4
18 января 2017 г. в 12:48
Когда он замечает, что Ему не нужно красться по коридору в царскую опочивальню, он готов засмеяться на весь этот проклятый город. Всего одна мысль о том, что он снова хочет оказаться там и воин уже у тяжелых дверей. Когда-то тяжелых, теперь же открывающихся движением одного пальца. И Гефестиону нравится это. Ровно до тех пор, пока он не замечает, что комната пуста, в ней нет Александра, только его мальчишка, спящий недалеко от царской кровати. Видимо ждёт, когда вернется Царь Царей. Прищурившись он подходит к рабу. Тот хмуриться во сне, явно чувствуя опасность. Сын Аминтора снова одним движением склоняется над танцором, на его губах растянута злая усмешка, когда Багоас проснувшись открывает глаза. В огромной комнате горят всего два факела, для острого взгляда Гефестиона даже этого может быть много. Его напрягает этот огонь, но для человеческих глаз, раба этого света мало, хотя пламя и отражается от всей той золотой утвари, натасканной со всей державы. В полумраке, а может спросонья, он не сразу понимает, что идёт не так. А когда тревожная мысль о том, что этого человека здесь быть не может, прокрадывается в сонное сознание, он пытается вскрикнуть. Но, не успев набрать воздуха, чувствует на своём горле ледяную руку воина. И этот холод, исходящий от кожи мужчины, пугает евнуха.
— Какой прекрасный сон, не так ли? — усмехнувшись протягивает македонец и раб слышит, как изменился голос умершего хиллиарха. — ты боишься? Вы верите в то, что если умереть во сне, то умрешь и в реальности? — Багоас слышал этот голос разным, в конце концов он находиться подле Искандера уже столько лет, но все же никогда он не был таким пронизывающим до костей, таким полным ненависти.
— Я верю в то, что убитые приходят к тем, кто повинен в их смерти. За мной такого греха не водиться. — дышать тяжело, но он старается сохранить достоинство и не хватать воздух ртом, как рыба, вытащенная сетями рыбака из воды.
— Зря надеешься, — снова усмехается македонец, — мертвые мстительны, а не справедливы. — холодные пальцы сжимают тонкое горло сильнее и тут уже персу не до сохранения лица, он начинает задыхаться, когда воин вдруг бросает его через всю комнату.
— Чем я провинился перед тобой? – хрипит танцор, осознание того, что это всё происходит наяву, пугает больше кошмарного сна – Чего ты хочешь от меня, Демон?
— Демон? — чуть удивленно Гефестион приподнимает брови и движением не заметным для глаза человека он снова оказывается рядом с персом, нависнув над ним. — какой смелый мальчик.
— Демон, наверное, забыл, я так же, как и ты был с Искандером в Геодроси, — осмелев перед лицом смерти Багоас, чувствует, что одно движение руки существа рядом и он встретиться со всей своей семьёй.
— А раб забыл, что если бы не я, то ты бы из неё не вышел, — рычит македонец.
— Я никогда не забуду об этом, — бесстрашно посмотрев в голубые глаза, обещает раб.
— В любом случае, я здесь не для этого. — отмахнувшись от танцора, как от назойливой мухи, фыркает Гефестион.
— А для чего? — перс всё ещё не поднимается на ноги, боясь спровоцировать мужчину.
— Увидеть Александра, — как умалишенному. — где он?
— Приносит кровавую жертву в память о тебе. – македонец кивает в знак того, что услышал, и евнух замечает, что ему явно приятна такая формулировка.
— Так похоже на него, — скорее самому себе говорит македонец и отворачивается к выходу, так чтобы мальчишка не увидел, воин нежно улыбается при мысли о своем филэ. На сегодня его дела здесь завершены, а ещё нужно успеть до утра найти себе жертву. Сегодня он ещё не питался. Ещё один шаг к двери и сила мысли уже несёт его за стены дворца. Если бы не его нечеловеческий слух Гефестион бы не услышал дерзкое требование раба:
— Оставь его, Демон. Он больше не твой. — И мужчина улыбается этой дерзости, потому что знает, точно так же, как знает это перс, что ничто не помещает ему быть с Александром. Главное не упустить момент. Успеть, пока не стало слишком поздно.