А может все было наоборот?

Виктор откровенно скучал, со вкусом так, надрывно, почти лирически. Ничто не приносило былой радости – ни битвы, в коих неизменно одерживал победу, ни следующие за этими битвами застолья, ни тепло тел, на этих застольях к нему липнувших и щедро себя предлагавших. Пять! раз одолевал он в схватках жестоких Мировое Зло, чудище клыкастое да чешуйчатое. Чудище в миру звали Лилия, и была она драконихой – вполне себе прекрасной, даром что в возрасте. Шкура у нее была изумрудная, словно и в самом деле камнями драгоценными усыпанная, а глаза - бездонные и мудрые-мудрые. Виктор, когда в первый раз пришел биться, зеленый еще совсем был, коленки тряслись, голос дрожал, ну и начал вякать что-то там вроде «выходи чудище страшное на честный бой» и прочие глупости. За «чудище» огреб тут же – мощным хвостом по шее, ну и смутился жутко. Так, собственно, и подружились. Лилия его премудростям всяким обучила – как меч держать, чтобы клинок ровно указывал, как двигаться в бою, чтобы от пламени кусачего вовремя ускользнуть, да как в плотной чешуе места мягкие, да уязвимые выискивать. Но самое главное – она научила его удивлять: каждым приемом, каждым жестом, каждым взглядом. Сейчас же, бурчал благородный конь Яков – верный товарищ и друг, Виктор удивлял разве что заглатываемыми в трактирах литрами. А на последней битве и Лилия не выдержала, рявкнула: «Женить надо охламона!», и огненным столпом мнение свое веско подкрепила. Яков фыркнул, и не по-лошадиному даже, а с полным пренебрежением к институту брака. Девицы из толпы радостно зарделись и махать начали раза в три призывнее, бросая в сражающихся платки и прочие предметы дамского туалета, кто-то даже курицу кинул от избытка чувств. Курицей Виктор тогда воспользовался как отвлекающим фактором, никогда б не признал, но только так и удалось победу вырвать, пока дракониха поджаривала упитанное пернатое до золотистой корочки. Вообще, идея, конечно, была свежа, раздумывал Виктор, сидя после в очередном трактире и пытаясь сфокусировать взгляд на двух совершенно одинаковых в негодовании скривившихся Яковах. Да и Крис – друг старый и самый близкий – все зазывал без устали на празднества хмельные, на наличие партий удачных богатые. Но у Криса как на подбор в подопечных принцессы ходили – нежные, да хрупкие, губки коралловые манерно дующие и ах как сладко о нарядах щебечущие. А хотелось чего-то своего, родного, теплого такого. Чтобы там кольчугу заштопать, под борщ наваристый о последних сражениях выспрашивать, да советы давать – ты, мол, не с того бока зашел, чуть рубашку, окаянный, не спалил, давай еще добавки, курицу домой бы забрал, уже ж готовая была. Да где такую принцессу найдешь. Виктор горько вздохнул и сделал мощный глоток горячительного. Два совершенно одинаковых Якова понимающе, но от того не менее злорадно, фыркнули, закачались и помутнели по краям.