MOSCOW
Москва. Аэропорт Sheremetevo. Зал прибытия. Раннее утро. Ну, вот я и в Москве. Судя по радостным лицам уезжающих, город не очень привлекательный. Хотя мои выводы могут оказаться поспешными. Славно, что меня никто не «встретил». Это самое хорошее, что я пока здесь заметил. Русские аэропорты в корне отличались от японских. Но не буду вдаваться в подробности, чтобы не отбить желание у человека ранее здесь не бывавшего, посетить эту страну. Я отошел от шумного гогота какой-то развеселой компашки и поискал глазами телефон. Слава богу, таковой обнаружился быстро и я, разменяв пару долларовых купюр на русскую мелочь, вкинул их в положенный паз и набрал номер. Не прошло и нескольких секунд, как я услышал на другом конце провода приятный голос, вывивший нечто похожее на: «Allo! Ya vas slushayu! » А примерно в нескольких километрах водяной завесы, застилающей небеса и все пространство вокруг… Дождь. Ливень. Стена воды. Как не называй, такая погода хозяину ресторана «Вечерний Токио» явно не нравилась. Кай вылез из своего белого Hammer` а и, разочаровано поморщившись, поднял воротник куртки до самых глаз. А ведь когда он выезжал из дома, погода обещала быть хорошей. Но час в пробке не прошел даром. Небеса разразились водяным потоком немалой силы, а настроение, и без того гадкое, сделалось еще хуже. Он проворно вбежал в открытую дверь черного входа, по пути здороваясь с охранниками. Его манеру приезжать рано, но позже всех они досконально выучили и поэтому не приставали с вопросами. Кай ненавидел приезжать вот так вот – с утра в понедельник, когда после полного аншлага прошлой ночью персонал уставший и измученный, никто работать не хочет. Но обычно он старался сдерживаться и лишь изредка «включал босса», когда повара уж совсем зарывались. Но сегодня было самое гадостное утро, которое когда-либо случалось за всю историю его ресторанного бизнеса. Настроение улучшаться не имело ни малейшего намеренья, и теперь кричать, угрожать увольнением и «вызывать на ковер» доставляло ему просто какое-то садистское удовольствие. Когда он распекал очередного провинившегося в своем кабинете, вдруг вбежала перепуганная секретарша и сообщила: — Кай-сан, — не смотря на русские обычаи, Кай требовал называть себя именно так, — Вам звонит какой-то человек, говорит, что у него срочное дело! Разговаривает по-английски, с каким-то странным акцентом, представился как Руки. Она выпалила все это на одном дыхании и сейчас замерла, словно в ожидании приговора. Но, зная и учитывая сегодняшнее его настроение, можно было ожидать чего угодно, даже приговоров. — Руки, говоришь?— Кай задумчиво повертел в руках трудовую книжку стоящего перед ним человека с опущенной головой – Руки…Странное имя. На японское похоже. Жди здесь. Он быстро поднялся и направился к телефону на секретарском столе. Здание ресторана было старое и линию, соединяющую его телефон и телефон в приемной, так и не провели. Кай присел на край стола и принялся выяснять, чего его тревожат в такой неподходящий момент. Оказалось, что тревожат по делу и, как оказалось, делу, сулящему немалую прибыль. Пока он разговаривал, секретарша уже принялась за свое привычное дело: одной рукой массировала шефу плечи, а другая игриво путалась в коротких черных волосах. Распрощавшись со своим земляком, он вернулся в кабинет. Мысли странного характера начали одолевать его, но Кай решил подождать прибытия этого Руки и задать волновавшие его вопросы лично японцу. Москва. Улицы города. Утро. Дождь. Да, странный народ эти русские. Как только я выяснил адрес ресторана друга Рейты, Кая, тут же принялся искать такси. Долго искать мне не пришлось, вскоре я увидел целый автопарк таксистов. Сначала на меня никто не обращал внимания, из-за дождя все сидели по машинам, но как только я вынул из кармана несколько стодолларовых купюр, все шоферы сразу оживились, тут же высыпали на улицу, и, видимо, начали предлагать мне свои услуги, но говорили на русском. Мое внимание привлек благодушного вида мужчина, лет эдак под 50, скромно сказавший на приличном английском: — Не слушайте их, мистер. Они Вам с три короба наговорят лишь бы вы сели к ним. А потом сдерут втридорога. Если не хотите быть одураченным, садитесь ко мне. Я хоть и не коренной, но Москву знаю не хуже любого москвича. Он так меня очаровал своей спокойной манерой говорить, неспешностью движений, и мягким, но настойчивым голосом, что я, не раздумывая, полез к нему на переднее сидение. Пока мы ехали, он рассказывал мне разные истории, связанные с той или иной частью города, которую мы в данный момент проезжали. Я по большей части слушал не истории, а тихую, поэтическую интонацию голоса, ту нежную ноту любви к городу, пусть и не родному, но очень знакомому. Я совершенно не расстраивался, когда мы застревали в пробках, но искренне огорчился, когда он остановился и сказал: — Все, мистер, приехали. Стараясь не показывать виду, я достал пачку денег и спросил: — Сколько? — А сколько дадите,— к моему глубокому удивлению ответил он. — А Вы не боитесь, что я уйду, не заплатив совсем? — Нет. Я вижу, человек ты хороший, и совесть не позволит тебе обделить старого таксиста. И много ты не дашь, потому что тебе самому деньги нужны. Я не прав? Я был поражен такой проницательностью. Отсчитал тысячу долларов и тихо спросил: — Откуда Вы все это знаете? — Я психологом раньше был. Но, видит бог, таксистом я зарабатываю больше,— с улыбкой произнес он. И мне вдруг так отчаянно захотелось все ему рассказать, что это заметил бы любой. — Ты что-то хочешь мне рассказать? Рассказывай. Мне спешить некуда, а тебе, может, советом хорошим помогу. Я вдруг понял, как же мне повезло… но сдержался, и с ответной улыбкой произнес: — Спасибо Вам. Я бы с большой радостью все рассказал, но не хочу подвергать Вас опасности. Я как прокаженный – с кем встречаюсь, тот уже обречен. Вас найдут и допытают. И им будет все равно, что Вы ничего не знаете. Остерегайтесь пустынных дорог и безлюдных мест. Чем больше людей вокруг Вас, тем меньше шансов, что Вас схватят. Спасибо Вам еще раз,— и поднялся с сиденья с твердым намереньем не занимать такого славного человека. Но он взял меня за руку и, вручая мне визитку. Сказал: — Да тебе не за что меня благодарить. Ты лучше себя береги, а не обо мне беспокойся. Я уже стар, многое на своем веку повидал, а у тебя вся жизнь впереди. И возьми визитку, пригодиться. Не прощаюсь, а говорю до свиданья. Я пожал все еще удерживающую меня руку и взял визитную карточку. Не прощался, просто помахал вслед уезжающей машине и прошептал: — Храни Вас Бог. Посмотрел на плотный кусочек картона у меня в руке. На нем синими буквами на белом фоне было напечатано:Zachar Akimov
а внизу только номер телефона. Никаких тебе реклам, должностей… Скромно и с достоинством. На обратной стороне было то же самое только, вероятно, на русском, потому что я разобрал только первые две буквы имени: А и к. Стоп, не имени, а фамилии. У них же пишется все наоборот. Ну, и хорошо, стану называть его Аки, как сокращенное от популярного японского имени Акира. Но хватит пустой болтовни, мне ведь уже пора описать место, куда я приехал. Прежде всего, стоит сказать, что за время моей поездки дождь прекратился, и теперь погода была просто изумительной, ну просто моей любимой – выглянуло солнце, но не испепеляющее, а очень нежное, лучистое. В воздухе витал свежий запах озона, которым нельзя было надышаться. Красота… Вот только я опять промок и теперь хлюпал носом. Ну, ничего. Как говориться, перемелется, мука будет. Теперь сам ресторан. Стоял я перед красивым темно-синим зданием с кучей незажженных по случаю дневного времени неоновых ламп. Сверху я увидел большую вывеску, немного аляповатую; под написанными русскими буквами я увидел родные иероглифы — «Вечерний Токио». Надо же, не забыл Кай родину окончательно. Я прошел мимо слегка помпезного входа и сквозь длинный лабиринт служебных машин, направился к черному входу – неприметной двери с облупившейся зеленой краской. Пропустили меня беспрекословно, видно хозяин ресторана предупредил своих мордоворотов-охранников обо мне. Один из них взял меня под локоть — вроде бы и легко, но в тоже время я мог бы с тем же успехом засунуть руку в стальные тиски — и повел по длинным коридорам, куда-то вглубь здания. Довел меня до приемной (за терминалом компьютера сидела милая секретарша) и кивнул на тяжелую, оббитую кожей дверь. Проговорив под нос «shitsurei shimasu», я вошел. Сразу создалось впечатление, что я в музее японской культуры. Стены были обклеены рисовой соломкой, в углу я заметил фарфоровую вазу. Посреди же кабинета стояли старинные самурайские доспехи из множества пластинок, но стоявшая подле подставка для катаны оказалась пуста. Я беззвучно приблизился к ней и провел пальцем по поверхности. Мда, точно музей. Вот только чистота, как у моей бабушки. Я быстренько вытер пыльный палец о занавески из зеленого шелка, и только теперь заметил хозяина кабинета. За громоздким дубовым рабочим столом в глубоком кожаном кресле, которые совершенно выбивались из интерьера, восседал Кай. Он задумчиво крутил в пальцах нефритовый письменный прибор и разговаривал по мобильному телефону. — Хорошо. Понял. Договорились,— это было фраза, которую я от него услышал перед тем, как он положил трубку. Меня заинтриговало то, что фраза была произнесена на японском. Наконец он увидел меня и заметил на моем лице замешательство. — Мама,— виновато разведя руки, проговорил он. Мне очень слабо верилось в то, что это была правда. Но, сделав вид, что я принимаю его слова, я сказал: — Понимаю. Кажется, он проглотил мою уловку и удовлетворенно улыбнулся. Всего на секунду, но этого было достаточно, чтобы я заметил. — Как я понимаю, Вы есть тот самый лучший друг Рейты, — утвердительным тоном отчеканил Кай. Я пробормотал еле слышное «хай» в ответ. Отвык я от японской речи и японской субординации разговора. — Тогда не будем тратить время на пустую болтовню. Я сейчас дам Вам все необходимое, — он выложил на стол ключи, новенький мобильный телефон и сложенный листок. — Значит так, я даю Вам мобильный телефон с SIM-картой одного российского оператора. Потом предоставляю в Ваше полное распоряжение мою скромную дачу на окраине Москвы, в селе Zelenoe, — он многозначительно позвенел ключами.— А это план местности, чтоб Вы не заблудились, — он развернул карту и обвел указательным пальцем какой-то квадрат. — Вот моя дача. Возле нее, вот здесь, есть продуктовый магазин. Там Вы купите всю необходимую провизию. Ах да, деньги-то у Вас есть? Я отрицательно помотал головой. Пусть думает, что он мое единственное спасение. — Тогда,— он полез рукой в какой-то ящик в столе. Защелкали клавиши. Сейф под рукой? Умно. Вытащил несколько пачек местных денег,— Вот это Вам. Я быстро собрал все предложенное мне и спрятал в портфель. — Спасибо,— я церемонно поклонился. Не знаю, что на меня нашло. -Удачи Вам!— крикнул Кай уже мне в спину. В его голосе была неприкрытая насмешка. «И тебе тоже»,— подумал я. У двери меня ждал тот же безмолвный охранник, который провел меня обратно к черному входу. Когда он уже открыл передо мной дверь и выпустил локоть, я не удержался. Резко развернувшись и оказавшись у громилы за спиной, я вроде и не сильно, но точно ударил его по затылку. Тот упал, как подкошенный. В этом приеме главное не перестараться, иначе можно запросто убить человека. А так он проваляется день в постели и будет как новенький. В глазах охранника читалось такое наивное удивление, что мне стало смешно. Я достал из портфеля косметичку и подводкой написал у него на лбу, естественно, на японском: «Ты – дурак!». Поймет послание лишь тот, кому оно предназначается. Ну, то есть Кай. Выйдя на улицу, я достал мобильник и визитку моего знакомого таксиста. Конечно же, я знал, что в этот телефон встроен «маячок», сообщающий мое местонахождение. И даже мог его без труда оттуда извлечь, но я хотел, чтобы Кай удостоверился, что я благополучно добрался до его ловушки. Так что я просто набрал номер, и буквально минут через пятнадцать передо мной стояла машина Аки-сана. — Ну, здравствуй. А говорил, что не хочешь меня впутывать, — послужило мне приветствием. Я не стал удивляться тому, что я этого не говорил, а всего лишь имел в виду. Ну, он же психолог, ему видней. — Не хотел. Но приходиться. Раз уже я Вас впутал, значит, я Вам очень доверяю. Довезете меня до…— я вытянул листок с планом,— вот до этого места? Через секунду он ответил: — Не буду спрашивать, зачем тебе в Zelenoe, но это все равно чудесное совпадение! — Так довезете? — Конечно!— он завел мотор, и мы двинулись в путь. Потом Аки-сан мечтательно добавил: — Еще домой заеду. Надеюсь, к обеду поспею. — А нам по пути?— поинтересовался я. — Нам не только по пути, нам в одно село!— весело ответил он. Воистину чудесное совпадение! — Не возражаете, если я буду называть Вас Аки-сан? — А с чего так? Какие-то ассоциации? — Ну, если честно, то да… Я просто не выговорю ваше имя. Или выговорю, но исковеркаю. А так это очень похоже на сокращенное от японского имени Акира. — Вполне можно догадаться, что он сейчас спросит…Но мне этого и надо… — Ты японец? — Хай. — Не понял…— ах да, я ведь забыл что в английском тоже есть «хай», вот только означает оно совсем другое. — Я имел в виду, да, я японец. «Хай» — по-японски «да». — Ага, ясно. — Извините, за нескромный вопрос, а Вы один живете? — Извиняю. Мне вполне понятно твое любопытство. Да, ты можешь использовать мой дом как укрытие, — черт, да этот старик читает мои мысли! — Я дам тебе ключи от калиток. У меня их две. Одна – парадный вход, другая – вход со стороны соседнего дома. Там никто не живет уже много лет. Недавно только его купил какой-то нувориш и перестроил в настоящий дворец. Только не живет он там все равно. Даже на лето не приезжает. С твоими-то способностями, я думаю, ты туда без труда заберешься. Я обеспокоено взглянул на него. — Ничего, не бойся. Я прекрасно понимаю кто ты. Мой дед служил в Охранке в русско-японскую. Уж я-то наслушался в детстве историй про японских шпионов-ниндзя. Никогда не думал, что встречу такого на своем веку. Черт, ну и как такому не довериться?! Отнекиваться поздно, все равно уже он понял достаточно многое. — Ладно. Не буду отрицать. Да, я ниндзя. Но я не шпион. Я хуже, чем шпион. Я скрывающийся предатель. И не надо на меня так смотреть, следите за дорогой,— мы как раз выезжали из Москвы. Судя по ухудшению качества дорог… — Ладно, пусть предатель. Главное, чтобы ты не причинял вред нашей державе и людям. И кого ты предал?— хоть тон Аки-сана оставался дружелюбным, но в нем стали заметны стальные нотки. — Долг. Я сбежал, не выполнив поставленную задачу. По кодексу ниндзя я считаюсь предателем,— сухо ответил я. — Понятно,— его голос стал уж совсем ледяным. Я сдерживал себя, чтобы не пуститься в бурные объяснения. — Ничего Вам не понять. Если бы я выполнил задание, то мы б с Вами не разговаривали б сейчас. «Руки, держи себя в руках!» Я так и сделал. Обхватил себя за плечи, крепко, до боли. — Ясное дело, что ты бы со мной не разговаривал. Но вот я сейчас тебя и слушать не хочу, не то, что разговаривать! Ненавижу трусов и подлецов. — Не говорите так! Ведь Вы меня совсем не знаете. И я бы не разговаривал не только не с Вами, но и со всеми остальными людьми. Ну, может, только с могильными червями. Если бы я довел приказ до выполнения, я погиб бы…— последние слова я говорил уже шепотом. Ярость не вырвалась наружу, угасла, так и не разгоревшись. Вместо этого мои слова душила горечь и боль. Почувствовав мое состояние, Аки-сан сказал: — Ну, ладно тебе убиваться. Все еще образуется… Прости, что так на тебя наехал, но я ведь не знал…— он хотел одной рукой похлопать меня по плечу, но тут машину так тряхнуло, что я чудом не заехал лбом в лобовое стекло. Ха, каламбур… А мне как-то не до смеха… — Ей, как проскочили, а?!— радостно воскликнул Аки и мы с прежней скоростью помчались по ухабам и колдобинам. Я ничего не говорил, лишь с неистовой силой вжался в сиденье. — Вот полюбуйся, главная русская достопримечательность – дороги. Причем дороги с японским названием «тутаяматоканава»! Я сначала не понял, а потом попросил перевести. Услышав английскую версию, я рассмеялся. Задор, с которым Аки колесил по «русско-японским» дорогам, передался и мне. — А вот и родное село!— сказал он, хотя никаких знаков я не заметил. Только дома стали побогаче . -У тебя ведь карта есть? Ну, тогда я сначала покажу тебе свой дом, а потом сам дойдешь… Ты уж извини старика, но, как говорится: война войной, а обед по расписанию. Мы наконец остановились возле красивого особнячка с резными воротами. Я вышел из машины и сладко потянулся. Аки тут же вручил мне ключи и сказал: -Ну, ты заходи, если уж совсем прижмет. Вон, видишь?— он указал рукой на стоящий рядом дом. Я лишь ошеломленно прошептал: — Нууу, такое не заметишь… Действительно, смотреть было на что. Двухэтажные хоромы с вычурной лепниной, окнами-витражами, кучей колон и балкончиков. Перед домом стоял большой фонтан, в метрах десяти от него выглядывал угол пустого бассейна. Все это было в каких-то зарослях – ну, понятно: никто не ухаживал, вот и заросло. На мой вкус – слишком помпезно. — Так вот, перелазишь через ворота,— он кивнул на массивные железные ворота,— и справа найдешь калитку. Я кивнул и достал свой план села. Внимательно рассмотрел. Потом еще раз, но уже с растерянным видом. Под удивленным взглядом Аки достал ключи и направился к железным воротам, слева от резных. — Кажется, перелезать мне не придется…— пробормотал я, вставляя ключ в замочную скважину. Ворота распахнулись. Аки только хмыкнул и с улыбкой пошел к себе, а я двинулся на осмотр своих владений. При ближайшем рассмотрении все оказалось запущенным. Я вошел в дом и остолбенел на пороге. Мда, выстроить такое в маленьком здании стоило Каю немалых денег… …Уже стемнело, когда я закончил осмотр дома. Да, шикарно, но мне не понравилось. С точки зрения укрытия самое неподходящее место для меня, зато густые заросли какого-то кустарника во дворе – идеальное для врагов. Включать свет я намеренно не стал. И поводырем мне служило лишь отменное зрение, «выдрессированное» крадущимися. Все эти телевизоры, холодильники и бары с дистанционным управлением больше походили на роботов. Да, удобно, но совсем не практично. Я подошел к окну на втором этаже в спальне и, легонько отдернув штору, выглянул во двор. Несколько секунд хватило, чтоб увидеть поспешно выключенный фонарик и шевеление в кустах. Решив, что лучше не нарываться на неприятности (пока это возможно), я быстро нашел черный вход и выскользнул наружу. Перед этим я специально включил свет и телевизор в гостиной, оставив там мобильник, чтоб хоть на некоторое время отвлечь преследователей. Я не сомневался, что их ко мне привел Кай. Ведь кроме него и Аки-сана никто не знал, куда я направляюсь. Тоже будучи неплохим психологом, я прекрасно понимал, что сдавать меня выгодней всего Каю. Скорее всего, он выдал всю информацию еще до того, как я к нему пришел. А последним аргументом против Кая послужило то, что Аки-сана еще надо было выследить и допытать (купится он вряд ли), а даже самому умелому и опытному мастеру застеночных дел потребуется время. Уж не говоря о той парочке, которая меня преследует. Я уж постараюсь теперь, чтоб истинный предатель был наказан. Лично об этом позабочусь, чего бы мне это не стоило. Все это пронеслось у меня в голове в один миг, пока я, так и не воспользовавшись ключами, одним прыжком перемахнул через калитку. Дверь дома оказалась беспечно незапертой. Я тихо прокрался в темную гостиную и сел в огромное кресло, поджав ноги к подбородку. Придется, мне ждать пока не вернется Аки-сан. Вдруг сверху по лестнице послышались тяжелые шаги. Так в доме кто-то есть! Но шаги не были похожими на неспешный легкий шаг таксиста. Громыхало так, что, наверное, можно было услышать во дворе. Если это вор, то он ведет себя крайне неосторожно, если же мои преследователи.… При всей моей неприязни к ним, я не могу отрицать, что они были в прекрасной форме. По крайней мере, когда я их видел в последний раз на вокзале… Шаги достигли гостиной, и включился свет. Мне пришлось на несколько секунд зажмуриться, а когда я открыл глаза, передо мной стояло чудное русское видение. На меня глядела большими ясными зелеными глазами пышнотелая девица с двумя длиннющими, почти до пола, толстыми, шириной в мое запястье, русыми косами. Должен отметить, что полнота ее не безобразила, а, наоборот, была очень даже к лицу. Девушка держала в одной руке раскрытую книгу, а в другой – охотничье ружье, и была в одной ночной рубашке. Видение открыло сочные губы и выдало примерно следующую фразу: — Ty chto zdes sidish, uzbek? Govori chto uzhe sper?! — I’m sorry, but I don’t understand you. I don’t speak Russian, — я надеялся не на ее знание английского, а скорее на убедительный и успокоительный тон моей речи. — Tak ty, uzbek, eshcho i po russki ne govorish… — I’m very sorry for disturbing you, but you’re my last hope… — OK. If you tell me, what you have already stolen, I won’t call the police. — Слава Богу, Вы знаете английский!— выкликнул я. (Далее все разговоры происходили именно на нем). — Да, я знаю английский, но тебя это не спасает, узбек,— не двигаясь с места, проговорила она. — Я не узбек, а японец… — Да по мне хоть черт рогатый, все равно рожа косоглазая. Давай, выкладывай, а то и вправду позову полицию. — Я не вор, поверьте. Я просто здесь скрываюсь. Мне разрешил сюда входить…— я вытянул визитку Аки-сана и протянул ей. Девушка взяла карточку на вытянутой руке, минимально приблизившись ко мне. — Ну да, это визитка моего отца. Так вот откуда она в этом доме! Но почему он сам меня не предупредил?.. Сюрприз с ружьем в придачу. Причем мне кажется, что стрелять девушка умеет. Это можно судить хотя бы по тому, как умело она держит ружье в руке. — Но это еще ничего не значит. Ты мог ее свободно взять вон там,— она указала дулом на столик, на котором действительно высилась горка свежеотпечатанных визитных карточек. Мне пришлось предъявить свое втрое доказательство – ключи от калиток. Но как только я за ними потянулся (визитка-то была в нагрудном кармане пиджака, а ключи я от греха подальше положил в боковой карман рюкзака), мне в грудь тут же уперлось черное дуло двустволки. Я медленно поднял руки. Сердце бешено заколотилось против моей воли – умом-то я понимал, что она ни за что не выстрелит. А вам доводилось когда-нибудь чувствовать кожей холод оружейного металла, направленного против вас? — Не спешите с выводами. Дайте мне Вам кое-что показать. Или вот,— я медленно, стараясь не делать резких движений, подал ей портфель. Книжку она отложила к визиткам, и, не убирая ружья, взяла рюкзак. — Вон там, в правом боковом кармане,— девушка одной рукой расстегнула молнию и вытащила ключи. Сначала очень удивилась, а потом отвела ружье. — Ну, вот видите. Я просто хороший друг,— тут я, конечно, немного приукрасил действительность,— Вашего отца. Я здесь скрываюсь. — Все ясно, жена выгнала,— вынесла свой вердикт девушка.— Меня, кстати, Варвара зовут. — Варвара,— повторил я. Хорошее имя – легко выговаривается.— А я Руки. Она неожиданно рассмеялась, но так заливисто и заразительно, что я даже сам улыбнулся. — Что тут смешного? — Руки… А ты ведь не знаешь русского…По-русски «Руки» — это вот, «hands», — она показала свои пухлые ладошки.— Слушай, Руки, а ты случайно поесть не хочешь? Я вот тут накрыла стол, думала, папенька заедет. Хочешь, я же вижу. Пошли со мной на кухню. Я покорно последовал за ней, удивляясь лишь тому, что она как будто прочитала мои мысли. Но вспомнив Аки-сана, я понял, что это семейное. Мы пришли в светлую кухню. На крепком дубовом столе была накрыта вышитая скатерть, а на ней… у меня аж слюнки потекли от такого пиршества. Хотя я и не много понимал в русской кухне, но выглядело вкусно. — Садись, — Варвара указала на табуретку. Я не смел ей перечить. В доли секунды передо мной оказалась тарелка и вилка. Ой, а вот и незадача… вилки-то я видел в ресторанах европейской кухни и даже умел ими пользоваться…теоретически… Русская красавица тем временем наложила мне в тарелку какой-то желтой каши и один мясной шарик. — Эмм, Варвара… А у тебя случайно палочек нет? — Каких еще палочек?... — девушка недоуменно на меня глянула. — Ну, японских палочек… я вилками пользоваться как-то не привык, да и не очень умею-то… — Ничего страшного. Не хочешь – заставим, не умеешь – научим! — бодро сказала она,— смотри, берешь вот так вот,— она взяла мою вилку и поддела мясной шарик,— и ешь. Я попробовал взять вилку и это, оказалось, действительно просто! — Ну, вот теперь получается? Бери картошечку, только с огорода. И котлетками не брезгуй,— сама она налила молока и понемногу его отпивала. — Так, Варвара,— мне понравилось произносить звучное имя,— расскажи мне, где тут у тебя что, а то я совсем ничего не понимаю. С видом терпеливой учительницы, разъясняющей непонятливым детям сложный урок, она сказала: — Вот это (желтая каша) – картошка-пюре. Это (мясной шарик) – котлета. Эта штуковина (графинчик с прозрачной жидкостью; что-то мне подсказывает, что там не вода), она любовно провела рукой по запотевшему хрустальному боку,— водочка. Здесь (большая банка с чем-то зеленым внутри) – закуска к водочке. Все понял? — Да, спасибо. — Хватит болтать,— неожиданно она насупилась,— остынет все. Ешь давай! Второй раз уговаривать меня не пришлось. Я с аппетитом принялся за еду, которая оказалась на удивление вкусной. После всего того фаст-фуда, что мне приходится поглощать из-за бешеного ритма жизни, домашняя еда – самое оно. Когда я покончил с трапезой, Варвара налила мне в маленькую рюмочку водочки и наставительным тоном произнесла: — Вот эта рюмка у нас в Раше называется «стопкой». Водка пьется залпом. Потом берешь кукумбер… — Прости, что? — Ну, вот,— она взяла из банки большой огурец. — А, «cucumber»…— это все эти погрешности произношения… — Нее…Кукумбер,— повторила Варвара,— так вот, занюхиваешь, а потом закусываешь,— она с хрустом впилась крепкими белыми зубами в огурец. Я лишь захлопал ресницами. — Ага… — А теперь твоя очередь. Вздохнув, я залпом выпил стопку прозрачной жидкости. Сначала закашлялся – напиток сильно обжигал горло, а потом по всему телу стало растекаться тепло. Это, оказывается, как сакэ, только холодное. Потом пришла очередь закуски. Огурец был соленым, но вкусным. — Ну, вот, молодец. Схватываешь на лету. А теперь, когда ты прошел тест на восприятие алкоголя, давай поговорим. Действительно, мне стало немного веселее, но пьяным я не был. Когда я учился у крадущихся, в меня заливали бешеное количество дешевого вина, а потом заставляли биться на тупых мечах с другим синоби. Я дрался, как лев, но, когда очнулся на следующее утро, мой противник был цел и невредим. Как выяснилось потом, он просто стоял в сторонке, пока я с ожесточением рубасил дерево. Я рассказал эту историю девушке, и мы вместе посмеялись. Хотя тогда мне было не до смеха. Мы проговорили бы весь вечер и ночь. Но Варвара вдруг спохватилась и, посмотрев на часы, ринулась прочь из кухни. — Что случилось?!— закричал я ей вслед. — Я совсем забыла! Мне же надо встретить подругу с поезда!— донеслось со второго этажа. Минут через двадцать она вернулась уже одетая и накрашенная. — Ты как? Здесь останешься? — Нет, наверное. Слушай,— я вдруг решил покончить с этой московской историей как можно скорее,— можешь подвезти меня до ресторана «Вечерний Токио»? — «Вечерний Токио»? Что ты там забыл? Захотелось родной стряпни? Ну, если ты так хочешь, довезу. — Мне нужно потолковать там с одним человеком. А ты, между прочим, хорошо готовишь, мне понравилось. — Пошли уже,— она немного смутилась. Мы вышли за дверь, и попали в гараж возле дома. Он был огромным. Ну, конечно, две машины! Варвара села за руль белого Hyundai`а, я же примостился на переднем сиденье. — Ваша машинка, японская… — Нет, корейская, но она мне по душе. Мы двинулись в путь. Всю дорогу Варвара молчала, лишь изредка кидала на меня косые взгляды. Ее что-то тревожило. — Ты что-то хочешь сказать? — Руки, ты сидишь с видом приговоренного к смертной казни… — Варвара, ты в чем-то права. Только я палач… Она вздрогнула, но смотрела по-прежнему на дорогу. — И мне от этого не легче, поверь,— добавил я. Снова воцарилась тишина, а напряжение, казалось, можно было резать ножом. Когда мы доехали до ресторана, она кинула на меня обеспокоенный взгляд и сказала: — Ну, ты только не сильно свирепствуй, ладно? — Все будет по справедливости,— уклончиво ответил я.— Ты хорошая девушка и нечего тебе забивать голову ерундой. Постарайся меня как можно скорее забыть. Прощай. Да, и передавай привет отцу. Она слабо кивнула и нажала на газ. Ну вот, довел девушку! Ладно, сейчас не время предаваться самотерзанию, раз пришел – нужно действовать. Прежде всего, надо продумать путь к отступлению. Самые смелые синоби погибали, достав важную информацию, пройдя самые сложные ловушки и сразившись в неравном бою с охраной, лишь потому, что не продумали обратный ход. Но в моем случае придется полагаться на чутье, т.к. я не знаю самого важного: куда выходят окна кабинета Кая. Об обратном пути через темные коридоры, по которым я сейчас шел, напрягая все органы чувств, и речи идти не может. Да с моим зрением, интуицией и памятью я иду, как слепой. Не говоря уже о том, как быстро мне придется убегать. Наконец я уперся руками во что-то мягкое. Кажется, дверь в его кабинет была оббита кожей? Точно! Я провел рукой по шероховатой поверхности, и нашлась ручка. Я с предельной осторожностью потянул ее на себя. Дверь оказалась открытой. Я отворил ее на минимальное расстояние, в которое я могу протиснуться, и проскользнул в кабинет. Молодцы, российские планировщики! Я когда в первый раз сюда заходил, отметил эту особенность, как будто сделанную для того, чтобы прятаться: сначала в кабинет вел узкий предбанник, а потом взору входящего открывался стол хозяина кабинета. Теперь я скрывался в тени предбанника. Осторожно высунулся из укрытия, чтоб не быть замеченным раньше времени. Никто и не смотрел в мою сторону. Кажется, я застал Кая за более важным занятием, чем отлавливание провинившихся синоби… Вся комната была залита тусклым красноватым светом от зажженной лампы на полу. Столешница была освобождена от всевозможной канцелярской утвари. Зато на ней теперь сидела, медленно и плавно раздевающаяся, секретарша. Шелковая блузка уже валялась на полу, оторванные пуговицы поблескивали грустными глазами. С поражающей неспешностью она стягивала капроновые чулки, при этом, умудряясь еще смотреть в глаза Кая, мерцающие кровавыми бликами. Сам он сидел в глубоком кожаном кресле, но уже не прямо за столом, а чуть поодаль, что очень облегчало мне задачу. Пиджак был небрежно закинут на спинку кресла, обнажив тонкие руки, до локтя прикрытые рукавами черной тенниски. В одной руке он держал стакан виски(?), а другая потянулась к секретарше. Я приготовился, вынул из рукава пиджака мой любимый стальной веер. Раскрывать пока не стал – малейший звук сейчас мог привлечь внимание. Древняя наука ниндзюцу гласила: вначале пойми, как будешь убивать, затаись. И жди момента. Не дергайся раньше времени. Но и не упусти свой шанс. Не перегори. Ярость и жажда мести тем страшны, что разум напрочь отбивают. А в таких делах нужно действовать с умом, иначе можно наделать таких ошибок, что всю жизнь потом расплачиваться будешь. Тем временем Кай своей рукой таки достиг освобожденной от чулок девушки и нежно провел ладонью по оголенному бедру. Затем подцепил пальцем пряжку от пояса на ее мини-юбке и потянул на себя. Неожиданно палец соскочил, и пряжка со звоном отлетела. Это знак. Пора действовать. Неспешной походкой, как будто прогуливаясь по булыжной мостовой, я вышел из тени. Веер в моей правой руке уже был раскрыт и сверкал, словно драгоценный камень. Секретарша пронзительно завизжала и спрыгнула со стола. Кай вскочил с места и лишь безумными от ужаса глазами смотрел на меня. Визг не прекращался. Я подошел к ней, одной рукой взявши за подбородок и заглянув в расширившиеся зрачки, прошептал на английском: «Если хочешь жить – беги». Сначала она тупо замотала головой, но когда Кай выкрикнул что-то по-русски (вероятно, то же самое, что сказал я), торопливо подняла с пола чулки с блузкой и выбежала прочь. Скорее всего, сейчас вызовет полицию. Я приблизился к застывшему Каю. — Пришел час расплаты,— процедил я. Он начал пятиться назад, к доспехам. — Ты предатель! Тебя следует убить, а то и хуже…— он выкрикивал эти слова жалким тоном, недостойным настоящего мужчины. А с последней фразой на его лицо наползла страшная улыбка, больше похожая на звериный оскал. — Ты – НАСТОЯЩИЙ предатель! Рейта тебе доверял, а ты предал его доверие! Не смей судить о других, суди о себе!— в моем голосе звенела ярость и в душе разгорелось нестерпимое желание убить его, стереть с лица земли… Но нельзя…Смерть – самый простой выход. Кай уперся спиной в японские доспехи и зашарил рукой по подставке для катаны. Но та была по-прежнему пуста. Тогда он закрыл лицо руками и стал умолять: — Не убивай, только не убивай! — Ишь чего захотел! Старинная традиция: руки за Руки! Я два раза ударил по так неразумно подставленным запястьям самым кончиком веера. Вроде бы несильно, а Кай вскрикнул – из вскрытых вен алыми ручьями потекла кровь. Кай, теряя сознание, стал падать назад. Я подхватил его и уложил на стол, порвав полы рубашки на широкие полосы и скрутив их жгутами, перевязал Каю руки выше локтя. Ну, я ведь не совсем изверг! Пока приедет «скорая», он может истечь кровью, а то и умереть, что не совсем не нужно. Мне надо было оставить шрам, отметину на теле Кая, чтоб он всю жизнь помнил о своем поступке, чтоб ни на секунду не забывал о своем предательстве. Краем уха я услышал топот ног и понял, что умная секретарша таки вызвала полицию. Я распахнул окно и, взобравшись на подоконник, посмотрел вниз. Долго же мне придется лететь… Лететь? Высшей степенью мастерства у клана Крадущихся, научивших меня искусству управлять духом и телом, считался трюк «Полет ястреба». Я не раз рассматривал рисунки в старинных рукописях, где техника этого невероятного фокуса была изображена подробно, со всеми деталями. В древние времена, когда царства страны Солнечного Корня вели многовековую междоусобною войну, «крадущиеся» считались непревзойденными лазутчиками. Им ничего не стоило, вскарабкавшись по отвесным стенам, проникнуть в осажденную крепость и выведать все тайны обороны. Однако, куда труднее было выбраться с добытыми сведениями обратно. Время на то, чтобы спустить веревочную лестницу или хотя бы шелковый шнур, у лазутчика имелось не всегда. Для этого и был придуман «Полет ястреба». В учении говорилось: «Прыгай без толчка, ровно, чтобы зазор между тобой и стеной составлял две ступни, не больше и не меньше. Тело держи четко прямо. Считай до пяти, потом резко бей пятками по стене, перевернись в воздухе и приземляйся, не забыв сотворить моление Будде Амида». Сзади послышался звук открывающейся двери – медлить было некогда. Твердо помня, что прыгать надо без толчка, я вытянулся в струнку и сделал шаг в пустоту. Ощущение полета показалось мне отвратительным. Желудок предпринял попытку выскочить через горло, а легкие замерли, не в силах сделать вдох или выдох, но это все было несущественное. Главное — считать. На «пять» я что было сил ударил ногами назад. Ощутил обжигающее прикосновение твердой поверхности и сделал относительно несложную фигуру «Атакующая змея», что у европейцев зовется двойным сальто. «Наму Амида Буцу»,— успел мысленно произнести я, прежде чем перестал что-либо видеть и слышать. Вскоре ощущения вернулись. Я лежал в чем-то мягком, что жутко воняло. Выбравшись, наконец, я понял, что спас меня от гибели… мусорный бак! На то спасибо ему. Я отряхнулся и заметил, что над Москвой вновь полил дождь. Проснулось чувство простуды.… Это ведь третий дождь, под который я попадаю без зонта… Я закашлялся. Кашель неумолимо дёр мое горло и легкие минут пять. Когда этот приступ закончился, я почувствовал, что у меня поднялась температура. Видно, когда я пришел к Каю, болезнь отступила на второй план, а теперь с удвоенной силой отвоевывает позиции. Нужно найти аптеку… Но нашел ли Руки аптеку, Луи не суждено было узнать. Со стороны дивана послышался слабый стон…