В плену у страха

Лучше не стало.… Как бы не надеялся Дин, как бы ни желал этого, Сэму не становилось лучше. Кошмары выматывали его и истязали, отчего так необходимый истощенному организму сон не приносил пользы. В результате этого Сэм просто замкнулся в себе. Как бы Дин не старался, у него никак не получалось разговорить брата, вытащить его из этого состояния, и это было невыносимо. Следующие три дня стали настоящим испытанием для Дина. Каждую ночь он неизменно засыпал на диване в комнате брата, но уже через час срывался с места, чтобы разбудить Сэма и спасти его от кошмаров, а после до самого утра уже не отходил от брата. Кошмары возвращались, они не оставляли Сэма и, кажется, были куда ужаснее, чем сами воспоминания подростка. Дин не был до конца уверен, что такое возможно, но мечущее на кровати в истерике тело брата, его хриплые крики и нескончаемый поток слез говорили сами за себя. В те короткие моменты, когда Сэм бодрствовал, что давалось ему с большим трудом, ведь во сне отдыха у него практически не было, Дин заставлял его съесть хоть что-нибудь. Это было нужно, и, слава Богу, Сэм это понимал. Понемногу, по крошкам, но он все же ел все, что предлагал ему брат. Дин несколько раз пытался поговорить с Сэмом, вытянуть из него хоть что-нибудь, кроме злосчастной фразы: «Я не виноват», но все его попытки не увенчались успехом. Сэм молчал, а потом и вовсе закрылся в себе. Возвел вокруг себя стену, и Дин не представлял, как сможет пробиться через нее. За прошедшие три дня Дин сам несколько раз срывался, не в силах справиться с собственным бессилием. Делал он это, конечно же, в те короткие моменты, когда Сэм спал спокойно. Он звонил отцу, потому что впервые не знал, что ему делать. Дин нарушал одно из главных правил отца – не беспокоить его во время охоты. Вот только сейчас был совсем другой случай, сейчас все было иначе. – Папа, прошу, – голос Дина дрожал от слез, – ему плохо… очень плохо… Я… Господи! Скажи, что ты нашел этого ублюдка, что ты знаешь, как все исправить.… Это.… Так не должно быть. Прошу, папа. Мы должны помочь ему… Дин повторял это снова и снова, но ответа ему не было. Все эти три дня Дин вынужден был общаться лишь с автоответчиком. Джон просто молчал, отчего Дин готов был просто полезть на стену. В очередной раз прослушав сообщение Дина, Джон с силой сжал собственный телефон, отчего предательски заскрежетал его корпус. Винчестеру невыносимо было слышать надломленный голос старшего сына, слышать мольбу и отчаяние в его голосе, но он не знал, что ответить ему, не знал, что сказать, и от этого Джон чувствовал себя последней сволочью. Что же он за отец такой, раз не может помочь собственным детям?! – Охотник, – прохрипел откуда-то со стороны мужской голос, – не думал, что ты будешь искать меня. Джон глубоко вздохнул, пытаясь сохранить контроль. Он обернулся на голос и медленно двинулся к его обладателю. Под ногами Винчестера что-то хрустнуло, но он даже не обратил на это внимания. В этом заброшенном складе, где сейчас находился Джон и тот, кого он отчаянно искал все эти три дня, повсюду был разбросан мусор и обломки ящиков. Проржавевшее оборудование и заваленные хламом столы с инструментами были единственным, что напоминало о кипящей когда-то здесь деятельности. Возле полусгнившего, но все еще довольно крепкого столба, на полу сидел мужчина не много старше Винчестера с заведенными назад руками, которые были надежно связаны. Джон выслеживал этого ублюдка три дня, и ради этого ему даже пришлось уехать из Сент-Джонса, потому что джинн решил смыться из города. – Зачем же я тебе понадобился? – небрежно сплюнув кровь на пол, протянул мужчина. – Обычно, такие как вы не особо церемонятся. – Я не такой, как все, – ледяным тоном протянул Джон, и холод его слов заставил мужчину напрячься. – У меня свой кодекс и свои правила. Джон пытался сохранить хладнокровие, потому что ему еще предстояло выяснить у этой твари, как обратить то, что он сотворил с Сэмом. – Я хочу знать, что ты сделал с моим сыном? – Сыном? – переспросил мужчина, хищно прищурившись. – Ты про того мальца с невероятно сладенькой кровушкой? – на лице почтальона появилось блаженное выражение, и он облизал свои разбитые губы. – Давненько не встречал таких аппетитных… Джон больше не мог этого слушать. Одним рывком он бросился к ненавистному монстру и врезал ему кулаком в челюсть, еще сильнее разбивая окровавленные губы. Винчестеру было мало одного удара, и он замахнулся вновь, а потом снова и снова. Почтальон зашипел и закряхтел, и его голова откинулась на бок, и эта его реакция заставила Джона взять себя в руки. Он отступил на шаг назад, тяжело дыша, и перевел взгляд на свою руку. Костяшки пальцев наверняка были сбиты, но они были скрыты под толстой кожей перчаток. Перед тем, как отправиться на охоту на джинна, который одним прикосновением мог отравить своим ядом человека, Джон предусмотрительно обезопасился. – Что ты сделал с Сэмом? – повторил Джон. – Ничего, – откашлявшись, прохрипел джинн, – просто немного обострил его чувства. – Что это значит? – напрягся Джон. – А ты как думаешь? – почтальон маниакально оскалился окровавленными зубами. – Хватит говорить загадками! – взревел Винчестер, вновь начав терять контроль. – Говори, что ты сделал с моим сыном?! – А какой смысл мне говорить тебе что-то, охотник? – вопросом на вопрос ответил джинн. – Ты ведь все равно убьешь меня. – Зато я сделаю это быстро, – ледяным тоном протянул Джон, опускаясь на корточки перед связанным мужчиной. В руках Винчестера мелькнул серебряный нож, окропленный кровью ягненка. – Если ты решишь промолчать, – Джон провел острием ножа по груди джинна и с силой надавил на него, отчего мужчина вскрикнул, и его глаза блеснули синим цветом, – то я буду медленно, шаг за шагом вырезать из тебя правду. Поверь мне, я это умею. Джон с удовольствием продемонстрировал джинну свои умения, вонзая нож в податливую плоть, и крик боли не заставил себя долго ждать. – В-все дело в с-страхе, – все же сломавшись, выдохнул джинн. Он дышал часто и прерывисто, хватая ртом драгоценный воздух, после того, как Джон умело проткнул ему легкое. – К-кровь с ним… с-становится слаще. – Ты внушил Сэму страх? – уточнил Джон. – Н-нет, он уже в нем был.… Как ты д-думаешь, охотник, почему я… почему в-вообще выбрал твоего пацана? Да от н-него за милю… разило страхом, и этот запах… м-м-м, я, увы, не смог и-игнорировать. Хотя, похоже, с-стоило все же… Джон напрягся от слов джинна, ведь получалось, что Сэм уже испытывал страх, уже боялся, что собственный отец причинит ему вред. Но почему? – С чего моему сыну вдруг бояться меня? – в недоумении спросил Джон. – Это невозможно. К тому же Сэм теперь сторонился еще и Дина, а уж бояться брата у его младшего сына просто не могло быть поводов. – Он б-боится не тебя, охотник, – вдруг уточнил джинн, закашлявшись, и кровь струйкой потекла по его губам, – ну, не с-совсем. – Что это значит? – Знаешь, я… я ведь не м-могу видеть галлюцинации, которые… с-создаю в голове своих ж-жертв, – джинн попытался сесть ровнее, чтобы облегчит боль в груди. – Я… я ч-чувствую только… н-направление, и просто толкаю их в-вперед, усиливаю ч-чувства. Джон молчал, пытаясь осмыслить слова джинна. Он еще не до конца разобрался в их смысле, но уже понимал, что ничего хорошего это не означает. – В-все страхи л-людей… они, так или иначе, с-связаны с их семьей, но в вашем с-случае… все оказалось куда интереснее, – джинн попытался засмеяться, но это только вызвало новую вспышку боли в покалеченном теле. – Я… я с-скажу тебе, охотник, чего на самом д-деле… боится твой м-младшенький. И будь уверен, это у-уничтожит тебя. – Говори! – Н-ненависть отца и безразличие б-брата, – выдохнул джинн, – твой мальчишка… он боится, что ты н-ненавидишь его, боится, что с-старший брат отвернется от него… п-перестанет защищать и оберегать. Ах, да! Этот с-страх у него новый… – Что это значит? – Лучше с-спроси себя, охотник, – джинн маниакально улыбнулся, – что такого ты с-сделал, что столь с-сильный страх… поселился в с-сердце твоего сына? Джона как будто громом поразило, и он вынужденно задержал дыхание, потому что воздух показался ему настоящей раскаленной лавой, пары которой он сейчас вдыхал. Джинн был прав. Это Джон внушил страх Сэму, его собственные слова ранили младшего сына настолько сильно, что он испугался.… Обвинив Сэма в смерти матери, Джон дал ему повод думать, что он может ненавидеть сына, что может наказывать его за то, что случилось много лет назад. А Дин… Сэм испугался, что старший брат бросит его, когда узнает так называемую правду о смерти Мэри. Черт возьми! Что же он натворил?! – Как… – голос Джона предательски дрогнул, – как это исправить? Вот только ответом Винчестеру был лишь хриплый булькающий смех, который рывками стал вырываться из груди джина. – И-исправить? Ты серьезно, охотник? – слова джинна стали сочиться ядом. – С-смирись! Твой выродок… он т-теперь всегда будет бояться тебя! Бояться т-твоего голоса! Ха-ха! Ты уверен… уверен, что с-спас его тогда? Уверен? Ты п-потерял его! Потерял н-навсегда! Джон больше не мог этого выносить. Рывком бросившись к джинну, он вонзил кинжал ему прямо в сердце, вгоняя его по самое основание. Лицо почтальона исказилось от мучительной боли, а его глаза просто вспыхнули ярким синим пламенем. Несколько секунд и глаза джинна потухли, после чего его безжизненное тело рухнуло к ногам Джона. Винчестер возвышался на телом убитого им джинна, пытаясь унять собственное мчащееся вперед сердце. Последние слова джинна заставили Джона потерять контроль, но теперь это уже не имело значение. Джон получил ответы на свои вопросы, хотя они оказались не такими, как он хотел. Винчестер спотыкающейся походкой отошел в сторону и уперся руками в столешницу, на которой был выставлен покрытый пылью ржавый станок. Закрыв глаза, Джон глубоко вздохнул, пытаясь взять себя в руки. Вот только последние слова джина так и звучали в голове Винчестера. «Ты потерял его! Потерял навсегда!» Это была правда. Горькая и мучительная. Обратить вспять воздействие джинна на разум Сэма было невозможно. Теперь до конца жизни Джон вынужден будет видеть в глазах младшего сына лишь страх и ужас. И винить в этом Джон должен только себя. Он сделал это с собственным сыном, он заставил Сэма поверить в то, что может возненавидеть его. «Зато наказываешь за это каждый день» Такой родной дрожащий голос Сэма превратился для Джона в острие кинжала, которое раз за разом вонзалось в сердце охотника. Он действительно потерял своего младшего сына, и Винчестер не представлял, как он сможет его вернуть. Избавившись от тела джинна и уничтожив все следы, наконец, завершившейся охоты, Джон покинул заброшенный склад и сел за руль Импалы. Как бы Джон не боялся, как бы не страшился этой встречи, теперь у него была только одна дорога – обратно в Сент-Джонс, где его ждали сыновья. Ну, точнее, где его ждал Дин. Сэм, наверное, был бы рад больше никогда не видеть лица отца и не слышать его голос. Сердце охотника заныло с новой силой, но он не обратил на это внимание, потому что теперь эта боль стала вечной спутницей Винчестера. До Сент-Джонса Джон добрался за четыре часа, хотя для него они пролетели, как одно мгновение. Маленький городок уже успел преобразиться в вечерних сумерках, и блеск неоновых вывесок отразился в зеркальном боку Импалы. Быстро миновав центральную часть города, Джон направил машину к северному выезду, чтобы оттуда уже вывести машину на проселочную дорогу. Дин и Сэм как раз заканчивали ужинать, когда за окнами дома мелькнул свет фар Импалы и послышался ее звонкий рокот. Дин не смог сдержать облегченного вздоха, искренне радуясь тому, что отец, наконец, вернулся. Дин был уверен, что теперь-то они точно смогут помочь Сэму. Но младший Винчестер думал иначе. Услышав шум двигателя Импалы, он резко подскочил со своего места, отчего даже не заметил, как стул за ним накренился и полетел на пол. Сердце Сэма учащенно забилось в груди, и волна паники мгновенно захлестнула его. Увидев реакцию Сэма, Дин тут же поднялся на ноги и подошел к брату. – Сэмми, спокойно, – Дин сжал плечи брата и заставил его посмотреть на него, потому что до этого Сэм не сводил испуганных глаз с входной двери. – Все хорошо, слышишь? – Я н-не хочу, Дин, – жалобно протянул Сэм, вцепившись холодными пальцами в запястья старшего брата. – П-пожалуйста, не отдавай м-меня отцу. – Тихо, Сэмми. Успокойся. – Пожалуйста, Дин, – взмолился Сэм, и в его глазах появились слезы. – Я… я н-не виноват. И снова эти проклятые слова, которые Дин уже тихо ненавидел. – Отец тебя не тронет, Сэм, – как можно увереннее заговорил Дин, пристально всматриваясь в полные ужаса глаза младшего брата. Он видел в них отчаяние и страх, но боялся Сэм не только того, что якобы мог с ним сделать отец. Он боялся еще и того, что Дин снова предаст его, снова откажется от младшего брата. Как же это было не выносимо! Как же больно становилось в груди Дина каждый раз, как Сэм с недоверием смотрел на него! – Прошу, Сэмми, – теперь и в голосе Дина послышалась мольба, – верь мне, старик. Я тебя в обиду не дам. Сэм уже ничего ответить не успел, потому что в этот момент послышался скрип входной двери, а уже через минуту на пороге кухни появился Джон. Сэм испуганно всхлипнул и уже хотел шарахнуться в сторону, но Дин удержал его за плечи и притянул поближе к себе. – Спокойно, Сэм, – Дин чувствовал, как дрожит брат, чувствовал, как его трясущиеся руки цепляются за его футболку. – Мальчики, – как можно тише и ласковее позвал Джон, но и этого хватило, чтобы Сэм жалобно заскулил. – Д-дин… Это было уже слишком. Дин сжал лицо брата в ладонях и заставил его посмотреть на него. Лишь, когда Сэм, наконец, встретился взглядом со старшим братом, Дин тихо заговорил: – Я сам поговорю с отцом, хорошо, Сэмми? Тебе незачем быть здесь. Сэм несколько секунд смотрел на Дина с сомнением, но потом все-таки еле заметно кивнул. – Вот и отлично. А сейчас иди спать. Дважды повторять Дину не пришлось. Сэм тут же сорвался с места и бегом направился к своей спальне, благо до нее можно было добраться через другой выход из кухни, минуя Джона. Дин какое-то время стоял спиной к отцу, уставившись на дверь, за которой только что скрылся Сэм. Он пытался успокоиться, потому что внутри у него все тряслось. – Скажи, что ты не зря пропадал где-то все эти дни, – не оборачиваясь лицом к Джону, хриплым дрожащим голосом выдавил Дин, – не зря игнорировал все мои сообщения на автоответчике. Скажи, что ты нашел способ помочь ему. Дин посмотрел на отца, и Джон увидел совершенно потерянные зеленые глаза старшего сына полные непролитых слез боли и отчаяния. Дин выглядел осунувшимся и уставшим, и этим в сложившейся ситуации стал больше походить на Сэма. От внимания старшего Винчестера не ускользнула мелкая дрожь, которая сотрясала тело Дина. – Папа, – в голосе Дина послышались страдальческие нотки, – это можно исправить? Сэм… он станет прежним? Джон почувствовал, как горло стянуло колючей проволокой, отчего даже вдохнуть было практически невозможно. Он видел, что его старший сын сейчас находится на грани, что Дин уже выбился из сил, потому что для него страдания брата были равны собственным. И как же Джону сказать сыну, что воспоминания Сэма теперь навсегда останутся при нем? Как сказать, что уже ничего нельзя исправить? – Это необратимо, Дин, – извиняющимся тоном протянул Джон, – я… я не знаю, как помочь Сэму. Дин шумно выдохнул и просто рухнул на стул, словно силы разом покинули его. Он уперся локтям в стол и уронил голову на дрожащие руки. – Дин, – Джон подошел к старшему сыну и крепко сжал его плечо, пытаясь хоть как-то поддержать Дина, – мы что-нибудь придумаем. Рано или поздно Сэм поймет, что этих четырех месяцев на самом деле не было. Он поверит, что мы не причиним ему вреда… – Ты не понимаешь, – обреченно выдохнул Дин, – он… ты… – Дин вдруг запнулся на полуслове, – сам скоро все поймешь. С этими словами Дин поднялся из-за стола и направился в спальню Сэма. Эта ночь обещала быть длинной, и Дин готов был начать молить Бога, в которого никогда не верил, чтобы он дал ему сил выдержать ее. Стараясь не шуметь, Дин осторожно приоткрыл дверь спальни, чтобы не разбудить Сэма, но вместо того, чтобы как всегда натолкнуться на чуть подрагивающую во сне спину младшего брата, Дин вдруг встретился взглядом с перепуганными глазами Сэма. Подросток сидел в изголовье своей постели, крепко прижав к себе ноги, и с опаской поглядывал сначала на дверь, а потому уже и на вошедшего брата. – Ты чего не спишь? – наигранно удивился Дин, хотя отлично понимал, почему Сэм до сих пор не сомкнул глаз. Он боялся и не верил, что Дин сдержит слово. Черт! Сколько ж можно-то?! Недоверие младшего брата просто убивало Дина. – Он не придет? – вопросом на вопрос ответил Сэм. – Нет, Сэмми, – Дин по привычке опустился на диван и зевнул, – папа устал с дороги, так что ему нужен сон. Как и тебе. Так что давай, ложись спать. Дин устроился на уже ставшем ему таким ненавистным диване и прикрыл глаза. Он сделал вид, что спит, хотя сам незаметно наблюдал за братом. Сэм несколько минут еще посидел у изголовья кровати, все время переводя взгляд с брата на дверь спальни. Он все ждал, когда отец откроет дверь, чтобы вновь наказать его, но время шло, а Джона все не было. Наконец, Сэм улегся на подушки и, свернувшись калачиком, уставился на дверь спальни. Вначале Дин слышал лишь частое дыхание младшего брата, а потом оно стало чуть замедляться, переходя в тихое сопение. Сэм все же заснул, вот только Дин знал, что это ненадолго. У него был лишь час, чтобы хоть немного поспать. А вот к Джону сон не шел. Он сидел на диване в гостиной и потягивал виски. Он пытался алкоголем хоть немного заглушить боль внутри, но это определенно было пустой тратой времени и явным переводом дорогого напитка. Джон совершенно потерял счет времени, все больше погружаясь в пучину самобичевания и самоедства, когда громкий отчаянный крик Сэма заполнил все пространство вокруг. Винчестер подскочил с дивана, даже не замечая, как при этом врезался коленкой в журнальный столик, отчего бутылка с виски перевернулась и соскользнула на пол. В считанные секунды Джон преодолел расстояние до спальни сыновей и рывком распахнул дверь, но в следующее же мгновение просто замер на входе. – Н-не надо, папа! – кричал во сне Сэм, задыхаясь от слез, в то время как Дин пытался привести его в чувства. – НЕТ! – Ну же, Сэмми, – Дин обнял брата поперек груди и прижал спиной к себе, одновременно с этим удерживая его руки, которые отчаянно пытались избавиться от хватки брата, – это сон! Проснись, мелкий! Давай! Дин уткнулся носом в висок младшего брата и стал нашептывать ему уже привычные слова утешения, которые, правда, все равно не помогали. – Это только сон, Сэмми! Все хорошо, ты в безопасности! Папа тебя не тронет! Джон забыл, как дышать, потому что представшая перед ним картина была поистине пугающей и устрашающей. Сэм заходился в истерике, продолжая находиться во власти кошмара, главным действующим лицом которого был именно Джон. Сэм вновь и вновь переживал во сне все пытки и наказания отца, которые для него были более чем реальными. – Сэмми! Прошу, открой глаза! Джон услышал надтреснутый голос старшего сына и посмотрел на Дина, который в этот момент просто тряс брата, в надежде, что тот, наконец, проснется. Ему нужно было только разбудить Сэма. Спустя пару минут, ему это все же удалось. Сэм резко распахнул глаза и стал рвано хватать ртом воздух, словно рыба, выброшенная на берег. – Дыши, Сэм! – скомандовал Дин, прижав одну ладонь к грудной клетке брата. – Все закончилось! Просто дыши, слышишь? Сэм пусть не сразу, но все же повиновался голосу Дина, пока его взгляд не остановился на замершей в дверях высокой фигуре отца. – Нет! – закричал Сэм, пытаясь отодвинуться подальше от отца, и тем самым просто врезаясь в грудь старшего брата. – Папа, п-прошу! Я… я н-не виноват! Дин крепче прижал к себе брата, который вновь стал дрожать, в любую секунду готовый соскользнуть в очередной приступ паники. – Черт! – не сдержавшись, выругался Дин и посмотрел на Джона. – Отец, уйди! Ты делаешь только хуже! Но Джон просто замер на месте, разрываясь на части от боли. Он так хотел подойти к младшему сыну, хотел обнять его и успокоить, но его искрящиеся ужасом и страхом ореховые глаза не позволяли ему даже пошевелиться. – Черт возьми! – взревел Дин, заставив Сэма еще сильнее задрожать, а Джона, наконец, среагировать на него. – Уходи, папа! Убирайся отсюда! И это подействовало. Джон вышел из спальни и закрыл за собой дверь. – Успокойся, Сэм, – Дин стал одной рукой гладить брата по голове, продолжая при этом вторую прижимать к груди Сэма, – ты в безопасности. Все закончилось. – Нет, – зарыдал Сэм, уткнувшись носом в предплечье брата, – это н-никогда… не з-закончится… Дин не знал, что ответить на это, не знал, что сказать, потому что он был почти уверен, что Сэм прав. Как можно стереть воспоминания, которые отпечатались не только на сердце четырнадцатилетнего мальчика, но и на его истерзанной душе? – Тише, Сэмми, – сквозь дрожь собственного голоса выдохнул Дин, вновь уткнувшись носом в висок брата. Сэм же продолжал плакать навзрыд, сотрясаясь в руках Дина, который готов был завыть от собственной беспомощности. За эти три дня он так и не нашел способ помочь брату, не смог найти способ пробиться сквозь стену, которую тот возвел вокруг собственного сердца. И в этот момент Дин сделал то, чего не делал уже много лет. Наверное, лет восемь, если не больше. Это было слишком больно…

– Эй, Джуд! Ты сделай так – Печальной песне придай веселье. Запомни – из сердца можно выгнать мрак, Когда с душой ее пропели.

Эту колыбельную пела Дину Мэри, и он это помнил, поэтому когда-то давно сам стал петь ее младшему брату, когда тому было особенно страшно. Вот только это всегда будило в Дине тяжелые воспоминания о том, что у него отняли.

– Эй, Джуд! Ты не робей, Ведь ты рожден, чтоб сделать это. Ты за минуту скажешь в ней, Что за всю жизнь тобой не спето.

Голос Дина дрожал и срывался, но он продолжал петь, пока не почувствовал, что Сэм притих в его руках. Он лишь слегка подрагивал после пережитой истерики, но уже не плакал. Сэм слушал.

– И каждый раз, познавши боль, пой, Джуд, ты песню пой - Весь груз времен не взять на плечи. Глупцам ведь не дано понять, кому на песню наплевать, Что безразличьем мир наш искалечен.

– Дин? – робко и несмело позвал Сэм, дрожащими пальцами вцепившись в запястье брата. – Что, мелкий? – стараясь скрыть слезы в голосе, спросил Дин. – Это ведь ты? – с нескрываемой надеждой в голосе выдохнул Сэм. – Правда, ты? Настоящий? – Я ведь уже говорил тебе, Сэмми. Все это реально. Я – настоящий. Сэм молчал, и Дин все еще чувствовал его напряжение, чувствовал его сомнение, а потом все вдруг резко изменилось. Сэм расслабился в объятиях Дина, по-настоящему сбрасывая с себя все напряжение и доверяясь таким надежным и родным рукам старшего брата. Он тихо заплакал, но теперь Дин был уверен, что не из-за кошмаров или пугающих воспоминаний, а от облегчения. Сэм поверил… поверил в брата. Стена, наконец, пала.