Лишние сантиметры

У ДжонИна в семье омеги всегда были миловидными хрупкими барышнями, которые едва достают своим альфам по плечо. И не то, что бы сам ДжонИн стеснялся своего «счастья», которое даже выше его самого, но ему совсем не хотелось, чтоб это самое «счастье» обидели. Конечно, ЧанЁль сам кого хочет обидит, но чаще всего он делает это ненарочно, из-за чего постоянно занимается самокопанием. — Я люблю тебя, — говорит ДжонИн тихо, поспешно отворачиваясь от своего омеги, который успел подавиться чаем от неожиданности и оплевать всё вокруг, чудом не попав ДжонИну в глаз. Альфа вздыхает и принимается за поиски салфеток, чтобы хотя бы отчасти убрать устроенный на столе хаос. — Если ты хочешь, чтобы я приготовил сегодня курицу, то так и скажи, — отдышавшись, говорит ЧанЁль, откидываясь на спинку стула. — Так и помереть недолго, знаешь? — Это было от всего сердца, образина ты бестолковая, — уже совсем себе под нос бурчит альфа, не желая слушать дальнейшие комментарии. Но мало ли чего он хочет, когда его собрались держать в осаде. А судя по ставшему серьёзным лицу ЧанЁля, «осада» будет не самой приятной. — Тогда выслушай меня сейчас — не думаю, что должен тянуть с этим ещё, — ЧанЁль встаёт и прячет руки в карманы спортивных штанов. ДжонИну становится нехорошо, потому что в голове проносится паническое «я его задолбал, и он меня бросит!». Он тоже подскакивает и готовится оправдываться, мол, надо только пережить этот сложный период и всё наладится, но омега прикладывает к его губам палец и качает головой. — Я слишком долго терпел, — говорит обреченно, чуть опуская голову. — Но… Я тоже тебя люблю, ДжонИнни. Альфа таращится на него, глупо хлопает глазами и выглядит рыбкой, которую только что на берег выкинуло. Смысл слов медленно, но верно доползает до сознания. — Ты издеваешься, да? — севшим голосом спрашивает ДжонИн, падая обратно на стул. Он чувствует, как в ушах клокочет кровь, как руки дрожат от пережитого стресса. — Я чуть не сдох — думал, ты меня бросать собрался! — почти обвиняюще. — Да ты первый пытался меня убить! — хохочет ЧанЁль, залезая альфе на колени. Конечно он не весит пресловутые сорок пять килограмм, и задница у него костлявая, но ДжонИн всё равно крепче прижимает к себе этого идиота и мстительно вгрызается в основание шеи, оставляя метку, которая ещё не скоро сойдёт. Смех омеги сменяется хриплыми вздохами и рванным дыханием.  — Однажды ты доиграешься, — шипит ДжонИн, когда волна возмущения сходит на «нет». В глазах омеги вспыхивает нехороший огонёк, и озорством это никак не назвать — видно, что явно его, ДжонИнова, пара. — ЮРа сегодня ночует у подруги, — как бы ни на что не намекая, говорит ЧанЁль. И он очень рад, что его парень так быстро соображает, и после этих слов сразу же стаскивает омегу на пол. И всё чудесно, но… — Кажется, я щас тоже пойду ночевать у её подруги, — шипит ЧанЁль, ощущая ушиб от приземления на толстенный словарь. — Решил-таки добить сегодня? ДжонИн только виновато смотрит, после чего зарывается носом омеге в шею — вдыхать любимый запах и успокаиваться.