Петербургские ночи

Прогнать образ юного порождения ночи мне не удавалось. К сожалению, он прочно поселился в моей голове и явно не хотел её покидать. После своеобразного акта осквернения впечатлений от нашей встречи – моего рукоблудия, то бишь, я решил всё же разузнать побольше о вампирском мире. И был крайне огорчен, так и не найдя в интернете ничего полезного, ибо был более чем убежден, что во всемирной паутине должны были затеряться хотя бы крупицы информации о моём виде. Но тем не менее всё же откопал архив малоизвестной итальянской библиотеки, в которой хранилась рукопись, предание под названием «Демонизм и инкьюбасы/саккьюбасы». В книге я узнал немного теории, прочитал о предположительном происхождении вампиров, но так и не узрел нужной информации, но вот в средине труда всё же отметил невзрачное название поэзии о вампирах - «Лабиринт ламий», текст которого автор приводил в слегка извращенном и перекрученном виде. Потратив долгие часы на поиск исходного текста и подстрочника к нему, я таки добился результата и, собрав по осколкам, как Кай собирал слово «вечность» из льдинок, полный текст, узнал то, что повергло меня в легкий шок: И ламия опутает руками, как терновник, Затащит в глубь лесов и в ночь, Вкусит тебя сполна, о мой любовник, Беги от твари прочь. А не сбежишь, не плачь да и не кайся, Ты более покоя не найдешь. А тварью темною навек же оставайся, И плод заветный ты сорвешь. А плодом станет юноша подспудный, Затянутый в леса ночною тварью. И пусть он по породе – чудный, Но он не обременен моралью. И будет это величайший грех, И вы вдвоем есть самый страшный блуд, А ночь есть у человека для утех, Наполни им собою, как сосуд. Целуй безжизненное тело, Вторгайся нежно, не спеша, И коль желание тобою овладело, Отныне станет лишь твоей его душа. И пускай человек человеку волк, Но ночь вас всё же любит. В слиянии вашем особый есть толк, Его кровь тебя не погубит. Я перечитал оригинал и подстрочник несколько раз, прежде чем делать выводы из увиденного, но всё говорило само за себя – я могу пить его кровь, но это едва ли не самая грязная и интимная вещь на всё свете. Я уже не мог остановится на достигнутом и продолжил искать материалы об интиме между вампирами и обменом крови в процессе и, чем дальше я заходил, тем больше ощущал безысходность и тупую, муторную, ноющую боль из-за невозможности получить ласки от столь желанного вампирёныша. Таинственный «Лабиринт ламий» привел меня к ряду других произведений, подстрочников к которым я так и не смог найти, а моего скудного итальянского банально не хватало, чтобы понять всё, но общая идея связывала все работы – вампиру не стоит пить кровь другого вампира, если он не хочет в итоге стать падшим изгнанником. Мне, по сути, и терять-то нечего, ибо ни к какой коммуне я не причислял себя, так как попросту не видал ранее себе подобных, но в голову закралась мерзкая и тошнотворная мысль, что как-то подобное грехопадение должно отразиться на падшем вампире, ибо в чём тогда суть? - «Я видел многие порождения ночи, но кровососущие мертвецы превзошли все мои ожидания. Они оккупировали весь Орлеан и всё время втягивали богобоязненный народ в грязные деяния. Они их спаивали, насиловали, заставляли пить свою кровь, склоняли к содомии и не оставляли ни единого шанса на спасение души. Но самыми отвратительными из них были – эльзке, от норвежского – elskere – любовники. Обычно, это два молодых парня, которые настолько углубились в греховность своих деяний, что перешагнули черту и стали падшими, меченными, заклейменными самими вампирами. Они вступали в сношения друг с другом и свершали самые скверные, богомерзкие и гнусные дела – питались кровью друг друга, испивая партнера едва ли не до дна, обмениваясь жизненной силой и отдавая себя во власть другого. Остальные вампиры избегали их, говоря, что подобное – болезнь, чума для души, которая искажает весь мир и уничтожает всё то светлое, что остается в ночной твари. Опознать их проще некуда – все тело моментально покрывала сетка из тончайших темных узоров, которые повторяли контур всех вен и артерий, как бы намекая на то, что в них течёт порченная кровь. В конце концов, таких вампиров предавали анафеме в коммуне и уничтожали, как последнюю и самую гадкую скверну». Слова эхом отдавались в голове, казалось, что они пронизали каждую клеточку моего тела и заставили его оцепенеть. Неужели я никогда не смогу слиться с ним?