To change

Два человека, почти не выходящие из своих квартир и живущие на разных концах города, вообще-то никогда не должны были пересечься. Но у Чимина вдохновение и желание творить, а в его районе уже все стены разрисованы, закрашены и снова разрисованы. А ещё на другом конце города есть маленький магазинчик с широким выбором баллончиков с краской, адрес которого попался в рекламе, отсвечивающий сбоку от социальной странички. Социальной, это вот даже звучит смешно. У Чимина там ни одного друга, только музыка и сохраненные красивые картинки. Поэтому Чимин садится на последний поезд метро и едет к чёрту на рога, сжимая уложенный на коленях рюкзак с полупустыми жестяными распылителями. А у Юнги закончились сигареты, и парень нехотя обулся и покинул пределы своей обители, кидая тяжкий взгляд на часы. Начало первого ночи. Но без пары сигарет перед сном уснуть всё равно не получится. Они встречаются в одной из подворотен. Старая многоэтажка тянется вдоль прогулочной дорожки и радует взгляд художника, только что пополнившего запасы краски в круглосуточном магазинчике, грязно-серыми стенами. Кое-где уже красуются граффити, какие-то надписи, пустые признания в любви, поблёкшие от времени, но есть и чистое, свободное пространство. Разукрашиванием этого клочка стены Чимин и занят, когда Юнги бредёт в обратную сторону. Не так далеко горит фонарь, а потому Мин прекрасно может рассмотреть и чужую щуплую фигурку, и сумку, валяющуюся у ног малолетнего, судя по увлечению, вандала, и какие-то чёрные нарисованные линии на стене, которые вскоре станут не то ветвями дерева, не то костлявыми руками Смерти. Ночь тихая, безветренная, а потому Юнги замирает на обочине, распечатывает пачку сигарет и прикуривает одну, тут же делая жадную затяжку. Он знает, что курение – вредно, что лёгкие изнутри выглядят далеко не так привлекательно, как могли бы, но какое кому дело? Юнги вот наплевать, что там у него внутри. Кури, не кури, пей, не пей, а всё равно рано или поздно на том свете окажешься. Кто-то говорит, что лучше поздно. Юнги плевать. И на чужое мнение, и на собственную смерть. Чимин не замечает его, увлечённый рисованием. Нет этого чувства, что кто-то сверлит дыру в спине, что кто-то дышит в затылок, нет мурашек, пробегающих по позвоночнику. Есть только бархатная тихая ночь, немного замёрзшие пальцы, крепко держащие баллончик и обида на себя за то, что не захватил и другие краски. Пока Чимин добирался, его посетила идея нарисовать одно из полотен Кита Томсона. Вообще-то это даже не полотно, простая иллюстрация к одному фильму, который как-то крутили по ночному телевиденью. Там эта иллюстрация и превратилась в полотно, якобы принадлежащее герою фильма, Эмерсону Блэквуду. И пусть в фильме у этого полотна был совершенно другой смысл, Чимин заложил в него свой, не менее подходящий. Вот только распылители для таких рисунков не подходят, а потому Чимин губы кусает от досады. Ему бы домой, где краски и бумага, но никакой транспорт не ходит, пешком он не дойдёт, свалится от усталости ещё в начале пути. Можно было бы и позже нарисовать то, что захотелось, вот только вдохновение – материя эфемерная. Поэтому Чимин старается, выводя линию за линией, хотя и видит, что не получается. Совершенно не то, что нужно. - Почему, когда думаешь, что у тебя всё получится, то всё тут же разваливается на части? – с досадой вопрошает Чимин и отступает от стены, разглядывая набросок. И тут же резко разворачивается, потому что голос за спиной звучит неожиданно, а оттого пугающе. - Закон подлости. Юнги вообще-то не собирался отвечать на не себе заданный вопрос. А если бы даже и являлся адресатом, то всё равно проигнорировал бы. Сигарета почти дотлела в его пальцах, а потому парень делает последнюю затяжку и выкидывает окурок в стоящую рядом урну. Но не уходит, как хотел минуту назад, а подходит ближе к стене, рассматривая то, что получилось. Какие-то неясные смазанные тени-руки, их много, они тянутся вверх острыми пальцами, но из-за дешёвой краски, да ещё и обычного распылителя, смотрится всё размыто и глупо, неаккуратно и «только бы стены измарать, что за люди пошли?». - Ты ведь знал, что дерьмо получится. Зачем начинал вообще? Юнги не собирался начинать разговор. Не собирался рассматривать размазанное чёрно-пепельное нечто. Не собирался поворачивать голову и смотреть на странного парня, что лишь натягивает посильнее капюшон на голову, словно пытается спрятаться. - Захотелось мне. Тебе какое дело? Ты по своим делам шёл, вот и иди, - злое шипение в ответ. Агрессия – естественная реакция животного на угрозу своей жизни или своему комфорту. Юнги ухмыляется. Окидывает последним взглядом размалеванную стену и действительно уходит. Чимин смотрит вслед парню и скидывает мешающий капюшон. Собирает баллончики в сумку и тоже уходит. Желание творить испарилось, а из-за чужого наблюдения проснулось раздражение. И дело не в том, что работа не удалась, а в пустом чужом любопытстве и последовавших комментариях, хотя этот левый парень даже не знал, что Чимин рисует, зачем и какой смысл хочет вложить. «Ненавижу людей. Безмозглые идиоты, считающие, что знают всё лучше всех», - крутится в голове Пака, пока он бредёт до спуска в метро, где ему предстоит просидеть всю ночь.

To be continued...