Калейдоскоп миров

      Конан тяжело вздыхает, привычно нацепляя на свой разум щит и готовясь скрывать мысли ото всех. От таких любопытных Гидов, как он, в частности — если уж люди вокруг уверены, что дети не обладают никакими способностями — так тому и быть, нечего разубеждать их, ему и так повезло в данной ситуации, что он Гид, а не Страж, особенно высокоуровневый! Бр-р-р, быть уменьшенным, ощущать на себе удовольствие усиленных чувств, быть готовым бежать защищать каждого Гида, и всё это при том, что официально ничего нельзя испытывать, а то будут проблемы...       Ему хватает даже просто мороки с тем, чтобы скрыть возможность чуть-чуть проникнуть в чужой разум и пошуршать, чтобы понять какую-то деталь и уточнить намерения относительно себя. А ведь это не усиленный слух. Или зрение с возможностью приблизить дальний объект. Или сверхчувствительная кожа, работающая немногих хуже иного микроскопа. Бр-р-р!       Каждый раз при взгляде на очередного Стража — вроде Кида или Хакубы, — он тихонько радуется своей судьбе, пряча истинные эмоции внутри под щитом и мило улыбаясь снаружи.       Главное, не подать только сигнал, что в беде, а то будут изря-я-ядные проблемы.       Конан вновь тяжело вздыхает, облизывая пересохшие губы и вновь замирая перед едва видимым разумом Кида. Великолепен.       Обычные разумы похожи на комнаты, заполненные разноцветными клубками мыслей и образов, где приходится копаться по множествам ниточек, чтобы найти что-то конкретное. Иные более упорядочены или же, при должной силе воображения, схожи с рядами шкафов или усадьбами-дворцами, изредка принимая иную форму. Например, у Шихо это болезненно белая лаборатория, где в шкафах с документами хранятся воспоминания. У Хакубы это целая библиотека, где каждая книга строго на своём месте и имеет красивый обманчивый корешок.       Кид — это странный лабиринт. Если смотреть издалека, то больше всего это похоже на обычный дворцовый сад, где кусты-стены чуть-чуть выше человеческого роста. И больше ничего, весь сад будто бы пуст и ничего внутри нет.       Обманчиво. В кустах скрываются любопытные голуби, поглядывающие своими глазками-пуговками на Конана, когда он осмеливается чуть приблизиться и совсем-совсем легонько коснуться веток, чтобы разглядеть получше. В саду есть тайные проходы и даже где-то есть спуск куда-то внутрь. И даже облака, весело перекидывающиеся иногда молниями-мыслями, будто бы образуют верхний, свой собственный лабиринт.       Просто изумительный для Стража контроль своих мыслей и многоуровневая сортировка тех. Облака — внешние, самые доступные и обманчивые мысли, на которые так легко покупаются офицеры-Гиды. Одно лишь "побегу-ка я туда", и вся полицейская рать срочно бежит к указанному месту, чтобы разочарованно вздохнуть и ждать следующей дразнящей тех молнии. Кусты уже сложнее, Конан слабо понимает их. Ближе к более серьёзным мыслям, в духе построения реального плана побега или же обдумывания подводных камней в очередном предложении. А третий уровень — если их только три — ему и вовсе недоступен, на второй-то чудом пробирается: очень тихо, не касаясь мыслей и не пытаясь их читать, лишь пользуясь бешеной атакой других разума вора.       И там, внутри, тихо восхищается архитектурой до тех пор, пока ему не покажется, что вот-вот его начнут искать и выгонять прочь.       Не хотелось бы, чтобы Кид поймал его за этим.       В этот раз он тоже осторожно проходит внутрь, опасливо оглядываясь и ожидая того, что его вот-вот вышвырнут, уж больно ярко сверкали молнии в тучах, отвлекая менее умелых или же внимательных Гидов.       Хотя сейчас Хаттори подстраховывает Хакубу... Через неудовольствие, плевки, ругательства, но всё же осторожно поправляет книги, иногда переставляет местами и помогает снизить неприятные ощущения от использования усиленных чувств и удерживает концентрацию на себе — сложно игнорировать странный хаос в голове, а потому даже без полноценной связи у них выходит отличное партнёрство.       Даже слишком — в этот раз кусты выглядят очень неопрятно, веточки так и торчат в разные стороны, отчего так и хочется уложить их назад, хоть это и будет против правил. Если он уложит — поможет Киду сбежать.       Тихий шорох, и, повинуясь инстинкту, Конан буквально ныряет в кусты к голубям, мгновенно обустроившим на нём свои места и принявшиеся пощипывать за ушко. Странные какие...       Хаттори. Тот осторожно шёл, явно опасаясь и держась за слабую нить с Хакубой — какая-то связь всё же давала преимущества в обе стороны: и Стража удерживала от невменяемого состояния, и Гид мог себе позволить глубже проникнуть в чужой разум, не опасаясь быть связанным против воли.       Чего стоило бы опасаться Конану, учитывая, что зашёл глубже обычного. Не чтобы он был сильно против оказаться партнером вора, но тот явно не оценит шутку с полным разделением мыслей с детективом по его голову.       Он осторожно погладил одного голубя, надеясь, что не выдаст себя совсем уж ни Киду, ни Хаттори — последний хоть и знает правду, но не с точностью до того, что Конан вечно шастает по чужому саду, любуясь веточками и тайно желая их подравнивать. А в идеале — и вовсе спуститься в подземный лабиринт.       Ветерок проходится по листве, шелестя и окружая вторженца, неожиданно возводя на пути ошарашенного Хаттори новую стену. А после корни и вовсе цепляют того за ноги, ловко выводя за территорию сада под громкие возмущённые вопли того и попытки сдержать смешки Хакубы.       Конан замирает. Старается не дышать, пока в реальном мире оглядывает всех пронзительным взглядом, смотрит в землю, чтобы не показать контакт с тем. И не двигается, чтобы не привлечь внимание ветерка. Не сейчас. Кид не должен знать о нём внутри!       Голуби ласково трутся о него, но молчат, лишь требуя гладить их. Смотрят умными глазами и будто бы сдерживают смешки, пока Конан тихо надеется оказаться не пойманным. Он не хочет проверять, насколько это больно, когда вышвыривают из сознания. Не хочет совсем уж терять доверие вора — ведь он даже не читает мысли и не лезет, а только любуется ими и устроенным Кидом садом.       Постепенно ветви топорщатся больше — ведомый Хакуба умудряется слышать шаги и дыхание того через стены, при помощи Хаттори игнорируя вопли Накамори и прочих офицеров, — а потому Кид вынужден больше думать над своими действиями. Да и голуби как-то грустнеют резко, пусть и не перестают ластиться.       Не удержавшись, Конан осторожно поправляет одну веточку, а после замирает вновь, опасаясь, что его помощь отвергнут. Формально, конечно, он почти что идёт на крышу снаружи, но очень медленно, поскольку все силы и мысли заняты чужим разумом. Но, если Кид его выкинет, то, по крайней мере, погоня у того резко усложнится.       Ветви шелестят, но не слишком сильно. А после неожиданно раздвигаются перед Конаном и смыкаются, как только тот проходит очередные врата. Его ведут к выходу? По крайней мере, повежливее, чем Хаттори.       Голуби не стали уходить с него. Напротив, они пощипывают его уши и дальше, если пытается куда-то не туда свернуть, пока кусты спешно смыкаются в такие моменты, не пропуская.       В самом итоге он оказывается почти в самом сердце лабиринта, где сидит Кид — как ни странно, прямо в своем старомодном костюме. Хотя почему странно? Если он, как и Конан, вынужден менять своё сознание под роль, то не так уж и странно.        — Йо, Мейтантей, — голос звучит непривычно волнительно — даже Кид не властен здесь настолько, чтобы сдерживать свои искренние эмоции. Любопытно. Или же эмоции слишком сильные для этого? Или же дело в том, что Конан слишком близко к истинному Киду, а потому все силы уходят на костюм и побег? — Неужели надоело ходить тихо?       Тот смеётся — слегка нервно, явно ошарашенный тем, что Конан вмешался. А ещё явно знает о его похождениях внутри если не с самого начала, то довольно-таки давно. Чёрт, обидно.        — И что ты будешь делать? — он сразу переходит к делу, усаживаясь прямо на траву и игнорируя возросшее число голубей вокруг, как и молний в небе. Где-то тут, в самой глубине лабиринта как-то спокойно и мирно, несмотря на откровенный хаос снаружи.       Кид медлит. В свете молний можно заметить лёгкий румянец и страх — даже обычный покерфэйс не до конца работает там, где сложно лгать самому себе. Тот смотрит прямо на Конана, будто предлагая что-то разгадать и чуть упрямо сжимая губы, пока голуби-мысли откровенно ворковали, покрывая его перьевым ковром. Сейчас все настоящие мысли того о детективе, да? Уж больно сильно активничают птицы, пытаясь урвать долю его внимания.       Что есть у детектива? Кид ни разу не пытался его выгнать, хоть и знал о нём внутри своего разума. Тот каждый раз осторожно пропускал его и делал вид, что нет, никакого Конана внутри разума нет, в отличие от всяких других слишком назойливых Гидов, которым доставалось намного больше — как Хаттори, хотя тот ещё легко отделался. Ещё Кид осторожно позволял ему играться с голубями и наверняка с самого начала настороженно следил за тем, как Конан пытается осторожно не проникнуть слишком глубоко в чужие мысли.       Шелест. Конан медленно догадывается, что это — выходы. Если он захочет уйти, Кид его послушно отпустит. Да и пригласил внутрь себя с определённой целью.       Недаром они в самом сердце лабиринта, буквально над самым люком в тайные мысли вора. Пусть его пока туда и не пускают... но по одной-единственной причине: как только Конан сделает шаг туда — образуется связь. Навсегда, необрываемая. Полноценная, какая только может быть у Гида и Стража, удерживающих друг друга от шага в бездну.       По-правильному, конечно, стоит поинтересоваться рангом Кида. Очень стоит — при неравных бывают изрядные проблемы. Да и Киду не стоило так легко предлагать связь — если бы Конан был ниже его, закончилось бы всё в больнице в лучшем случае, как едва не вышло с Тоямой и Хаттори: Гид оказался сильноват, и девушка едва не была полностью подавлена ментально.       Но это всё по-правильному, по-хорошему, когда дело касается законных штук. Кид явно вне их. Конан, увы, тоже. А того, что можно увидеть в этом лабиринте, достаточно, чтобы понять силу вора и их равенство даже здесь.       Он робко тянет руку вперёд, опасаясь, как бы Кид не передумал. Однако тому хватает смелости, чтобы обхватить его ладонь своей и улыбнуться более искренне, чем обычно перед тем, как краткое помутнение накрывает обоих.       Плохая это была идея — заниматься связью на ограблении. Очень. Особенно, когда настырный Хакуба может услышать их. Гм.       Но это того стоило.       Конан улыбается, ощущая своеобразное единение с Кидом — Кайто. Каждый листик в лабиринте, каждый крошечные корни и песчинки — всё в чужом разуме ему теперь открыто, — а потому он спешно приводит чужие чувства в порядок, будто бы наполняя прекрасный сад своеобразными натянутыми ловушками. Чужие усиленные чувства словно натянуты до предела. Кажется, он сейчас слышит чужими ушами каждое сердце в этом здании, чует каждого офицера и способен определить их местоположение даже с заглушенным бронежилетом стуком, а зрение и ментальная карта здания позволяют оценить планы побега.       Неудивительно, что у Кайто такой сложный лабиринт — с таким-то пространственным мышлением от природы.       Зато выводить того гораздо легче, да и просто веселее выходит сражаться против не так крепко связанного дуэта детективов. Хаттори, конечно, устроит Конану взбучку, но это как-нибудь потом.       Как и их объяснения потом окружающим Шиничи, откуда же взялась их связь.       А пока они оба ухмыляются, стараясь не попадаться на глаза офицерам полиции. Кид — очевидно почему. Конан — не хочет раскрывать причины своей усмешки до ушей, слишком уж заражённый энтузиазмом Кайто и адреналином от ситуации.       Весело.