Наступила долгожданная пора, приносящая облегчение всем школьникам и добавляющая головной боли их родителям в виде непоседливых чад. Наступило лето. Ну, почти. Правильнее будет сказать - наступало. Зато учебный год уже закончился, о чем мы с Каллисой не преминули сообщить этому миру, выбегая из школы с дружным криком: "Каникулы!".
— Свобода! — хором воскликнули мы, переставая носиться по школьному двору.
Домой мы шли вприпрыжку. Я напевала "Я свободен!" на русском, а Одуван безуспешно пыталась привести в порядок растрепавшиеся волосы. Отращивать их она наотрез отказывалась, аргументируя это тем, что их нужно будет расчесывать и заплетать.
Закончили год мы обе отлично. Даже учительница перестала к нам особо придираться, когда поняла, что мы можем не только валять балду. Нас даже перевели на усложненную программу, хотя для меня она была такой же легкой, у Каллисы тоже не было затруднений с заданиями. Но все же мы старались не бесить миссис Бэтшоп, так как тогда она нас тоже не трогала и даже иногда хвалила.
Как только стало тепло, мы с Одуваном после уроков и секций стали бегать в парк, который был не так далеко от нашей улицы. Там у нас было свое королевство, где могли быть и эльфы, и феи, и другие магические существа. Теперь это было наше любимое место для игр: там можно было бегать среди деревьев и представлять себя героями из книг. А еще у нас там было что-то вроде тренировочной площадки, где мы фехтовали на мечах, которые вырезали из палок.
Также мы сделали в парке, подальше от прогулочных тропинок, шалаш, который был довольно просторным и без проблем вмещал нас обеих вместе с принесенным туда барахлом. Там мы в основном и играли.
Когда мы, в очередной раз защитив свое королевство от воображаемых врагов, собирались возвращаться домой, то нашли выпавшего из гнезда вороненка. По виду ему не было и пары месяцев: пух еще не до конца сменился жесткими перьями, птенчик постоянно пищал, требуя еды, был очень маленьким и помещался у меня на ладонях.
— Какой хороший, — сказала Каллиса, аккуратно поднимая из травы пищащего вороненка. — Куда его денем?
— Даже если найдем его гнездо, то мамочка не станет его кормить из-за того, что от птенца пахнет человеком, — сказала я, подумав. — Или, возможно, его вытолкнули из гнезда, потому что он самый слабый из птенцов, — я не знаю сколько птенцов в выводке у ворон.
— Значит заберем его себе, — решила Одуван. Я с ней согласилась — вороненка было жалко.
— Надо его закутать во что-нибудь, чтобы не замерз, — сказала я.
Из шалаша мы забрали принесенное с собой покрывало и закутали в него птенчика.
Отнесли мы птенца ко мне домой, так как родители Каллисы держали очень вредного и злобного кота — Графа, которого она сама называла "Графом Сен-Жерменом". Котяра был до невозможности вредным и хорошо относился только к маме Каллисы.
Маму с папой я уговаривала недолго, — споры с Одуваном принесли незабываемый опыт.
На следующий день родители свозили птенчика к ветеринару. Птенчик оказался не девочкой, как мы с подругой думали, а мальчиком. Когда родители вернулись от ветеринара, сообщившего, что птенчик здоров и ничего себе не повредил, мы с Одуваном понеслись в библиотеку.
В библиотеке нас встретила тетя Герда, которая там работала. Ей было уже больше пятидесяти.
— И недели не прошло с начала каникул, а вы уже назад в школу принеслись, — поздоровалась в своеобразной манере с нами старушка, читавшая "Шерлока".
— Здрасьте, тетя Герда, — поздоровались мы в разнобой.
— А мы не просто так, мы по делу, — сказала подруга, заправляя волосы за уши.
— И что у вас за дело? — спросила она, оторвавшись от книги и снимая очки.
— Нам книги про воронов нужны, — сказала я. — Как за ними ухаживать и все такое...
— Птенчика, что ли, где-то подобрали? — спросила тетя Герда, скрываясь за стеллажами.
— Ага, — подтвердила подруга. — Вчера в парке нашли. Маленького такого, хорошенького.
— Родители сегодня его к ветеринару возили, — продолжила я рассказ, рассматривая корешки книг. — Это мальчик, — имя мы пока еще не придумали, — ему чуть больше недели, может две.
К концу моего рассказа тетя Герда вернулась из лабиринта стеллажей и дала нам две книги.
— Вот это, — сказала она, давая нам книгу в зеленой обложке, — энциклопедия птиц, про воронов там тоже есть, найдете закладку, — я кивнула. — А это про уход за воронами и воронами, там даже, по-моему, про дрессировку что-то было.
— Спасибо, — хором поблагодарили мы ее.
— Ой, девчонки, да не за что.
— Мы еще зайдем, тетя Герда, — сказала Каллиса, и мы, попрощавшись, вернулись ко мне домой, где принялись штурмовать книги.
Мы сидели в моей комнате: я на кровати, Одуван на полу, скрестив ноги. Из книг мы выписывали, чем можно кормить вороненка, а чем нельзя, как с ним обращаться и все остальное, что касалось содержания птички.
— Ну, ученые, — заглянула в комнату мама. — Как птенца называть собираетесь?
— Мы еще не придумали, — честно призналась я.
— Как выберем имя — скажем, — пообещала Одуван.
— Мам, подожди, — окликнула я ее, пока дверь в комнату еще не закрылась. — Мы тут выписали, чем его нужно кормить и как ухаживать, — протянула я ей исписанные листы бумаги.
— Это вы откуда взяли? — спросила она, пробегая взглядом по выпискам из книг.
— Мы уже в библиотеку сбегали, — ответила Каллиса, перестав что-то переписывать из книги.
— Молодцы, девочки, — похвалила нас мама. — Пойду покормлю наше чудо в перьях.
Так как я часто рассказывала разные истории девчонкам, а иногда и родители слушали, то научилась не только интересно рассказывать, но и сама придумывать истории или сказки. Про вороненка я тоже придумала сказку.
— А я знаю, откуда птенец в парке взялся, — вдруг сказала я, когда мы с Одуваном кормили вороненка кашей. Я держала его на руках, а Каллиса придерживала тарелку с едой, иногда почесывая его за холкой.
— Расскажи, — сразу же попросила подруга, смотря на меня с интересом.
Тетя Маргарита (мама Каллисы) и моя мама тоже отвлеклись от своей беседы. И стали прислушиваться к нашему разговору, попивая чай.
— Все знают, что Повелителю Ветров, Манве служат огромные орлы, настолько большие, что могут без труда поднять на своей спине взрослого человека, а то и двух. Эти птицы парили в поднебесье Амана; часть из них обитала в Средиземье. То были слуги Верховного Валар. Но не только ему нужны были помощники, — продолжала я. — Был среди Стихий Владыка Грез и видений, что дарит сны, которые помогают познать себя, взглянуть на что-то по-новому. Имен у него, как и у Манве, много, но больше всего он известен как Ирмо и Лориэн. Владыка Грез любит красоту и воплощает ее в своих видениях. Он добр и не отказывает в помощи, но только тем, кто не может обойтись без нее.
И когда его ученики, помогавшие ему творить сны, попросили его о помощи, Ирмо не отказал им. И отправился он в свои Сады, которые эльфы называли Садами Лориэна, там обитало множество духов, готовых помочь ему. Тех, кто согласились помогать ему и его ученикам, он обратил в воронов, черных как ночь, чтобы никто не смог заметить их в темноте, когда они разносят сны. Вот откуда птенчик взялся, — закончила я.
— Здорово, — воскликнула Каллиса, улыбаясь. — Получается, наш птенчик потерялся, когда его родители разносили сны?
— Получается, так, — кивнула я и переложила его в коробку с постеленным одеялом, где он спал.
— Тебя бы, Герми, на конкурс писателей с такими историями отправлять, — заключила тетя Маргарита, тоже улыбаясь.
— А я придумала, как можно вороненка назвать, — задумчиво сказала мама.
— Как? — почти хором переспросили мы с Одуваном.
— Ирмо — красивое имя, да еще и с такой историей.
Так у нас появился вороненок Ирмо.
Первый месяц кормили его кашей, творогом, натертыми на терке фруктами и овощами, иногда давали нежирное мясо. Потом начали давать витамины для птиц. Ирмо отъелся и линял пухом, который мы находили в самых неожиданных местах.
К середине лета он уже бодро бегал по дому. Мы с подругой взяли на себя уход за птахом: кормили его, чистили клетку, мыли (уже под присмотром родителей). Вороненок был очень наглым и ревнивым, особенно ко мне, — видимо, из-за того, что он живет в моей комнате, считает, что я не должна обращать внимания на других.
Вороненок был очень сообразительным уже в таком маленьком возрасте (а вороны — очень умные птицы), поэтому все старались вести с ним какие-то беседы, иногда Ирмо даже что-то каркал в ответ на своем, вороньем.
Большую часть лета все возились с птенчиком. Когда он подрос, мы с подругой стали брать его с собой гулять. Сначала в сад, потом в парк, где, бывало, встречали Аманду и Маргариту. Но в людные места мы его не брали, — вдруг испугается, пусть лучше сначала вырастет.
Секции тоже не прекращали свою работу. По рукопашному бою мы уже подходили под младшую возрастную группу, поэтому нас стали возить на соревнования. В Лондоне мы с Одуваном поделили между собой третье место, чем были очень горды. Все-таки первое соревнование и уже призовое место!
В художественной школе я тоже делала успехи, — у меня уже неплохо получались портреты, только раскрашивать не очень получается и при самом рисовании тоже иногда проблемы возникают, но Марк говорит, что это дело практики, и я скоро научусь. А Алекса обещала говорить, если будут конкурсы рисунков для детей моего возраста.
***
Генерация сновидений поднялась уже до седьмого уровня, и создавать предметы было уже значительно легче, теперь они не стремились распадаться на осколки. Особенно облегчение чувствовалось, когда они начинали двигаться: прикладывать столько усилий уже не приходилось.
С магией тоже были уже кое-какие успехи.
Ард я подняла на третий уровень, и знак стал получаться чаще. Каллиса теперь в шутку называла меня "ведьмачкой".
***
Для всей секции по рукопашному бою стало праздником, когда близнецы вернулись из своей школы-пансиона. Эйдан и Эдриан радовались не меньше, а реакция тренеров была неоднозначной: вроде бы и призеры соревнований приехали, а с другой стороны — лучше бы и не приезжали.
Спокойным дням этой секции пришел конец, до сентября.
***
— Знаешь, что я тут подумала? — спросила меня Каллиса с дерева.
Сегодня мы опять гуляли в парке, а Ирмо остался дома, чем был крайне недоволен, о чем сообщил миру своими криками. Одуван обозвала его "истеричкой", вороненок обиделся. Причем, обиду изображал правдоподобно, даже вкусняшки отказывался брать.
— Ну?
— Ты же ведьма, значит можешь гадать, амулеты всякие делать, — начала она перечислять, болтая ногами в воздухе.
— По идее, должна, — пожала я плечами, опять возвращаясь к книге.
— Значит, будешь учиться, — заявила подруга с замашками тренера.
Дальше был забег маршрутом парк-библиотека. Тетя Герда выдала нам книги, уже не удивляясь: привыкла.
— Так, — протянула я, листая книгу. — Тут есть гадания: на рунах, на картах, по руке, на кофейной гуще и прочей дребедени.
— Вот тут есть про амулетики, — сказала Одуван. — На счастье, на удачу.
— Пойдем попробуем сделать амулет? — предложила я. — По-моему, это будет легче.
— Погнали! — отозвалась Каллиса.
