Миссия выполнима: покориться страсти за неделю

      За завтраком перед Жаком предстала совершенно тягостная картина. Первое, что он отметил, – отсутствие за столом Габриэля. Затем – расстроенные лица Адриана и Маринетт. Жаклин и остальные девушки тихонько переговаривались между собой, тактично не трогая пару. Решив, что вопросы подождут, Дебоннер молча заказал себе еду. Позавтракав, фотограф мягко попросил девушек-помощниц оставить его с моделями наедине. Когда четверка покинула зал, мужчина ожидающе посмотрел на Адриана. Парень только горестно вздохнул. Ободряюще сжав ладонь юноши, Маринетт изложила Дебоннеру разговор, который состоялся утром между ними и старшим Агрестом. История получилась короткой. Брюнет быстро понял суть произошедшего: попытка примирения с треском провалилась. Виновен в этом был не кто иной, как парень.       - Где же теперь наш униженный и оскорбленный? – поинтересовался Жак. Адриан сообщил, что отец ни под каким предлогом не желает покидать спальню.       - Я порывался войти к нему, но Нетти предложила дать ему немного побыть в одиночестве. После завтрака как раз собирался с ним поговорить.       Мужчина удовлетворенно кивнул. Похоже, уроки хорошего поведения оказались крестнику на пользу. Покинув ресторан, все трое отправились в номер. Адриан постучался в дверь отцовской спальни, а когда она открылась, исчез внутри. Фотограф тактично увел Дюпен-Чен во внутренний дворик. Скрашивая ожидание, он начал разговор об учебе в институте. Маринетт горячо поддержала эту тему. Они успели обсудить многое – и программу, и карьерные перспективы девушки, а затем в номере наконец-то хлопнула дверь. Отец и сын Агрест показались из спальни и вышли на улицу. У обоих был весьма добродушный вид.       - Ну что, мальчики? Мир-дружба-жвачка? – ехидно поинтересовался фотограф.       - Вроде того, - подтвердил крестник, смущенно потирая шею.       - По крайней мере, никаких недомолвок между нами больше нет, - сказал Габриэль.       - Вот и прекрасно, - радостно заявила Дюпен-Чен и встала, обнимая юношу. Агрест-старший хотел было посторониться, но девичья рука вдруг обвила его плечи, и мужчина оказался тесно прижатым к паре.       - Боже, вы такие милые, что меня сейчас стошнит, - отпустил ехидный комментарий Жак, растроганно наблюдая за троицей.       - Можешь не стараться. Момент все равно не испортишь, - отозвался Габриэль, раскрывая руки навстречу девушке и сыну.       - Завидно – завидуй молча, - не остался в долгу Адриан, отвечая отцу объятием.       - А я что? Не заслужил, по-вашему? А ну-ка! – фотограф в мгновение ока оказался возле них и нагло вклинился в их тесный круг.       - Задушите! – взмолилась девушка, попавшая в эпицентр семейных объятий.       - Терпите, моя дорогая, - философски заметил Жак. – Когда вам еще выпадет честь пообниматься с мужчинами, и без претензий на двусмысленность? Как говорится, и вы в почете, и нам приятно.       - Ты бы не расходился, любитель приятностей, - заметил модельер. - Иначе следующая порция ревности обрушится на тебя.       - Брось, Лалло. За тобой числятся вон какие провинности, а тебя не убили. Меня и подавно пощадят. Я-то не делаю абсолютно ничего крамольного.       - Если вы меня сейчас не отпустите, я задохнусь, - сдавленно просипела Маринетт.       Мужчины вняли её просьбе и чуть-чуть разошлись в стороны.       - На этой оптимистичной ноте предлагаю снова перекусить, - подытожил фотограф. - Ничто не разжигает аппетит лучше, чем долгие разговоры. Нужно еще успеть подготовиться к съемке. Сегодня последний день, а у меня просто грандиозные планы…       На этот раз за столом царила куда более теплая атмосфера, чем во время завтрака. Увидев, что отец и сын общаются между собой вполне добродушно, Констанс, Жюстина и Жюльетта с облегчением выдохнули. Жаклин, картинно закатив глаза, тихонько возмутилась: «Ох, уж эти Агресты». Все были искренне рады, что жизнь потекла в привычном русле.       Спустя полтора часа команда приехала к базилике Сан Лоренцо. Пробравшись сквозь площадь, запруженную народом, участники съемки поднялись к главному входу. Улучив момент, Дебоннер перехватил Адриана и Маринетт и тихонько шепнул:       - У меня созрела потрясающая идея. Предлагаю поквитаться с нашим модельером. Вы со мной?       - Ну, разве что чуть-чуть, - согласился парень. – В качестве, так сказать, компенсации за нанесенный ущерб.       - И не очень сурово, - поддержала Дюпен-Чен. – Ему и так пришлось нелегко.       - Не переживайте. Я буду нежен и деликатен с Лалло, как с девственницей, - хохотнул брюнет. – А теперь все внутрь.       - Странно, а почему здесь ни души? – поинтересовался Адриан, входя в базилику.       - Мы сделали этой церкви достаточно щедрое пожертвование. И арендовали её до конца дня, - ответил сыну Габриэль. - Думаешь, крестный просто так подбивал тебя закинуть возлюбленную на плечо и бежать сюда опрометью? У него все схвачено. Вас повенчают хоть сию минуту.       - Пожалуй, я откажусь от такой чести. Подобные вещи с бухты-барахты не делаются.       - Мудрое замечание, Адриан, - согласился Жак. - Проходите в трапезную. Она временно будет вашей гримерной. И, ради всех святых, без богохульства. Моя чистая христианская душа этого не вынесет.       - Вы настолько истово верующий? – удивилась Маринетт. - По вашему поведению и разговорам не скажешь.       - Поучитесь в школе при католическом монастыре, а потом в его же коллеже. Тогда я на вас посмотрю.       - Монастырь? Да неужели? Где ты, а где церковь,- рассмеялся парень.       - Бабушка Жака спала и видела его одним из кардиналов при Святом престоле. Она очень сильно опечалилась, когда любимый внучок не оправдал её надежд, - пояснил Габриэль.       - Не представляю вас в красной сутане и распевающим Confiteor, - в голосе Дюпен-Чен звучало сомнение.       - Слава за то Богу, моя дорогая. Переодевайтесь. Наше время ограничено.       Спустя сорок минут Адриан и Маринетт покинули трапезную и направились прямиком к алтарю. Увидев девушку, фотограф округлил глаза:       - Друг, ты что, серьезно? Его cшили по твоему эскизу или ты решил пошутить и достал его из кладовки?       - Узнал это платье? – усмехаясь, спросил модельер.       - Еще бы нет. Я хорошо помню, как одна миловидная блондинка, дрожа от страха, шла к алтарю в Нотр-Даме, чтобы сказать «да» своему любимому.       - Ты про собственную свадьбу, дядя Жак?       - Не свою, крестничек, а твоего отца. Должен признать, твоя мама была в этом наряде просто божественна.       Прекрасное платье из молочно-белого шелка, без бретелей, со свободно струящимся по полу шлейфом и соблазнительным разрезом от середины бедра вызвало в Дебоннере ностальгию. Он вспомнил свадьбу лучшего друга, где ему посчастливилось быть шафером. А заодно и реакцию Габриэля на облик возлюбленной. Жак тогда едва удерживался от смеха, глядя, как студенческий товарищ прячет за спокойной улыбкой желание вот-вот повалиться в обморок – точно так, как упал его сын много лет спустя.       Когда модели встали в позиции, Жак отснял несколько кадров, потом резко остановился и прищуренными глазами оглядел парочку.       - Нет, что-то совсем не клеится…. А ну-ка, папа с сыном. Поменяйтесь местами.       - Зачем? – удивился Адриан.       - Прости, дружок, с этим платьем у меня связаны очень яркие ассоциации. В их контексте тебя не то что на свете, а еще даже в проекте нет. - Мужчина задорно подмигнул паре и обернулся к Агресту-старшему, изучая его оценивающим взглядом. Затем он вновь обратился к парню с девушкой: - Да, так и поступим. Белый цвет эффектнее подчеркивается не синим, а черным костюмом.       - Не думаю, что мое участие будет кстати, - скептически заметил Габриэль.       - Если Маринетт не против, я готов уступить свое место.       - Давайте попробуем. Вернуться к началу никогда не поздно, - совершенно спокойно ответила девушка….       Через пять минут донельзя довольный Жак сновал вокруг Габриэля и Маринетт.       - Да, черный костюм в узкую белую полосу – бессмертная классика. Хотя подлецу все к лицу. Предлагаю сделать в весенней коллекции акцент на этом элементе.       - Черно-белых полос мне достаточно и в жизни.       - Ты не ехидничай, а включайся в процесс. И смелее обнимай барышню. Она тебя не укусит.       - Просто я не горю желанием в очередной раз схлопотать пощечину. Спасибо, мне хватило предыдущей.       - Зато ты навсегда запомнишь Маринетт Дюпен-Чен - первую и единственную девушку, которая отказала тебе словом и действием, - веселился Дебоннер.       - Ну, словами отказала она, допустим, не первая, а действием - да. Открою вам тайну, щека у меня побаливает до сих пор.       - Ха, пощечина…. – закатил глаза Адриан. - Мне однажды посчастливилось нарваться на ее хук правой. Вот это было действительно больно.       Фотограф оторвался от объектива и расплылся в широкой улыбке:       - Ну наконец-то, хоть одна женщина поставила этих засранцев на место. Продолжайте в том же духе, Маринетт. Кто знает, возможно, вы наставите их на путь истинный.       В продолжение съемки Жак несказанно удивлялся. Несмотря на все произошедшее, девушка не сторонилась модельера. Наоборот, она вела себя даже немного свободнее обычного.       - В который раз моя интуиция не подкачала. Вы выглядите просто на миллион. Эх, какая красивая пара пропадает, - ехидно заметил Дебоннер, отрываясь от съемки и с интересом вглядываясь в лицо крестника.       - Если ты решил меня этим достать, крестный, спешу тебя заверить: твои усилия тщетны, - пафосно заявил Агрест-младший.       Габриэль картинно отер невидимый пот со лба:       - Oh cielo, oh Madonna! … Неужели моя работа принесла плоды? Скупые отцовские слезы не пропали втуне?       Адриан сморщился, как залежавшийся фрукт:       - Только не начинай, пап. Вакансия страдальца уже забита дядей Жаком. До его лавров в этой области тебе еще далеко, как до Луны пешком.       - Ах, значит, все мои усилия тщетны? Ну, тогда контрольная проверка. Будьте любезны, моя дорогая, выставьте вперед правую ногу, - самодовольно произнес мужчина. Когда брюнетка выполнила его пожелание, он обратился к другу: - Уловил ход моих мыслей?       - Я тебе это еще припомню, - сквозь зубы процедил Габриэль, но подчинился. Подхватив девушку под колено, он плотнее привлек Маринетт к себе, и придерживая ногу на уровне своей талии, приобнял её тело другой рукой. Увидев эту картину, фотограф расхохотался.       - Я, конечно, рассчитывал, что ты слегка сдвинешь ткань платья, как бы невзначай коснувшись бедра и чуть обнажив его. Но и так неплохо. А теперь замрите. Это фото украсит обложку каталога! Боже, Cosmopolitan будет на коленях умолять меня продать им копии!       - Вот теперь я его точно придушу, - зло пообещал модельер и как бы ненароком подался в сторону Жака.       - Не надо, - перепугалась Маринетт, цепляясь за его пиджак. - Ради Бога, только не в храме!       - Замечательный ход, моя дорогая, теперь замрите в этой позе. Вы прирожденная модель!       Со скамьи раздался истерический хохот Адриана.