Invece

Джанлука ошеломленно уставился на приятеля, а тот вдруг заскулил: - Я не хочу! Я не хочууууу! Это прозвучало одновременно забавно и очень жалобно, и захотелось его обнять и утешить, что Джан и попытался сделать. Чуть сполз, прижался щекой к щеке, зарылся пальцами в волосы, успокаивающе поглаживая, и, как мог убедительно, произнес: - Пье, меня можно любить! Я тебя обижать не буду! Черные влажные глаза уставились на него с укоризной, напоминая о произошедшем чуть ранее, и он поспешно продолжил: - Знаю, что сегодня уже обидел, но ведь и ты меня тоже! Давай не будем друг друга обижать больше, и все будет хорошо! Пьеро крепче прижался к нему и проныл: - Я не хочу тебя любить! Не хочу! Не хочу!!! - Пье, ну ты потерпи немного, может само пройдет... Ведь ты же раньше влюблялся! - Только в баб! - Да какая разница! - Офигел?! Я вообще теперь не знаю, как жить с этим! - В том смысле, что влюбленность со временем проходит, и это без разницы, в парня или в девушку. Просто надо подождать немного, пережить как-то... - Не хочу! Не хочу! Не хочу! - как заведенный продолжал твердить Бароне, начиная биться головой о подушку. - Слушай, - возмутился вдруг Джанлука, - ты думаешь, я хочу, чтобы мне так больно было при мысли, что ты с другим трахался?! Пьеро тут же передумал истерить, слезы мгновенно высохли, он заинтересованно приподнял голову: - А тебе от этого больно? Джан неожиданно прижался, пряча лицо у него на шее, выразительно шмыгнул носом и весь напрягся, явно стараясь не расплакаться. Но не вышло, и он всхлипнул: - Знаешь, когда ты только сказал об этом, я сразу этого так не прочувствовал, а сейчас так больно стало почему-то, хоть вой! А Бароне от этих слез и слов почти успокоился, он почувствовал былую уверенность в себе, оказалось приятно, что Джан так расстроился! На такого рода эффект Пьеро вовсе не рассчитывал, ему и в голову не могло прийти, что для его партнера это может иметь значение. В момент, когда Пьеро чувствовал себя слабым, униженным и несчастным, эти слова и слезы оказали оказали на него живительный эффект, дав какую-то неясную надежду. И в тот же миг, чувствуя это непонятное для себя облегчение, сицилиец одновременно почувствовал сильнейшее желание утешить приятеля. Осознал, что, когда тот плачет, то он готов все сделать, лишь бы это прекратить. И тут же пришло понимание того, что кажется это всегда было так: каждый раз, когда Джанлука плакал, а случалось это не сказать, что очень уж редко, Пьеро из кожи вон лез, лишь бы тот перестал и вновь улыбнулся. Неужели он уже давно влюбился в него? Бароне не желал думать об этом, он просто хотел, чтобы Джанлука перестал плакать, и на все готов был для этого, поэтому мягко оторвал его от себя и начал ласково целовать лицо и губы, соленые от слез. Джанлука шмыгал носом, но было заметно, что ему приятно, очень приятно чувствовать на себе поцелуи друга, который прежде не только не баловал его такой лаской, но и всячески уворачивался, когда Джанлука пытался проявить подобного рода инициативу. Беда в том, что от эмоциональности момента, слезы из его глаз хлынули сильнее, приведя Пьеро в полное смятение. - Прости, прости, я не осознавал тогда, что тебе больно от этого может быть! - зашептал он между поцелуями. - Можно подумать, тебя это остановило бы, - слабо огрызнулся Джан. - Наверное нет, - признался Пьеро, - скорее даже, наоборот! Джанлука всхлипнул, и Бароне поспешно зашептал, приходя в ужас от собственных слов, но не в силах остановиться: - Я не буду больше! Не буду больше с другими! Только с тобой! Обещаю тебе! - Да уж, не надо! - жалобно попросил Джанлука, в то же время Пьеро с удивлением обнаружил, что на его горло легла и весьма убедительно стиснула маленькая рука. - А то что? - уже улыбаясь, шепотом поинтересовался он. - А то я расстроюсь, - так же, шепотом, ответил Джанлука и сжал руку сильнее. Долго еще этой ночью парни возились, пытаясь улечься поудобнее, но так, чтобы обнимать друг друга. Это оказалось не самой простой задачей, ведь ни один из них не был привычен спать с кем-то в одной постели, с предыдущими партнерами они обычно ограничивались просто сексом, не оставаясь в их объятиях до утра. То один, то другой начинал ворочаться, пытаясь выпростать затекшую руку или ногу, слыша в ответ недовольное сонное ворчание. Наконец, Джанлука, не выдержав, повернул не сопротивляющегося Бароне на бок спиной к себе, просунул одну руку ему под шею и скрестил на груди с другой. Зарылся носом в волосы и вздохнул с облегчением. Уже проваливаясь в объятия теплого, уютного сна, он услышал вдруг расстроенный вздох и не очень внятный шепот: - Все должно было быть вовсе не так! Не хочу! Сил на новые утешения уже не было, поэтому Джанлука просто поцеловал Пьеро куда-то за ухо, покрепче прижал к себе и уснул. Незадачливый влюбленный, высказавшись уже, скорее, сквозь сон, тоже затих.