Моя страсть. Миники по бананам всея ка-попа.

Red tails and black claws Красные хвосты и черные когти Your heart is beating fast in my hands Твое сердце бьется быстро в моих руках It’s hard not to look Тяжело не смотреть at the body in the blood на тело в крови Can not be forbidden beautiful death Нельзя запретить красивую смерть Death on my claws Смерть на моих когтях Your tails are in different corners Твои хвосты в разных углах Stupid fox Глупый лис Did not save you your God Не спас тебя твой Бог

Улыбка Тэхена была обманчиво счастливой и пестрила безумием. Его хвосты метались из стороны в сторону, переплетаясь, с силой ударяясь о землю, полностью соответствуя взбудораженности хозяина. Глаза рыжеволосого заворожено всматривались в каждый миллиметр лица оппонента, что уверенно смотрел в ответ. Казалось, лис физически мог ощущать чужую силу, почему его зрачки были по-наркомански расширены. Все фибры души визжат в предчувствии хорошего боя. Битвы демонов редкость, но если они уж случались, то стычка в обязательном порядке тянула за собой фатальность. Один из них уже предположительно мертв. Причиной сражения обычно становилась территория, так нужная для подпитки сил, но тут совсем иной случай… Глупый лис почуял мощь. Ему лапки чесались от желания узнать в итоге и свой предел сил. Темный вихрь ринулся в бой первым, поднадоело ждать первого шага от явно неопытного противника. Пусть его дух, дух черного усаги, по сути жертва для кицунэ, но он прожил гораздо больше и уже пролил не мало крови. Тэхену приходилось защищаться задействовав всю свою ловкость, и при этом он не забывал в мгновения одышки восхищаться. Брюнет искуснее любого из тех, кого приходилось видеть. А ещё он с развитым телом, что обычно чуждо для и так считающих себя сильными — демонов. Битва была за гранью человеческих глаз. Две тени молниеносно нападали и так же быстро отбивались. Хотя Киму не удавалось парировать все удары, и он становился всё менее подвижным, в мыслях и не было слова «сбежать». Страх появился только после первого отсеченного когтями хвоста, который он заметил уже на одной из веток деревьев. Хотелось взвыть и немедля зажать рану, но бой ещё никто не отменил. Бой, который стал в разы сложнее. Хвосты демона лиса — его сила. Ким конечно же гордился своими пятерыми, ведь на его года это мало кому удается достичь. Но теперь их четыре. Потом всё конечно отрастет, чтобы встать на места своя, но к разуму доходило осознание, что если что-то не придумать, можно лишиться и остальных, а на восстановление времени не дадут. Чонгук прекрасно чувствовал волнение за обманчивой обольстительной улыбкой лиса, поэтому усилить напор и окончательно лишить ещё одного хвоста, не составило особых усилий… Вот уже рыжий парнишка практически повержен, безвольно и бессильно распластанный на земле под статным телом черного усаги. Три хвоста жестко прижаты одним из коленей Чона. Он уже заносит правую руку, что с помощью темного эфира стала не иначе чем когтистой лапой… и… что-то пошло не так. Всё же, смотреть в глаза этому демонишке изначально было ошибкой. Глаза лисеныша до последнего момента смотрели преданно, по-детски восторженно, и почти что влюбленно. Чонгук в глубоком недопонимании. Может это всего лишь хитрая игра лиса, но его рука уже опустилась, медленно перемещаясь к левой, сжимающей шею, такую небольшую, по сравнению с его ладонью. Хватку он ослабил, но уже задействовал две руки, считай просто немного надавливая большими пальцами на горло лежащего. Теперь Чонгук сам себя не понимает. Он не понимает почему же не может лишить жизни какого-то юного кицунэ, что лет через двести возможно станет явно сильнее, в знак того факта, что является как-никак хищником. — Убей меня, — едва слышно прошептали донельзя красивые губы. Стоп. Красивые? Да, усаги не мог не отвергать тот факт, что лис был практически живым примером идеала. Обычно кицунэ предпочитают облик симпатичных девушек, чтобы было легче втереться в доверие людей, этот же иной. Они вольны выбирать пол. Значит это же не будет не правильным… ощущать притяжение? — Так хочешь смерти? — Ему не понять, он уже привык жить. Или вернее, он научился жить так, чтобы хотелось ещё. Пусть порой и скучно приходится. Как-никак, а уже хорош во всем, что только может предложить этот мир. — Я… да? — рыжик растерялся. Возможно не хотелось бы смотреться жалко, пусть даже в подобном положении. — Ты сам не уверен, глупый лис. — Рука брюнета переместилась на грудь в районе сердца, и выпустила небольшие коготки. — Твоё сердце бьется. Ты жив. В одно моё движение, стук прекратиться. Тебя не станет. Ты не сможешь ни говорить, ни плакать, ни улыбаться, ни даже думать. Ты не сможешь больше решать, нужна ли тебе твоя жизнь. Так что если, за тебя теперь буду решать я? — Что? — Тэхену пришлось даже рот приоткрыть для лучшего усваивания информации. Затем он начал похихикивать, прикрывая поблескивающие от солнца глазки. — М? — Хорошо, — вдруг посерьезнел кицунэ, смотря прямо и без задних мыслей. — Я буду в полном твоём распоряжении, черный усаги с охренительными ляжками. — А язык тебе не помешало бы вырвать. — Могу сам себе откусить. На что Чонгук лишь коротко рыкнул, накрывая чужие губы своими. В нём громко клокотало внезапное чувство собственности. Зачем вырывать, если можно найти более приятное задействование. Хвосты были любезно выпущены, а та ладонь, что до сих пор ещё находилась на шее, забралась под неё дальше на затылок. Пока пальцы перебирали короткие рыжие волосы, такие же ярко-рыжие хвосты аккуратно обвились вокруг его сильного тела. В поцелуе после пару мирных проб начала преобладать страсть. Никто не уступался, словно тот же бой просто перешедший в несколько иную форму. Резкость движений, укусы, зализывания, легкие стычки зубов… и! Тело брюнета вдруг обмякло, просто падая на чужое. Голова лишь склонилась на сторону, позволяя кицунэ прошептать в самое ухо усаги: — Лисам нельзя доверять… Спи сладко, кролик. Через пару сотен лет ещё встретимся. Перекатив с себя Чона на землю, сам приподнялся, в полной мере осматривая былого противника. Улыбка сама полезла на лицо. В следующий раз, он обязательно будет сильнее. Он обязательно даст понять, что хищник, и в полной мере завоюет внезапный предмет обожания.