое волнение из-за нанесения тату. — Слушай, не очень сложно. Но работа всё равно займёт около двух часов, — Кристина увидела, что девушка только кивнула на это. Сейчас тогда напечатаем твой рисунок на правильной бумаге и начнём. Устраивайся удобнее вот на этом кресле. — Кристина указала на кресло, в котором Ирис предстояло провести практически неподвижно в течение двух часов. Сколько себя Ирис помнила, она лет с 15 хотела себе тату. Постоянно рисовала эскизы и никому об этом не говорила. Первую татуировку она всё-таки решилась сделать после смерти тренера, она до сих пор помнит этот день. Помнит ту тату. И насчёт второй татуировки она думала давно, но её всегда что-то, точнее кто-то останавливал. Сначала это просто нехватка времени, потом появились отношения с Сашей и его постоянные запреты. Сейчас же Ирис чувствовала себя как никогда свободной и решилась сделать новую татуировку. Она решилась наколоть созвездие козерога. (2) Одно из значений татуировки было — внутренние силы на новые дела и совершенствования. Что как раз нужно было ей именно в этот период жизни. И в любом случае созвездие твоего знака зодиака всегда выступала как защита. Уже выйдя через два с половиной часа из салона, Ирис с широкой улыбкой посмотрела пока ещё на забинтованную руку и отправилась домой. Она это сделала!…
Проверяя почту и отвечая на письма, Ирис пила кофе. С улыбкой она вспоминала вчерашний вечер. Их прогулка с Сергеем по вечерней Москве, возмущение друга, что сразу не рассказала о тату, и просто их обычное общение, кажется, это просто успокаивало Ирис и одаривало тёплой улыбкой. Сейчас же, пока Устюгов ещё спал, Ирис решила разобрать почту да и, наконец, зайти и проверить социальные сети. Быстро отвечая на важные сообщения и удаляя некоторый спам, Ирис открыла вкладку сайта «ВКонтакте» и заметила новое сообщение. Антон Бабиков: Привет, решил всё-таки узнать твоё мнение о книге. Поделишься? 20-00. 20 июля 2017 Ирис Жемчужная: Привет, Антон. А с чего ты взял, что я её уже прочитала? :D 9-25. 21 июля 2017 Девушка ответила на сообщение, почему-то опять на лице появилась дурацкая улыбка. Сейчас Жемчужная продолжила отвечать на письма, попутно наблюдая за вкладкой сообщений из «вконаткте». И стоило ей ответить на очередное письмо от спонсора, как о новом сообщение её уведомил стандартный звуковой сигнал, похожий на щелчок. Антон Бабиков: Я в этом уверен, Ириска. Не зря же я тебя интриговал, а? 9-30. 21 июля 2017 Ирис Жемчужная: Ох, и ты всё-таки прав. Да, я прочитала. Практически на одном дыхании, и всё-таки меня расстроили рейтинги этой книги, когда я их увидела на livelib.ru. Всего 3,9, а я, как минимум, надеялась на 4,5. 9-33. 21 июля 2017 Антон Бабиков: Не все смогли её оценить по достоинству, что же поделать…. И всё же я хочу услышать твоё мнение 9-38. 21 июля 2017 Ирис Жемчужная: Если описывать одним словом, то эта книга — вдохновение. Книга производит неизгладимое впечатление. Начинаешь задумываться о людях: «Не все ли мы чайки, которые бояться сделать что-то выходящее за рамки возможностей чаек?». Читаешь и восхищаешься, борешься с системой вместе с Джонатаном». После прочтения остаться непреодолимое желание изменить себя и мир. 9-45. 21 июля 2017 Ирис Жемчужная: Вот это я загнула 9-46. 21 июля 2017 Антон Бабиков: Ничего себе, ты правда очень точно описала моё состояние тогда, когда я прочитал её в первый раз. И до сих пор, когда мне надо искать мотивацию, всегда читаю именно эту книгу. Вдохновляет и даёт «волшебного» пенделя. 9-49. 21 июля 2017 — Ага, вот что за секреты ты от меня скрывала, — раздалось над ухом девушки, когда она читала ответ Антона. — Серега! — возмущенно воскликнула Ирис. — Какого черта пугаешь?! А?! — Да я не специально, — довольно улыбаясь и всё так же заглядывая за плечо девушки, Сергей внимательно стал читать переписку. — А у вас интересное общение получается, однако. — Да, конечно, Сереж, о чем ты спрашиваешь, ты можешь почитать мою переписку, — с сарказмом сказала Жемчужная, толкая друга в бок, он же с хитрой моськой налил себе кофе и присел за барную стойку. — Мы просто обсуждаем книгу. — Я вижу, — с лица друга всё так же не сходила хитрая улыбка. — Я правда рад, что ты подружилась с ребятами. И особенно рад, что ты нашла общий язык с Шипулиным. — Вот этому я тоже безмерно рада, — Жемчужная улыбнулась и, отобрав чашку из рук Сережи, сделала пару глотков.…
С широкой улыбкой на лице Ирис шла вдоль небольшой набережной на встречу с Олей. Они решили прогуляться по Москве, просто поболтать и, может, пройтись по магазинам. — Привееет, — Ольга обняла подругу, стоило ей приблизиться. — Я, оказывается, успела соскучиться. — Привет, Чуффи, — смеясь, проговорила Ирис, отвечая на объятия. — Тем более я подготовила небольшой сюрприз, — Подчуфарова загадочно улыбнулась Ирис, от чего той оставалось только слегка вскинуть брови. — А вот и сюрприз! — воскликнула достаточно громко Оля, отчего девушке даже пришлось чуть-чуть отстраниться от неё, делая шаг назад — настолько это было громко. И пока Ирис соображала, куда же смотреть, Чуффи уже обнимала кого-то очень крепко. — Знакомьтесь, — Оля подвела миниатюрную шатенку к Ирис, в которой та признала чемпионку мира 2015 года в индивидуальной гонке. — Катя Юрлова, — Оля указала на Катю, а потом на Ирис. — Ирис Жемчужная. — Катя, — улыбаясь, Катерина протянула руку для пожатия, — молодая мамочка, которая определённо занимает чьё-то место в команде, — шутя представилась Юрлова, вспоминая некоторые комментарии в интернете. — Приятно познакомиться, — Ирис пожала руку Кате, улыбаясь на её шутку, — Ирис, припёрлась к вам в биатлон из своих лыж, — так же легко отвечая, прокомментировала девушка. На такое знакомство все втроём только рассмеялись. И, кажется, Жемчужная начинала понимать, почему же в команде все так любят Катю. Она и правда была солнышком. Рядом с ней было невероятно легко и очень уютно. А ведь Ирис так редко могла сказать такое о совершенно новых знакомых. — Меня Оля так рано вытащила, что я даже кофе не успела попить, — пожаловалась Юрлова на Ольгу, грозя ей пальцем. — Я бы не отказалась от кофе или фрапучино, поэтому я «за» всеми руками и ногами. Может, зайдём в какое-нибудь кафе? — Ирис кивнула на слова Кати, пока Подчуфарова усиленно корчила им обиженную рожицу. — А вот во время прогулки и найдём кафе, — Оля потянула девушек вдоль набережной. Они с удовольствием пошли вдоль набережной, наслаждаясь ещё не очень жарким утром и солнышком, которое радостно светило в Москве. Уже ближе к часу дня воздух нагреется и нечем будет дышать, и будет плавиться даже асфальт. Ирис не понаслышке знала такое летнее состояние Москвы. Удивительно, но Оля смогла найти простые общие темы, которые все три спортсменки обсуждали с удовольствием. Ведь сначала Катя и Ирис чувствовали себя не совсем комфортно, поскольку до этого только слышали друг о друге. — Как там Кирюха? — спросила у молодой мамы Оля, когда они уже раздобыли кофе и мороженое, и сейчас уже шли по небольшому скверу, прячась в тени деревьев. — Девчонки, она растёт как будто на дрожжах, — призналась Катя, занимая одну из лавочек и делая небольшой глоток кофе. — И я уже представляю, как буду скучать по доченьке во время сборов. — Я уже сама так по ней соскучилась, — вздохнула Оля. — Увидишь ведь завтра уже, — улыбнулась Катя. — Лучше расскажите, что у нас там про сборы слышно? Кто будет тренером-то? — По-моему, все без понятия, — Ирис пожала плечами, поражаясь, что СБР решил поменять тренера уже в середине подготовки к сезону, но пока до сих пор не сообщили девушкам, кто же будет их наставником. — Видимо, приедем на сборы через неделю и узнаем, — Оля философски покачала головой и вздохнула. — О, это будет в стиле нашего СБР уж точно, — Катя кивнула и принялась есть мороженое, которое уже стало таять. Девушкам же оставалось только согласно кивнуть на замечание Юрловой и продолжить общение на отвлечённые темы.…
— Ой, Подчуфарова, нарушим спортивный режим? — хитро смотрела Ирис на Олю, которая с улыбкой держала бутылку красного полусладкого вина. — Мы чуть-чуть, — засмеялась Оля, указывая на бутылку и усаживаясь за барную стойку, пока Ирис делала ужин. Они проводили Катю домой, поскольку ей нужно было кормить мужа, а сами решили устроить посиделки у Ирис дома. Жемчужная сейчас с улыбкой вспомнила, как они словно воры пробирались к подъезду, только чтобы их не заметил «подъездный дозор» состоящих из милых бабушек их двора, которые сидели около соседнего подъезда. Именно поэтому девушки решили, что сегодня чуть-чуть можно нарушить спортивный режим и выпить бутылочку вина. Ирис готовила лёгкий ужин, состоявший из филе индейки, запечённой в духовке с простыми специями, и риса, а также салата из помидоров черри, огурца, авокадо, рукколы и варёного яйца. — Нарушаем, девушки? — вдруг раздался весёлый голос Сергея, от чего Оля чуть не выронила бутылку с вином, а Ирис только с весёлыми искорками в глазах посмотрела на друга. «Вот ведь бесшумная зараза!» — Привет, Сереж, — Ирис помахала деревянной лопаткой, которой мешала рис. — Ужинать будешь? Сергей утвердительно кивнул и продолжил внимательно рассматривать гостью. — Ой, простите, — Ирис чуть не хлопнула себя по лбу. — Оля, знакомься, этой мой лучший друг Сергей Устюгов. Сереж, а это Оля Подчуфарова, — Ирис специально выделила имя девушки, чтобы Устюгов с улыбкой покачал головой на намёк Жемчужной, — мы жили вместе во время сборов, успели подружиться. — Если хотите узнать крутые достижения в спорте, можете погуглить друг о друге эту инфу, мне перечислять лень, — успела добавить Ирис и снова занялась наблюдением за готовящемся рисом. Сереже только оставалось закатить глаза, в целом, ничего нового. — Приятно познакомиться. Устюгов улыбнулся девушке, замечая, как та смущается и прячет улыбку. Ему это нравилось. Нравилось, когда девушка умела и могла смущаться, это как-то автоматически делало её невероятно милой. — И мне приятно, Сергей, — Оля в улыбке приподняла только уголки губ, проклиная Ирис за то, что не предупредила, что тут будет её друг. Сейчас, как ей казалось, она выглядела просто ужасно. Растрёпанные после целого проведённого на жаре дня волосы были собраны в простой пучок на голове, да и макияжа на ней не было, кроме туши для ресниц и очерченной линии бровей. Всё-таки Подчуфарова считала Сергея красивым парнем и никогда бы не хотелось перед красивым парнем представать в таком виде. Да ещё и в шортах, а ведь хотела надеть платье. — Нарушишь с нами режим? — Ирис заметила затишье за спиной и повернулась к ребятам. — Ай, давай, — парень протянул руку к бутылке, чтобы открыть её. Жемчужная всё ещё делала вид, что занята приготовлением риса, хотя исподтишка кидала внимательные взгляды на друзей. Сережа взял бутылку за горлышко, буквально мимолётно задевая пальцы Оли. Всё, что он успел почувствовать — это нежность кожи рук, хотя ведь девушка постоянно проводит время на улице, да ещё и с винтовкой. Он вообще всегда поражался девушкам, как они ещё в такой суматохе и при таком объёме спортивных нагрузок успевают ухаживать за собой и оставаться просто красавицами. Пока он уверенной походкой шёл к одному из шкафчиков, чтобы достать открывашку для бутылки, он успел отметить, что Оля выглядит невероятно милой с таким простым пучком в шортах и футболке.…
Новое утро, даже после двух бокалов вина всё равно начинается тяжелее, чем обычное. Кое-как встав с постели, Ирис отправилась на пробежку, чтобы хоть как-то взбодрить себя. Жемчужная вспоминала вчерашние переглядки между Олей и Сергеем и в душе радовалась, что они легко нашли общий язык и уже через пятнадцать минут общались просто на любые темы, начиная от марки лыж, на которой лучше кататься, заканчивая упражнениями для дыхания. С — спортсмены. — И всё-таки я требую больше фактов об Оле, — пока Ирис готовила завтрак, Устюгов решил помучить её вопросами о Подчуфаровой, которая, кажется, запала ему в душу. В ней не было идеальных модельных параметров, длинных блондинистых волос или больших губ, словом, всего того, что обычно ценили мужчины. Но каждый раз почему-то Сергей всё равно вспоминал её. У Чуффи (как её пару раз назвала Ирис) был невероятно весёлый смех, который мог заразить, и как же блестели её глаза, когда она смеялась над очередной шуткой Ирис. Плюс ко всему, у Оли было прекрасное чувство юмора, что Сергей очень ценил в девушках. Она могла посмеяться над собой и просто всё перевести в шутку. Но чего в ней точно было — неуловимый шарм, которым она привлекала внимание. Это было что-то неосязаемое, но очень чарующее. — А что именно тебя интересует, мой друг? — поинтересовалась Ирис, быстро взглянув на друга. — Есть ли у неё, например, парень? — И это тоже, — неожиданно серьёзно добавил Сережа, от чего удивлённая Ирис повернулась к нему и вскинула брови. — Ну что ты так на меня смотришь? Просто мне интересно о ней чуть больше узнать. — Хорошо, — Ирис сделала вид, что ему действительно «просто» интересно узнать больше. — Оля, кстати, всего в 16 лет пришла в биатлон из танцев, до этого никогда не стояла на лыжах даже. — Да ладно?! — удивлённо воскликнул Сергей, включая кофе-машину. — Да, ты не ослышался, — Ирис только кивнула. — В циклический вид спорта, без подготовки. И в том году она, кстати, стала лидером сборной, были и победителем и призёром этапа Кубка мира. Ирис решила не рассказывать о проблемах со здоровьем, ведь если Оля захочет, то сама расскажет об этом Устюгову. — Раньше занималась спортивно-бальными танцами, очень трудолюбивый человек и просто обаятельная девушка, — Жемчужная подала задумчивому Сергею завтрак, отмечая, как он задумался. — И даже номером телефона поделишься? — хитро улыбнувшись, спросил друг. — А спрашивай ты его у Антона! — Жемчужная толкнула Сережу в плечо. — Ты же ему мой номер слил, вот пусть он тебе и вернёт «должок». — Любимая ты язва, Ирис, — смеясь, проговорил лыжник.…
Начало ноября
Сидя возле окошка в самолёте, который уверенно набирал высоту, Ирис невероятно радовалась предстоящему сбору, а особенно тому, что они, наконец-то, будут тренироваться на снегу. Погода в Тюмени уже в начале ноября позволяла использовать на трассе натуральный снег, и Жемчужная скорей хотела надеть лыжи и прокатиться хотя бы пару кружочков. Также Ирис с нетерпением ждала встречи с другими биатлонистами, ведь этот последний перед началом сезона сбор будет проходить совместно с мужчинами, а она хотела увидеть конкретного, хоть и точно не могла сказать этого в слух. Слушая какую-то медленную мелодию без слов, Ирис погрузилась в воспоминания их переписки с Антоном. Flashback. Где-то в промежутках между концом июля — началом ноября…. Ирис Жемчужная: Знаешь, сегодня я распробовала на вкус Эльчина Сафарли. И, кажется, он запал мне в душу… 22-03. 13 сентября 2017 года. Для них уже давно стало нормой начать сообщение без банального «привет» и «как дела». Они просто могли начать обсуждать книгу или стихотворение без просто «какдела». Антон Бабиков: Не читал, но наслышан о нем. Что за произведение тебя поразило? 22-10. 13 сентября 2017 года. Ирис Жемчужная: Сафарли не любит сказки. 22-16. 13 сентября 2017 года. Ирис Жемчужная: Особенно со счастливым концом…. 22-17. 13 сентября 2017 года. Антон Бабиков: Что же за отрывок? 22-20. 13 сентября 2017 года. Ирис Жемчужная: *Прислала аудиозапись* (3) 22-35. 13 сентября 2017 года. В жизни люди периодически рассыпаются на кусочки, а потом собираются, и получается новая картинка. Не знаю, какая я картинка, — я всё время по кусочкам. Иногда они крупнее, и тогда я чувствую себя лучше, и кажется, что вот-вот наступит какое-то гармоничное благоразумие. А иногда они такие мелкие, что я вообще не понимаю, что делать с этими крошками. Изматывает. Мне хотелось бы выпрямить спину, не горбиться — так бы жить всегда. Но вечером я возвращаюсь домой, понимаю, что не нашёл ответов за день, и снова рассыпаюсь. Жизнь врассыпную. Вплоть до финального свистка. Антон Бабиков: Почему тебе запомнился именно он? Красивый голос, Ирис. Умеешь проникать в душу. 22-40. 13 сентября 2017 года. Ирис Жемчужная: Спасибо. Наверное, он очень точно отражает состояние души…. Ведь, если говорить честно, то чаще всего я чувствую себя именно так…. Хотя мне запомнился ещё один отрывок. 22-45. 13 сентября 2017 года. Антон Бабиков: Прочтёшь? 22-46. 13 сентября 2017 года. Ирис Жемчужная: А просто отрывок сфотографировать не подойдёт? :Р 22-47. 13 сентября 2017 года. Антон Бабиков: Хочу ещё раз услышать твой голос 22-48. 13 сентября 2017 года. Ирис Жемчужная: *Прислала аудиозапись* (4) 23-00. 13 сентября 2017 года.Знаешь ли ты, сколько людей напивается в хлам В последний вечер августа. Сверяя время стрелками, переводами, но не языковыми. Молчат по усталому городу в уже, получается, осени, Слушая наушниками твои миноры. Представляя, как вы поздравляете друг друга с днем рождения. И может, даже не засыпаете. Знаешь ли ты, для какого огромного количества людей первый сентябрьский день Важнее всех остальных важных дней. И это просто совсем не просто, понимаешь? Это опять для тебя из-под рук не поэта. Жаль, на ушедшие поезда не продают билеты. И если человека не обнять — наверное, его просто нету. Не верить. А на часах по-прежнему 19:89. Такие как ты, не стираются временем. Бэкспейсами, ластиком, делитами даже. Такие как ты не местоимения. Такие как ты не выводятся ванишем. Ненавидеть людей с твоим именем, кстати, Носят как вещь, совестно засыпая. Ну, а ты. Как там ты? Снова на afterparty Или песня к альбому. Вторая. Для чего ты живёшь, для кого ты печалишься? К чему все твои партитуры? Зачем снова дымишь? Не кури, ну пожалуйста. Счастливые люди не курят. За окном скоро будет октябрь беситься А потом первый снег. Хруст сугробов. Январь. И кто знает, что тебе будет сниться? Или как там? — Аптека. Улица. Фонарь. А потом кто-то сильный очень скучает. Ждёт два года, чтоб снова напиться в дрова. Или, может, уже даже не вспоминает. 2005-й только если. Глаза. Глаза. Ты придёшь к нему ночью. Тихо. Устало. Лишь однажды, когда можно быть по домам. Без заполненных залов и зачем-то скандалов. И без тех, кто назавтра записан в роман. Ты уже не везде, потому что далёкий. Но опять нужно знать твою, зачем-то, погоду. Лос-Анджелес, может, а может, схожи дороги Наши. Чьи-то. И ты наступаешь на ноги Словами, глазами. И сладкими слишком духами. Наверное, сладкими духами. Утро туманно. Не Тургенева утро туманно. А в тебе всего лишь гласная. А три согласных. А для многих уже это даже болезненно. Без оборотов причастных. И просто причастных. Это, может, чуть-чуть сумасшествие. Нет. Не курю. А хотя угостите. Теперь ты — моё каждое «сложно». Уже в 4.01. Ты больше мой не посетитель Ведь эти все тупые сны грустно-похожи. Когда-то грубо мне тебя не обещали. А знаешь, я ведь вовсе не просила. Я не хочу к тебе на кофе или чай. Быть тебе кем-то. С кем-то важным и красивым. Этот грубый сентябрь. Очень грубый сентябрь. А ты просто проснёшься второго. Если вовсе уснул. В шумном клубе усталом. Или с ним. В не пустоте дома. Классные тренды. Известные френды. А потом ты один. Или двое. В твои ещё тогда 15 слагали легенды О тебе. Ты легенда. Напомню. Споткнувшись, не падать с больных этажей. Плюс ещё, к тому же, не биться. Обновлять и по новой, что допиты уже. Лишь бы снова в тебя не влюбиться. Хоронить в себе память, что пропита тобой. Где бемольно шёл мимо немного. Нет. Ты был не прохожим. Ты был каждой весной. Каждым солнцем. Дождём. И сугробом. Каждым сломанным слогом. Брюнетистым богом. А вернее теперь блондинистым богом. Отдаваться тебе без залога. Без налогов. Гудков. И плохих новостей. Которым пророчилось сбыться. И не знать. Как ты, с кем ты. Без любых из вестей. По барам. По тёлкам. Напиться. Уходить до весны. На пустую из крыш. Пока плеер не сядет. И ты в нём. Ты за каждым углом. И, наверное, не спишь. Меня можно не помнить уже, как взрослые о детях. Закрывать деревянные двери от времени, верить. А после не верить. Но, правда, на часах по-прежнему 19:89.
Ирис Жемчужная: Знаешь, всю книгу Сафарли можно просто прочитать… И разобрать на цитаты, грустные, но всё-таки достаточно правдивые. Правдиво-жизненные… 23-01. 13 сентября 2017 года. Антон Бабиков: И, правда, хоть грустно, но жизненно. Знаешь, ты тоже умеешь интриговать. Мне захотелось прочитать Сафарли, Ириска… 23-10. 13 сентября 2017 года. Ирис Жемчужная: Моя миссия выполнена :Р 23-01. 13 сентября 2017 года....
Антон Бабиков: Давно хотел узнать, почему такой огромной популярностью пользуется Бегбедер. И прочитал его «Любовь живёт три года» 20-05. 29 октября 2017 года. Ирис Жемчужная: Не сказала бы что это мой любимый автор, но читала «Любовь», и «99 франков». Перечитывать пока желания не было… 20-25. 29 октября 2017 года. Антон Бабиков: А меня зацепил один отрывок. Вот правда, постоянно о нём думаю… 20-26. 29 октября 2017 года. Ирис Жемчужная: Даже так? Что же за проза? 20-27. 29 октября 2017 года. Антон Бабиков: Воспользуюсь твоим способом и запишу для тебя :3 20-28. 29 октября 2017 года. Ирис Жемчужная: С удовольствием послушаю :Р 20-30. 29 октября 2017 года. Антон Бабиков: *прислал аудиозапись* (5) 20-45. 29 октября 2017 года. Любовь — это битва. Заранее проигранная… Светские люди вообще одиночки, затерявшиеся в море смутно знакомых лиц. Бывать они стараются только там, где шумно, — можно не разговаривать. Праздники на то и даны человеку, чтобы скрывать, что у него на уме. Как же я допустила, чтобы показуха до такой степени подмяла мою жизнь? Часто говорят: «Надо спасать лицо». А я говорю, лицо надо убивать, только так и спасётесь сами. У комара век один день, у розы три. У кошки век тринадцать лет, у любви — три года. И ничего не попишешь. Сначала год страсти, потом год нежности и, наконец, год скуки. В первый год говорят: «Если ты уйдёшь, я ПОКОНЧУ с собой». На второй год говорят: «Если ты уйдёшь, мне будет больно, но я выживу». На третий год говорят: «Если ты уйдёшь, я обмою это шампанским». Три года! Статистика, биохимия, мой личный опыт: срок любви один и тот же. Не нравятся мне такие совпадения. Почему три года, а не два, не четыре или, скажем, шестьсот? На мой взгляд, это подтверждает существование трех этапов, которые не раз выделяли Стендаль, Барт и Барбара Картленд: Страсть Нежность Скука, цикл из трех ступеней, каждая длиной в год — триада, незыблемая, как Святая Троица. В первый год покупают мебель. На второй год мебель переставляют. На третий год мебель делят. Любовь — это упоительная катастрофа: знаешь, что несёшься прямо на стену, и всё же жмёшь на газ; летишь навстречу своей гибели с улыбкой на губах; с любопытством ждёшь минуты, когда рванёт. Любовь — единственное запрограммированное разочарование, единственное предсказуемое несчастье, которого хочется ещё. Любовь — непонятная штука. Когда видишь её у других, ничего не понимаешь, и ещё меньше — когда это случается с тобой. Чтобы любовь жила вечно, достаточно забыть о времени. Я поняла одну вещь: чтобы любовь не прошла, в каждом должно быть что-то неуловимое. Не допустить пресности — нет, это не значит подстёгивать себя искусственно созданными дурацкими встрясками, просто надо уметь удивляться чуду каждого дня. Быть щедрым и не мудрить. Ты точно влюблён, когда начинаешь выдавливать зубную пасту на другую, не свою щётку. Я узнала главное — чтобы стать счастливым, надо пережить состояние ужасной несчастливости. Если не пройти школу горя, счастье не может быть прочным. Три года живёт та любовь, что не штурмовала вершины и не побывала на дне, а свалилась с неба готовенькая. Любовь живёт долго, только если каждый из любящих знает ей цену. Мы оказались не готовы к счастью, потому что были не приучены к несчастью. Нас ведь растили в поклонении одному богу — благополучию. Надо завершиться самому, чтобы прожить незавершённую историю Ирис Жемчужная: Не поверишь, но когда-то меня заинтересовал именно этот отрывок у Бегбедера. Наверное, он прав. 20-55. 29 октября 2017 года. Антон Бабиков: Пробирает до мурашек, когда вникаешь в суть 20-57. 29 октября 2017 года. Ирис Жемчужная: Многие, кто поверхностно читают данную книгу, постоянно возражают «Мол, как же любовь живёт три года?». Стоит хотя бы прочитать этот отрывок, чтобы понять, что старается донести автор. Но герой произведения симпатий моих не вызвал. 20-59. 29 октября 2017 года. Антон Бабиков: Пожалуй, я бы вызвал тебе скорую, если бы тебе понравился главный герой :Р 21-00. 29 октября 2017 года.…
Пока в наушниках играла музыка, а воспоминания вызывали лёгкую улыбку, Ирис взглянула на Олю, которая во время полёта активно вела с кем-то переписку. Конечно, Жемчужная догадалась с кем. Хоть девушка и не так давно знала Подчуфарову, после встречи с Сергеем, а особенно после того, как они стали встречаться, Олю уже невозможно было узнать. Ирис поражалась тому, насколько быстро развивались их отношения, ведь они стали парой менее через месяц знакомства! И даже не было понятно: это так романтические отношения на неё влияют, или Сергей рассказывает ей свои лыжные секреты, но Чуффи стала чуть ли не летать по трассе. Жемчужная и Юрлова, которые быстро сдружились, часто подкалывали в такие моменты девушку, но всё это было по-доброму. А ещё Ирис была невероятно рада за Сережу, вон кто был как кот наевшийся сметаны. Давно она таким счастливым и заряженным не видела. И если зачастую Оля молчала о своих свиданиях, то Устюгов же воодушевлённо делился подробностями, а зачастую и спрашивал совета. Также Жемчужная вспомнила свою соседку, с которой жила во время последних сборов. Удивительно, но кроме Оли самой комфортной оказалась Ира Старых. Уж девушка точно могла об этом сказать, ведь успела пожить в комнате и с Дашей Виролайнен, и с Викой Сливко, и со Светой Мироновой и с Таней Акимовой. Для неё комфортнее всего оказалась Ира. С Ирой можно было поговорить на любые темы, и как-то сдружились они ещё с первого сбора. Да и Старых точно знала, когда лучше не трогать свою соседку после неудачной тренировки, и не обсуждать эту самую провальную тренировку. Как-то за последние сборы они уже третий раз жили вместе, и настолько успели привыкнуть к друг другу, что в этот раз заранее попросили «общее жилье». В целом, у девушек уже оказались устоявшиеся пары по проживанию в одной комнате. Катя и Оля, Света и Вика, Таня и Даша и, наконец, Ира и Ирис. Всё ещё шутили, что их селили только из-за имён. Быстро забрав личные вещи из потока чемоданов, Оля и Ирис сейчас дожидались своих винтовок, которые опять проходили контроль. Как же Жемчужная не любила, когда им приходилось перелетать в форме сборной России. Это всё равно, что надеть на голову электронную табличку с надписью «Эй, это член национальной сборной. Даже если ты не знаешь кто это. Просто сфотографируйся со мной». Жемчужная ещё могла понять, когда к ним подходят фанаты биатлона или лыжных гонок, чтобы сфотографироваться со знакомым тебе спортсменом. Но когда просто фотографировались ради фотографии со «звездой», она этого не понимала. Вот и сейчас девушки в форме сборной привлекли внимание некоторых людей в аэропорту, и пока Оля получала свою винтовку, Ирис фотографировалась с дружелюбными тюменцами. Уж они-то всегда знали всех лыжников и биатлонистов в лицо. Вплоть, наверное, лет до шестнадцати. Ирис бы не удивилась, если бы у них преподавали это в школе. — Ну, что? Вызываем такси? — Оля улыбнулась Жемчужной, попутно вызывая такси. — Господи, я соскучилась по снегу, и лыжам. — Да, — девушка кивнула. — Я готова целовать снег, и кататься на лыжах день и ночь, — Ирис широко улыбнулась, представляя уже тренировки с лыжами, а не надоедливыми лыжероллерами.…
Жемчужная с большим удовольствием отталкивалась палками, под лыжами скрипел снег. Натуральный снег. Всё-таки Ирис не выдержала и в первый же вечер решила опробовать трассу. Сейчас на стадионе совершенно никого не было. Полная тишина. Путь освещали прожекторы, в ушах были наушники, в которых играла любимая музыка. Девушка просто наслаждалась свежим воздухом и медленно падающим снегом, который в свете фонарей был по-настоящему волшебным. Все девушки устали с дороги, а парни прибудут только через три дня, поэтому Ирис отправилась на эту небольшую тренировку одна. Хотя это была даже не тренировка, а, скорее, лыжная прогулка, ведь биатлонистка просто наслаждалась лыжным ходом и ехала неспешно, аккуратно преодолевая повороты трассы, давая ногам, рукам и голове вспомнить, что такое натуральный снег и лыжи. Лыжероллеры не могли дать того истинного наслаждения, в которое влюблялись все лыжники. Пройдя круг и оценив, что стрельбище прекрасно освещено, Ирис притормозила около винтовки, которую оставила на стадионе. Практически всегда так делалось в начале закатке на снегу. Нужно было вспомнить, что такое лыжи, и поэтому спортсмены всегда катались без винтовки. Заученными до автомата движениями Ирис забросила винтовку за спину, сразу же ощутив её вес. До первого и единственного коврика ещё можно было спокойно доехать, чем и воспользовалась девушка, попутно отмечая ветровую обстановку. При этом девушка освободила пальцы для стрельбы. Она любила, чтобы тактильные ощущения во время выстрела были стопроцентными. Ловким движением биатлонистка кинула палки на коврик и опустилась на колени, при этом доставая винтовку из-за спины. Все действия настолько доведены до автоматизма, что голова даже не обрабатывает эти сигналы. Упор винтовки в плечо, в специальное место, которое обхвачено ремешком, упор руками. Ровно пять незакрытых чёрных мишеней. В тишине стадиона раздаётся первый выстрел, который заставляет поддаться чёрную мишень и стать белой. Ровно через 3 секунды раздаётся ещё один выстрел, и вот закрывается следующая мишень. Третий и четвёртый выстрел точно закрывают чёрные глазки, а вот пятый проходит мимо из-за порыва ветра, который как бы издевается над биатлонисткой. В его шёпоте даже можно услышать: «Точно не сегодня!» Жемчужная только тихо ругается под нос, и такими же заученными движениями срывается с коврика, оставляя винтовку с краю, на специальном держателе. Ветер и правда завывает, или даже зазывает поиграть в какую-то только ему известную игру, и Ирис кажется странным, что она слышит его голос. Фактически ей ещё ни разу не удалось закрыть лёжку на ноль. И это раздражало и бесило девушку. Бесило собственное бессилие. Чтобы она не делала, сколько бы сил не вкладывала, всё равно хоть одна мишень оставалась непораженной. Иногда ей даже могла сниться та самая, одна единственная незакрытая мишень. Она преследовала спортсменку во снах, преследовала на тренировках. Практически сводила девушку с ума, заставляя чуть ли не в кровь стирать пальцы от постоянного нажатия курка, и заставляя внимательно вглядываться в чёрные кружочки, доводя свое зрения до предела. Но пока это Ирис ещё не осознала. Тренировки были бесполезны в данном случае. Ведь тут работала прежде всего голова и психология. Но пока девушка истязала себя тренировками, стараясь исправить это механически. «Жаль, что нельзя прикрутить себе новую голову с нормальными мыслями». Однажды подумала Жемчужная.…
— Оля, не доводи до греха, ты обещала рассказать нам о вашей последней встрече с Сережей, — Катя удобно устроилась на своей кровати в номере девушек, а Ирис, сидевшая рядом, только согласно кивнула. — Неужели вам это интересно? — Подчуфарова сощурила глаза, но при звучании имени Устюгова просто расплылась в какой-то детско-радостной улыбке. — Интересно, — хором сказали Ирис и Катя, смотря друг на друга и искренне посмеиваясь над этим совпадением. — Ну, мы ходили в ресторан, — начала девушка, но тут же замолчала и улыбнулась, предавшись приятным воспоминаниям. Ирис же мысленно пообещала стукнуть Сергея, чтобы в следующий раз он придумал что-нибудь более оригинальное. Или хотя бы с ней посоветовался. — Это был ресторан в одной из башен Москва Сити, простите, я не знаю их по названиям, — Подчуфарова отмахнулась от этой мысли. — Девчата, это было невероятно романтично и красиво. Вечерняя Москва с высоты птичьего полёта, когда горит вся огнями — восхитительна. И в ресторане играла живая музыка, мы просто танцевали и разговаривали. Он такой, такой… — Оля, кажется, могла захлебнуться в своих эмоциях, которые испытывала, когда вспоминала этот вечер. Жемчужная и Юрлова переглянулись и улыбнулись добрыми улыбками, Ирис даже мысленно позавидовала девушке. Эх, давно у неё ничего романтичного не было. Катя же, видимо, тоже вспомнила какой-то романтический вечер с мужем, так как её взгляд так же как и у Ольги несколько минут назад стал отсутствующим. — А ещё он подарил мне вот это, — Оля показала на мягкую игрушку в виде ёжика (6). — Сказал, что я могу быть такой же колючей, если захочу, но очень целеустремлённая и добрая. — Он подарил тебе только игрушку? — возмущенно спросила Ирис, которая была готова прибить Сергея на расстоянии. Хорошо, что до Хантов было далеко. Они три чертовых дня выбирали серьги для Оли, оббегали все ювелирные магазины Москвы, а он подарил ей игрушку?! — Нет, ещё вот это, — Оля показала на небольшую красную коробочку, в которой оказались те самые серьги. (7) Жемчужная тихо выдохнула и посмотрела на те самые, выбранные ею же самой серьги. — Какие красивые, Оля, — Катя удивлённо выдохнула, рассматривая небольшие серебряные серьги с круглыми, не очень большими камнями и ножку, которая была усыпана маленькими кристалликами. — Обязательно надень их на первую гонку в сезоне, Чуффи. — Но они же очень дорогие, мне жалко надевать их, — вздохнула Оля. — А если ты не наденешь их и не будешь носить, то обидишь Сережу, он подумает, что тебе они не понравились, — разъясняла Катя девушке, Ирис только успевала с серьёзным видом кивать в такт словам подруги. — Как они могут не понравиться, они же прекрасны! — возмутилась Подчуфарова, смотря на девушек. Ирис заметила, как блестят её глаза, и всё поняла. Оля с Сережей действительно нашли друг друга. Ведь вспоминая, с каким упоением Устюгов таскал её по ювелирным и как долго и придирчиво выбирал эти серьги, Ирис поняла — Сергей влюблён по уши, да и Оля тоже.…
— Иногда мне просто кажется, что ты задалась целью хоть раз в жизни сбить меня с ног, — в приглушённом свете коридора, когда Ирис возвращалась от Оли и Кати, она опять чуть не столкнулась с Антоном, которого, конечно же, не заметила. «Мозг, пожалуйста, работай». Успела подумать девушка, прежде чем оказалась в тёплых объятиях парня. На секунду Ирис позволила себе расслабиться и не думать. Она просто обняла в ответ того, по которому так скучала всё это время, позволила себе вдохнуть его дурманящий и прекрасный аромат, терпкий, но при этой с чарующими и обжигающими цитрусовыми нотками. Жемчужная просто позволила себе ни о чем не думать, ровно минуту. Хотя бы минуту… Просто отдаться чувствам, эмоциям… — Я скучал, — раздалось над ухом девушки, от чего Ирис улыбнулась, но тут же отстранилась от парня. — Я тоже, Антон, — Жемчужная искренне улыбнулась, при этом слегка прикусывая губу. Ведь сейчас почему-то сердце билось как бешеное, и даже дыхание перехватывало только при одном взгляде на этого родного…
— Это секретная информация, но завтра мы идём в клуб, — заходя в комнату к Ире и Ирис, проговорила Оля, плюхаясь на кровать бывшей лыжницы. — Чего? Какой клуб? — Жемчужная удивлённо приподняла брови, внимательно разглядывая подругу. Меньше чем через месяц стартует сезон, а они собрались по клубам расхаживать. — Слушай, это последний шанс куда-то выбраться перед сезоном. Просто отдохнуть, совершенно не думать о гонках и тренировках, Ирис, — Оля улыбнулась, аккуратно сдвигая девушку чуть правее, и удобно устраиваясь на её кровати. — Парни предложили, все согласны. — Я не пойду, — Ирис уткнулась в книгу, пожав плечами. — Жемчужинка, пошли, — подруга смотрела на Ирис, сделав глазки кота из «Шрека». — А что на это думает тренерский штаб? — бывшая лыжница приподняла бровь, осматривая весёлую подругу. — А мы ему ничего не скажем, — Подчуфарова легко пожала плечами. — Ир, пошли. Во-первых, если хочешь, можешь даже не притронуться к алкоголю, просто потанцуем. Просто отдохнём. Реально ведь последний шанс. Жемчужная же непреклонно смотрела на подругу. — Кто хоть такой активист клубной жизни у нас? — Оля удивлённо смотрела на подругу, пытаясь понять смысл вопроса. — Кто, говорю, кинул сию гениальную мысль насчёт клуба? — Ааа, — биатлонистка улыбнулась, — Юра. — Кто бы сомневался, — отчего-то улыбнулась Ирис. — И что, все поддержали? — Да и поэтому пошли, а? Ради меня? — Ладно-ладно, надо же последить за всеми вами, — серьёзно добавила девушка, видя, как широко улыбается её подруга. — Завтра к 9 вечера надо быть готовыми, собираемся на стоянке. Только тшшш, тренеры ни в коем случае не должны знать, — Подчуфарова загадочно улыбнулась и с чувством выполненного долга поспешила уйти из комнаты.…
Жемчужная уже тысячу раз успела пожалеть, что согласилась на эту безумную идею. Во-первых, она не любила каблуки, но всё-таки сегодня надела юбку, и без каблуков не обошлось. Во-вторых, она не любила обманывать, тем более тренеров. Но сейчас опять же это делала. — Ты выглядишь великолепно, Ирис, — Оля аккуратно прошла в комнату. — Спасибо, — Ирис вздохнула и ещё раз осмотрела себя. Для похода она выбрала наряд, который успела приобрести на одной из весенних распродаж ещё в начале года, но так ни разу и не надела. Простой костюм серого цвета, с тёплым коричневым подтоном, состоял из кроп топа с достаточно широкими рукавами и юбкой с завышенной талией, по низу которой шли воланы. (9) Волосы девушка распустила и завила плойкой, и сейчас они лежали на плечах и спине мягкими крупными волнами. И ещё Ирис успела сделать макияж в стиле смоки айс, чтобы сильнее выделить глаза, а губы накрасила простой нюдовой помадой. — Ты тоже великолепно выглядишь, — Ирис успела осмотреть Олю. Девушка выбрала простое чёрное платье, также чёрные ботильоны и прихватила небольшую сумочку. — Спасибо. Пошли, а то нас все ждут. Тренеры тоже куда-то уехали, — Подчуфарова подмигнула девушка, а Ирис только улыбнулась, закатывая глаза, и схватив сумку, и быстро накинув пальто, вышла из номера. — Великолепно выглядите, девушки, — галантно улыбнулся Елисеев, пропуская девушек в небольшой автобус. — Всё, трогаем, все наши в сборе. Жемчужная не уставала удивляться, как же всё у ребят продумано, а значит они не первый год это устраивают. Заняв одно из последних мест в автобусе-маршрутке, Ирис прикрыла глаза и улыбнулась каким-то своим мыслям. «Можно и отдохнуть один вечерок. Просто расслабиться».…
В какой-то момент Жемчужная поняла, что ей нравится состояние лёгкого опьянения, который давал алкоголь. Она, наконец, смогла расслабиться и отпустить все ситуации и просто танцевала рядом с Олей. Кажется, Подчуфарова выпила гораздо меньше Ирис, но Жемчужную это совершенно не волновало. Сейчас ей хотелось только танцевать, веселиться и смеяться. Если бы она сейчас была более трезвой, она бы обязательно оценила грозный взгляд Антона, которым он смотрел на неё. Да, Антон был одним из тех, кто был «за» поход в клуб. И эта идея ему казалось отличной, но ровно до того момента, как Жемчужная сняла своё пальто. Эта совершенно короткая юбка открывала взгляд на длинные, накачанные ноги, спортсменки, а топ открывал часть тела, когда Ирис понимала руки. Он ещё просто не знал, как же ему захочется убить всех, когда Жемчужная в компании Оли выйдет на танцпол. Там были и другие девушки из сборной команды, но Антон чувствовал каждый голодный взгляд, кинутый левым парнем на его Ирис. Наверное, его поразило, что девушка вообще выпила, а сейчас ей уже явно было очень весело. И они смеялись с Олей, которая была вполне адекватна. И танцевали. В какой-то момент Антон отошёл к бару, чтобы заказать себе сок. Всё-таки ему хотелось оставить в памяти этот вечер, а в клубе было душно. Вернувшись с соком за столик, он заметил, что остался там один. Антон с Женей зажигали на танцполе и просто отрывались. Даже всегда такой серьёзный Шипулин, и тот сегодня вечером решил забыть обо всем и отдохнуть. Бабиков лениво перевёл взгляд дальше, просто просматривая, как разные ребята…
С утра Жемчужная проснулась в своей комнате с ужасной головной болью. — Господи, сгорите в аду те, кто придумал клубы и алкоголь! Это было первое, что пришло в больную голову Ирис. Она осторожно потянулась за бутылкой воды, и таблетками от головной боли, которые она всё-таки заранее приготовила с вечера. К сожалению, Ирис не могла пожаловаться на потерю памяти, а как же ей хотелось. Она помнила всё до мельчайших деталей. Её пьяный танец с Юрой, её косвенное признание Антону и их чертов поцелуй, от которого до сих пор бабочки в животе порхали. «Супер-косвенное признание, Ирис. Никто ни в жизнь не догадается». — выдало подсознание. — Он ведь тоже был нетрезв, поэтому надо сделать вид, что я ничего не помню, а если я не помню, значит ничего не было! — сказав эту фразу в слух, Жемчужная направилась в душ, чтобы, наконец, смыть с себя вчерашний вечер, макияж и пары алкоголя. Когда Жемчужная уже бодрая и с более-менее приличным настроением вышла из комнаты, она замерла, заметив Антона. — Доброе утро, я решил принести тебе завтрак, — Бабиков весело улыбнулся, а Ирис мысленно поблагодарила Бога, что всё-таки решилась сразу же переодеться в спортивные штаны и футболку, а не выходить из ванной в полотенце. — Доброе, Антон, — Ирис натянуто и благодарно улыбнулась. Видеть еду не хотелось, но желудок был пуст и требовал хоть минимум калорий. — Спасибо. Бабиков же, судя по всему, не собирался уходить, поэтому налил себе чашку чая и устроился напротив девушки, внимательно её оглядывая. Он отметил, что даже после пьянки она выглядит мило. Сейчас девушка только вышла из душа и была без грамма косметики, тем не менее у Антона захватывало дух. Она была такой домашней. — А что вчера было? Я вообще ничего не помню… — Ирис постаралась притвориться дурочкой, которая совсем ничего не помнит. — Да ничего такого, — Бабиков пожал плечами, внимательно всматриваясь в глаза Жемчужной. Она помнила, иначе бы при взгляде Антона не прятала бы глаза, и не заливалась бы румянцем. — Слава богу, я что-то вчера разошлась на алкоголь, — Ирис легко отмахнулась, стараясь скрыться от изучающего взгляда парня. — Спасибо за завтрак, всё было очень вкусно. Девушка быстро встала со своего места и стала всё спешно собирать обратно на поднос. — Хочешь освежу твою память? — вдруг Ирис была остановлена руками Антона, и поднимая взгляд, встретилась с карими глазами, в которых стояла решительность. — За… — прокашлялась Жемчужная. — Зачем? Ирис удивлённо хлопала ресницами, внимательно смотря в гипнотические глаза парня. Вместо ответа Антон наклонился и поцеловал девушку. Первые несколько секунд Ирис просто бездействовала, она была шокирована такими действиями. Бабикову же этого хватило, чтобы притянуть девушку ближе к себе, буквально впечатывая её в свое тело. Когда же пришло осознание, Ирис решительно дёрнулась в руках Антона, пытаясь отстранится от него, хотя каждая частичка её тела была против. Тело и сердце уже сдалось. Девушка начала активно бить парня по спине, чтобы он, наконец, остановился, но Антон только сильнее прижал её к себе. В последний момент Жемчужная постаралась положить руку на грудь парня, но он перехватил её, слегка сжимая. Мозг тоже сдался. Ирис вдруг нерешительно ответила на поцелуй, полностью отдаваясь во власть этого настойчивого, наглого и такого милого парня. Опять она чувствовала бешено бьющееся сердце, которое готово было выпрыгнуть из груди. Сейчас биатлонистка просто посылала свой мозг в дальние дали и полностью отдалась во власть эмоций. Наконец понимая, что Ирис не собирается его отталкивать, парень прикусил губу девушку, заставляя удивлённо охнуть. Бабиков же мысленно улыбнулся, и воспользовавшись ситуацией стал изучать рот, своей девушки. Жемчужная же не собиралась отступать от парня, их языки сцепились в ярой борьбе за первенство. И всё же Ирис понимала, что просто тает в его руках. Она запустила руку в мягкие волосы парня, а другой рукой притянула его ближе к себе за шею, почувствовала улыбку на губах парня. Ему это определённо нравилось. Ему нравилась такая Ирис — отвечающая на его поцелуи, проявляя инициативу. Каждую секунду их поцелуя девушка понимала, что просто растворяется в нем, и теперь ей точно не захочется его отпускать. Никогда. Ни за что. Никому. Если бы она была героиней романа, обязательно бы сравнила своё состояние с «бабочками в животе». К сожалению, Жемчужная понимала, что выросла уже из этого состояния, и сейчас ощущала как где-то глубоко внутри завязывается узел желания, а внутри всё-таки скачут слоны. Слоны танцующие джыгу-дрыгу. Они были эффективней бабочек. — Раз у тебя отшибло память, дорогая, могу ещё раз напомнить тебе, ты — моя, — проговорил парень после поцелуя, который пришлось прервать из-за нехватки воздуха. Жемчужная же просто улыбнулась, стараясь выровнять дыхание после такого сумасшедшего поцелуя, ощущая, как распухли и горят её губы. Именно в этот момент Ирис захотелось стать, наконец, той слабой и милой девушкой рядом с ним. Быть такой рядом с ним. Ради него. Быть за ним, как за стеной.