В плену у страха

Дин не замечал собственных слез, которые стекали по его щекам и капали на макушку Сэма. Ему было абсолютно наплевать на это, потому что впервые за последние дни Дин почувствовал, что может дышать полной грудью. Не стало давящей массы, что в любой момент готова была проломить его грудную клетку. Вернув доверие брата, Дин почувствовал, что ему действительно стало легче. – Дин, – тихо пробормотал Сэм, продолжая при этом утыкаться носом в бицепс брата. – М-м? – Папа… он ведь никогда не наказывал меня? – слова явно давались Сэму с трудом. Он поверил брату, но поверить в отца ему было гораздо сложнее. И на это были свои причины. – Ему не за что наказывать тебя, Сэмми. Отец любит тебя. Пусть по своему, но это так. Дин думал, что его слова помогут Сэму, что от них ему, хоть немного, но станет легче, вот только эффект получился совершенно обратный: Сэм вновь напрягся и теснее прижался к брату, словно пытаясь впитать теплоту и заботу Дина по максимуму, словно боясь, что в любую секунду лишится этого. – Сэм? – взволнованно позвал Дин, совсем не обрадовавшись реакции младшего брата. – Что происходит? – Ты возненавидишь меня, – тихо прошептал Сэм, но Дин все же услышал его. – Эй, – Дин чуть приподнялся и заставил брата развернуться к нему лицом, но руку со спины подростка так и не убрал. Дин знал, что Сэму нужно было чувствовать его рядом, как собственно и Дину необходимо было ощущать присутствие Сэма. Слишком долго они оба были лишены этого. Дин пристально всмотрелся в заплаканные глаза Сэма, в которых было слишком много вины и сожаления, – с чего ты решил, что я возненавижу тебя? Ты же знаешь, что это невозможно. Ты – мой брат. – Но мама… Дин тут же напрягся от слов Сэма, потому что он никак не ожидал, что его младший брат вдруг заговорить об их матери. – При чем здесь… мама? – искренне удивился Дин. – Она… – Сэм запнулся на полуслове и опустил голову, избегая взгляда брата. Он стал нервно покусывать нижнюю губу, не решаясь продолжить разговор. – Сэм? – чуть надавил Дин. – Она… мама умерла из-за меня, – набрав в грудь побольше воздуха, на одном дыхании выпалил Сэм, – она не должна была погибнуть тогда, но я ведь был ребенком, Дин, – голос Сэма сорвался, когда он снова посмотрел на брата, – я был не виноват… Я не хотел этого, правда. Я не виноват… Так вот, что означали эти ненавистные слова, которые Сэм повторял каждую ночь. Все эти мнимые четыре месяца Сэм отчаянно пытался доказать отцу и брату, что не виноват в смерти Мэри. – Дьявол, Сэм! – Дин даже сам не заметил, как повысил голос, пока не увидел вздрогнувшие плечи брата. Это заставило его немного сбавить обороты. – Конечно же, ты не виноват в смерти мамы. То, что убило ее… нам просто повезло, что оно не тронуло тебя. Ты не виноват, слышишь? – Дин ласково сжал ладонью шею брата. – Откуда вообще в твоей голове взялись такие мысли? – Папа… он так сказал. Дин растерянно уставился на младшего брата, после чего устало взъерошил свои волосы и шумно выдохнул. – Запомни, Сэм, этого не было, – Дин откинулся на спинку кровати и потянул брата за собой. Тот поколебался немного, но потом подался вперед, удобно устроившись под боком старшего брата. – Последнее, что было правдой за это время, так это наш разговор в номере мотеля перед твоим бегством в библиотеку. Отец не мог сказать такое, поверь. Просто не мог. – Но он сказал, – снова напрягся Сэм, – еще до того, как мы приехали в этот город. Он сказал это, Дин. Сказал, что я виноват. Дин вдруг почувствовал, что на него вылили ушат холодной воды, а потом пустили по телу ток. Слова Сэма были для Дина полной неожиданностью, но потом он вдруг вспомнил виноватый взгляд отца, направленный на Сэма, и сгорбленную фигуру брата на заднем сидении Импалы, когда они ехали в Сент-Джонс. Теперь причина столь странного поведения отца и брата стала вполне очевидной. – Дин? – позвал Сэм, и только сейчас Дин заметил, что брат смотрит на него снизу вверх. – Ты не виноват, – выделяя каждое слово, уверенно произнес Дин, – монстр убил маму, а не ты. Запомни это, Сэмми. Дин потянулся за одеялом и укрыл им Сэма, после чего сдвинулся чуть вниз и крепко прижал брата к своей груди. – Ты не виноват, – выдохнул Дин в макушку брата. Дин еще какое-то время чувствовал напряжение Сэма, но потом подросток все же расслабился и, доверившись старшему брату, прильнул к нему, как когда-то в детстве. Теперь он точно знал, что его снова защищают и оберегают. Этого было уже больше, чем достаточно. Дин вслушивался в размеренное дыхание брата, чтобы не упустить момент, когда он снова заснет. Все это время Дин прокручивал в голове последние слова Сэма, его признание и с каждой секундой начинал злиться все сильнее и сильнее. Как отец мог сказать такое?! Как мог обвинить Сэма в смерти матери?! Он совсем из ума выжил?! К тому моменту, как Сэм, наконец, заснул, Дин был не просто зол, он был в ярости. Осторожно отодвинувшись от брата, Дин слез с кровати и вышел из спальни. Он совершенно не удивился, когда увидел отца в гостиной с почти пустой бутылкой из-под виски. Джон выглядел потерянным и опустошенным, и в любой другой ситуации это осадило бы Дина, но не в этот раз. – Как Сэм? – поднимаясь на ноги, поинтересовался Джон. – Спит, – коротко бросил Дин, уверенно двигаясь к выходу из дома. – Надо поговорить. Дин выскользнул на улицу, больше не оборачиваясь к отцу, потому что знал, что Джон точно последует за ним. Ночь была теплой, но Дина все равно трясло. Он злился, и это сложно было скрыть. Дин отошел к Импале, что была припаркована недалеко от главного входа в дом, и уперся руками в капот, что был все еще теплым. – Что случилось, Дин? – голос Джона заставил Дина обернуться. – Это правда? – холодно спросил Дин, сделав шаг в направлении отца. Он не собирался ходить вокруг до около, потому что его нервная система просто не выдержала бы этого. – Ты действительно обвинил Сэма в смерти мамы? Джон не спешил отвечать, и Дин увидел в его глазах все то же необъятное чувство вины, что не покидало старшего Винчестера с тех пор, как они решили отправиться в Сент-Джонс. Это был более красноречивый ответ, чем все слова, который только можно было сказать. – Не совсем… – уклончиво ответил Джон. – Что это значит? – грудь Дина тяжело вздымалась, и он сам не заметил, как сжал руки в кулаки. – Я просто погорячился. Дин даже сам не понял, в какой момент его кулак взметнулся вверх и с силой врезался в скулу Джона. Это был первый раз, когда Дин целенаправленно поднял руку на отца, если не считать их тренировок и спаррингов, как и впервые было то, что Джон даже не попытался защититься от удара старшего сына, хотя определенно мог это сделать. Старший Винчестер качнулся в сторону, ощутив во рту металлический привкус собственной крови. – Как ты мог?! – все еще злясь на отца, выдохнул Дин, нисколько не жалея о том, что он только что сделал. – Он ребенком был тогда! Мы оба! Какое ты имеешь право винить в случившемся Сэма?! Как ты только додумался до этого?! – Я не виню его, – сплюнув кровь на землю, ответил Джон, вновь встретившись взглядом с сыном. Зеленые глаза Дина потемнели от злости и ярости, хотя в них так же отчетливо были видны боль и горечь. Его старший сын, его солдат в эту секунду ненавидел его больше всего на свете. – Послушай, Дин, я знаю, что виноват перед Сэмом, знаю, что не должен был обвинять его в смерти Мэри, потому что на самом деле я так не думаю. Но теперь уже ничего не исправить. – В том-то и дело! – выкрикнул Дин. – Сэм уже сломлен! Ты не видел, что с ним творилось все эти дни… – голос Дина предательски дрогнул. – Каждую ночь, каждый раз, как он закрывает глаза, он снова и снова переживает все те ужасы, что внушила ему эта тварь! И причина в тебе, в твоих ядовитых словах, которые ты сказал ему тогда! Обвинил в смерти мамы.… Зачем?! Он ведь не помнит ее… но любит все равно. Ты… ты уничтожил его, папа. Сэм выгорает, как свечка, весь без остатка, и теперь даже собственной семье он не может верить! Ты хоть понимаешь, каково это?! – Понимаю, – ответил Джон. – Да ни черта ты не понимаешь! – выкрикнул Дин. – Тебя не было здесь! Тебя никогда нет! – Дин… – Ты потерял его, пап, – чуть более спокойным и отчасти обреченным голосом ответил Дин, но от этого его слова подействовали на Джона куда сильнее, – ты собственными руками сделал все, чтобы это случилось. Но я хочу сказать тебе кое-что еще, – Дин приблизился вплотную к Джону, так и вибрируя от напряжения, – если Сэм так и не сможет оправиться, если ему не станет лучше, то будь уверен, отец, он будет не единственным твоим сыном, которого ты потеряешь. Сэма я тебе никогда не прощу. Дальнейшие слова просто не имели смысла. Дин сказал все, что хотел, а выслушивать оправдания отца он не собирался. Резко развернувшись к отцу спиной Дин направился к дому, только в этот момент ощутив ноющую боль в запястье. Кажется, он немного переусердствовал с ударом, но о случившемся Дин не сожалел. Отец заслужил это, и раз он даже не попытался защититься, то он был согласен с Дином. Джон стоял и смотрел на удаляющуюся спину старшего сына, и, осознание того, что он действительно потерял обоих своих мальчиков, было для Винчестера равносильно кислоте, что разъедала его внутренности. Дин был прав. Прав во всем. Он только что озвучил все то, в чем Джон так отчаянно боялся себе признаться. Джон опустился на крыльцо дома, не решаясь последовать за Дином, потому что Винчестер знал, что там он сейчас лишний. Как же это было ужасно – оказаться лишним для собственных детей. Но Джон сам был виноват в этом, и отравляющее чувство того, что он медленно, но верно скатывается в собственный Ад, было слишком сильным. И дорогу назад Джон старательно сам же и разрушил, методично и целенаправленно. Винчестер уронил голову на руки и с трудом сдержал судорожный вой, который готов был вырваться из его груди. Джон просидел на улице не один час, когда из глубины дома снова послышался крик Сэма. В тот момент Джон не знал, что это был явно хороший знак, потому что Сэму впервые за эти дни удалось поспать больше двух часов, прежде чем кошмары вернулись. Как и в первый раз Винчестер сорвался с места и бегом бросился в дом, но уже схватившись за ручку двери спальни сыновей неожиданно замер. Он услышал тихий голос Дина, который напевал такую знакомую, такую родную и такую тяжелую песню, что любила Мэри. Джон слышал каждое слово, и они вонзались в сердце охотника, словно осколки стекла, которых было так много, что даже дышать было трудно. Джон не заметил, как опустился на пол рядом дверью, слушая тихий дрожащий голос Дина и затихающие всхлипы Сэма. Даже после своей смерти Мэри спасала своих сыновей, оберегала их и через годы все равно оставалась рядом. Эту песню она всегда напевала Дину перед сном, это был странный выбор колыбельной для маленького мальчика, но слушая ее, Дин действительно затихал и успокаивался, вот только Джон ни разу не слышал, чтобы Дин пел ее Сэму. Он даже не знал, что его старший сын вообще помнил о музыкальном предпочтении матери. «Тебя никогда нет!» Горькая правда в трех словах. Джона действительно никогда не было рядом с мальчиками. Он все пропустил. Он все потерял. Остаток ночи Джон так и просидел рядом с дверью. Прежде чем за окном начало светать Сэм снова сорвался в пучину кошмара, но Дин ловко выдернул его оттуда, вновь запев «Хей, Джуд». Джон слушал все это, как мазохист, наказывая себя за свои же ошибки. Дни сменяли друг друга, но в отношениях Сэма и Джона изменений не наблюдалось. Подросток честно старался смотреть на отца с меньшим страхом, но у него это не особо-то получалось. Каждый раз, как Джон начинал говорить или делал какое-то резкое движение, Сэм вздрагивал и шарахался в сторону. Джону было невыносимо видеть это, но на этот раз просто сбежать он не мог. Это окончательно уничтожило бы их семью, а он просто не мог лишиться своих сыновей. Только не так. Дин старался, как мог, убедить брата, что отца в действительности не стоит бояться, но все его попытки были тщетными. Вот только Джон видел, что Дин это делает ради Сэма, а не для него. Каждый раз, когда Сэм отворачивался или уходил в свою комнату, взгляд Дина менялся, становился более жестким и холодным. Он по-прежнему злился на отца. Он все еще не простил его, и Джон понимал это. В сложившейся ситуации только одно радовало Джона: Сэм снова доверял старшему брату. Он не отходил от него, не старался минимизировать общение с ним, а совсем наоборот, тянулся к Дину, как когда-то в детстве. С возрастом эта потребность в постоянном присутствии старшего брата рядом изменилась, стала не так заметна, но сейчас она проявилась по новой. По крайней мере, Сэм не был один. Прошла еще неделя, которая стала для Джона похожа на один бесконечный день. Кошмары продолжали мучать и истязать Сэма, даже не смотря на то, что Дин всегда умело отводил его от края, не давая ему снова сорваться в паническую агонию. Джон же все также продолжал изводить себя, слушая крики младшего сына и слезы в голосе Дина, когда он пел песню брату. Каждый из Винчестеров страдал по-своему и вместе одновременно. Это было невыносимо. В одну из таких бессонных для Джона ночей, он сидел на крыльце дома и глушил душевную боль алкоголем, хотя тот совершенно перестал помогать ему. Наверное, он никогда и не помогал Винчестеру на самом деле. Виски просто позволяли Джону быстрее отключиться и забыться. Мысли Джона прервала мелодия телефона, что раздалась из кармана его рубашки. Винчестеру совсем не хотелось сейчас с кем-нибудь говорить, будь то Бобби, который все хотел узнать о самочувствии Сэма, будь то кто-то из охотников, кому понадобилась его помощь. Винчестеру нечего было им сказать, потому что состояние Сэма не менялось, а о новой охоте он просто думать сейчас не мог. Звонок прекратился, но уже через минуту телефон завибрировал снова. – Дьявол! – выругался Джон, доставая телефон из кармана. – Да! – рявкнул в трубку Винчестер, даже не взглянув на экран телефона. – И долго я буду ждать, когда ты соизволишь позвонить мне, Джон?! – послышался раздраженный и даже в какой-то степени гневный женский голос. Джону он определенно был знаком, но его разум отказывался подсказывать ему имя его обладательницы. Отодвинув телефон от уха, Джон взглянул на экран и увидел высветившееся на нем имя. – Миссури? – удивленно уточнил Джон, меньше всего ожидавший, что звонившим окажется именно экстрасенс из прошлого, к которой он обращался после смерти Мэри. – А кто еще?! – вопросом на вопрос ответила женщина, но тут же продолжила. – Хватит нежиться под аризонским солнышком! Собирайте свои вещи и живо приезжайте ко мне! – О чем ты вообще? – Джон даже не знал, удивляться ему или нет тому, что Миссури знала, где он сейчас находится. – Ты хочешь помочь Сэму или нет? Джон замер от слов женщины. – Хочешь, – ответила за Винчестера Миссури, – поэтому не задавай лишних вопросов и вези мальчиков в Канзас. Жду тебя завтра вечером, и не вздумай опоздать, Джон! Миссури сбросила звонок, но Джон не спешил убирать телефон в карман. Он продолжал смотреть на потухший экран, пытаясь осмыслить все то, что только что услышал от Миссури. Когда до него, наконец, дошло, что женщина только что сказала ему, что Сэму можно помочь, надрывный стон вырвался из груди Винчестера, отчего он тут же прижал сжатый кулак к зубам. Искорка надежды затеплилась в груди Джона, и он только чудом удержал себя от порыва подорваться с места и в следующую же секунду разбудить сыновей. И Дину, и Сэму необходим был сон, как собственно и самому Джону, потому что из-за того количества алкоголя, что он успел выпить, за руль ему садится нельзя было. Теперь оставалось только надеяться, что Миссури Моузли действительно сможет им помочь. Сможет исправить то, что натворил джинн, да и сам Джон. Это был первый раз за последние четырнадцать лет, когда Джон действительно хотел поскорее оказаться в родном городе. Ради своих сыновей Джон готов был переступить через собственную боль. Ради них – что угодно.