***
Неделю спустя я кручусь перед зеркалом, обеспокоенно поправляя платье. Я так и не решилась покрасить волосы, ведь он подумает, что я делаю это ради него. — Выглядишь романтично, — подруга поправляет волосы, стоя в моей однокомнатной квартирке и пристально изучая мой наряд. — Явно стараешься быть привлекательней, чем обычно. Я вздыхаю и смущаюсь. Интересно, он тоже заметит, что я старалась? Когда мы выходим из подъезда, нас ждет машина цвета нежного золота. Она выглядит так, будто только что была доставлена вертолетом с завода, а рядом стоит Хейл, небрежно подбрасывая ключи своей элегантной спутницы. — Выглядите превосходно, — мурлыкает его голос, и я таю, таю, таю. — Очень красивое платье, Лин А, как будто ты знала, что я тоже надену белый. Я скольжу взглядом по нему и замечаю в щели распахнутой куртки белую футболку. А его руки тем временем плавно тянут меня за талию к машине. — Лин А, не стой так, ты замерзнешь, — негромко говорит он, и его теплое дыхание щекочет мне щеку, а я повторяю про себя, как заклинание: «пожалуйста, не убирай свою руку, пожалуйста, еще немного». Сидя на водительском сиденье, он наклоняется, чтобы застегнуть мой ремень безопасности. А Ямин с заднего сидения тянет слова-иголки: — Мне кажется, что я третья лишняя. Хейл только усмехается ей в зеркало заднего вида и заводит машину.***
В квартире шумно и душно. Слишком много народа, я сразу теряюсь, не зная, что я здесь делаю. Но мою ладонь аккуратно накрывают пальцы Хейла и ведут за собой, и я готова идти за ним до конца этой галактики. — Хейл! — к нему с радостными воплями несутся его одногруппники, смеясь и перебивая друг друга, рассказывая что-то очень быстро и непонятно. Но Хейл улыбается и смеется, понимая, о чем они, и я не могу оторвать взгляда от его лица, полного жизни и света. — Привел подружку? — один из парней с интересом смотрит на меня, приближаясь ко мне слишком близко. Я на автомате шарахаюсь от него, но рука Хейла приобнимет меня за плечи, не давая споткнуться и упасть. — Это Лин А и Ямин, мои друзья, — представляет нас Хелайос. — Друзья? — смеется парень и подмигивает мне. — Не бойся, крошка, я тебя не съем, а вот Хейл — вполне может быть. Группа заливается смехом, а я искоса смотрю на Хейла, который улыбается как-то странно, натянуто. Я не могу его бояться, как можно бояться этот Сириус, светящий в небе ярче других звезд?***
Слишком шумно, слишком людно, слишком жарко. Я выбираюсь на лестничную клетку, вдыхаю спертый воздух с устоявшимся табачным запахом и размышляю о том, что я здесь делаю. Я не люблю шумные сборища, я не люблю изучающие взгляды. Меня колют они, будто шерстяной свитер. — Лин А, я потерял тебя из виду, — дверь прикрывается с тихим щелчком, и мне кажется, что вдруг становится до звона тихо. — Подумал, что ты ушла. Я улыбаюсь полу и поднимаю на него глаза. Хейл стоит, опираясь спиной о дверь, откинув голову и смотря на меня сквозь упавшую на глаза челку. Его взгляд сосредоточенный и изучающий, он тяжело опускается мне на плечи увесистым грузом, и моя улыбка тает. — Лин А. Мне кажется, что я вздрагиваю, и меня пробирает мелкая дрожь то ли от холодной стены за моей спиной, то ли от этого его непроницаемого, стеклянного взгляда. — Пойдешь со мной, Лин А? Я обхватываю себя руками и отвожу взгляд, изучая соседнюю дверь, будто она сейчас расскажет мне тайны мироздания. У меня на душе затягивается петля, да и на шее как-будто бы тоже, и я задыхаюсь и хочу вдохнуть, но только все сильнее задерживаю дыхание, когда он подходит ко мне… И накидывает на плечи свою куртку. — Если честно, то я так устал, — тихо говорит он. — Давай выйдем на улицу, Лин А? — его голос вдруг приобретает мягкость облаков. Я поднимаю взгляд и встречаюсь со столетней грустью лицом к лицу. Хелайос, словно угольки костра, мерцает в моей воспаленной и больной голове, мерцает тихо и умиротворяюще, не жжется, как прежде. — Только не рассказывай никому, — тихо смеется Хейл и достает пачку сигарет. Я вдыхаю морозный воздух и смотрю на фонарь. И искоса на Хейла. Он стоит в одной футболке посреди зимы, выдыхает дым, в котором мне мерещатся тотемные животные коренных индейцев, свободно ускользающие в темно-синее, беззвездное небо. — Жаль, что не видно звезд, — слышу я голос Хелайоса и возражаю в своих мыслях. Зачем мне звезды, Хейл? Ты ярче всех этих звезд, всех созвездий и, наверное, целой вселенной. — Не замерзла? — он крепче запахивает на мне куртку, поправляет капюшон. — Нет, но нам стоит вернутся, иначе ты заболеешь. Хелайос негромко смеется, как мальчишка, потом резко касается моего лба своим и, смотря на меня своими пасмурными океанами, шепчет: — Ты же меня согреешь, Лин А? И я медленно киваю, впадая в наркотическое опьянение от его шепота, от вишнёвого запаха его сигарет, тону в эйфории в сумеречном океане его бездонных глаз. И хочу, чтобы этот момент никогда не кончался.