Миссия выполнима: покориться страсти за неделю

      Утром Адриан растолкал Маринетт ни свет ни заря. «Неизвестно, появится ли у нас еще возможность прогулять по городу в свое удовольствие. Поднимайся, Нетти! Впереди у нас насыщенный день». Парень лучился таким энтузиазмом, что девушка не решилась сказать ему о своем желании поспать еще хотя бы полчасика. Вчерашний секс в ванной настолько вымотал ее, что она даже отказалась составить Агресту компанию за ужином в гостиничном ресторане. Она вообще смутно помнила, как добралась до кровати, а очутившись под одеялом, и вовсе моментально отключилась.       Через час они уже сидели в такси, направляясь в сторону церкви Санта Кроче. По дороге блондин заметил, что первым делом стоило бы посетить собор Санта-Мария-дель-Фьоре, но чтобы попасть внутрь, нужно отстоять многочасовую очередь. Если им посчастливится еще раз выбраться в город, то они обязательно там побывают…       Когда они вышли из машины, взору девушки открылось спорное зрелище. Облицованная многоцветным мрамором светлых тонов церковь смотрелась среди серой площади, как красивая статуя в пустынной комнате. Маринетт вместе с тем подумала, что в Париже, пожалуй, много соборов и побольше. Тело ее фасада образовывали три нефа, центральный из которых украшало огромное витражное окно, оформленное разноцветными мраморными пластинами. Над окном, в центре фронтона, красовался совершенно неожиданный символ – звезда Давида.       - Создатель этого фасада был евреем и решил таким образом запечатлеть себя в истории,- ухмыльнулся парень.       Они приблизились к зданию слева, и оказалось, что светлым мрамором покрыто только его «лицо». Стены же были из простого кирпича. Покрутившись возле памятника Данте, парочка поднялась по каменной лестнице к трем высоким порталам. Подняв голову, Маринетт долго разглядывала барельефы в тимпанах, а потом спросила, что они изображают. Адриан, который уже видел эти картины раньше, объяснил, что там высечены установление Креста, торжество Креста и видение императора Константина.       Шагнув за тяжелые бронзовые двери, они оказались внутри. Утренняя служба как раз подходила к концу, и можно было насладиться внутренним убранством, не отвлекаясь на снующих туда-сюда шумных туристов. Когда служба закончилась, они стали описывать круг по залу, дабы детально его рассмотреть. Над интерьером трудились Донателло, Джотто, Вазари и другие великие мастера. Если бы не расписанный, весь в золоте, алтарь, можно было подумать, что они очутились в картинной галерее. Под сводами храма обретались пышные захоронения художников, ученых, поэтов и государственных деятелей всех мастей. А вот могила Данте оказалась всего лишь кенотафом. Когда создатель «Божественной комедии» скончался в Равенне, жители этого города отказались отдавать тело поэта флорентийцам, обосновывая это тем, что раз он не нужен был им живым, мертвого они его тоже не получат.       Вдоволь набродившись между гробницами, Адриан вывел Маринетт на улицу. Пара поймала такси и направилась к следующему пункту своего маршрута – старинному мосту Понто-Веккьо. Седой итальянец высадил их почти в двух шагах от моста. Пара неторопливо побрела по широкой улочке, вымощенной брусчаткой. По обе руки тянулись лавчонки и магазинчики, предлагавшие всякую всячину, – в основном, ювелирные изделия. Маринетт решила, что время выполнить данное Хлое обещание о сувенире. И очень вовремя приметила вывеску «Bvlgari». Взяв Адриана за руку, девушка немедленно потащила его внутрь лавки. Заметив интерес подруги к браслетам, парень решил помочь и предлагал ей одно за другим украшения, которые очень подошли бы ей, но никак не Буржуа.       - Ну, возьми хотя бы этот,- указал он на тоненький браслет в виде цепочки, к которой крепились пять подвесок. - Он будет очаровательно смотреться у тебя на запястье.       - Прости, но это не для меня. Я обещала привезти кое-кому сувенирчик.       Наконец она остановилась на украшении из оранжевой кожи, с золотой подвеской в виде круга со вписанным внутрь сердечком и логотипом фирмы. Оценив ее выбор, Агрест полез во внутренний карман пиджака за портмоне, но был тут же остановлен. Девушка, не слушая его протесты, протянула продавцу свою банковскую карту. Перед отлетом во Флоренцию Габриэль Агрест вручил ей кредитку со значительной суммой на балансе. И раз это она пообещала Хлое такой подарок, то и оплачивать его должна сама.       Заглянув по пути еще в несколько магазинов и прикупив памятных безделушек, она уже хотела уйти, но в Адриане внезапно проснулся романтик. Он стал настаивать на том, чтобы они непременно повесили «замок любви».       - Неужели тебе мало того, что мы оставили на мосту Искусств полтора года назад, - искренне удивилась брюнетка. В ответ прозвучала целая лекция о том, что традиция вешать символы любви зародилась именно в этом городе и именно в этом месте. В итоге замок был все же куплен, повешен на перила смотровой площадки, а ключ исчез на дне Арно.       Стоило им покинуть мост, как парень пожаловался на голод и уверенно повел ее за собой. По дороге то и дело попадались маленькие кафе и рестораны, но Адриан напрочь их игнорировал. Когда Дюпен-Чен поинтересовалась, почему они проходят мимо, он таинственно улыбнулся и сказал, что знает местечко получше. Так они оказались у здания галереи Уффици. На выходе расположилось небольшое кафе, в которое Адриан частенько захаживал во время своих прошлых поездок. Оно уже успело превратиться в одно из его «особых» мест.       - Кровь из носу надо поесть эту пиццу. Она просто сказка.        Они зашли в помещение, заняли столик, и Адриан сделал заказ….       - Может быть, еще одну? – спросил парень, когда они разделались с огромным сорокасантиметровым кругом.       - Только при условии, что ты всю ее съешь сам, - шутливо ответила Маринетт.       - Да без проблем,- радостно заявил он, жестом подзывая официанта.       - Если ты это сделаешь, сомневаюсь, что хотя бы один пиджак завтра на тебе застегнется.       Не то что бы Габриэль Агрест заставлял сына сидеть на очень жесткой диете, но весьма настоятельно рекомендовал ему соблюдать меру в еде, мотивируя это тем, что он не работает с моделями размера «plus-size».       - Как думаешь, сколько калорий в этом круге?       - Если прибавить к нему ту половину, что ты уже съел, получится около 350-400, - глубокомысленно заявила девушка.       - Всего лишь? Тогда я поспешу тебя обрадовать: два часа страстного секса, и проблема решена,- шаловливо улыбнулся во все тридцать два зуба Адриан, чем мгновенно вогнал ее в краску.       - Сомневаюсь, что мне это будет по силам, - тихо пробормотала она, не подозревая о том, что в скором времени сама опровергнет свое утверждение. А пока Маринетт молча наблюдала, как Адриан уплетает свой заказ.       Пообедав, они отправились бродить по галерее Уффици. Подробно изучить каждую выставку, конечно, не получилось, да и что некоторые залы оказались закрыты. Обошли только собрания наиболее именитых мастеров, в зале Ботичелли постояв перед «Рождением Венеры» - в жизни громадным полотном высотой в человеческий рост, прикрытым от неосторожных рук стеклянным экраном.       Когда они покинули галерею и вышли на площадь Синьории, было уже около шести вечера, однако она вся была запружена народом. Маринетт все же удалось подойти к статуе Давида работы Микеланджело и знаменитому фонтану Нептуна. В какой-то миг звук от стука ее каблуков изменился. Девушка опустила голову – она стояла на круглой плите, испещренной золотыми буквами. Увидев ее попытки расшифровать надпись, Адриан рассказал, что когда-то здесь был сожжен Джироламо Савонарола вместе с двумя своими последователями. Затем он обратил ее внимание на дворец Синьории, в прошлом известный как дворец Веккьо, и указал ей на крохотное окошко - каморку над залом заседаний, находившуюся в башне под колоколом. Среди ее узников был не только опальный монах, но и сам Козимо Медичи.       Нагулявшись на площади и вдоволь насмотревшись на все достопримечательности, парень ненавязчиво предложил вернуться в отель.       - Я находился сегодня так, что у меня болят ноги, - пожаловался Адриан.       - Ты говоришь про боль в ногах женщине, которая целый день ходила в высоченном каблуке? – с иронией спросила брюнетка. В отличие от парня она совсем не чувствовала дискомфорта. Белые туфли были настолько удобными, что высота каблука практически не сказывалась на ходьбе. Но, тем не менее, согласилась ехать в отель.       Вернувшись в гостиницу, они сразу направились в номер. Маринетт приняла душ и предложила Агресту спуститься на ужин в ресторан.       - Прости, я не голодный... но с удовольствием буду ждать тебя для двухчасового марафона,- многозначительно поиграл бровями Адриан. – Я попрошу отца, чтобы он встретил тебя в холле.       Пока Адриан разговаривал по телефону, девушка надела короткое черное кружевное платье. Плечи облегали полупрозрачные рукава-бретели, лиф же и подкладка под кружевной юбкой были сшиты из блестящего креп-сатина. Украшала платье широкая черная атласная лента, завязанная под грудью в крупный бант. Скользнув в туфли, Дюпен-Чен направилась в ванную. Скрутив волосы в пучок и зафиксировав шпильками, брюнетка уже собралась повернуться к зеркалу, чтобы подкрасить губы, как почувствовала руки, легшие на ее облитые кружевом бедра.       - И ты пойдешь в этом в ресторан?       - Что-то не так? – поинтересовалась Маринетт...       - Ты как будто собралась на свидание, - выдал Агрест, продолжая скользить ладонями по её телу. – Нет, я тебя в этом не отпускаю.       - Не говори глупостей. Я просто иду ужинать. Да и со мной будут провожатые, – мягко улыбнулась она.       - Угу, крестный-пошляк и отец-бабник.       - Адриан!       - А что такого? Я же правду сказал, - обиженно надул губы парень. – Решено. Я быстренько в душ и иду с тобой.       - Адриан, успокойся, - обернулась к нему брюнетка и приобняла за талию.       - Может, останешься? – с надеждой спросил юноша. - Мы могли бы заказать еду в номер.       - Какой же ты ревнивый! – сокрушалась Дюпен-Чен. – Мне запереться в четырех стенах и вообще никуда не выходить?       - Я не это имел в виду. Просто…       - Просто что?       - Не хочу, чтобы другие на тебя пялились. А вдруг к тебе начнут приставать?       - Надо быть очень смелым, чтобы пристать к девушке, которая ужинает сразу с двумя мужчинами, - хихикнула Маринетт. Но, увидев расстроенное выражение лица возлюбленного, не удержалась и легонько поцеловала его в щеку. – Все будет в порядке. Я прекрасно могу за себя постоять. Помнишь, как нарвался на меня в Булонском лесу?       - Такое не забудешь. А вмазала ты мне тогда знатно! – окунулся в воспоминания парень. – Ладно. Так и быть. Но после ресторана сразу в номер. Я буду ждать.       - Как прикажет мой господин, - брюнетка склонилась в шутливом поклоне.       Она наконец накрасила губы и вышла из ванной. Решив не брать телефон и клатч, девушка вышла из номера налегке. Дюпен-Чен настолько погрузилась в свои мысли, пока шла по коридору, что очнулась, только когда натолкнулась на стоящего на пути человека.       - Простите, мне так неловко, - Маринетт подняла голову - и удивленно замерла.       - Ничего страшного, - заверил её Габриэль Агрест, - я ждал вас.       Но девушка даже не подыскивала подходящую реплику. Она невольно таращилась на мужчину, осматривая его с ног до головы. Похоже, модельер решил продолжить эксперименты, снова представ в новом облике. Девушка не могла остановиться, скользя по нему оценивающим взглядом. Белый летний пиджак поверх черной рубашки... модно и броско... Глаза, когда не закрыты стеклами очков, смотрят будто проще, ближе. И лицо кажется от силы на десяток лет старше, чем даже ее собственное….       - Маринетт, вы в порядке? – обратился ней к мужчина.       - Да-да, все отлично! – торопливо заверила она его и просто чудом не покраснела.       - Раз так, предлагаю идти в ресторан. Жак наверняка уже весь извелся.       - Конечно, - согласилась она, беря мужчину под руку…       Естественно, появление девушки в ресторане с таким кавалером просто не могло пройти незамеченным.       - Силы небесные, Маринетт, вы выглядите как мечта! Словно молодая Одри Хепбёрн!       - Уймись уже, показушник! – мигом осадил фотографа модельер. – Необязательно превращать ужин в балаган.       - Надо же, какие мы нежные, – закатил глаза брюнет. – Ты лучше на себя посмотри! Кризис среднего возраста набирает обороты? Или красуешься, пользуясь тем, что сына нет поблизости?       Дюпен-Чен глубоко выдохнула. «Мужчины как дети».