***
— Почему вы никогда не целовали меня, мистер Грейвз? — Криденс сидит на коленях перед буржуйкой, отогревая заледеневшие за день пальцы, заворожено наблюдая гипнотическую пляску огня сквозь небольшое открытое окошко печки. Персиваль давится дымом, и миниатюрный театр сизых фигур моментально рассыпается, заканчивая причудливый танец. — Ты слишком чист и непорочен, мой мальчик, чтоб я мог касаться тебя, — Грейвз пытается спрятаться за широким воротником теплого пальто. Криденс пристально смотрит прямо в глаза стушевавшемуся мужчине и долго молчит, а мистер Грейвз поспешно раскуривает трубку и кутается в волны табачного дыма. — Я замерз, — шепчет юноша, и в оленьих глазах плещутся два океана надежды. Мистер Грейвз поднимается со стула и присаживается рядом с Криденсом у открытой печки, в недрах которой бушует неудержимое пламя, лишь отдаленно похожее на то, что сжигает сердце его мальчика. Мужчина обхватывает своими ладонями пальцы юноши и начинает поочередно перебирать их, то отогревая своим дыханием, то касаясь губами. — О большем не проси, мой мальчик, — шепчет, пряча лицо в руках юноши, Персиваль и, поцеловав напоследок обе ладони Криденса, исчезает в неизвестном направлении, а юноша ложится перед печкой и всю ночь проводит не сомкнув глаз, считая удары бешено колотящегося сердца.***
Бэрбоун выныривает из воспоминания, хватая ртом воздух, чувствуя, как внутри все свернулось в тугой ком в попытке сдавить беснующееся сердце. Он с силой выдергивает кисть из ледяных пальцев и отходит как можно дальше от своей темной копии, растирая онемевшее запястье. — Ну, прости-прости, — обаятельно улыбается в ответ на обжигающий взгляд Обскур, — я не хотел тебя обидеть, но уж очень мне нравится эта сцена, — темный силуэт тягучим, нарочито медленным движением снова оказывается совсем рядом, на что Криденс с силой толкает его в грудь в попытке сбежать из этого театра абсурда, но особняк — это вотчина Обскура, а тот не намерен так легко отпустить свою жертву. — Давай посмотрим на те годы не с такого близкого расстояния, уговорил, — и мужчина в черном классическом костюме вытягивает, свивая в подобие паутины, тонкий канат серого тумана из панорамного полотна, расположившегося под самым потолком растерявшей последние крохи уюта гостиной, и накидывает импровизированную сеть на яростно сверкающего глазами Криденса.***
В один из зимних вечеров 1930 года, в свете перенесенной юношей простуды, чуть было не выпустившей Обскура из-под контроля, мистер Грейвз предлагает ему попробовать обучиться контролю над своей силой, и, получив согласие, поднимает старые связи и увозит Криденса в Австрию на один из заброшенных полигонов не-магов. Персиваль проводит колоссальную работу по восстановлению того, что некогда гордо именовалось 33-им австрийским летным испытательным полигоном гражданской авиации, но база все равно начинает напоминать цирковой балаган, принимая все больше причудливого вида волшебников. Самое большое впечатление на Криденса производит огромный лысый старик с роскошными усами и кулаками размером с голову юноши, оказавший впоследствии специалистом по трансфигурации. Криденс как ребенок проводит всю неделю в каких-то мелких шалостях: то он катается на санках с ближайшей горы, то лепит армию снеговиков, то строит ледяные крепости, придавая некое подобие обжитости трем мрачным баракам, в которые постепенно за неделю съезжаются мужчины и женщины, от которых так и веет могущественной магией, привозят еще нескольких детей-обскуров. Но он по-прежнему самый старший из них. Как-то он спрашивает, откуда взялись эти дети, на что мистер Грейвз смотрит на него, обхватывает руками его лицо, наклоняется ближе и шепчет в самый висок: — Все благодаря тебе, мой мальчик, — и у Криденса перехватывает дух и сердце грохочет как сумасшедшее, а Грейвз растворяется в морозном воздухе, оставляя вопрос юноши без ответа. Обучение дается Криденсу с трудом, преподаватели считают, что все трудности возникают в силу возраста, ведь магический дар проходит основную стадию формирования с одиннадцати до семнадцати лет, а юноше гораздо больше, но он упорен и настойчив. Нет-нет, но его все еще мучают кошмарные воспоминания, как он держал тело мистера Грейвза в своих руках, видел ужасные отметины, оставленные силой обскура на его лице. И он клянется, что никогда больше не допустит подобного, никогда не даст ярости возобладать над разумом, но каких-то существенных подвижек так и нет. Другие дети пытаются насмехаться над его неуклюжестью и неумелостью, отчего сердце Криденса, все еще того маленького напуганного мальчика, затапливает обида, но мистер Грейвз имеет фантастическую способность появляться именно тогда, когда Криденсу это больше всего нужно. Юноша доверчиво прижимается к боку мужчины, затихая под его рукой, а тот пол ночи рассказывает ему о назревающей войне, о подготовке магов к боевым действиям, о строительстве специальных убежищ для не-магов, о встречах политических и магических лидеров стран, потом внезапно перескакивает на детские сказки, и Криденс спокойно засыпает у него на руках, кутаясь в синий кашемировый шарф, заботливо накинутый на плечи.***
— Мы через многое прошли, мой дорогой друг, — со странной грустью говорит Обскур, когда туман воспоминаний отпускает своего пленника, — мне нравилось учиться, думаю, даже больше, чем тебе, но нам уже пора наверх, на галерею, — мужчина с белесыми глазами, кажется, прислушивается к чему-то внутри себя, а Бэрбоуну чудится отдаленный хрустальный звон, будто невидимый музыкант ударил по серебристому металлическому треугольнику.