Калейдоскоп миров

      Шиничи недовольно фыркает, когда толпа в лифте прижимает его к стенке. Прямо перед ним молодой полицейский, отчего-то лукаво поглядывающий карими глазами через очки и вжимающий с каким-то особенным упорством детектива в стенку, пока инспектор вместе с толпой офицеров втискиваются дальше.       Ах да, сегодня ограбление Кида...       От тесного контакта дискомфортно, но Шиничи утешает себя, что это ненадолго. Доедут до крыши, толпа побежит по делам, а он вернётся на свой этаж...       Вот только судьба решает с ним немного не согласиться.       И лифт застревает, возмущённый количеством впихнутого народа. Впрочем, без руки вора наверняка не обходится, поскольку свет также погас.        — Проклятье! Опять этот Кид! — соглашается с выбором виноватого инспектор, пока полицейские начинают галдеть, высказывая вслух свои идеи.       Довольно глупые идеи.       Правда, один молчал. Чужое дыхание щекочет шею, заставляя морщиться и желать свалить куда-нибудь подальше. Или хотя бы из лифта.       Что хуже, загадочный полицейский вжимает его всё больше и больше в стенку лифта, едва не размещая своё колено между ног детектива. Может, и пристроил бы, если бы Шиничи не сжимает посильнее бёдра.        — Хватит, — шипит он, пытаясь хоть немного оттолкнуть прилипалу от себя. Правда, толпа народу этому не слишком-то и способствует.       Чёртов Кид. Надо будет все же заглянуть к тому на ограбление и устроить целительный дождь из множества мячей, а то совсем как-то обнаглел. Никакой совести.       Кто-то чиркает на секунду зажигалкой, пытаясь тщетно осветить хоть что-то. И хоть та почти сразу гаснет из соображений пожарной безопасности, кое-что увидеть Шиничи успевает.       Вот дерьмо.       Уж эту самоуверенную ухмылку он-то всегда признает.        — Давно не виделись, Мейтантей, — тихий шёпот напротив губ бросает в дрожь, пока колено нахального вора всё же влезает между бёдрами.        — Иди к чёрту, Кид! — огрызается Шиничи, резко дурея от неожиданной близости и невозможности что-нибудь сделать с вором.       Да как так-то?..       Почему именно сейчас, когда он недоразобрался со своими гормонами и Организацией?..        — Я тоже по тебе скучал, — смеётся нахал, ловко пристраивая свои руки где-то за спиной детектива, будто и не сомневается, что его не отпихнут куда подальше. — Ты слишком долго не ходишь на мои ограбления.       Ага, походишь тут, когда только вернул тело, сдал экзамены и поймал только половину Организации, а светиться на публике толком нельзя.        — Всего два раза! — почти неслышно протестует Шиничи, всё ещё пытаясь отстраниться и не привлечь слишком много внимания к ним. И не среагировать как-нибудь глупо своим телом, которое почему-то любит сны с Кидом.       Впрочем, последний едва ли уже слушает.       Мягкие и суховатые губы легонько ударяются о его, заодно вжимая голову Шиничи в стенку злосчастного лифта. И даже протестующе замычать не выходит, потому что мокрый язык проходится по резко пересохшим губам, вынуждая сжать их посильнее, пока чужие очки уезжают немного наверх.       Оттолкнуть не получается, а духота в лифте резко возрастает, как и температура. Прижимающееся тело тоже не успокаивает, а нахальные руки и вовсе делают только хуже, когда почти что обхватывают ягодицы.        — Мпх! — возмущается Шиничи, но почти сразу оказывается прерван полноценным поцелуем. Странным, мокрым и очень непривычным. Вор даром времени не теряет и откровенно жадничает в своих домогательствах, как бы призывая обратить на него как можно больше внимания.       Новая попытка оттолкнуть вновь заканчивается провалом: руки случайно соскальзывают с тела Кида, отчего тот вжимается в его тело только больше. Так близко, что ткань уже не преграда жару чужого тела.       Шиничи тщетно пытается отцепить за надплечья Кида, но в итоге чуть ли не обнимает того, слабо впиваясь ногтями в лопатки.       И, конечно, девственное тело с удовольствием реагирует на такой напор, наслаждаясь каждой лаской нахальных рук и практически возбуждаясь от действий языка во рту. Даже мысли наполняются чем-то пошлым, не давая толком сопротивляться безумию Кида.       Что тот делает? Они же в лифте, переполненным офицерами полиции! Вот-вот свет включится, и они будут обнаружены!       Что хуже, Киду явно нравится ситуация. Его возбуждение коварно прижимается к бедрам Шиничи, позволяя прочувствовать каждый момент в особо ярких красках.       И когда вор трётся своим пахом о него, Шиничи невольно бросает в дрожь, благо, стон заглушён поцелуем.       Даже странно, что полицейские всё ещё не слышат всех этих причмокиваний или не чувствуют дрожь стенки лифта.       А ещё нога между бёдер оказывается прекрасной опорой в случае, когда колени начинают подгибаться и не могут удерживать хозяина в стоячем положении. Хочется сползти вниз, но Кид ловко удерживает его на месте, не забывая залезть в какое-то интересное место языком.       Прекрасно. Кажется, тот обнаружил какую-то причудливую эрогенную зону, и теперь Шиничи точно никуда не денется, пока Кид не успокоится и не наиграется. А это явно будет нескоро, вон, как поднялись ладони, чтобы залезть под верхнюю одежду и мазнуть по соскам.       Чёрт.       Вновь и вновь тихие стоны глотаются в поцелуе, пока сам Шиничи не в силах унять хотя бы слюну или дрожь. Дышать получается с трудом, а иногда и вовсе почти невозможно: срывается на почти неслышные в галдеже стоны.       Ладони ловко изучают тело под ними, не забывая удерживать в полустоячем положении. Даже перчаток на них нет: с человеческой кожи отпечатки пальцев пока не научились снимать. И даже пожалеть об этом не получается: Шиничи знает, что без перчаток явно приятней.       Живот тоже реагирует на ласки, вынуждая Шиничи чуть ли не льнуть к мучителю, лишь бы всё продолжалось как можно дольше.       А потом рука скользит прямо в боксёры и Шиничи влипает окончательно.       О боги.       Так хорошо просто не должно быть.       Но оно есть. Тонкие пальцы обхватывают ствол, ни капли не смущаясь ситуации, в которой они находятся. Даже вопли инспектора Накамори не мешают Киду так откровенно наглеть.       Хорошо, что инспектор такой громкий. За ним просто неслышно тихих стонов детектива, невольно поражающемуся энтузиазму и энергии немолодого человека. Пусть всего лишь около сорока лет, но орать минимум полчаса — надо уметь.       Или прошло меньше?.. Непонятно. Ориентация во времени сбита к чёрту из-за Кида, аж мурлыкнувшего в поцелуй.       Неужели тому в такой кайф пачкаться в чужой смазке рукой?..       Впрочем, в момент, когда рука крепко обхватывает ствол и делает резкое движение, всё становится предельно ясным и одновременно предельно мутным. Невозможно думать, когда так хорошо, когда вот так проходятся подушечками по выступающей вене и чуть цепляют основанием ладони крайнюю плоть с головкой.       Дерьмо, как же хорошо.       Шиничи даже не замечает, что почти рвёт неожиданно хрупкую ткань формы, что почти прокусывает до крови губы Кида. Что тот тоже немного дрожит, явно получая своё извращённое удовольствие от реакции Шиничи.       Детектив вообще ничего не замечает, поглощённый ласками члена и мыслью "не стонать слишком громко". Остальное слишком сложно для обработки перегруженным мозгом даже когда Шиничи кончает и Кид неохотно отцепляется от поцелуя.       И лучше не думать, что там за тихие причмокивающие звуки над самым ухом, учитывая, что тот убрал руку из штанов.       Гм. Нет, правда, лучше не знать, ко второму раунду Шиничи не готов. И так с трудом восстанавливает дыхание, уткнувшись лбом куда-то в районе ключицы.       А смех так и вовсе вгоняет в дичайшие жар и краску. Кажется, та даже покрыла шею.        — Оставь свои окна открытыми, Мейтантей, — опаляет шёпот ухо перед тем, как кончик языка проходится по раковине.       Шиничи сглатывает, совсем уже неуверенный, что ему хватит сил прогнать того прочь из спальни. Особенно если Кид начнёт с атаки уже известных ему эрогенных зон...       Мгновение, и тот отстраняется от детектива, ловкими движениями приводя его в более-менее порядок, насколько это вообще доступно в темноте.       Моргает свет, и лифт доходит до своего назначения, выпуская толпу счастливейших офицеров полиции, куда-то сразу помчавшихся вместе со своим лидером Накамори.        — Ja ne, Мейтантей! — посылает воздушный поцелуй Кид перед тем, как двери лифта закроются, а Шиничи всё же сползает по стенке, закрыв лицо ладонями.       Полиция даже не сообразила, что вышла на этаж раньше, но вот Шиничи даже как-то не до этого. Себя бы собрать по кусочкам перед очередной операцией и, кажется, очень длинной ночью.