Снежная голубка

      Уже несколько дней Гюльшен в Топкапы. Приказ Кёсем выпонялся беспрекословно — девушку окружили заботой. Лекари навещали её каждый вечер, спрашивали то одну хатун, то другую о её самочувствии, меняли повязки. Эйджан ходила по приказу Султанши проведать её. Гарем удивлялся, почему Валиде султан проявляет такой интерес к этой девушке. На то у неё были свои причины. Конечно, она не исключала, что она могла бы быть шпионкой из Европы. Такие случаи возникали и очень часто. Каждый пытался проверить её власть на прочность. Но Кёсем почему-то больше верила в свою версию появления девушки в столице — она путешественница, ищет себя в этом мире, поэтому ей нужно помочь найти это место. И Кёсем видела его — это её дворец. Когда она сама только прибыла во Дворец (ах, как давно это было!), её единственной подругой стала Гёльге хатун. Султанше не хватало рядом подобного человека — он мог защитить и её саму, и девушек в гареме. Конечно, Эйджан, Мелике, Хаджи ага и Лалезар калфа прекрасно справлялись со своими обязанностями, но та, которая умеет пользоваться оружием, с отличной реакцией, необходимый человек. Сколько раз наступали роковые моменты в гареме: то восстающие проникают во дворец (стоны погибших и крики неверных навсегда застыли в памяти), то в гареме возникают ссоры между девушками… может, возникнуть что угодно! И это ещё новый человек в гареме — кто-нибудь наивный может поведать ей секрет, а она может донести мне. Поэтому Кёсем Султан следила за выздоровлением этой хатун, чтобы, когда она наберется сил, уже расспросить подробнее кто она, откуда она и что делает в столице.        «Какая же мягкая здесь постель! Я утопаю в подушках — сколько их много! Я словно в раю… Какой чудесный аромат!»-девушка приоткрыла глаза. Тлеет свечка на столике рядом с её постелью, на нём же стоят сосуды с жидкостью. «Наверно, это масла и от них идёт запах. Я слышала на рынке, что если ими натирать больного, то он выздоровеет», — вспомнила Гюльшен. Горит лампадка. Всё в глазах слегка мутноватое, играет. Постель, на которой лежала девушка, отгорожена плотной тканью. Видимо, был вечер, потому что кругом было слегка темновато, а тёплый и согревающий свет создавал уютную атмосферу. Ткань была слегка отгорожена, поэтому Гюльшен увидела, что кто-то стоит и вполголоса о чём-то говорит, но она не смогла ничего разобрать. «Всё-таки, где же я? Братислава, давай вспоминай, во что же ты снова влипла! Так…я встретила днём Султаншу! Она мне так понравилась! Чарующая красота! Я и не заметила, как пролетело время, а нам пришлось расстаться. Мы всё говорили, говорили… А потом я пришла домой… А потом уснула и во сне услышала, как выламывают мою дверь. Я стала защищаться, а дальше как в тумане… А кто эти люди там?» — Гюльшен, она же Катрин, она же Братислава попыталась привстать, чтобы получше разглядеть говоривших, но, не обратив внимания на повязку на плече, она облокотилась на больную руку, почувствовала какую-то тянущую, непонятную боль и охнула. Наверно, это было громко и те, кто следил за ней, пришли к ней. -Хатун, тебе нельзя вставать! — сказала средних лет женщина, видимо, лекарша. — У тебя на плече рана, она уже затягивается, но если ты будешь её теребить, то кровь опять пойдёт! Куда же ты? -Мне нужно идти! Кто вы, где я? — несмотря на небольшую боль Гюльшен села на край кровати, встала на ноги, но у неё закружилась голова, и она чуть не упала, если бы не подоспевший вовремя мужчина, который стоял у «загородки» из ткани. Гюльшен ухватилась за его шею одной рукой, а другую перехватил тот, кто её спас от падения. Это был уже не молодой мужчина, со смуглой кожей, волевым лицом, с прямым, но чуть широким носом (не узкий, как у европейцев, что говорило о его южном происхождении), густыми чёрными бровями, слегка с сединой, с тёмно-карим до чёрного цветом глаз. Он один момент смотрел внимательно и строго на больную — оглядел её снизу вверх. Этот взгляд испугал слегка Гюльшен. В этом взгляде читалась сила и власть, которой по-видимому он обладал. Потом его взгляд смягчился, видимо, он заметил, что ослабшая красавица его испугалась. Тут же он заулыбался, и его глаза засияли. «Сколько же масок на его лице! Непоколебимая суровость сменилась на такую весёлую и радостную улыбку, что хочется улыбнуться в ответ и засмеяться. Только эти тёмно-коричневые глаза — холодные, бездонные дают понять, что этот человек не из робкого десятка и лучше с такими не шутить.» Он посадил её на кровать, уложил и укрыл её одеялом. «Ах, какая я неловкая! Как закружилась голова! Я ослабла совсем! Аа, да это же Хаджи. Вроде так к нему обращалась Кёсем султан на рынке. Именно его я встретила той зимой. Даа, неожиданно увидеть.» Гюльшен легла поудобнее, ей дали какое-то снадобье, головокружение слегка прекратилось. -Хатун, — сказал Хаджи, — ты лежи! Ты во дворце Топкапы в гостях у Султанши! Мы тебя вытащили ночью из одних рук… Тебя рабыней сделать хотели. -Я знаю, Хаджи, — прошептала Гюльшен. -Тебя Султанша хочет в ближайшее время видеть… -Хаджи, ей же нужно отдыхать и до конца поправляться, — перебила Хаджи рыженькая девушка в амарантово-пурпурном платье, которое подчеркивало все достоинства её фигурки, — ей же нужно больше спать! Хаджи, ты ничего не понимаешь! -Спокойно, спокойно, Эйджан! Я не бессердечный, как ты думаешь! Отдыхай, Ка… Гюльшен… -Спасибо, Хаджи, ты меня вовремя поймал! -А теперь спи, хатун.       Прошло 2 дня. Гюльшен стало уже лучше, она начала подниматься и ходить, когда приходила проведать её Эйджан и поддержать под руку. Девушки стали подругами. Эйджан ей рассказывала о Кёсем, о дворце, о тех, с кем она может встретиться (о Мелике, о Бюльбюле, о девушках в гареме, о султаншах и шехзаде, и о многом, многом другом). Лекарши уже заговорили о скором выздоровлении. -Гюльшен, сегодня ты выйдешь отсюда! Мне лекарша сказала, что ты здорова! Они тебя только осмотрят, а потом отпустят! За нами придёт Хаджи ага. Мы тебя отведём в хамам, — рассказывает планы на день Эйджан. -А что такое хамам? -Это баня. А потом мы тебе дадим одежды, хорошенько подготовим, и ты сегодня увидишь Кёсем султан. -Меня хочет видеть сама Султанша. -Да. Не волнуйся, она просто хочет узнать о твоем здоровье. Понравилось ли тебе во дворце? -Но я же его совсем не видела… -Ах да, прости! Но я обещаю, что я тебя познакомлю с ним. Ты мне понравилась! Ты какая-то другая, отличаешься от девушек в гареме… -Гюльшен хатун, нам необходимо тебя осмотреть! — женщина повела Гюльшен в другую комнатку. Лекарша оглядела раны, которые уже зарубцевались. — У тебя всё хорошо! Ты уже выздоровела, но всё равно следи за здоровьем! Если что, то всегда приходи к нам, обращайся за помощью.       Тут послышались шаги, слуги открыли двери, и вошёл Хаджи ага. -Ну, что, Эйджан? Мы можем идти? Султанша будет её ждать после обеда. -Да, да. Её врачи осматривают. Сейчас она придёт, а вот и она! «Я увидела Эйджан, а рядом с ней стоял Хаджи ага. Я совсем не заметила тогда, на сколько красивы и богаты его одежды. С золотой вышивкой гранатового цвета кафтан, застёгнутый на бронзовые пуговки, у горла золотая брошь с зелёными камешками, воротник из богатого меха. На голове того же цвета, что и кафтан, тюрбан с алым пером. Наверно, он имеет тут очень тёплое место, раз может позволить такие наряды. Хотя и у Эйджан тоже красивое платье. Сегодня у неё, кстати, другое платье — нежно-голубое.» -Ну, что ты стоишь, хатун? Пойдём, не трать время! Тебя Султанша ожидает… А для начала тебя нужно сводить в хамам. -Хаджи ага, — окликнула девушка агу, который веселой походкой уже собирался уходить, чтобы доставить её в баню, — я тебе ничего не стала говорить, когда была больна! Но мне уже порядком начинает надоедать! Твой. Задиристый. И оскорбительный тон! И я не хатун! Я не невольница! Я свободная и вольная девушка! — прокричала ему вслед Гюльшен. Хаджи остановился и обернулся. Ему вдруг стало интересно, что она ему ещё скажет. -Гюльшен, Гюльшен! Не надо так…Он же… — попыталась вмешаться Эйджан, она не хотела, чтобы произошла ссора. -Да кто бы он ни был! Пусть не смеет так со мной разговаривать! -Ха, и году ни прожила, — подошёл к Гюльшен Хаджи и взял её руку в свои ладони, — а уже так разговариваешь! — он наклонился к ней и сказал на ухо. — Прости, если что, но я не пытался тебя как-то обидеть. Говорю тебе это, так как наша Султанша проявила к тебе интерес. — И, продолжив уже нормальным голосом, он произнёс. — А хатун — это не обязательно невольница. Мы так обращаемся к любой девушке, которая не имеет каких-то статусов. Здесь, если девушка родила Султану шехзаде, то она становится Султаншей и Валиде. -А кто такой шехзаде? Валиде? -Ооо, тебе много рассказывать! Поживёшь в гареме, если так сочтёт нужным Кёсем Султан, то всё тебе придётся узнать. Иначе пропадёшь во дворце! Идите уже в хамам. Эйджан, помоги ей. Султанша уже распорядилась, чтобы ей принесли платье. Тебе евнух его принесёт, как только Гюльшен будет готова его надеть. -Хорошо, Хаджи. -Я буду у Султанши.       «Раз поворот, прямо по коридору, два поворот направо, прямо, прямо, еще раз направо,» — считала повороты Гюльшен. -Пытаешься запомнить дорогу? — спросила Эйджан. — Ничего! Скоро запомнишь! В хамам тебе придётся ходить по расписанию раз в неделю. Двери открыли тёмнокожие мужчины, и Эйджан провела Гюльшен в первую комнату хамама — джамекян. Это было большое тёплое помещение, отделанное мрамором. Каждая мраморная плиточка имеет неповторимый мозаичный орнамент, слагающий удивительную картину. Потолок имеет форму купола. В центре — небольшой бассейн с мраморным фонтанчиком. На бортиках этого бассейна ожидали друг друга девушки-рабыни. Вокруг бассейна располагались кабинки, откуда выходили наложницы, которые обернули своё тело в белую лёгкую ткань. Эйджан объяснила своей новой подруге, что в следующую комнату нужно проходить в саронге. «Это ткань из хлопка, которую ты обернёшь так, чтобы не было видно груди где-нибудь до её середины. Он тебе будет где-то по щиколотку,» — объяснила Эйджан. Гюльшен зашла в так называемую раздевалку. Тут стояла софа, на которую можно было присесть и спокойно снять одежды. Когда Гюльшен уже была в саронге и стала выходить, то занавесь кабинки отодвинул молодой смуглокожий мужчина, взял её одежды и передал какой-то женщине, которая унесла их в какую-то комнатку. Гюльшен сильно покраснела и невольно прикрыла рукой грудь, опомнившись, что на самом деле ничего не видно, она отдёрнула руку. -Эйджан, — позвала Гюльшен свою спутницу. Та подошла к ней тоже в саронге, — что здесь делают мужчины? -Гюльшен, это как бы не мужчины… Ты что не знаешь? -Нет, я никогда не была в гареме. -Это евнухи. Каких ты будешь видеть мужчин в гареме, все они — евнухи. Специально набирают мальчиков с завоеванных земель, потом их кастрируют, чтобы, если и будет какая-то связь между евнухов и наложницей, то последняя не родила ребёнка. Но всё равно, если заподозрят хоть какие-то отношения, то это смертная казнь для обоих. -И Хаджи? -Что Хаджи ага? А, да, он тоже евнух. Главный евнух. Отвечает полностью за весь гарем, за девушек, за кухню, за порядок, за всё-всё-всё. Главный помощник Султанши. А теперь, Гюльшен, возьмём вон там мыло, медную чашку и пойдём в другую комнату. Я решила пойти с тобой, чтобы ты не потерялась там, — заулыбалась Эйджан. Вторая комната называлась илыклык. Здесь было ещё теплее. Эйджан рассказала, что здесь подготавливаются к жару следующей комнаты, процедурам. Обе девушки сели на бортик фонтана, их появление вызвало всеобщий интерес и бурю вопросов. Хорошо, если бы это был просто только интерес: у многих это чувство сплеталось с более пагубными чувствами, как ненависть, злоба, высокомерие и даже страх, например. -Кто же она? -Новая наложница Султана? -Прекрати, Келебек! Наш Султан же совсем ребёнок! -Нужно же готовиться заранее! Наверно, так считает Султанша. -Айгуль, а тебе бы только оправдывать Султаншу?! Пробиться хочешь в её личные служанки. -А, это же та самая девушка, которую притащил Хаджи ага! -Нашёл кого притащить во дворец! -Всё-таки, какая она красивая! А волосы! И личико! А фигурка-то ничего! Помыть, причесать, наверно, саму Султаншу превзойдёт! -Куда уж там! -Если она не ведьма! -Девушки, хватит! — прикрикнула Эйджан. — Вы пришли сюда отдыхать, или хамам стал местом грязных сплетен вдруг? -А кто она, Эйджан? -Скоро узнаешь, Келебек, ведь она будет в гареме. -Эйджан, она новая наложница? А откуда? -Девушки, уймитесь! Я сама не знаю, кто она и откуда! Знаю, только как зовут. -Меня зовут Гюльшен, — наконец ответила виновница волнения наложниц. -А откуда ты? -Фатима, либо ты сейчас принесёшь нам травяной чай и перестанешь расспрашивать, либо я доложу Султанше, что у тебя слишком длинный язык. -Да ладно, ладно…       Девушкам уже наконец надоело расспрашивать Эйджан, они поняли, что ничего не узнают. Многие из-за этого стали убеждены, что в этой новой хатун скрыта какая-то опасность, но решили промолчать и заняться своими делами. Одни разговаривали, другие делали массаж, пили чай. Эйджан отошла куда-то от Гюльшен, сказав, что скоро вернётся, поэтому Гюльшен, которой надоело опускать руки в теплую воду в бассейне, отошла к лежанке и расположилась там. Она подогревалась, как и плитка на полу, как и бортики бассейна, как и стены, чтобы никто не смог застудиться. Гюльшен немного стала засыпать, но проснулась, когда к ней подошли две незнакомые хатун, и одна тронула её за плечо. Та, которая дотронулась была брюнеткой с карими глазами, а её спутница с рыжим цветом волос и голубыми глазами, обе среднего роста, но чуть пониже Гюльшен ростом. -Меня зовут Айгуль, а это Фелиц. -А я Гюльшен. -Ты так взволновала гарем, — сказала Айгуль, — будь осторожна! В гареме разные девушки. -Спасибо, но я могу постоять за себя. -Гюльшен, а ты хочешь апельсин и орехи? — спросила Фелиц. — Мы взяли с Айгуль, а нам много. -Спасибо, Фелиц. Не откажусь. -А почему ты сидишь одна? Эйджан тебя чего-то покинула… -Она отошла по каким-то делам. -Да-к, пойдём к нам. Тебе быть среди нас. Эйджан — она при Султанше, — предложила Фелиц. Она взяла руку Гюльшен и потянула за собой. Троем они пошли к центральным лежанкам, где находилось большинство наложниц. Им прислуживали другие наложницы, которые стали служанками: делали им массаж, обливали из чашек тёплой водой, втирали масла, расчёсывали волосы. -Давайте, я вам помогу, — подошла чернокожая девочка к Гюльшен с чашкой розового масла. -Нет, нет, не стоит, — начала отнекиваться Гюльшен. -Стоит, стоит, Гюльшен хатун, не забывай, тебя ждёт Султанша, — Гюльшен обернулась и увидела, что за ней сидит Эйджан. — Я отошла немного. Султанша послала Хаджи агу сюда, чтобы узнать, что всё нормально. — Эйджан хотела ещё что-то хотела сказать, помедлила и всё-таки сказала только тише. — Он хотел сам зайти сюда, но я ему рассказала случай с евнухом в джамекяне, он решил не заходить. Сказал, что не буду смущать. -Ну, Гюльшен, — обняла за плечи девушку очередная незнакомка из гарема, — добро пожаловать! Раз с тобой разговаривает главная служанка Кёсем Султан, то ты имеешь большую цену. — Оценив взглядом Гюльшен, брюнетка с глазами цвета молочного шоколада и острыми чертами лица в сопровождении двух служанок удалилась в сыджаклык или иначе харарет. -Эйджан, Фелиц, Айгуль! Кто эта девушка? — Обратилась Гюльшен. Она легла на лежанку, а тем временем негритянка втирала ей какие-то масла в волосы, а другая колдовала над кожей лица. -Это Амальхан хатун, — ответила Эйджан. -У меня скоро голова взорвётся от стольких знакомых. -Гюльшен, ты же знакома не со многими ещё! — захихикала Фелиц. -Фелиц, твоя знакомая Айгуль уже попыталась перечислить мне всех-всех. -Она мечтает стать фавориткой падишаха, кстати, эта Амальхан, — сообщила Эйджан, — говорит, что к великим делам надо готовиться заранее. -Ну, удачи ей, — пожелала Айгуль и решила сменить тему, — Гюльшен, а ты не думаешь, что пора отправиться в места пожарче? -Да, пора, а то мы весь день тут просидим, а Султанша не любит, чтобы опаздывали!       Гюльшен медленным шагом направилась в сопровождении уже трёх девушек, ставшими ей в дальнейшем близкими подругами, в самую жаркую комнату хамама — сыджаклык. Все они легли на мраморные поверхности, которые были хорошо прогреты, но можно не бояться, что обожжёшься. Было не до разговорам каждой девушке, так как все отдались приятной неге и удовольствию от массажа, горячей воды, от пара. Их лица раскраснелись, сердца сильно забились, но дышать оставалось так же легко и приятно. Воздух был вкусный, так как в любом помещении хамама находились ароматические масла. Когда тело распарилось и расслабилось, то служанки стали растирать их. Как потом объяснили Гюльшен, так проводят чистку кожи. Потом тело намылили и стали обливать горячей водой, ещё и ещё пока всё не смыли. Когда все процедуры завершились, Гюльшен и остальные девушки вернулись в промежуточную, то есть вторую комнату, и отдыхали. Отдохнув и высохнув, Эйджан взяла под руку Гюльшен, и они отправились переодеваться. -Гюльшен, Султанша тебе пожаловала платье. Она надеется, что оно тебе подойдёт на первое время. -Хорошо, я посмотрю. «Неужели жизнь в гареме настолько беззаботна?! Одни прислуживают, другие, как госпожи, принимают все дары,» — рассуждала Гюльшен, пока снимала саронг. «Интересно, какое платье мне приготовила Кёсем султан? Ну-ка, посмотрим! Ах, оно прелестно!» — девушка приложила к своему телу платье. Оно ей подходило. Она решила примерить. «Ой, я в нём как ангелочек! Оно прекрасно!» Платье, подаренное Кёсем султан, было карамельного цвета, идеально подчёркивало талию девушки. Вырез обнажал верхнюю часть груди, но был не слишком большим, так чтобы не привлекать внимания на этом достоинстве женского тела. Длинные свисающие рукава из тонкой бежевого цвета ткани придавало длину, невесомость и хрупкость рукам, хотя у Гюльшен были и не длинные, и не короткие руки. Правда, не хватало какого-то браслета на запястья, как заметила она, и на шее бы смотрелось прекрасно какое-нибудь колье, чтобы завершить эту милую картину. Заглянула Эйджан. Заулыбалась, ей тоже понравилось милое отражение в зеркале. Предложила свою помощь забрать волосы, Гюльшен решила не отказаться. Закончив с причёской, Эйджан протянула Гюльшен платок на голову из прозрачной ткани. И, наконец, они вышли из хамама. Здесь их уже заждался Хаджи ага. -Эйджан, ну не ужели же нельзя было бы побыстрее сводить хатун в хамам! Уже Султанша беспокоится! -Ну, что ты, Хаджи ага! Ведь нужно красавицу подготовить, — Эйджан отошла в сторону, чтобы красавица предстала перед Хаджи. «Ах…ах, Аллах, каждому алмазу нужна огранка, но этому ничего не нужно! Какая осанка, талия, а гибкие руки и тонкие запястья. Худа чуть-чуть, но это не страшно… Только шрамик на лбу чуть-чуть портит это личико… А эта тоненькая вьющаяся прядка волос, выбившаяся из причёски. А зелёные лукавые глазки! А алые губки! Ах, Хаджи, что-то ты засмотрелся! Не простит тебя Аллах!» — Хаджи был просто очарован. Хоть и были недостатки во внешности у Гюльшен — и шрамик на лбу не совсем маленький, чуть отталкивающий, но, к счастью, не совсем портящий её красоту, а, наоборот, создающий какую-то тайну, придававший шарм своей обладательнице, и шрамики на руках, которые сейчас скрывали длинные рукава, и уже шрамы, а не шрамики на спине, и слегка оттопыренные ушки, но и не торчащие, как у некоторых — но сказать, что она не мила и не красива, это быть слепцом. А Хаджи, упрятав своего соловья внутри, который запел у него в мыслях, ничего не найдя сказать, протянул руку вперед, приглашая идти за ним в покои к Султанше.