Селянка

Щеночек тети Беллы вырос в огромнейшего волкодава, какой-то жутко редкой и, естественно, магической породы, который в холке едва ли не выше скоро уже восьмилетнего Драко. Малфои матерятся, но терпят, с Беллой, пусть и порядком подлечившейся, вступать в прения они почему-то не желают. Это вам не бесправная я. И имя ему сын дал вполне под стать этой черной громадине (куда там Гримму): Морт. Белла поправилась. Потихоньку даже стала участвовать в ритуалах, поддерживая здоровье супруга. Но только потихоньку, в противном случае она рискует опять подорвать свои силы, и тогда уже никакие ритуалы не помогут. Ее отец все еще держится, но до полного выздоровления ему все еще далеко. Матушка тянет лямку родовых ритуалов в одиночку, так что ей не до братьев Лестренджей. Вальбурга пока жива, но ее здоровье основательно подорвано. Белла говорила, что Друэлла и Абраксас навещают Гриммо 12 время от времени. Советовали даже подлечиться ей годик, а то ведь сляжет, кто тогда будет помогать ее непутевому старшему. Но эту упрямицу только могила и исправит — хотя, если вспомнить портрет, и она не справилась. Судя по состоянию жилища, миссис Блэк отказалась от родовых ритуалов ради того, чтобы хватило сил на поддержание жизни Сириуса. Вот вам и выгнали из рода: сын всегда остается сыном, а выжженные кружочки на гобелене — одна видимость. Себастьяну полтора года, а вот Марволо уже четыре с половиной. И его не слишком устраивают наши правдивые объяснения того, почему он растет быстрее своего братика. Ему кажется, что пятнадцать лет — это очень нескоро, почти что старость, поэтому вынь да положь все прямо сейчас. Чудовищно упрямый ребенок, упертый, даже я бы сказала. Лезет к отцу в зельеварню, потому что Северус стал показывать Драко как правильно подготавливать ингредиенты, и ему, значит, это тоже надо. Аргументы, что Драко старше его почти в два раза, не срабатывают. Запираться от него бесполезно, его стихийная магия сносит все запоры, которые только можно наложить на лабораторию. Впрочем, Северус пытался. Теперь приходится в срочном порядке восполнять потери в ингредиентах, выброс был фееричен. Пришлось привлекать младшенького к работе. Драко попытался проявить свой гонор, сказанул что-то, типа попытался съязвить, как Северус, результат — разбитый нос… у старшего. У Марволо не очень хорошо с чувством юмора, или оно у него в папу (ну о-о-очень специфичное). Время от времени отправляю нашего монстра ускоренного развития в садик, чтобы он хоть сколько-то пообщался с почти ровесниками. Поиграл, добрал то, чего был лишен в прошлой жизни: нормального общения. Но больше пары часов он там не выдерживает. Кажется, я понимаю, почему он был отверженным в приюте. Он просто гений, и тогда, очевидно, развивался быстрее детей своего возраста. Ему банально скучно со сверстниками, а старшие не принимали его в свою компанию, вот и стал одиночкой. Так что посещение садика у нас строго дозированное. Пришлось подключать Беллу и Северуса. С мужа зелье для нас и малыша, чтобы можно было безболезненно гулять в магловском мире. С Беллы — компания либо пригляд за Басти, пока мы с Марволо развлекаемся. Правда, долго такого рода игнорирование черная фурия не выдержала, теперь развлекаемся в обычном мире впятером… Драко, узнав, куда мы время от времени пропадаем, в категоричной форме потребовал своего участия. Смешно, но белобрысые до сих пор не в курсе нашего общения; Белла в восторге, да и я вполне себе злорадствую. Только Северус и остался в стороне, готовится к конференции. До этого были только публикации в местных и заграничных журналах, и вот дождался приглашения. Заперся в лаборатории. И носа бы оттуда не казал, если бы не сыновья. Меня-то проигнорировать легко, а от мелких не спрятаться, не скрыться… Мы долго думали, как и чему учить Марволо при его, во-первых, стремительном росте, во-вторых, памяти, которая вернется в пятнадцать лет. В результате научили читать, писать, считать — и понеслась душа в рай. Много читаем, гуляем по музеям, зоопаркам (и обычным, и магическим). Посещаем многочисленные публичные выступления, призванные популяризировать науку у детей младшего школьного возраста (вроде химических и физических опытов и тому подобного). Кстати, с нашей подачи, жутко ругаясь, но признав, что это пригодится и его собственным отпрыскам, в число которых незаметно влился и Драко, Северус написал небольшую книжицу, посвященную зельям, которые не надо варить, максимум залить горячей водой. Ничего серьезного там, конечно, нет. Большей частью это шуточные или малоэффективные зелья для удобрения комнатных растений, например, но тем не менее на их примере можно познакомиться со способами обработки и нарезки (наколки, разминания, толчения… смеюсь) ингредиентов. Ну и много-много иллюстраций, отражающих буквально каждый шаг юного зельевара. К огромному удивлению мужа, издание пользуется популярностью. Флориш и Блотс не нарадуются на столь плодотворное сотрудничество с нашим семейством. Диана наконец-то стала их постоянным сотрудником. По старой памяти изредка появляется в садике и школе, или приходит воплотить очередную задумку моих преемниц, за соответствующую плату, естественно. Ну и отвести, забрать свою кнопку из садика, конечно. Вот и сейчас из коридора слышится грозное: — Папа, ты обещал! Если Марволо что-то обещали, пусть это и горсть снега зимой, вынь да положь. И неважно, что достаточно самому нагнуться, а не ждать, пока кто-то сделает. «Зачем тогда обещали?» — грозно спрашивает сынуля. Действительно, зачем обещать попусту. Так что придется супругу оторваться от своих пробирок и выполнить обещанное, не отвертится. Причем упертость сына доходит до того, что наверняка в этом загадочном деле могла бы помочь и я, но раз обещал папа, то и выполнять обязан именно он, и никаких там позже, мама поможет — не прокатит. Спустя два часа совершенно замученный муж с явно обозначившимися темными кругами под глазами вваливается в спальню и, обессиленный, падает на кровать, даже не потрудившись раздеться. — Скорее бы это чудовище выросло, — стонет он, уткнувшись носом в подушку, Буратино мой ненаглядный. Конечно, это несерьезно, и он любит всех детей без исключения, но и поворчать мой зельевар тоже любит. — Спать, — последнее, что я слышу на сегодня. Меня бесцеремонно подгребают к себе под бок, взмахом палочки освобождают обоих от одежды и накрывают одеялом только что не с головой. Следующее утро знаменуется тем, что сразу после завтрака Северус вызывает к нам Беллу и бескомпромиссно заявляет, что дети сегодня на ней, просьба нас не беспокоить, и утаскивает меня в библиотеку. Я молчу, мне даже любопытно, что же будет дальше. А далее меня аккуратно устраивают в кресле и начинают вещать. Вот честно, по-другому я даже обозвать это не могу. Северус ходит передо мной туда-сюда, останавливается, покачиваясь с пятки на носок, и говорит-говорит-говорит. Не скажу, что я тупая, но, вероятно, где-то рядом. По крайней мере, даже знакомые слова явно порой имеют какой-то иной смысл, потому что единственное, что я уловила из пылкой речи моего любимого мужа — то, что он повествует о модификации какого-то шибко мудреного зелья, изобретенного еще в пятнадцатом веке, с зубодробительным латинским названием. Многие ингредиенты крайне труднодоступны, а мой гениальный зельевар подобрал аналоги и, более того, что-то там усовершенствовал и оптимизировал, и вообще он у меня умница, каких еще поискать. Потихонечку я впадаю в некое медитативное состояние и уже не столько слушаю и вникаю, сколько попросту наслаждаюсь бархатным звучанием его голоса. — Тебе совсем неинтересно? — грустно заключает супруг через час своего выступления, опускаясь в соседнее кресло. — Мне жутко интересно, но я ни черта не поняла, родной, — из соседнего кресла раздался удрученный вздох. — Но ты очень увлеченно и складно говоришь. Скажи, о мой гениальный супруг, а там будут исключительно зельевары-экспериментаторы? — Нет, конечно, — удивленно отвечает муж. — Аптекари там тоже будут? — Безусловно, это площадка не только для выступлений, там заключают контракты, продают и покупают патенты. — Тогда у меня к тебе предложение. Ты составил замечательную речь, но она ориентирована исключительно на твоих собратьев-ученых, таких же умников-разумников, как ты сам. Почему-то мне кажется, что некоторые аптекари тоже с трудом тебя поймут, прямо как твоя недалекая жена, — продолжила я, устраиваясь поудобнее на коленях своего любимого супруга. — Так вот, — провокационно поерзав, продолжила я, — вставь и для нас малю-ю-юсенький кусочек, где ты коротенечко, для нас, примитивных, расскажешь, зачем это зелье вообще нужно и с чего вдруг аптекарям стоит выкупать на него патент, когда у них в продаже уже есть два-три с очень похожими характеристикам. — Да как ты не понимаешь, оно же… — вспыхивает супруг. — Вот именно что не понимаю, — нежно целую любимого, прерывая его возмущенную тираду. — И они тоже, — и, щелкнув его по носу, спрыгиваю, чтобы налить нам чая. Уж если у меня в горле за час пересохло, то каково ему.

***

Через два дня Северус уезжает в Амстердам с отрепетированной и уже чуточку более понятной, даже для меня, пусть и исключительно местами, речью. Безумно горжусь мужем. Нет, он не стал мега-известным, не бывает такого с полтычка. Но все же некоторую репутацию и в заграничных кругах он уже имеет, а это немало. И данное приглашение только первая ласточка. У них эти конференции раз в полгода, если брать самые серьезные, конечно. Мелкие-то чуть не ежемесячные. А ведь могут и для индивидуального выступления в школу или в академию пригласить. Вообще-то Северус мог бы ездить туда и в качестве рядового слушателя, но это не для моего весьма амбициозного супруга. — Незачем время попусту тратить. Лучше я с вами побуду. А с докладами можно ознакомиться и в сборнике, который выпустят через неделю после завершения конференции, — заявил как-то в ответ на мой непроизнесенный вопрос муж. Так и вышло, что за все эти годы Северус поехал на первую в своей жизни конференцию. Даже Белла держит сегодня за него кулаки, пусть это и чисто магловская примета. Не то чтобы я боюсь, но поместье довольно большое, и очень не хочется оставаться в нем одной с детьми… брауни не в счет. Белла милостиво согласилась составить мне компанию на все то время, что Северус проведет в Нидерландах. Вот и сидим вместе с ней чаевничаем у камина. Чего мне стоило уговорить своего мужчину задержаться там и после выступления, не знает никто. Ну в самом деле, сколько можно вариться в собственном соку, надо и связи хоть чуть-чуть налаживать. Да и подискутировать тоже с кем-то надо, я ведь и правда в его речи с пятого на пятидесятое понимаю. Не уверена, что мой социофоб выдержит там всю неделю, но на пару дней я твердо рассчитываю. Белла, кстати, тоже не самый болтливый человек, но и мне, и ей вполне комфортно друг с другом. И мне кажется, что я начинаю видеть черные нити, оплетающие ее, как рыхлый пояс на талии. Просветов довольно много, но и нить отнюдь не одна, тут одним рывком не обойдешься. И литературы-то по этому поводу никакой нет, черт побери всю эту ситуацию. Сижу, ломаю голову, что делать — не знаю. Время пока что терпит, эти ниточки то появляются, то пропадают, но скоро они проявятся окончательно, ощущаю это всей своей покоцаной шкуркой. Лес в домене разросся до таких размеров, что в нем ничего не стоит заплутать, чуть только отойдешь метров на пятьдесят от кромки. Подлесок по краю густой, а вот подальше послабее, да и в целом наши лесные угодья довольно светлые. Не без исключений, конечно. Живности тоже существенно прибавилось, так что работы хватает. Но каких-то серьезных случаев, как в самом начале моей деятельности с малышом мантикоры, слава богу, не было. Марволо сидит в комнате, дуется. Знает, паршивец, что наказан за дело, но все равно не разговаривает. В отсутствие отца залез в зельеварню и пробовал что-то с чем-то смешать. Спасибо Хэю, вытащил этого поросенка оттуда довольно оперативно, не дав натворить дел. Никаких тормозов у этого ребенка, ведь знает, что я ничем не помогу, если не приведи боги что-то случится. — Я не делал ничего опасного, — и обиженно утопал в свою комнату. Вот вам и весь сказ. Утром, не успели мы позавтракать, в каминном зале раздались шаги. Кажется, я была излишне оптимистична, дав своему супругу целых два дня на общение с коллегами. — Чертовы замшелые, упертые бараны, — раздается из коридора бурчание зельевара. — Доброе утро, семья, — и муж без излишних церемоний присоединяется к завтраку. Северус так и не рассказал, что же его так возмутило, попросту отмахнувшись от этой части моих расспросов. Но рецензии на его выступление в «Вестники зельевара» были более чем хороши. Спустя неделю пришло приглашение из Ильверморни. Директор просил выступить перед старшими курсами академии, повторив свой июньский доклад. Буквально пинками погнала супруга за море-океан, наказав без гостинцев не возвращаться. С обреченным лицом человека, приговоренного к казни, супруг отбыл посредством международного портключа. В этот раз ему не выкрутиться, придется пробыть там оговоренные три дня, никто ему сроки срабатывания портключа менять не будет. Вот такая злобная я. Северусу просто необходимо налаживать международные контакты, нечего вариться в английском котле. Вдруг хоть кого-нибудь найдет себе для ведения дискуссий, пусть и по переписке. Я не пытаюсь переделать мужа по своему разумению, честное пионерское. Но и не хочу, чтобы он окончательно и бесповоротно заперся со своими котлами в зельеварне. Он же выходит из нее, только чтобы заказанные зелья отдать, с сыновьями поиграть, поспать, поесть, сексом заняться. Список, конечно, не смертельно короток, но покуда Марволо не вырастет, надо же с кем-то и словом умным перемолвиться. Я могу только слушать, но не более того. Стоит быть самокритичной, по умственному развитию до мужа и сына не дотягиваю… и не дотяну, чего уж там. «И что он во мне нашел?» — думаю я время от времени. Но гоню от себя эти дурные мысли поганой метлой, не дай бог воплотятся во что-то нехорошее. На этот раз Северус вернулся весь такой задумчивый и, похоже, даже довольный состоявшейся поездкой. Он и за завтраком, и за обедом, и за ужином не расставался с блокнотом для записей, все что-то строчил, потом недовольно зачеркивал, пока сын не разразился возмущенной репликой: — Папа, сколько можно, ты нас совсем, что ли, не желаешь замечать?! — едва сдержала свой смех, а Северус поднял глаза от записей и будто бы даже удивился нашему присутствию. Не дала ему ответить ни слова, схватила сыновей в охапку и потащила их гулять, пока еще не стемнело. — Марволо, пойми, пожалуйста, папа увлекся каким-то очень важным для него исследованием. Вот он сейчас определится, по какому пути пойти, и опять будет уделять вам время. А помешаем ему, он мысль потеряет и будет грустить. Мы же не хотим, чтобы папа ходил все время грустный? — А как же мы, — обиженно буркнул сын. — Его и так целых три дня не было. — Мы устроим ночевку в палатке на берегу озера, зажарим рыбу на костре и будем петь песни под звездным небом, как самые настоящие путешественники. — И тетю Беллу позовем, — согласно кивнул младшенький. Мы провернули еще одну авантюру, чисто из хулиганских побуждений, чтобы подергать за хвост павлинов… Пра-а-авильно, к нам присоединился Драко. Правда, пришел он, когда уже стемнело, а домой его перенесла супружница Хэя, рано утром, да так, что он и не проснулся, но это не сильно смазало впечатления счастливых разбойничьей выходкой сыновей.