Изучен новый язык (квенья) (эльфийское наречие)! Один из эльфийских языков — речь нолдор и ваньяр. (1 уровень) (пассивный навык) Позволяет начать обучение другим диалектам и использовать письменность (тенгвар или сарати Румила) (оба вида письменности представляют собой руны)
— Правда, что ли? — против воли вырвалось у меня. — Ты про что? — Каллиса сидела рядом, поэтому прекрасно меня слышала. — Да так… Вспомнила, просто, как правильно мелкие детали рисовать. — Сейчас мы сидели в нашем домике, а я снова была с альбомом в руках, поэтому сказала, что первое пришло в голову. — Ну ладно, — пожала Одуван плечами, после чего вернулась к своей скрипке — Каллиса ей очень дорожила, поэтому возилась с ней чаще, чем я с гитарой. Я даже не подозревала, что Система засчитает знание (очень поверхностное) вымышленного языка, как навык. А еще эта часть, которая прямым текстом сообщает, что эльфийская письменность — руны. Получается, если ведьмачьи знаки, не менее вымышленные, чем языки Толкина, я могу использовать, то и сделать артефакт с помощью, того же тенгвара, я могу. Даже в самих книгах есть такие артефакты. Самый яркий пример — Кольцо Всевластия. На ободке Кольца надпись на Черном Наречии, которое, если я не ошибаюсь, записывается эльфийским алфавитом. Только Кольцо — это воля Саурона. Оно живое, о чем не раз упоминалось в книгах, в отличие от других Колец Власти, выкованных Келебримбором и Сауроном совместно. По крайней мере, Толкин в своих книгах никогда не упоминал, что Кольца, отданные эльфам или людям, имеют свою волю. Эх, как жаль, что учить меня начнут только в школе магии! Мне бы сейчас книги по этой теме! Ведь, правда, интересно, можно ли считать Кольцо артефактом, или оно имеет свой разум, но подчиняется создателю, то есть Саурону? Понятно только то, что оно дает доступ в призрачный мир — мир духов, если по другому — и влияет на разум своего носителя — Голлум тому яркий пример. Было бы интересно сделать, хотя бы самый простой амулет с эльфийскими рунами. Это ведь будет считаться «эльфийским» артефактом? А чем будут отличаться вещи с эльфийской письменностью от артефактов, сделанных с помощью Наречия Мордора? Получается, последнее будет считаться Темной магией (если здесь делят магию на Темную и светлую). Или это будет Искажением? Искажение создал Моргот, а Саурон его ученик и, как говорится в «Сильмариллионе», немногим ему уступает по силе. А Искажение это Темная магия, или нет? Я тряхнула головой, прогоняя мысли. Я совсем запуталась — было только много вопросов, но ни на один я ответить твердо не могла — только строить догадки и предположения. Я ведь о магии знаю только то, что прочитала в книгах, а фэнтези не совсем надежный источник. Хотя, это как посмотреть. Знаки ведь работают и квенья вот… Я раздраженно захлопнула альбом, который лежал у меня на коленях, чем привлекла внимание подруги. Сейчас я полулежала на кровати — они у нас были двухъярусные, а я спала на первом «этаже», — согнув одну ногу в колене. Альбом уже лежал на прикроватной тумбочке — такая же стояла у второй кровати. — Ты чего? — поинтересовалась Каллиса. Она стояла у зеркала. Волосы у нее за время каникул отросли и теперь спускались до лопаток и норовили залезть в глаза или в нос, чем ужасно ее раздражали. И подруга пыталась собрать их в какую-никакую косу. — Да так, — отмахнулась я. Одуван пожала плечами и вернулась к своему занятию. — иди садись на кровать, я тебя заплету. — Спустя минут пять, у меня уже не было сил наблюдать за ее мучениями. — Спасибо, — кивнула она, забавно сдувая упавшую на лицо русую прядь. Я тихо фыркнула. Подруга бросила на меня взгляд, но ничего не сказала, послушно садясь на нижний ярус. Повернувшись ко мне спиной, она протянула мне расческу и резинку. Расчесав спутавшиеся волосы, я стала аккуратно заплетать их в косу, стараясь не дергать волосы. Волосы у Каллисы были совсем прямыми, но постоянно были растрепанны, как она их не расчесывала. Но заплетать ее мне было легче, чем себя — мои кудри вообще было довольно сложно заплести. — Все, — сказала я, удовлетворенно рассматривая результат. Одуван покрутилась около зеркала, рассматривая себя со всех сторон.***
У Гвен уже неплохо получался Ард, поэтому я показала ей щит — Квен. Мы занимались на той же поляне, где и всегда. Магию Гвиневры я уже ощущала не так остро, но зато я научилась «настраиваться на нее». Теперь, если она будет колдовать, то я почувствую это, находясь в десяти метрах от нее. Для сравнения: раньше отходя от нее и на пять шагов, я переставала чувствовать ее магию совсем. Сейчас, хоть и очень слабо, но я могу ее улавливать. Так как Гвен была единственным магом, которого я встречала, мне было интересно, смогу ли я почувствовать магию других людей. Или это только магия Гвиневры так ощущается. Магия подруги отличалась от моей — это было понятно. Как уже выяснилось, часть ее магии «природная», а другая, такая же, как у меня. И если «природной» она управляет интуитивно, то обыкновенная магия у нее получается хуже, чем у меня. Хотя это скорей всего потому, что у меня довольно высокий уровень Концентрации и чем выше он поднимается, тем легче направлять магию. Получается, что у нее два разных резерва. Один для Маны, как и у меня, а другой для «природной» магии. Конечно, я могу и ошибаться, Наблюдение ведь ничего такого не показывает. Но оно зависит не только от моего уровня и уровня самого умения, но и от знаний. И, вполне возможно, не будет показывать того, о чем я даже понятия не имею. К тому же, «природную» магию Гвен можно охарактеризовать как умение или талант… — Получилось! — Я отвлеклась от сложных размышлений и взглянула на подругу. Вокруг Гвен кружил маленький светлячок, описывая невообразимые узоры. Света вокруг себя он почти не создавал. Только если мой светлячок, появляющийся при использовании Квена, был теплого желтого цвета, то у Гвен он был нежно-зеленый. — Ага, — довольно кивнула я. — Я сейчас несильно ударю по щиту Ардом, посмотрим, насколько его хватит. — Гвиневра сосредоточенно кивнула. Щит сам по себе не будет держаться вечно — исчезает секунд через тридцать-сорок, но, принимая на себя удар, он либо держится меньше, либо сразу исчезает — зависит от силы удара. У Гвен, как я и ожидала, сильного щита с первого раза не получилось — после удара он вспыхнул и сразу же рассыпался искрами, которые, не доходя до земли, исчезали. Ард у меня получался уже довольно прилично. Свалить кого-нибудь с ног он, конечно, не сможет, но пошатнуть или заставить потерять равновесие — вполне. Хотя взрослого человека он вряд ли даже слегка пошатнет, но это все-равно был прогресс. — Красиво, — тихо сказала Гвен, когда все искры, оставшиеся от щита, исчезли. — Да, — кивнула я. — У меня, кстати, другого цвета щит — что-то среднее между желтым и оранжевым. — Может, он у всех разного цвета? — предложила она версию. — Вполне возможно, — согласилась я. Версия была вполне разумной, тем более сравнивать было не с чем. Перекинувшись еще несколькими фразами, мы продолжили тренироваться. Гвен пыталась снова создать щит, а я училась использовать Игни — знак огня. Я отыскала пучок сухой травы и собиралась его поджечь. Затруднение было лишь в том, что я не представляла, как должен работать знак. Спускать струю пламени с ладоней, зажигать огонек? Было много вариантов, поэтому кроме желания и зарядке знака, я решила подключить к делу фантазию — представить, что именно должно произойти, — может, в этот раз получится. Траву я положила перед собой, после чего еще некоторое время потренировалась в начертании знака. Прикрыв глаза и глубоко вздохнув, я постаралась в деталях представить, как маленькая искорка разгорается в кучке сухой травы, от которой уже начинает подниматься сизый дымок. Пытаясь удержать эту картину у себя в голове, я сосредоточенно нахмурилась и начертила рукой Игни, наполняя его магией. Для надежности я даже прошептала: «Игни». Я открыла глаза, но трава все так же лежала передо мной, абсолютно целая. Вздохнув, я стала повторять свои действия снова и снова, но уже вкладывая чуть больше магии. Почувствовав запах дыма, я открыла глаза. Потихоньку разгорался пучок травы, который я почти сразу же потушила, пару раз ударив по нему ветками. Уходили мы с поляны уставшие, но довольные.***
Через три дня кончалась наша смена и все разъезжались домой. Я одновременно и скучала по родителям, и расставаться с Эрикой и Гвен не хотелось. Все же за это время мы здорово подружились. Но обменяться номерами телефона и писать друг другу письма нам ничего не могло помешать. Мы договорились написать друг другу через три дня после конца смены. Пока мы ехали в автобусе, то договорились приехать на следующий год в этот же лагерь. На остановке всех встречали родители. Родители Каллисы — тетя Маргарита и дядя Теренс — приехали вместе с моими родителями. Заметив их, мы попрощались с девчонками, которые тоже ушли к своим родителям, и пошли к ним, волоча за собой чемоданы и чехлы с инструментами. — Как ты выросла, Герми! — папа подхватил меня на руки. — Да вроде нет, — неуверенно возразила я, когда он меня опустил на землю. — Такая же. — Скоро выше мамы будешь, — сказал он, взлохматив мне волосы, и я, как всегда, рассмеялась. — Ну, как отдохнула, Миона? — обняв, спросила мама. Краем глаза я заметила, что Каллису тискают похлеще, чем меня. — Здорово! В следующем году я бы тоже туда поехала, — отозвалась я. — Посмотрим на твои оценки, — с напускной строгостью произнесла мама, а папа подмигнул мне, пока она не видела. — Какие оценки? Я отличница, — пробурчала я. — Ну все, давайте в машину! — крикнул дядя Теренс, укладывая инструменты в багажник.