Год спустя.
— Хэй, Шиничи-кун, ты чего? — Куроба немного пьяно хихикает, но взгляд полон странной заботы. — Ты словно что-то грустное вспомнил. — Если и да, то что?.. — тихо фыркает Шиничи, задумчиво болтая стакан с виски в воздухе и разглядывая кружащиеся в нём льдинки. В голове было легко и даже немного пусто, а ноги совсем немного не слушаются. Впервые тоска немного отступает, позволяя немного порадоваться жизни. — Может, поделишься тогда? Легче будет, — более серьёзно предлагает Куроба, а его рука мигрирует на талию Шиничи, прижимая того к хорошо слаженному телу. Иногда даже кажется, что Куроба просто-напросто влюблён в Шиничи, но тот не уверен, фокусник же признаваться не спешит, лишь изредка позволяя себе что-то странное. Но сейчас от этого даже немного лучше и спокойнее, так что детектив расслабляется и укладывает голову на плечо замершему от неожиданности Куробе. — Боюсь, что однажды дорогой мне человек понял меня не так, потому что я немного не успел, — делится с ним сокровенным Шиничи, зная, что секретов Куроба не выдаёт. Тот, конечно, болтун серьёзный, но таких вещей у него под пытками и кулаками Ран не вытащишь. Алкоголь медленно развязывает язык Шиничи, позволяя ему меньше стыдиться себя и прошлого. Запах, знакомый запах опьяняет сильнее, отчего малопьющему детективу уже совсем хорошо, лишь самые задворки сознания задаются вопросом, откуда столь знакомое ощущение на душе. — Вот как... Ты из-за этого убиваешься с самого нашего знакомства? — осторожно спрашивает фокусник, навевая воспоминания об их первой встрече. А вспомнить определённо есть что: Хаттори тогда вытащил Шиничи на прогулку, но нарвался на Хакубу, с которым сцепился в перепалке. Скучающий Куроба заявил, что он с Шиничи идёт на свидание, а детективы пусть занимаются своими брачными играми где-нибудь ещё, после чего утащил потрясённого до глубины души Шиничи за руку в кафе быстрее, чем Хаттори возжелал их убить. Собственно, Куроба устроил из шутки полноценное свидание с походом по книжным магазинам и ехидными комментариями над глупыми книжками. А после он оказался как-то константой в жизни Шиничи, которую никак не убрать: слишком возмущается. Вот и сейчас он припёрся вместе с Шиничи на день рождения Хаттори, хотя его-то никто не звал. Наверно. Шиничи в этом уже не уверен, уж слишком быстро кансаец простил наглеца. Но сейчас выяснять ничего не хочется. Голова немного кружится, и хочется куда-нибудь упасть. Хорошо... — Пошли, давай уложу тебя, — смеётся тихонько Куроба, подхватывая его на руки. — А то ты сейчас уснёшь. Ты слишком пьян уже, с тебя хватит. — Я тебе что, девчонка, чтобы на руках таскать? — вяло возмущается Шиничи, цепляясь несильно за плечо парня. Тот фыркает, пока нос Шиничи сам утыкается в чужую шею, где очень комфортно и тепло. — Как думаешь, он меня простил? — шепчет Шиничи, прикрывая глаза. — Вы с ним похожи... Взбалмошные, сильные... Во всех смыслах. И загадочные... Настоящие фокусники... Атмосфера доверия укутывает Шиничи в своеобразное одеяло, пока он тихо улыбается и не думает над тем, что говорит. — А с чего бы ему не прощать тебя? — изумляется практически искренне Куроба, унося его прочь с вечеринки. — Неужели ты сделал с ним что-то совсем отвратительное? — Говорю же... Не успел... Я был слишком шокирован и не успел, не успел, не успел отреагировать! Не успел ответить, не успел поймать, не успел объясниться! — пьяно шепчет Шиничи, цепляясь сильнее за плечи Куробы и слегка дрожа, слишком зацикливаясь на двух словах. — Понимаешь?.. Всё бы могло быть чуть иначе! Шиничи и самому кажется, что он перебрал алкоголя, но сейчас не мог остановиться. Год невысказываемые слова рвались на свободу, а внимательные уши фокусника способствовали их выходу. — Что именно? — тихо уточняет Куроба почти что с некой горечью, будто и сам вспоминая что-то не самое хорошее в своей жизни. — Многое... Я хотя бы объяснил идиоту, что у него есть шанс... Надо было просто подождать буквально неделю, когда бы я закончил с Организацией и получил бы заслуженные тумаки со сломанными рёбрами от Ран... — выдыхает Шиничи, устраиваясь чуть удобнее в чужих руках. — А так... Я боюсь, что случайно разбил ему сердце... Только потому, что я — идиот, неуспевший ответить на один-единственный поцелуй вовремя! А он... Он сбежал, напуганный... И теперь вряд ли придёт. Шиничи откровенничает всё больше, потихоньку замечая напряжение Куробы. Совсем немного, самые мелочи: сжавшие чуть сильнее пальцы, странное молчание, легкое подрагивание тела в какие-то моменты. Как давно Куроба взял его на руки? Как долго держит? Неужели негде уложить Шиничи? Или тому просто нравится держать в руках детектива, слишком пьяного для возмущения и сопротивления? — Ты не пробовал с ним связаться? — спрашивает Куроба, но голос его до странного дрожит. Самую малость, практически незаметно, но дрожит, отчего Шиничи разлепляет глаза и смотрит на него. — Если бы я мог... Куроба, если бы я только мог... — отзывается с горечью Шиничи, продолжая наблюдать за странным поведением парня. — Я ничего о нём не знаю, представляешь? Ни лица, ни имени. Лишь приблизительно возраст, ум и самую малость безбашенную и манящую личность. Я идиот-детектив, влюбившийся в вора, которого я никогда не смогу найти, если тот не захочет этого. — Ты ещё скажи, что в Кида влюбился, — слегка натужно фыркает фокусник, отводя немного взгляд. Рука же детектива чувствует резко ускорившийся пульс. Куробу... волнует ответ на этот вопрос? — Ты ещё скажи, что ревнуешь меня к нему, — пытается отшутиться Шиничи, но замирает, заметив, как вздрагивает Куроба, самую малость покраснев. — Эй... Ты же не можешь... — детектив резко трезвеет, не в силах поверить своей догадке, что это действительно так на самом деле. Однако Куроба молчит, не собираясь отшучиваться или как-то опровергать его слова. А потом до Шиничи доходит ещё один факт, отчего он вновь с силой утыкается носом в чужую шею и жадно-жадно вдыхает запах. Терпкий, сладкий, похожий на лёгкий алкоголь. Совсем как какой-нибудь сидр. Дурманящий голову и навевающий воспоминания о последней встрече с Кидом. Он чувствует, как дрожит Куроба, как он волнуется, явно догадываясь, чем вызван такой бурный интерес к своей шее. — К-кид-сан... — шепчет Шиничи, касаясь шеи губами и резко хватаясь за плечи, отчего Куроба его едва не роняет от неожиданности. По крайней мере, дрожь охватывает всё чужое тело, отзываясь резонансом с дрожью самого Шиничи, не желающего отпускать свою добычу. — Кид... Кид... Прости... Я такой идиот... Он жадно целует чужое лицо, обхватывая его ладонями, а когда Куроба опускает его на кровать, то валит фокусника к себе, переворачивая их и вжимая в немного твёрдый матрас, хватая за руки и не собираясь отпускать. В голове вновь бьются те же самые мысли в бешеном ритме сердца. Не уходи. Не бросай меня. Останься со мной. Прошу тебя. — Прошу... Будь со мной... — выдавливает из себя Шиничи, не желая повторения истории. — Ты нужен мне... Кайто устало смеётся, устраиваясь под ним поудобнее. — Расслабься, Мейтантей. Я уже никуда не уйду. Видишь? Я выполнил своё обещание. Теперь твоя очередь исполнять своё.Твоя очередь
11 июня 2017 г. в 21:01
В этот раз раздался смех. Кид смеялся, запрокидывая голову назад и счастливо улыбался, глядя на камень в руке, отчего сердце в груди Конана замерло.
Кид нашёл искомый камень. И что теперь?..
— Что теперь планируешь делать? — как можно непринуждённей спросил он, слабо представляя себе, а что будет дальше, когда Кид нашёл свою цель. Ему не хотелось прекращать на этом, не сейчас, когда он так близок к антидоту и когда вот-вот поймает вора.
— М-м-м... Не знаю, — честно признался Кид, убирая камень в свой карман. — Но одно я знаю точно: этот камень я не верну. Прости...
Вор задумчиво посмотрел на Конана, неосознанно заставляя того вздрогнуть от столь пристального внимания к своей персоне. У Кида больше нет цели проводить ограбления?..
Почему это случилось так рано?..
Конан сам не заметил, как Кид оказался совсем близко и погладил его по волосам через перчатку, ласково убирая мизинцем некоторые непослушные пряди за ухо.
— Эй... — слабо возмутился Конан, слегка расстроенный ответом Кида, что висел в воздухе. Больше ограблений не будет.
А может, и не слегка расстроенный, потому что Кид аккуратно прижал его к своей груди, бормоча над ухом какие-то успокаивающие глупости, слившиеся в один монотонный гул моря. Шум крови в ушах слегка перекрывал голос Кида, что ласково чуть ли не мурчал над ухом. Терять его совершенно не хотелось.
Так что Конан осторожно уцепился за лацканы пиджака, зарываясь носом в шею кайто и тихо злился на очки, стекло которых так по-идиотски прижималось к коже. Они вообще сейчас дико мешались, но Конан терпел, не желая отцеплять руки от кайто. Ещё крепче, как можно крепче, чтобы легко не ушёл куда-нибудь подальше.
Запах тела у Кида был потрясающий, слегка терпкий и отдававший чем-то сладко-крепким на вкус, опьянявший до безумия, отчего Конан льнул к вору только сильнее, едва не усаживая его на крышу.
— Кид-сан... — тихо выдохнул Конан, слишком зачарованный ситуацией и слабо отдающий себе в ней отчёт.
— Что такое, Мейтантей? — также тихо шепнул вор, поглаживая его по волосам и прижимая к себе, позволяя детективу всё, что тому сейчас хотелось сделать. — Что ты хочешь?
Не бросай. Не уходи. Останься хоть как-нибудь. Не надо отпускать одного в полёт, в этот тёмный мир убийств и смертей, бесконечных страданий людей вокруг.
Невысказанные мысли жгли горло, сжимаясь в комок и не давая сказать ни слова. Тяжело.
— К-кид-сан... — это уже похоже на полувсхлип, но Кид ни в чём его не винил, напротив, он мягко и ласково трепал волосы. Сердце под носом Конана билось часто, а дыхание было прерывистое: Киду и самому тяжело давалось всё это, он и сам не хотел оставлять Конана одного.
— Ш-ш-ш... Я найду тебя в обычной жизни, если хочешь. Слышишь? Только тогда не сажай меня, ладно? — почти что пообещал вор, чуть отстраняя от себя Конана и смотря ему прямо в глаза. Тот же чуть кивнул, игнорируя упавшие и звякнувшие, запачканные кожным жиром очки. С ними он разберётся потом, а сейчас...
— Буду ждать, — отозвался он, нервно облизывая пересохшие губы. Сколько? Месяц? Два? Год? Придётся ждать, в чем Конан совсем-совсем не силён, но ради Кида он потерпит столько, сколько нужно.
Задумчивый взгляд застыл на лице Конана, а после... А то, что было после, он запомнил смутно, самыми-самыми урывками-отрывками жизни.
Мягкое прикосновение губ. Ласковое. Ни к чему не обязывающее. Мгновение, растянувшееся на время, что похоже на время жизни целой вселенной. Где-то очень близко, это точно. Сбивчатый виноватый шёпот-гул. И исчезновение всего в ночи, слишком быстрое для ошарашенного Конана. И его собственный безумный крик:"Стой!"
Но было поздно.