Миссия выполнима: покориться страсти за неделю

      На обед они в этот раз ушли несколько позже. За столом вся компания, как всегда, непринужденно переговаривалась между собой – вся, кроме двух мужчин. Дебоннер и старший Агрест предпочитали отмалчиваться, и если для модельера такое поведение не выходило за пределы нормального, то тишина и фотограф были просто несовместимыми понятиями.       - Даже не верится… Обед заканчивается, но ты еще не отпустил ни одной своей шуточки. Ты сам на себя не похож. Может, вызвать врача? – с легкой усмешкой поинтересовался Адриан.       - По-твоему, я только тем и занимаюсь, что целыми днями болтаю без умолку?       - Просто непривычно видеть тебя настолько немногословным.       - Зато ты, я погляжу, у нас гений коммуникаций. Томатный суп зарядил тебя энергией? Тогда прямо сейчас направим её в полезное русло.       Парочку отослали переодеваться, а фотограф с Агрестом вновь вернулись в бывшую часовенку. Габриэль уселся в кресло, продолжая молчать и оставляя Дебоннера наедине со своими раздумьями. Жак наперед чувствовал, что из затеи друга ничего хорошего не выйдет. Будь его воля, мальчишка уже сидел бы рядом, и он, Жак, вправлял бы парню мозги, пока не наставил на путь истинный. Уж это мужчина умел. Десятилетний преподавательский стаж научил его говорить с молодежью так, чтобы понятно было с первого раза. Но теперь брюнет оказался бессилен. Раз Габриэль заявил, что возьмется за сына сам, фотограф считал себя не вправе встревать по поводу и без. «Дьявол, начинать надо было раньше!»       Слушать рассказ пьяного друга о приключениях с Маринетт, конечно, было весело. Но в глубине души Жак все же чувствовал обиду за девушку. Мадемуазель не заслужила подобного обращения ни со стороны возлюбленного, ни со стороны его отца. Адриан даже не думал менять линию поведения или хотя бы повиниться. Габриэль под шумок и вовсе воспользовался разладом в отношениях пары и пытается обернуть ситуацию себе на руку. Оба действовали в собственных целях и нимало не задались вопросом – а чего хочет Дюпен-Чен?       Брюнет глубоко вздохнул. Иногда он искренне полагал, что Агресты засиделись в небожителях, и надеялся, что Маринетт будет периодически спускать сына и отца на грешную землю. Но, видно, этому не суждено случиться. Мать Адриана тоже постигло фиаско, потому воспитание оказалось пущено на самотек. Когда у женщины переполнилась чаша терпения и она оставила семью, Жак даже позволил себе тихо позлорадствовать. Поделом. У мужчин-Агрестов очень дурная привычка: они постоянно требуют, при этом ничего не отдавая взамен. Так было с дедом, затем с отцом, а теперь, как выяснилось, той же дорогой идет и сын.       Мысли мужчины прервал стук каблуков. Обратив глаза на Маринетт, фотограф не удержался от залихватского присвиста. Адриан успел за несколько секунд три раза поменяться в лице и… Жак ухмыльнулся. У этого парня, ей-Богу, все переживания написаны на лбу. Нельзя же так. Габриэль тоже очнулся от раздумий, удивленно моргнул, а затем довольно улыбнулся.       - Вы посмотрите на эту скотину. Он еще и ухмыляется. Это что, по-твоему, свадебное платье? – думы думами, но имидж стоит поддерживать.       - А почему бы и нет, мой друг? Не скрою, образ достаточно… пикантный. Но ведь может случиться так, что он станет самым продаваемым.       Наряд действительно был легкомысленным. Девушка замерла, облаченная в платье «канкан» изысканного оттенка шампанского. Жесткий корсет, поддерживаемый двумя пришитыми к верху бретелями, высоко приподнимал её грудь. Тюлевая юбка, на лицевой стороне собранная в пышные оборки и прикрывающая только белье, со спины образовывала длинный, до пола, «хвост», утяжеленный атласным шлейфом. Про стройные ноги, открытые благодаря этой конструкции, лучше было молчать. Дебоннер наслушался о том, как плотоядно облизывались на них мужчины в «Атриуме». Прическа «мальвина» открывала зрителю обнаженные плечи. Мейк-ап, выполненный Жаклин, был близок к натуральному, но так преобразил лицо, что в определенной обстановке оно потрясло бы не хуже, чем накрашенное по-вечернему ярко. Хоть Маринетт и старалась держаться естественно, ее состояние выдавал яркий румянец, ставший последним штрихом. Образ девушки теперь буквально кричал о разврате. Однако судя по глазам Габриэля, тот остался равнодушен. И Дебоннер нисколечко не удивился слабой реакции друга. У старшего Агреста были другие предпочтения. Мадемуазель Дюпен-Чен, на его вкус, слишком миниатюрна. Если бы её грудь оказалась попышнее, а бедра - более полными, возможно, модельер бы нервно кусал губы и нагло таращился. А так… даже игривый наряд не делал девушку привлекательной для него. Фотограф искренне поражался тому, что Маринетт вообще хоть каким-то образом обратила на себя внимание Габриэля. Но предпочел списать эту странность на долгое отсутствие женщин. После длительного воздержания, похоже, сойдет любая, кто проявит ласку к одинокому почти-холостяку.       - Пикантный? Да в борделях и то скромнее одевались! Нет, я, конечно, все понимаю. У тебя в последние годы с дамами определенные… трудности. Но заявлять об этом на всю Францию?       - У меня, трудности?! – вскипел друг, поспешно вскакивая на ноги.       - Спокойно, пап. Еще только в отеле смертоубийства не хватало, - тут же подскочил к нему Адриан. - Тем более что куда мы потом спрячем его труп?       - Можешь не волноваться. Английское кладбище буквально через дорогу.       - Еще не известно, кого из нас первым вынесут вперед ногами, - нагло оскалился Дебоннер, но тут же спохватился. Шутка на грани…       Отсняв общие и средние планы, фотограф отпустил Маринетт и Жюстину. Адриана, Жюльетту и Жаклин он вывел из отеля в парк, к самому дальнему бельведеру. В течение всего пути мужчину так и подмывало рассказать парню о предстоящих событиях. Но он не мог нарушить слово, данное студенческому товарищу, как бы ни хотелось и как трудно ни было сохранять невозмутимый вид. Дебоннер утешал себя тем, что возможность отстоять попранную честь Маринетт еще будет. Он, Жак, конечно, согласился помочь Габриэлю, только это не означало, будто дальше он тихо постоит в сторонке.       - Дядя Жак, в чем дело? – поинтересовался Адриан некоторое время спустя.       - В чем дело? О чем ты? – внутренне напрягся мужчина.       - Брось, я тебя не первый день знаю. Когда ты нервничаешь, у тебя руки дрожат. Удивляюсь, как ты еще камеру из рук не выронил. И, прости мне, конечно… только ты с сигаретой в зубах во время съемки – это даже для меня что-то дикое.       Только теперь фотограф спохватился, что окурок у него до сих пор в руке. Мужчина покосился на девушек и мысленно чертыхнулся. Жюльетта и Жаклин тоже стояли с удивленными лицами, но предпочитали не высказываться вслух.       - Да так… Забылся что-то, - Жак отмахнулся.       Он отошел к столикам на открытой террасе кафе и погасил сигарету в одной из пепельниц.       - Ну, все-таки? – настаивал подошедший к нему крестник.       - Не по себе мне как-то. Предчувствие… дурное, - сказал брюнет и посмотрел на парня, ожидая, какова будет реакция.       - Да ладно, что может случиться? – сказал Агрест, вешая пиджак на спинку стула. - Тем более в такой замечательный день.       «Вряд ли бы ты считал его замечательным, знай ты то, что знаю я».       Мужчина на мгновение посмотрел в сторону отеля, и у него внутри все похолодело. По дороге со всех ног бежала Жюстина. Значит, план Габриэля претворяется в жизнь. Дебоннер положил на столик фотоаппарат. Заметив его тревогу, Адриан тоже обернулся. Блондинка буквально врезалась в парня так, что он едва устоял на ногах.       - Месье Адриан… пожалуйста… торопитесь… - костюмер задыхалась от быстрого бега.       - Что случилось? – удивленно поинтересовался юноша.       - Там в номере… ваш отец… и Маринетт…       - Ничего не понимаю. Объясни толком?       - Я не думала… Он пришел так внезапно… сказал, что я нужна здесь… Потом выставил меня за дверь… намекнул, что я буду лишь мешать.       Жак пристально следил за реакцией крестника, но, похоже, тот слишком растерялся, чтобы сообразить. Эх, придется намекать более явно.       - И вы оставили их одних? Да вы в своем уме?! – вошел в образ Дебоннер. Внимание Адриана тут же вернулось к нему.       - Хотя нет. Вы здесь ни при чем. Дьявол, неужели этот кобель вновь взялся за старое?       - Да что вообще творится?! – вскипел Агрест.       Фотограф выдержал паузу, а потом выпалил:       - В номер Жюстины. Живо!       - Но зачем…       - Пока ты здесь задаешь дурацкие вопросы, Габриэль развлекается в номере с твоей девушкой. И я очень сомневаюсь, что она получает от этого удовольствие.       Брови Адриана сдвинулись к переносице, и вдруг на лице проступило осознание. «Ну, наконец-то!» Блондин судорожно сглотнул и рванул в отель, едва не сшибая людей на своем пути.       Жак тяжело выдохнул и вытер рукавом рубашки проступивший на лбу пот. «Началось».

***

      Едва члены команды разошлись кто куда, Габриэль поднялся на ноги и принялся мерить шагами часовенку. Его нервозность никак не проходила. В какой-то момент модельер хотел сбежать к себе в номер и опрокинуть пару бокалов для храбрости. Но алкоголь был исключен. Все действия должны быть проделаны на трезвую голову, иначе не получится нужного эффекта. Мужчина впервые в жизни пожалел, что бросил курить. Может быть, ему помогла бы успокоиться пара сигарет.       Решив не оттягивать неизбежное, блондин вышел в коридор и спустился на третий этаж. Подойдя к номеру сестёр, он на мгновение замер, а затем постучался. Дверь ему открыла Жюстина.       - Что-то случилось, месье Габриэль? – обеспокоенно спросила блондинка, впуская его внутрь.       - Похоже, сегодня у нас неудачный день. Теперь проблемы с костюмом Адриана.       - Как же так? Я два раза все перепроверила! – ужаснулась костюмерша.       - Увы, никто не застрахован от подобных случаев. Поспешите к остальной группе. Дебоннер будет в ярости, если работа вновь сорвется.       - Конечно же. Сию минуту.       Жюстина подхватила швейную шкатулку и уже было оказалась за порогом номера, как вдруг резко замерла, оглянувшись на дверь ванной. Агрест прислушался. Судя по плеску воды, Дюпен-Чен смывала макияж с лица.       - Тогда Маринетт придется дождаться меня. Она не сможет переодеться без посторонней помощи.       «Замечательно. То, что нужно».       - Не переживайте по этому поводу. Я с радостью помогу ей выбраться из платья, - нахально улыбнулся Габриэль, мягко выталкивая блондинку в коридор.       - Но как же… она… вы… - опомнилась та, очутившись за порогом комнаты.       - Ступайте, Жюстина. Вы здесь будете абсолютно лишняя, - модельер озорно подмигнул женщине и захлопнул дверь прямо перед её носом. Через минуту послышался быстрый перестук каблучков, затихающий вдали. Мужчина искренне надеялся, что костюмерша истолковала его поведение в нужном ключе и теперь направляется прямо к Жаку.       Решив не терять ни минуты, Агрест отправился в спальню и осмотрелся. Так, банкетки будут только мешать. Мебель тут же оказалась отодвинута в стороны. Модельер обошел спальню повторно. Великолепно. Путь к кровати расчищен. Тем временем шум воды прекратился. Габриэль подскочил к входу в ванную и встал так, чтобы девушка, возвращаясь в комнату, не заметила сразу его присутствие.       Маринетт показалась на пороге, на ходу вытирая лицо. Стоя спиной к модельеру, она бросила полотенце на кресло у письменного стола и завела руки за спину, ощупывая нижние петли корсета. Но девичьи пальцы не могли справиться с хитро завязанным узлом.       - Жюстина! Я что-то не развяжу шнуровку! Ты мне не поможешь? – позвала она, не оборачиваясь.       Блондин собрался с силами и, нацепив самую скабрезную ухмылку, на которую только был способен, направился к брюнетке. Ну, посмотрим, Габриэль Агрест, полностью ли ты растерял за эти годы навыки в соблазнении женщин.