Мне тебя обещали

Было ли дело в стрессе и эмоциональном истощении, или же и впрямь Ньют переработал, не рассчитав собственные силы, но в ту ночь он спал как убитый. Ему не снились сны, как и не преследовали картинки из будущего или прошлого, и с утра он почувствовал себя отдохнувшим более, чем за все дни с того самого момента, как он имел неосторожность отозваться на голос капитана в госпитале. Грейвз уже ушел - в последние дни он вставал слишком рано и всегда уходил задолго до того, как просыпался помощник капеллана, позволяя ему подольше понежиться в постели, - и Ньют бодро начал новый день, готовый наконец-то увидеть приближающийся конец бесконечных отчетов. Где-то глубоко внутри его приятно грела мысль о признательности капитана за всю проделанную работу (за то что прикрыл его задницу). Он закрыл глаза, слишком явно представляя улыбающегося Грейвза, который рассыпается в благодарностях, опускает руку на его голову и гладит его по волосам, отчего между прядок проскакивает целый табун мурашек, скатившихся к затылку и ринувшихся вниз по спине, делает шаг к нему ближе, наклонившись и приподняв его лицо за подбородок, его глаза излучают такую нежность, и Ньют тянется к его губам, чтобы… Персиваль... Помощник капеллана резко распахнул глаза, вцепившись пальцами в край столешницы опасаясь, что собственные ноги вновь предадут его и он рухнет на пол. Капелька пота проложила мокрую дорожку у него между лопаток, и Ньют до скрипа стиснул зубы, выдавливая сквозь них протяжный выдох. В паху вновь все налилось тяжестью, мешая ему думать о работе, цифры разбегались от рассеянного внимания, никак не желая принимать четкие очертания. Ньют с силой хлопнул обеими ладонями по столу, следя за собственными руками, словно опасаясь, что они сами, против его воли, вновь найдут ширинку, в надежде подарить ему удовольствие с привкусом капитана Грейвза на губах… Чертов Грейвз… И все же, оставив капитана ночью одного в постели, день он закончил там же, где и вчера - среди плотно сбитых досок душа, со злостью толкаясь в собственный кулак, - он не мог находиться рядом с Грейвзом, не мог физически. Так не могло продолжаться долго, рано или поздно он рисковал либо быть обнаруженным, либо сойти с ума окончательно. Но к счастью, долго это и не продлилось. Через три дня все изменилось. Тем утром Ньют не желал просыпаться. Ему было тепло, удобно, сон еще не совсем растворился и крутился вокруг него неназойливым мягким облаком, то и дело прикасаясь к его щеке и позволяя ненадолго забыться. Но даже он не мог скрыть от помощника капеллана того факта, что капитан прижался к нему во сне со спины, и тяжелая рука прижимала его к горячему телу сзади за талию. Он не шевелился, ничем не выдавая того, что уже проснулся, чтобы не спугнуть такой естественный для спящего человека, но такой нежный и в тоже время собственнический жест. Он наслаждался им. Наслаждался ровно до того момента, как рядом с его ухом раздался хриплый шепот - капитан тоже не спал. - Не начинай сегодня работу, сегодня состоится собрание, нам понадобится стол и не дело, если он будет завален бумагами. Ньют неосознанно сжался, напрягая все мышцы и собираясь улизнуть из постели, но рука на его талии лишь крепче обняла его, сдвигая ближе к капитану. - Тшшш… Можешь полежать еще немного, не часто выдается возможность понежиться в постели подольше. Скамандер сдался, снова закрывая глаза. В конце концов, он был достаточно сумасшедшим, чтобы представить, что он лежит сейчас в одной постели с Персивалем, и никаких последствий от этого прикосновения, кроме самых приятных, последовать не может. Они едва успели наконец-то вылезти из кровати и молча одеться, не глядя друг на друга (по крайней мере Ньют не смотрел на Грейвза, а вот за его глаза он ручаться не мог) когда в расположение вошли знакомый Ньюту лейтенант и еще несколько человек офицерского состава, которых до этого ему доводилось видеть лишь мельком и не здесь. - Скамандер, на выход. - Грейвз отдал ему приказ, и Ньюту ничего не оставалось, кроме как подчиниться. Он вышел, притворив за собой дверь и, здраво рассудив, что никаких уточнений, что он должен все время находиться снаружи не поступило, отправился в сторону кухни, чтобы хоть раз позавтракать по-человечески, а не печеньем или остатками ужина. Позже он заглянул в госпиталь, скорее по привычке спросив нет ли для него работы, и даже помог медикам убрать койки отбывших на службу солдат, ранения которых оказались не столь серьезными и успели затянуться. Везде царило какое-то неясное напряжение, причина которого была Ньюту не ясна. Все словно неосознанно готовились к чему-то, собирали вещи, упаковывали медикаменты в железные ящики, и все молча, не проронив ни звука. Он заглянул в маленькую каморку, в которой жил раньше, и обнаружил в ней капеллана, который тихо читал вслух библию, лежавшую закрытой у него на коленях - он и без этого помнил каждое слово наизусть. - Святой отец, вы позволите? - Ньют дождался одобрительного кивка и уселся на жесткую койку рядом с капелланом. - Простите, я был так занят новыми обязанностями, что совершенно забыл навестить вас… - Ничего, ты думал обо мне, а хороших мыслей порой достаточно. Как твоя служба у капитана Грейвза? В последний свой визит он очень хорошо отзывался о тебе, сказал, что не знал, чтобы без тебя делал. Помощник капеллана издал тихий смешок, он то знал, чтобы тот делал - получил бы по шее от какого-нибудь майора, или кому он там непосредственно подчинялся. - Он завалил меня бумажной работой, в основном этим и занимаюсь. - Ньют не к месту вспомнил о некоторых других своих занятиях по ночам и потер лицо ладонью, скрывая, что его щеки залились стыдливым румянцем. - Ньютон… Тебя что-то беспокоит? Скамандер едва не подскочил со своего места, заливаясь краской еще сильнее. Ну конечно, святой отец знал его как облупленного, ему ли было не заметить странное состояние своего приемного сына и помощника по совместительству. - С тех пор как я впервые увидел капитана, меня мучает странное чувство, что я видел его и раньше. - Ньют перевел тему и утаил, что видел его не только до войны, но и после, многие годы их совместной жизни, проносящиеся у него перед глазами, словно он там уже побывал. - Мне кажется я видел его еще в детстве, в Саутгемптоне, в нашей церкви. - Это вполне вероятно. - Как ни в чем ни бывало ответил капеллан, поднимаясь на ноги и начиная, как и медики, складывающие свои вещи, собирать книги в стопку. - Его отец был проповедником вплоть до 35- го года. У них с отцом были весьма напряженные отношения. О покойниках либо хорошо, либо никак, но старый пастор был весьма ортодоксален во взглядах, я слышал он запретил нашему капитану жениться лишь потому, что его избранница была еврейкой. Ньют лишь кивнул, вспоминая свое путешествие в один из дней прошлого и то, как Грейвз кричал на проповедника. Если он был так зол на своего отца, представителя духовенства, это могло объяснить его обращение с помощником капеллана в первые дни их знакомства, Ньют ведь тоже каким-то боком относился к церкви. - Простите, был? - До Скамандера наконец-то дошло, что отца Грейвза больше нет в живых. - Да, был. Насколько ты помнишь, я уже порядка 10 лет проповедую в нашей церкви. Старый пастор погиб во время той бомбардировки, когда ты лишился родителей, один из снарядов упал на дом капитана, поэтому вся его семья, отец, мать и двое младших братьев с женами, гостившие тогда у них тоже погибли. Не знаю, можно ли сказать, что мистеру Грейвзу повезло, ведь теперь он, как и ты, живет с этой болью внутри. У Ньюта сжало сердце. Он столько времени ненавидел капитана за то, что тот был черствым куском дерьма в его глазах и недоумевал, куда делась вся его человечность, лишь на мгновение высунувшая нос через целую баррикаду жесткого военного бездушия в ту ночь, когда ему пришлось пытать лазутчика, а он оказывается просто выстроил вокруг себя стену, чтобы не показать точно такую же боль в своем сердце, которая раздирала порой и самого помощника капеллана на части. И он то был совсем ребенком, детям проще начать новую жизнь, погребя все несчастья под новыми яркими воспоминаниями, а как быть тому, кто скорее всего, уходя хлопнул дверью, вместо того, чтобы обнять родных на прощание… Ньют внезапно осознал, что ударившая в грудь жалость заставила выступить в уголках глаз предательскую влагу. Он быстро заморгал, не разрешая сейчас себе расклеиться, но капеллан еще не закончил. - Ньют, у меня будет к тебе огромная просьба. Совсем скоро наступит тот судный день, когда мы можем все отправиться к господу, мы на войне и каждый день здесь может стать последним. У капитана слишком много претензий к нашей церкви, но я прошу тебя поговорить с ним, не позволяй ему уйти с таким грузом в душе. Помощник капеллана шел обратно в плохом расположением духа. И что, по мнению капеллана, он должен был сделать? Заставить Грейвза помолиться перед боем или же принять очередную его исповедь? Отпустить грехи? Да он даже не духовное лицо, ему всего семнадцать, он даже не знает толком в каких случаях стоит отдавать честь и, учитывая род его занятий последние полторы недели, он скорее больше походит на бухгалтера, чем на того, кто может “скинуть груз с души”. Ньют в сердцах пнул какой-то ком земли, и тот рассыпался под его ногами пылью. До чего же жарким выдалось лето 44-го… Солнце уже клонилось к земле, когда он наконец-то достиг расположения, как раз успев заметить, что лейтенант и другие офицеры покидают врытое в бок окопа помещение. Грейвз вышел за ними следом, пожав руку каждому на прощание и, прислонившись к стене, закурил очередную сигарету. Он оглянулся и, заметив Ньюта, подозвал его к себе жестом. - Приведи те бумаги, которые ты уже пересмотрел, в порядок, сегодня они отправятся штаб. А потом… На сегодня я даю тебе вольную. Можешь провести ночь где хочешь, завтра мы идем в нападение. Судный день, предсказанный капелланом оказался куда ближе. Скамандер закусил губы, свыкаясь с этой мыслью - завтра, казалось, что у него еще полно времени. Сколько всего человек может успеть за целую ночь? Паника повременила со своим появлением, и Ньют молча исчез за дверью. Он с тяжелыми мыслями сложил все отчеты по коробкам, написав к жалкой кучке оставшихся нечитаемых бумажек, которые он не успел привести в божеский вид, свои комментарии, которые должны были помочь разобраться тем, к кому они попадут, нестройные ряды цифр. Вернувшийся в расположение Грейвз, весь пропахший дымом нескончаемых сигарет, застал его как раз за этим делом. - Заканчивай, уже стемнело. - Да, капитан. - Помощник капеллана сдвинул все коробки к стене и поднялся на ноги, неловко замявшись на одном месте. - Капитан, вы проведете всю ночь здесь? - Да. - Грейвз с легким удивлением смерил Ньюта взглядом, принявшись расстегивать свою рубашку, видимо, сегодня он даже не будет просить его помочь ему раздеться. Напряжение наваливалось сверху падающим небом, все, включая хищника затаились перед надвигающейся бурей. Время придирок и неловких намеков прошло, началась настоящая жизнь, и к концу завтрашнего дня многие ее лишатся. - Если ты о том, не хочу ли я с кем-нибудь попрощаться, то этим людям я пожал руку у входа. А ты, я думал, захочешь навестить капеллана… - Я был у него утром. - Ньют судорожно сжал кулаки, отгоняя прочь и собственное смущение, и страх за последствия, и все опасения, даже далекий привкус уже совсем не страшного хищника в воздухе. Это могла быть его последняя ночь в жизни, как и последняя ночь Грейвза, у него не было права молчать и глупо упускать свой единственный шанс лишиться жаркого наваждения. - Капитан, вы сказали, что я могу провести эту ночь там, где я захочу. Я хочу провести ее здесь, с вами.