Мне тебя обещали

Ньют большую часть ночи провел без сна, сдвинувшись на самый край кровати, чтобы не дай бог капитан коснулся его случайно, перевернувшись во сне. Он лежал на боку, не сводя взгляда то с лица, то с размеренно вздымающейся груди спящего мужчины. Вот он, капитан, прямо перед ним, тот самый Грейвз, что оскорблял его, не считался с его мнением, день за днем напоминал ему то, насколько он никчемен, угрожал… И в то же время не он. Помощник капеллана крепко зажмурился, снова открывая глаза, но картинка не изменилась. Лицо капитана было на удивление спокойным, даже ресницы не подрагивали, но Ньют не замечал его, он видел лишь Персиваля. Того самого Персиваля, чуткого, нежного, ласкового... Того, который был готов поступиться ради него своими принципами, того, кто был смертельно обеспокоен каждым его самым маленьким порезом, того, кто так сладко целовал его в губы, ловя каждый его вдох… Наваждение слишком яркой картиной замельтешило перед глазами и Ньют залился краской, ощутив, как внизу живота вновь разгорается знакомый жар. Он резко подорвался с кровати и вышел в общую комнату расположения, усаживаясь за стол и, уперевшись в него локтями, запустил пальцы в собственные волосы. Кажется он начинал сходить с ума. Ньют сложил руки на стол, опуская на них голову, и не заметил, как его сморил долгожданный сон, лишенный сновидений. Пробуждение вышло слишком неожиданным. Помощник капеллана едва успел ухватиться за край стола, чтобы не упасть и не приложиться к столешнице головой, когда капитан ногой выбил из-под него стул. - Доброе утро. Я начинаю сомневаться, что существует способ выбить из тебя твое упрямство. - Грейвз был уже одет по всей форме и собирался уходить, застегивая на ходу пуговицы на кителе. - Оставайся здесь и жди моего возвращения. Услышав не отличавшийся своей оригинальностью приказ Ньют подорвался на ноги. - Капитан! - Он рванул вслед за Грейвзом, но остановился в двух шагах, осознав, что едва не был готов начать его умолять отпустить его в госпиталь и лишить бесполезного ожидания. - Капитан Грейвз… Я прибыл на фронт, чтобы приносить пользу. А оставаясь здесь я лишь бессмысленно слоняюсь из угла в угол. - Не хватает работы? - Грейвз обернулся, удивленно вскидывая бровь. - Да, капитан. Прошлой ночью я не мог уснуть, пришел сюда и задремал на столе… Вы и сами видели. Лучше валиться с ног от усталости и мечтать о сне, чем слоняться в его поисках половину ночи. Капитан лишь пожал плечами, закуривая очередную сигарету. - Будет тебе работа. Жди здесь, я распоряжусь, чтобы обед тебе принесли. Прошло не больше часа с ухода Грейвза, которых хватило Ньюту, чтобы воспользоваться капитанским душем (это и впрямь была роскошь, если конечно грубо сколоченное из досок сооружение, напоминающее будку с бочкой наверху можно было назвать душем), приведя себя в порядок, заправить постель и снова начать маяться от безделья, как на пороге появился знакомый лейтенант. Он распахнул дверь, пропуская внутрь троих солдат, нагруженных деревянными коробками, и велел сложить все это добро у стола. - Капитан велел принести это тебе, сказал, что ты знаешь, что делать. - Что это? - Помощник капеллана заглянул в одну из коробок, набитых какими-то бумагами, поднимая из нее верхний листок, испещренный неровными рядами цифр. - А сказал, что знаешь… Отчеты. Вернее то, что нужно пересчитать и в них превратить. Видишь ли, это обязанность помощника капитана вести все учеты, в армии полно бумажной волокиты, которую мы должны предоставлять в главный штаб - раненые, медикаменты, провизия, боеприпасы… Но капитан Грейвз долгое время никого не назначал на эту должность, и сам не вел никакого учета, вот и скопилось бумаги. А начальство того и гляди уже лично нас навестит, чтобы наподдать всем хорошенько под зад - без отчетности мы здесь все равно что банда анархистов с винтовками. Ньют лишь кивнул, догадавшись о том, какую именно работу нашел для него капитан - прикрыть его ленивую задницу. Лейтенант распустил солдат и сам собрался уходить, решив, что его объяснений более, чем достаточно, и замешкался на пороге, запуская руку в карман и вынимая оттуда маленькую пузатую книжку в черном переплете. - Кстати, капеллан просил тебе передать это. Сказал, что раз теперь у тебя полно времени, ты наконец то выучишь ее полностью. - Он подошел к столу, с хлопком опустив на нее книжку. Поверх черного переплета золотыми буквами было оттиснено слово Библия. Помощник капеллана весь день провел, разбираясь в бумагах, разложив их сначала на столе, а после занимая и львиную долю пола, пытаясь хотя бы найти откуда ему начать. Оказалось, что никто не вел дельных записей с самого первого дня назначения капитана как главнокомандующего этой частью фронта - солидный отрезок времени, - все записывалось на каких-нибудь огрызках, дополнялось кривыми пометками на полях, а затем отправлялось в ящики с глаз долой. Ньют так погрузился в работу, что едва заметил, как ему принесли обед, вскинув голову только когда сапоги повара оказались у самого его носа, склонившегося над разложенными на полу бумагами. Нечего и удивляться, что припозднившийся капитан обнаружил его спящим прямо на полу, едва ли не у самого входа в расположение, так как все остальное пространство было устлано плотным ковром бумаг - остался лишь узкий продуманный проход вдоль стены к двери спальни. Грейвз ухмыльнулся, поднимая мальчишку на руки и унося его в кровать. Он мягко уложил его на матрац и осторожно стянул с него рубашку, высвобождая тонкие руки из грубой ткани формы. Без нее, висящей мешком, помощник капеллана казался еще меньше и беззащитнее, в который раз заставляя капитана задуматься о том, что привело этого мальчишку на порог ада - рано или поздно они вновь пойдут в наступление, и Ньюту, как духовному лицу, предстоит идти в первых рядах, бросаясь грудью на вражеские баррикады. Капитан легко смахнул трогательно пересекшую лоб Скамандера рыжую прядку и снял с себя форму вместе с рубашкой, ложась рядом на постель. Разумеется он давно уже мог раздеваться и без помощи мальчишки. Следующие дни выматывали Ньюта так, словно он снова весь день под жарким солнцем таскал носилки с ранеными. Но эта работа была даже лучше - нестройные ряды цифр заполняли его голову без остатка, вытесняя из нее любые другие мысли, избавляя его от раздумий о капитане, вот только даже не думая о Грейвзе, Скамандер то и дело видел перед глазами Персиваля. Видел, слышал и чувствовал… Чувствовал прикосновение его рук, поцелуи его губ и… 46-ой год был особенно жарким. Они пошли на ярмарку, и Персиваль затащил его в комнату страха, там было темно, но что главное - место не пользовалось особой популярностью, а если кто-то в то время и решил посетить этот аттракцион, то должно быть его стоны, сдавленно вырывающиеся сквозь ладонь Персиваля, зажимающего ему рот, и от того больше походившие на вой приведения, перепугали их не на шутку. Но это еще не все. Были и другие дни, другие года… 45-ый, 47-ой, даже один раз 50-ый, скакали перед его глазами, словно солнечные блики на неспокойном озере в яркий день, иногда становясь слишком откровенными, заставляя его то и дело утыкаться лбом в земляной пол, хранящий прохладу даже в жаркое лето 44-ого, и ждать, пока тело успокоится. - Еще не спишь? - Дыхание капитана прошелестело по шее Ньюта, заставляя волоски на коже встать дыбом, и помощник капеллана вскочил со стула, резко оборачиваясь, едва не угодив затылком капитану в нос и только чудом не снеся со стола стопку просмотренных им за сегодняшний день бумаг. В этот день Грейвз явился раньше обычного, заставая его еще не спящим. - Бросай свои бумажки, идем спать. Капитан делано повел плечом, словно разминая его и поморщился. - Поможешь мне раздеться? Ты не представляешь, какая это мука, когда ты отлыниваешь, и мне приходится делать это самому. Ньют только закатил глаза, устало вздохнув, и сделал шаг к капитану. Прошла уже неделя с того дня, как он впервые засел за отчеты, и за эти дни Грейвзу лишь раз удалось застать его не спящим, как-то ведь он и без него справлялся, но сил на препирательства попросту не осталось. Он подошел вплотную к мужчине, втянув носом дым из зажатой в его зубах сигареты, и нахмурился. И, прежде чем осознал, что он творит, Ньют поднял руку, вынимая сигарету изо рта капитана и бросая на пол, тут же гася маленький огонек на ее конце сапогом. - В спальне только не курите, мне еще здесь спать. - Грейвз в удивлении распахнул глаза, глядя на мальчишку сверху вниз. Видимо на здравый смысл и опасения сил у Скамандера тоже не хватало. Ньют коснулся пальцами верхних пуговиц на рубашке капитана и замер - грудь под его руками мелко подрагивала. Он поднял взгляд и понял в чем причина - Грейвз смеялся. Так по простому и добродушно, не стал вновь прожигать его взглядом, хватать его за руки или за одежду и угрожать, просто смеялся, щуря глаза, и от того больше походя на знакомого помощнику капеллана Персиваля с паутинкой морщинок возле глаз. Скамандер судорожно сглотнул, делая над собой усилие и расстегивая верхнюю пуговицу на воротнике формы. Персиваль был рядом, его Персиваль, настоящий… - Капитан… - Ньют и сам не заметил, как открыл рот. Если бы осознание помедлило лишь секунду - он точно начал бы озираться в поисках того, кто нарушил царящее в спальне молчание. - Вам когда-нибудь казалось, что один человек словно был рядом с вами всю вашу жизнь, даже если вы впервые его увидели? Грейвз молчал, и помощник капеллана, начиная краснеть от мыслей, что сморозил глупость, продолжил расстегивать рубашку, уже не ожидая услышать ответа. Он расстегнул манжеты и знакомым жестом потянул рубашку вниз, обнажая плечи и тонкую полоску бинта на руке капитана - ему все еще полагалось носить повязку. - Не припомню подобного. - Ньют поджал губы - неужели он думал, что ответ будет иным? Это он сумасшедший, а записывать остальных к себе подобным не стоило. - Но мне знакомо чувство, когда один человек становится всей жизнью. Скамандер замер, судорожно сжав пальцами оказавшуюся в его руках рубашку. Сказанное его так поразило, что он даже не сразу вспомнил, что капитан был женат. Земля резко ушла из-под ног, словно весь мир сместился на пару сантиметров в сторону и Ньют оступился, хоть и стоял на месте. Грейвз тут же шагнул к нему, придержав за плечи и прижав его к себе, всматриваясь во внезапно побледневшее лицо помощника капеллана. - Эй, монах, с тобой все в порядке? Кажется, сегодня ты переработал. Мысли Ньюта сбились в одну кучу, ярко алым выводя лишь одно слово - Персиваль. Его щека лежала на горячей, остро пахнущей потом после тяжелого дня груди, сильные руки прижимали его к ней, даже сквозь одежду распространяя вокруг себя заботу, электрическими разрядами впивающимися в спину. Его наполнили какое-то неимоверное облегчение и почти что щенячий восторг от этого прикосновения, которые беспрепятственно овладев всем его телом, налились тяжестью, словно грозовые тучи влагой, дрожью спускаясь вниз к ногам и паху. Помощник капеллана резко отступил назад, оттолкнувшись от капитана ладонью. Он потер рукой глаза, скрывая собственное смущение, уже залившее его щеки румянцем, и притворяясь, что и правда, в буквальном смысле валится с ног от усталости. - Да, все хорошо. Мне просто нужно немного побыть на воздухе. Ложитесь спать. Грейвз лишь пожал плечами, опуская руки и усаживаясь на кровать. - Учти, если тебя не будет дольше 10-ти минут - я отправлюсь на поиски. Не хочется, чтобы ты вновь “упал” и потом забрел во вражеские окопы с отшибленной памятью. Ньют кивнул, соглашаясь со всем и даже не будучи уверенным в том, слышал ли он хоть одно слово, и рванул из спальни, выбираясь на улицу и жадно заполняя пылающие легкие прохладой ночи. Но тело его продолжало гореть, паскудно подбрасывая ему воспоминания из еще не наступивших дней. Он, не замедлившись ни на секунду, обогнул расположение, по узкой тропинке добираясь до строения, именовавшегося капитанским душем и скрылся ото всех возможных любопытных глаз за деревянными перегородками. Помощник капеллана только сейчас заметил, что он все еще сжимает в руке рубашку капитана… Черт! А если он заметил и сейчас идет следом, чтобы вернуть ее, или того хуже - спросить, зачем она ему сдалась, или… нет, о том, что Грейвз заметил его состояние не хотелось даже думать. Ньют перестал дышать - расслышать что-либо через собственное дыхание вырывающееся сквозь открытый рот не представлялось возможным, но вокруг царила тишина. Ни шагов, ни голоса… как же было тихо с тех пор, как обе стороны перестали поливать друг друга огнем артиллерии. Скамандер сделал глубокий вдох, стараясь успокоиться, он прислонился к дощатой стене лбом, уставившись на часть военной формы в своей руке, и поднял ее к своему лицу. Это был край. Это был его личный обрыв, с которого делаешь шаг и срываешься в пустоту и летишь, летишь… Летишь так долго, как в самый глубокий в мире колодец и видишь лишь маленький кружок неба там, далеко наверху - твоя прежняя жизнь и он все удаляется от тебя. А внизу только пламя и сжигающее одно единственное слово, отпечатавшееся на веках с внутренней стороны - Персиваль. Ньют со злостью расстегнул собственную ширинку, запуская в нее руку и обхватив неприятно трущийся о ткань, ставший слишком чувствительным член. Он прижимал чужую рубашку к своему лицу, вдыхая запах капитана и закусив ткань зубами, чтобы не дай бог не проронить ни звука, позволившего бы кому-нибудь обнаружить его за столь непристойным занятием, и неистово толкался в свой кулак, до боли натягивая крайнюю плоть и обнажая головку. Его ладонь была сухой, но Ньют не обращал внимания на проскакивающие сквозь удовольствие вспышки неприятных ощущений, словно желая наказать самого себя за постыдные мысли. О господи, он желал другого мужчину, желал его так, что готов был упасть перед ним на колени и умолять его о благосклонности. Запах Грейвза был повсюду, даже во рту, прибывая с измочаленного куска рубашки и растворяясь в слюне. Помощник капеллана дернулся еще несколько раз и замер, не сдержав одного единственного стона и забрызгав спермой дощатую стенку. Его колени задрожали и он сполз вниз на все еще не высохшую после его утреннего душа землю. Чертов Грейвз, чертов грейвз, чертов… - Господи, да за что мне это… - Ньют жалобно всхлипнул и поднял взгляд на слабо блестевшие при лунном свете мокрые капли на дереве. Он со злостью загреб пальцами влажную землю, оттирая ее комками следы своего ночного прегрешения. Закончив, он вернулся в расположение, как можно тише притворив за собой дверь и опуская рубашку на спинку задвинутого под стол стула, надеясь, что все выглядит так, словно он ее тут и оставил, перед тем, как уйти. Ньют отсутствовал явно больше, чем 10 минут, но Грейвз уже крепко спал.