Лишние сантиметры

Течки у ЧанЁля всегда приводят к хаосу — в доме, мыслях, в жизни Ким ДжонИна. Он не знает, почему их до сих пор не поймали за столь интересным занятием, но подозревает, что ловили и не раз, просто делают вид, что глухи, слепы и с жутким насморком. — Слушай, ещё минута и я с ума сойду, — гудит ЧанЁль своим потрясающим голосом, от которого у ДжонИна чётко «на одиннадцать» и сложно сидеть без дела. — Давай свалим? — Мы должны встретить твою тётю — она ехала через полстраны, чтобы познакомиться со мной, — выдыхает альфа, проходясь кончиком языка по нёбу, чтобы слизать осадок от запаха ЧанЁля. — Свалим — поступим очень некрасиво. — Мне эта тётка вообще никогда не нравилась, — бурчит омега, перебирая смуглые пальцы, которые слегка дрожат в его хватке. — Я даже не принял таблетки, чтобы легче сносить весь этот бедлам — до последнего верил, что ты откажешься. Мне так плохо, — почти всхлипывает он. — Нини, пожалуйста, — сипит, укладывая чужую руку себе на пах. ДжонИн сжимает свободную руку в кулак, стискивает челюсти и старается вспомнить все самые мерзопакостные вещи в своей жизни, но… Но ЧанЁль так редко бывает таким беззащитным, таким уязвимым. Альфья натура требует спасти от всех печалей любимый тощий зад, но внутренний голос орёт благим матом, что потом их паре придётся огрести, как только чета Пак до дома со своей родственницей доедут. — Ч-что ты делаешь? — ДжонИн приходит в себя, когда ощущает на своём члене чрезмерно холодные пальцы, которые судорожно водят по нежной коже. — Подталкиваю к действиям — минута прошла, знаешь ли, — бубнит ЧанЁль, тыкаясь своему альфе в основание шеи. Тот дышит обрывками, мученически хмурит брови и готов выть. Бежать? Понадеяться, что семья Пак застрянет в пробке на ближайшие пару дней? Самоубиться? Ничего из выше названного сделать не получается: в замочной скважине поворачивается ключ, а пару секунд спустя из коридора доносится приглушенный разговор. ДжонИн непослушными пальцами застёгивает ширинку, силой оттянув от самого драгоценного руки омеги, и с каменным лицом ждёт приговора. ЧанЁль впивается в его коленку ногтями, и это немного отрезвляет. Когда старшее поколение появляется на кухне — повисает неловкое молчание. После чего новоприбывшая тётя начинает хохотать так, что уже спустя минуту вытирает слёзы с уголков глаз. — Это сговор! Третья семья, к которой приезжаю — и здесь тоже омега «течёт». Что ж такое-то?! — и смеётся дальше. Родители ЧанЁля переглядываются, после чего аккуратными пенделями выпинывают парочку, мол, тёте надо отдохнуть немного, так что пока-пока, скоро встретимся. — А что ж ты тётку свою не любишь-то? — спрашивает ДжонИн, когда они буквально влетают в машину, совсем недавно купленную. — Больно прямолинейная она, — отмахивается ЧанЁль, нетерпеливо поглядывая в окно — у ДжонИна-то дома сейчас никого! Сам ДжонИн лишь закатывает глаза — вот кто бы говорил про прямолинейность, кто бы говорил…