Барри немного пообщался с Шоной, с Миком и Эйден, пока те не уехали домой, и с Лизой, которая незаметно подмигнула ему с намеком на
«отлично сработано», пока никто не видел. Затем у него состоялся неловкий разговор с Хартли и Джеймсом, а в какой-то момент Лиза даже познакомила его с Биволо, которого одна из девушек назвала «настоящим художником». Барри понятия не имел, что ему со всем этим делать.
Но главным образом в промежутках между разговорами Барри зависал с Леном. По сути, здесь он знал только тех, кто пытался убить его или членов его семьи, ну или тех, кого он бы с радостью посадил за решетку, правда это бы грозило раскрытием его личности. Суд еще не вынес вердикт по делу Хартли.
Лен время от времени представлял его кому-нибудь, потом не давал Барри отойти от себя, обсуждал с ним хоккей, фанатом которого он, очевидно, был. Но такая поддержка Лена имела существенный недостаток — Лен
постоянно трогал его. Это заставляло Барри чувствовать себя трофеем, выставленным на всеобщее обозрение. С одной стороны, это унижало его, но с другой — прежде никто не стремился ни завоевать его, как трофей, ни хвастаться им. От этого Барри испытывал необычайно острые ощущения.
К тому же ему было очень трудно оставаться «самим собой», потому что будучи самим собой, он давно бы заехал Лену локтем в живот за то, что тот всякий раз, стоило Барри оказаться поблизости, бесцеремонно залезал рукой в его задний карман, как будто в этом не было ничего особенного. Или за то, как Лен хватал его за задницу, поглаживая голую кожу под рубашкой. От всего этого дыхание у Барри сбивалось. Лен наклонялся к нему слишком близко, чтобы прошептать что-нибудь на ухо — всякую ерунду о людях, с которыми они только что разговаривали, а в следующий момент Лен задержался, прихватил губами его мочку, а потом тихонько дунул ему в ухо. От этого Барри задрожал всем телом и чуть не сгорел на месте.
Все это была демонстрация власти, и даже не по отношению к самому Барри — тем самым Лен посылал сигнал остальным присутствовавшим здесь людям. Теперь, когда все знали, где работает Барри, и Джоуи Сантини и еще пара человек спросили его об этом, Лен всем своим видом словно говорил:
«Посмотрите-ка, кто у меня есть», симпатичный мальчик из полиции, готовый рисковать своей работой ради того, чтобы быть с Капитаном Холодом.
Несмотря на все это, Барри все равно вздрогнул от неожиданности, когда во время разговора с Шоной и ее друзьями, Лен подошел к нему, обнял за талию, потянул в сторону и прошептал на ухо:
— Кое-кто говорит, что я уделяю тебе мало внимания.
— Да?
— Не люблю подобные инсинуации.
В голосе Лена послышалось рычание, и Барри очень захотелось узнать, что же именно сказал этот «кое-кто». Он уже собирался сказать что-то вроде
«Ты мой герой», но подумал, что шутка будет совершенно не к месту. Вместо этого, Барри позволил прижать себя спиной к барной стойке и смущенно разглядывал, как Лен с потемневшими глазами теребит верхнюю пуговицу на его рубашке. Зажатый между стойкой и Леном, Барри чувствовал себя словно раздетым на публике, и ждал, что последует за этим.
— У тебя под рубашкой есть футболка?
Почему-то Лен казался сейчас выше него, хотя был ниже Барри на целый дюйм. Наверное, потому что Барри откинулся назад, а Лен находился слишком близко.
— Да, а что?
Лен дернул верхнюю пуговицу.
— Сними это, — сказал он довольно громко.
Это уже становилось нелепым. Барри почувствовал, что щеки вспыхнули, он подавил в себе желание отпустить язвительный комментарий о стриптизе и проигнорировать требование.
«Пассия Капитана Холода» неоновой вывеской загорелось у него в мозгу. Он попытался справиться с дрожащим голосом, надеясь, что сможет заговорить дерзко, и потянулся к следующей пуговице, подбирая слова:
— Ты просто хочешь увидеть мои руки, — наконец сказал он.
Усмехнувшись, Лен посмотрел на клетчатые рукава его рубашки.
— Допустим.
Едва справляясь с дыханием, Барри наклонился к нему и дразнящим голосом прошептал:
— Ты правда этого хочешь?
Шепот Лена теперь послышался возле его уха.
— Нет, если тебе неприятно. Но я хочу, чтобы все здесь поняли положение вещей, и я всегда был сторонником эффективности наглядного примера.
Это было довольно многословным способом сказать
«Да, Барри, я хочу раздеть тебя в этом баре».
— И ради этого ты собираешься избавить меня от одежды?
Они стояли слишком близко, Барри со своего ракурса не мог видеть выражение на лице Лена, и, искоса поглядывая на него и держась за пуговицу рубашки, свободной рукой машинально потянулся к шлевке на его джинсах.
— Видишь ли, Барри. — Лен придвинулся еще ближе, Барри уже ощущал жар его тела. — Каждый человек из моего круга слышал о том, что ты мой бойфренд. Я просто помечаю свою территорию. — Ладонь Лена скользнула Барри на грудь, и он приказал своему телу не реагировать. Это была обреченная на провал миссия, но он хотя бы попытался. — Показываю остальным, что ты для них под запретом. — Когда Лен говорил, его губы касались шеи Барри. Со стороны могло показаться, что он шепчет какие-то нежности, и Барри судорожно вцепился ему в свитер.
— Наше маленькое шоу призвано показать людям, что ты не только принадлежишь мне, но я могу делать все, что захочу, и мне плевать на их мнение. Они могут оставить свою гомофобную херню дома.
В голосе Лена прозвучала боль, и это было бы прекрасно, если бы за его словами не последовал укус за мочку уха. Барри затрепетал. Какое счастье, что они стояли в темном углу.
— «Показать людям», это еще мягко сказано, — задыхаясь, прошептал Барри, когда пальцы Лена замерли возле пояса его джинсов и залезли внутрь. Барри чувствовал себя какой-то потаскушкой. Он был уверен, что у них есть зрители.
— Я доказываю, что готов похвастаться тобой, и уверен в том, как ты среагируешь на мои действия.
Барри едва мог дышать.
— У меня такое чувство, что ты собираешься трахнуть меня на этой барной стойке.
Лен усмехнулся.
— Видел бы ты себя, Барри. Тогда бы ты не стал винить меня в том, что я веду себя немного собственнически.
Боже, оказывается, Барри еще не все знал о склонности Лена ревновать. Худшее было в том, что Лен даже не будет ему ничем обязан за это.
— Ты все еще хочешь снять с меня рубашку? Пока мой мозг не расплавился от того, как ты целуешь мою шею?
— М-м-м…
Дразнящий звук защекотал кожу, и Барри проклял все божества на свете, разрешая Лену расстегнуть все пуговицы и стащить рубашку со своих плеч. Под рубашкой у него была футболка, стриптиза все равно бы не получилось, но Барри никогда не нравилось, как он выглядел в футболке. Его руки казались слишком тощими и длинными, и она смотрелась на нем мешковато, но то, как Лен, чуть отступив, посмотрел на него, было своего рода комплиментом.
Лен взял со стойки выпивку, и Барри получил минутную передышку. Джинсы ужасно жали в паху, но это была отдельная история.
— И что мне теперь делать со своей рубашкой? — спросил Барри, осушив стакан. По крайней мере, он мог заслужить репутацию человека, умеющего пить.
Полностью сняв с него рубашку, Лен отдал ее бармену, пообещав Барри, что она будет в гардеробе вместе с его курткой. Затем он, небрежно потягивая выпивку, в самодовольной манере завел разговор с придурками Сантини. Его рука снова скользнула Барри в задний карман джинсов. Оглянувшись по сторонам, Барри мог заметить, как жадно люди — и мужчины, и женщины — смотрели на них. Хотя, трудно было сказать, привлекал ли их Барри, или они просто завидовали тому, что он единственный, кто мог вешаться на Лена.
К тому времени, как к ним подошел Марк Мардон и спросил, не желает ли Барри сыграть в пул, Барри был настолько на взводе, что моментально согласился.
— Сыграешь со мной, со Снартом играть совсем невесело, он никогда не проигрывает.
Барри отстранился от Лена, одновременно испытывая чувство облегчения и потери. Ему нужен был свежий воздух, любой воздух, не пропитанный сексуальной энергией Лена, и все же Барри было жаль оставлять его.
— Тогда тебе повезло, я давно не играл.
Игра проходила на удивление мирно, они вели разговор о хоккее, о том, насколько успешны в этом сезоне Keystone Combines, и Барри с удивлением понял, что играет не так уж плохо. Его движения были сосредоточенными и скоординированными, сработала память мышц, а Марк оказался довольно дружественным противником. Вот бы так было, когда Барри надевал костюм Флэша.
Марк забил шар в лузу.
— Уэст знает о тебе и Снарте?
Барри пытался сосредоточиться, наблюдая, как тот намечает следующий удар, и ответил секунду спустя:
— Джо? М… ну вроде как. Какое-то время мы скрывали, но… на прошлой неделе я признался ему… фактически.
— Хм, и как он это воспринял?
Марк промахнулся и кивнул Барри, показывая его очередь, как будто они говорили о чем-то таком же незначительном, как хоккей.
Поджав губы, Барри вскользь ударил кием по шару и нахмурился.
— Можешь себе представить. Обычные вещи:
я себя погублю, он заставит страдать людей, которые мне дороги, я сошел с ума, меня обманули и все такое прочее.
Марк усмехнулся и вынул белый шар из угловой лузы, он явно выигрывал эту партию.
— Звучит справедливо. Понимаешь, тут все дело во враждебности. Не знаю, рассказывал ли тебе Уэст, но он был там, когда Снарт помог мне и другим Негодяям сбежать из маленькой тюрьмы Флэша.
Да, разговор заходил не в то русло.
— Правда? Ну, я знаю, что иногда Джо сотрудничает с Флэшем. Отдел по металюдям и все такое.
Барри очень тревожило — собирался ли Мардон снова как-то навредить Джо.
— Ну тогда ты знаешь, что твой дорогой старый папаша не прочь иногда испачкать руки?
— Испачкать руки? Джо? О… Ты имеешь в виду Флэша и его тюрьму?
Мардон с легким кивком взглянул на него и, сделав удар, промахнулся. Была очередь Барри, но он стоял, не двигаясь.
— К чему ты это вообще, Мардон?
— Просто говорю, Аллен. Если Уэст попытается использовать тебя, чтобы добраться до Холода…
Барри удивленно замер, а затем резко двинувшись в сторону Марка, наклонился и, сделав меткий удар, прошипел:
— Ты с ума сошел? Ты думаешь, Джо навредит Лену через меня?
Мардон пожал плечами.
— Ты знаешь, что твой старик играет не по правилам, верно? Холод запрещает нам убивать, но у копов нет таких правил. И никто из маленькой команды Флэша, кажется, дважды не раздумывает над своими действиями. Посадить меня под замок, когда я даже ничего еще не совершил?!
Барри не знал, что ответить. Но он знал, что Мардон обязательно похитил бы Джо и вызвал цунами, хоть сейчас и не помнил об этом.
— Я…
Тут Мардон сжалился над ним и хлопнул его по плечу.
— Слушай, Аллен, ты вроде нормальный парень. Просто пообещай, если Уэст станет что-нибудь планировать против Снарта, ты придешь и расскажешь нам. А мы как-нибудь разберемся с этим.
Барри почувствовал себя странно. Слова Мардона говорили о преданности. Каким-то образом Лен создал в своей команде людей атмосферу верности и преданности.
— Я обещаю.
Марк удовлетворенно кивнул и криво улыбнулся.
— Не могу поверить, Аллен. Я действительно недооценил тебя.
Насмешливо фыркнув, Барри вернулся к игре и снова промазал мимо шара. Марк совершенно сбил его настрой.
— Ты хотел сказать, после того, как вел за мной слежку? Неужели все Негодяи такие же чертовы сталкеры?
Марк в ответ рассмеялся, и их разговор опять стал непринужденным. Безо всякого смущения, Марк рассказал, каким скучным ботаником показался ему Барри, когда он проводил свои исследования, изучая семью Уэст. Закончив игру, Барри тоже заулыбался, особенно когда возле Марка появилась чуть подвыпившая Шона. Они с Марком моментально исчезли, и Барри подумал, что совершенно не хотел бы наткнуться на них в каком-нибудь темном углу.
— Готов уйти отсюда, Барри?
Он взглянул на Лена, испытывая невероятное облегчение оттого, что этот вечер наконец закончился.
— Не представляешь, насколько.
С мягкой ухмылкой Лен наклонил голову, и Барри не нужно было особого приглашения, чтобы прижаться к нему, вновь чувствуя его руку на своей талии.
***
Лиза подбросила их до дома, поскольку для босса криминальной группировки добираться домой на такси было бы не слишком подобающе. Поведение Лена было странным. Барри не мог решить для себя — было ли это из-за него или из-за Шоны, или из-за того, что Лену весь вечер пришлось изображать из себя крутого засранца. А может быть, Лен просто не любил быть в толпе.
Но независимо от причины его поведения, по дороге домой произошло нечто интересное. Барри непринужденно болтал с Лизой, убеждая ее в том, что он отлично провел время. Лен молча сидел рядом с ним, и когда бар исчез из видимости, и они приблизились к дому, Лен начал… Барри просто не мог придумать другого слова…
оттаивать. Он взял Барри за руку, линии его плеч стали как-то мягче, лицо разгладилось, поза стала более расслабленной. Барри даже не заметил момента, когда рассеялись эти флюиды «готов к бою каждую секунду». Просто Капитан Холод превратился в Лена; непримиримый, суровый человек, с которым Барри встретился в первый раз вдруг стал… его бойфрендом, человеком, которого Барри теперь неплохо знал.
По какой-то причине, от этого Барри вдруг стало тяжело на сердце.
Распрощавшись с Лизой и поднимаясь по лестнице, Барри размышлял не только о другой стороне жизни Лена, но и о том, как, должно быть, трудно ему, ведь ему приходится держать окружающих на расстоянии, отвечать за многих людей, постоянно быть наготове, чтобы защищаться при малейшей опасности.
Барри думал о том, насколько Лен одинок.
Не говоря ни слова, они поднялись на свой этаж, и Барри, догнав Лена, подошел к нему сзади и обнял его. Ему просто нужно было это сделать.
— Мне очень жаль, — пробормотал он Лену в шею, вдыхая запах его кожаной куртки.
Поначалу напряженный Лен расслабился в его руках и со вздохом спросил:
— Что ты делаешь, Барри?
— Извиняюсь.
— Ты всегда извиняешься, из-за спины подкараулив людей в засаде?
Барри чуть не рассмеялся.
— Это не засада, это объятия.
Он мог услышать улыбку в голосе Лена.
— О, значит, это так называется? Ну, хорошо, ты можешь хотя бы перенести их из коридора в мою квартиру?
Вздохнув, Барри все же улыбнулся и отпустил Лена, позволяя ему открыть дверь, а затем зашел вслед за ним внутрь.
Здесь было темно, и прежде чем Лен успел что-то сказать или отойти, Барри снова обнял его, на этот раз спереди. Через несколько секунд Лен нерешительно положил руки ему на талию. Барри захотелось станцевать победный танец, но он не собирался отпускать Лена, ему было так приятно прижиматься к нему. Они были почти одного роста, голова к голове, ухо к уху.
— Мне правда очень жаль, прости.
Лен полностью расслабился в его объятиях, его ладони тверже сжали Барри, он наклонил голову, положив подбородок Барри на плечо.
— Ты уже достаточно извинился, Барри. Все хорошо. Думай об этом, как о Дне благодарения со своей семьей.
Это было не похоже на Лена — уступить ему.
— Ты знаешь, что это не то же самое.
— Я немного перестарался. Считай, что мы квиты, — кивнул Лен.
— Думаю, ты просто воспользовался моментом.
Лен хмыкнул, соглашаясь, но ничего не сказал. Барри очень не хотелось его отпускать, но рано или поздно все равно придется. Он чуть пошевелил руками и сказал:
— Почему раньше мы никогда не обнимались?
— Может, потому, что взрослые мужчины не обнимаются на лестничных площадках? —
Особенно так долго, подумал Барри, но это осталось невысказанным.
Он улыбнулся и провел щекой по шее Лена.
— Бойфренды обнимаются. Мы могли бы.
На секунду Лен сжал его ладонями и затем отступил. С легким разочарованием Барри пришлось отпустить его, но Лен не отошел. Вместо этого, он потянулся к молнии на куртке Барри, и тот замер. В сумраке квартиры, освещенной лишь огнями города через окно гостиной, Барри видел только мерцающие в темноте глаза Лена. Он дал Лену стащить с себя куртку и наполовину увидел, наполовину услышал, как Лен снимает свою.
Затаив дыхание, он ждал, боясь испортить момент какими-то ненужными словами, и Лен не разочаровал его. Прохладные с улицы ладони коснулись его щек, Лен шагнул ближе. Положив руки ему на талию и вцепившись в свитер, Барри притянул его к себе. В тишине раздавалось лишь медленное, мучительное дыхание. Лен наклонился и поцеловал его.
Барри думал, что это будет горячо, страстно, дразняще, словно продолжение вечера, со всеми прикосновениями дерзких рук и искаженных в ухмылке губ. Но поцелуй был совсем другим, неспешным, затяжным и глубоким, приносящим сладкую боль в груди, и от остроты чувств Барри задохнулся. Губы Лена были нежными и уверенными, Барри таял в ощущениях.
Он знал, он чувствовал — о таких поцелуях никогда не забывают.
Ему хотелось, чтобы это продолжалось вечно, с дрожащим дыханием он потянулся к губам Лена, когда тот наконец отстранился.
— Ты должен остаться у меня.
Дыхание у Барри перехватило от этих слов.
— Я обещаю быть джентльменом.
Он сдавленно рассмеялся, неуверенный в том, что действительно хочет, чтобы Лен был джентльменом. Но он
хотел остаться. Мысль о том, чтобы быть рядом с Леном, что бы они ни делали… он очень хотел этого. Уйти сейчас показалось Барри худшей идеей на свете.
— Да… Да, я останусь.
Лен поцеловал его в угол рта, Барри не успел ответить на поцелуй, как Лен, взяв его за руку, в сумраке помещения уверенно повел его по квартире.
***
Если уж быть честным, а Лен мог быть честным наедине с собой, то он был возбужден, взволнован, испуган, воодушевлен и испытывал целый ряд других, совершенно разных эмоций, которые он не чувствовал уже долгие годы, со времен его первых сольных грабежей, или, может быть, с тех пор, как впервые столкнулся лицом к лицу с Флэшем. Последний факт лишь убеждал его в том, что только Барри мог вызвать в нем такие эмоции.
Он привел Барри в спальню без каких-либо планов соблазнить его. Конечно, он хотел, физически жаждал этого, но какая-то глупая, смешная часть его натуры была против. Он хотел доказать себе и Барри, что они здесь не ради секса. После того как Барри позволил Лену выставить себя напоказ, потворствуя его ревнивым и собственническим инстинктам, позволил трогать себя без ограничений, Лен действительно хотел, чтобы Барри знал —
здесь что-то большее.
Лен не слишком гордился тем, что был готов признать свое поражение в их споре. Конечно, он не собирался сказать это вслух, но что-то приятно согревало его при мысли о том, что Барри выиграл.
Он включил лампу и наконец смог увидеть лицо Барри, на котором отражались его собственные эмоции, но намного ярче, поскольку Барри никогда не умел скрывать их.
— Найти для тебя пижаму?
Закусив губу, Барри покачал головой.
— Я… эм… обычно сплю в футболке и трусах. Или просто в трусах, чаще всего.
Кивнув, Лен показал ему ванную, вытащил новую зубную щетку с ухмылкой, намекающей на то, что ему не разрешалось делать замечания о зубной гигиене. Барри все равно припомнил ему это.
— Ты заставишь меня пользоваться зубной нитью?
Лен лишь выгнул бровь, а затем принялся чистить зубы, решив, что на ночь снимет ретейнер. Оставив Барри в ванной, он снял рубашку и надел пижамные штаны. Потом вернулся Барри и позволил Лену с признательностью наблюдать за тем, как он раздевается. Лену понравилось, как выглядит его тело с неожиданно сильными и твердыми мышцами.
Он присел на край кровати. Она была достаточно большой для них обоих, королевских размеров кровать, которая занимала много пространства в спальне, и Барри, почти голый и явно смущенный, наконец сел рядом с ним.
— Твоя пассия, потом объятия, теперь мы ляжем вместе спать… это был трудный день для нас.
Барри качнулся в сторону Лена и толкнул его голым плечом. Лену пришлось толкнуть его в ответ, копируя жест.
— Учитывая, что мы встречаемся уже несколько месяцев, и я собираюсь поужинать с твоей семьей, кое-кто мог бы сказать, что мы продвигаемся немного медленно.
Слова вызвали у Барри желанный смех и чуть дерзкую улыбку.
— С
прохладцей.
Лен не мог не рассмеяться, широкая улыбка Барри была слишком заразительной.
— Ты наконец выяснил способ добиться меня?
В приступе смеха Барри повалился на кровать, отчего желудок Лена сделал приятное сальто.
— Холодные каламбуры. Ну, конечно. Почему я не попробовал это несколько недель назад?
— Ты иногда очень медленный.
Барри кинул в него подушку.
— Наверное, я это заслужил.
— Конечно, заслужил, — усмехнулся Барри, забрал подушку и устроился в постели.
Лен старался не вести себя как сомнамбулический идиот, когда, потушив лампу, лег в кровать вслед за Барри. Он не знал, входили ли в повестку вечера объятия, поэтому держал руки при себе. Барри повернулся набок, лицом к нему.
В спальне воцарилась тишина. Лен подумал о том, как давно он спал не один, особенно целую ночь, особенно без какого-нибудь быстрого, заурядного секса, который предшествовал этому. Память ничего не могла подсказать ему на этот счет, но, должно быть, это было очень давно.
— Я рад, знаешь…
— М?
— Тому, что узнал тебя… с этой стороны.
Лен кивнул и, повернувшись набок, приподнялся на локоть.
— А я ценю, что ты можешь… принять эту мою сторону.
Барри легко улыбнулся ему, как будто это на самом деле далось ему легко, но Лен знал, что это не так.
— Просто в следующий раз скажи мне, что меня ждет, ладно?
— Если ты расскажешь, как проводишь время, когда бегаешь по городу или о том, как тебе удается переносить других людей сквозь стены.
— Договорились.
Лен не мог поверить своей удаче. Должно быть, в прошлой жизни он был очень хорошим человеком, чтобы заслужить такое.
— Тебе утром на работу, так что постарайся выспаться.
— Хорошая мысль…
Было уже поздно, намного позже, чем он планировал, но, вопреки всем ожиданиям, Лен получил удовольствие от вечера. Барри облегчил задачу, одним лишь своим присутствием. Да и не то чтобы Лен собирался и в дальнейшем приглашать его на события в кругу Негодяев.
— Я беспокойно сплю. Могу ворочаться или вставать, если мне не спится.
Барри сверкнул улыбкой в лунном свете, такой широкой, как будто он не мог удержаться.
— Я сплю как убитый, не волнуйся, — ответил он.
Лен не знал, что сказать на это, но Барри быстро потянулся к нему и поцеловал, может быть, не слишком целомудренно, но и без намека на продолжение.
— Спокойной ночи, Лен.
— Спокойной ночи, Барри.
